Зависимость восприятия музыки от психических состояний и личностных особенностей слушателей ъ

Установка, будучи отражением готовности человека к восприя­тию и музыкальному переживанию, уже воплощает в себе оп­тимальное для конкретной музыкально-слуховой деятельности психическое состояние. Между тем палитра психических со­стояний человека чрезвычайно многообразна. Человек может находиться в отрицательных состояниях (подавленности, тревоги, фрустрации — см. об этом подробнее в IV главе), которые не только не благоприятствуют формиро­ванию установки, но и препятствуют этому. Более того, благодаря личностно-эмоциональной предрас­положенности у некоторых людей такие состояния являются доминирующими в течение определенного периода времени. Как совершенно справедливо отмечает А. Г. Костюк, мно­гие авторы, игнорируя личностный аспект проблемы музы­кального восприятия, «совершенно не занимаются психологи-

Музыкально-слуховая деятельность_________________145

Оческой диагностикой эмоциональных качеств слушателей, не дифференцируют испытуемых по степени их эмоциональной возбудимости, преобладанию тех или иных эмоциональных со­стояний» [159, с. 340]. Одной из задач нашего исследования было выявление ха­рактера взаимосвязи между степенью адекватности музыкаль­ного восприятия и психическими состояниями слушателей. Для диагностики психических состояний слушателей были использованы фрагменты методики А. Уэссмана и Д. Рикса [247, с. 197]. Испытуемые оценивали свое психическое состоя­ние до и после прослушивания музыки; пользуясь шкалами «спокойствие-тревожность», «энергичность-усталость», «припод­нятость-подавленность», они отмечали в нем те изменения, которые произошли под воздействием музыки. Учитывались и личностные особенности, которые выявлялись с помощью ме­тодик Г. Айзенка, Дж. Тейлор и др. Анализ полученных данных свидетельствует, что психи­ческие состояния испытуемых, предшествующие слушанию музыки, оказали существенное влияние на степень адекват­ности восприятия музыкальных эмоций и их динамики. По­казатели состояний «тревожности-спокойствия», «подавлен­ности-приподнятости» оказались статистически значимо свя­заны с адекватностью восприятия эмоций в музыке. Испы­туемые, находившиеся в подавленном, тревожном состоянии до эксперимента, слышали тревогу в миниатюрах «Размыш­ление», «Юмор», отчаяние — «Меланхолии», «Умилении», скорбь — в I ч. до-минорного ноктюрна Шопена. Напротив, слушатели, находящиеся в оптимальном психическом со­стоянии, адекватно воспринимали музыкальные эмоции в миниатюрах, оценивали I ч. ноктюрна как «размышление», «успокоенность», «умиление». Тревожность как состояние высоко коррелирует с тревожностью, как свойством личности и находится в обратной зависимости от показателей экстра­версии. Можно предположить, что лица с повышенной тре­вожностью и склонные с самоанализу более чувствительны к восприятию отрицательных эмоций в музыке. Данные эксперимента свидетельствуют также о неодно­значном влиянии, которое оказывает музыка на психические состояния слушателей. У 53,8% испытуемых после прослуши­вания ноктюрна Ф. Шопена психическое состояние измени­лось в положительную сторону, у 46,2% — в отрицательную. И в этом случае также выявилась связь качества воздействия

146______________________________Бочкарев А. Л.

музыки на психические состояния слушателей с их личност­ными особенностями (см. выше). Наблюдавшийся в эксперименте эффект воздействия музы­ки на психические состояния, а также влияние этих состояний на степень адекватности последующего восприятия «музы­кальных эмоций» можно объяснить явлениями ретроактивно­го и проактивного последствия. Ретроактивное (обратно на­правленное) последствие выражается в том, что эмоции, выз­ванные интонацией, звучащей в настоящий момент, влияют на состояния слушателей, связанные с предшествующими фраг­ментами произведения. Эти состояния усиливаются, если но­вая (доминирующая) эмоция одного знака с предшествующей и ослабляются в противоположном случае. Проактивное (вперед направленное) последствие — влияние эмоций, связанных с предшествующим фрагментом, на динамику последующего переживания слушателей. Ретроактивное и Проактивное по­следствие сказываются на степени адекватности восприятия и оценки музыкального материала. Так, «Размышление» в паре² с «Умилением» адекватно оценило лишь 38,9% испытуемых, на фоне «Отчаяния» все испы­туемые неадекватно восприняли «Размышление» [61]. Анало­гичные явления, связанные с восприятием стиля, Н. Д. Тавхе-лидзе объясняет, используя концептуальный аппарат теории установки [285].

