Южноамериканский шаманизм: разнообразные ритуалы

Судя по всему, шаман играет существенную роль в племенах Южной Америки.[1009]Он является не только наилучшим целителем, а в некоторых районах проводником души умершего в новое обиталище, но и посредником между людьми и богами или духами, занимая иногда место жрецов (например, у мохо и манаси восточной Боливии, тайнов Больших Антил и т. д.[1010]); он гарантирует соблюдение ритуальных запретов, охраняет племя от злых духов, указывает места удачной охоты и ловли, приумножает дичь,[1011]управляет атмосферными явлениями,[1012]облегчает роды,[1013]предсказывает будущие события[1014]и т. д. Благодаря этому шаман пользуется в южноамериканских обществах большим признанием и авторитетом. Только шаманы могут обогащаться, то есть накоплять ножи, расчески, топоры и т. д. Они слывут творцами чудес (в данном случае чисто шаманского характера: магический полет, глотание раскаленных углей и т. п.[1015]). У гаранов уважение к шаманам было столь велико, что они чтили их кости: останки особо могущественных шаманов хранились в хижинах, и к ним приходили за советом, принося соответствующие жертвы.[1016]

Разумеется, южноамериканский шаман, как и его коллеги в других регионах, может выполнять функции колдуна: например, он может превращаться в животное и пить кровь своих врагов. Вера в оборотней широко распространена в Южной Америке.[1017]Но своим магико-религиозным положением и общественным авторитетом южноамериканский шаман обязан скорее своим экстатическим способностям, чем престижу мага, так как именно эти экстатические способности дают ему, кроме постоянной прерогативы целителя, возможность мистических путешествий на Небо с целью непосредственной встречи с богами и передачи им человеческих просьб. (Иногда Бог нисходит в церемониальный дом шамана: например, у манаси Бог спускается на землю, разговаривает с шаманом и в итоге уносит его с собой на Небо, но через несколько минут позволяет ему вернуться на Землю.[1018])

Как пример жреческой функции, выполняемой шаманом, вспомним периодическую коллективную церемонию арауканов, нгиллатун, целью которой является укрепление связей племени с Богом.[1019]Главную роль здесь играет мачи. Именно она входит в транс и посылает свою душу к "Небесному Отцу", чтобы сообщить ему чаяния общины. Церемония проводится публично; в прежние времена мачи поднималась на помост, сооруженный на кустарнике, реве, долго вглядывалась в небо, и у нее возникали видения. Два помощника выполняли функцию явно шаманского характера: "С белыми платками на головах и вымазанными сажей лицами, сидя верхом на деревянных конях, с деревянными мечами и жезлами в руках… делают вид, что гарцуют, и потрясают своими погремушками с поразительной страстью",[1020]в то время как мачи входит в транс. (Мы здесь можем провести параллель с «конем» бурятского шамана и с танцами муриа на деревянном коне.[1021]) Во время транса мачи остальные наездники сражаются с демонами: осуществляется изгнание злых духов