Ассоциации и коннотации

Психические состояния слушателей всегда опосредованы лич­ностными особенностями человека, его ассоциациями, про­шлым опытом. С одной стороны, отрицательные психические состояния провоцируют возникновение соответствующих ассо­циаций, иногда не только неадекватных, но и прямо противо

¹ Неоднозначность воздействия связана и с драматургическими особенностями ноктюрна: смысл трагической коды (заключения) оп­ределяется лишь в самые последние моменты его звучания, что под­держивает у многих слушателей динамику положительных эмоций на очень высоком уровне (по данным нашей дипломантки, ныне канд. искусств Л. С. Черкашиной).

² В специальной серии испытуемые слушали четыре миниатюры (без перерывов для оценки), затем сообщалось, что в предъявленных пьесах отражены два состояния. Необходимо было выбрать пары одинаковых по содержанию миниатюр.

Музыкально-сл уховая деятельность__________________147

положных музыке. С другой стороны, музыка, вызывающая конкретные ассоциации, связанные с прошлым опытом чело­века, может изменить в определенную сторону психическое состояние человека. Так, самая прекрасная мелодия, сопровождавшая человека в минуты скорби, горя, страдания, может вызвать впоследст­вии яркие отрицательные эмоции, которые в ней не воплоще­ны в той степени, в какой их переживает слушатель. У чело­века, слышавшего в концентрационном лагере музыку Р. Ваг­нера, любимую Гитлером, она на протяжении всей жизни мо­жет вызывать мучительно-тягостные ассоциации и воспомина­ния, чувство ненависти к войне, фашизму¹. Ассоциации являются, по мнению психологов, пусковым механизмом эмоций, выражая «личностный смысл», сущность искусства для человека. Закрепленные в коллективном опыте общественных отно­шений ассоциации обусловливают социальную зависимость восприятия от прошлого опыта человека. Искусство выражает обобщенный, концентрированный опыт человечества: оно «никогда не может быть объяснено до конца из малого круга личной жизни, но непременно требует объяс­нения из большого круга жизни социальной» [93, с. 113]. Вот почему несмотря на огромные различия в индивидуаль­ном опыте людей их ассоциации во многом схожи и питаются единым социальным источником — опытом человеческих от­ношений. Общие для многих людей ассоциации, связанные с восприя­тием музыки, музыковед Л. Мейер [400] предлагает назвать коннотациями. Коннотация — это такая ассоциация, которая объединяет группу слушателей в определенном содержательном направле­нии в рамках данной культуры. Наиболее ярким примером коннотации является изображение смерти и передача соответствующих ей эмоций в музыке. Так, смерть у европейских народов выражается в музыке с помощью медленного темпа, в низком регистре, у некоторых же африканс­ких племен, напротив — в быстром темпе и в высоком регистре.

¹ Примеры влияния экстраординарных состояний на адекват­ность восприятия приводятся далее [см. с. 150].

² Эту зависимость содержания и направленности восприятия от особенностей прошлого опыта человека называют апперцепцией.

148______________________________Бочкарев Л. А.

Орган у европейского слушателя связан часто с представ­лением о религии, гонг ассоциируется с экзотикой Востока. Однако у жителей Востока гонг не только не возбуждает экзо­тики, но вызывает целую гамму самых разнообразных эмоций. Как справедливо отмечает Маргарет Картоми [385], музыка экстаза не является самостоятельной эстетической категорией не только для европейского слушателя, но даже и для слуша­теля Явы: периодически повторяющиеся тональные модели в музыке экстаза Центральной Явы для местных жителей пол­ностью сливаются с ритуалом благодаря действию ассоциативно­го механизма. Многочисленные примеры подобных коннотаций и ассо­циаций приводит Е. В. Назайкинский [204]. Например, для европейского слушателя увеличенная секунда, орнаментиро­ванная мелизмами, выражает обобщенный восточный колорит, для жителей же Востока эта интонация в контексте привыч­ных, родных восточных мелодий несет гораздо больший смысл. Точно так же человек, владеющий несколькими языками, бога­че воспринимает оттенки диалекта родного языка, музыкант-исполнитель легче распознает и тоньше воспринимает нюансировку собственного инструмента. Основу сходства ассоциаций, вызываемых музыкой, Г. С. Та­расов совершенно справедливо видит прежде всего в близости чувств людей разных времен и народностей: ведь музыкаль­ный язык — это прежде всего язык человеческих эмоций. В книге Зыбковца В. Ф. «Дорелигиозная эпоха» содержит­ся интересный материал, свидетельствующий об общности эмо­ционального отношения к музыке представителей разных на­родностей. «Тасманийские песни во время «корробори» могли быть выслушаны европейцами с наслаждением и...голоса пев­цов были приятными, а мелодии выразительными», «возгласы бурного одобрения тасманийцев не оставляли никакого сомне­ния в том, что тасманийцам очень понравилась мелодия «Мар­сельезы». Один из них — юноша — свой восторг выражал тем, что обеими руками схватился за свою голову и, раскачи­ваясь всем телом в такт, напевал заключительные ноты фран­цузского национального гимна» [133, с. 185—186].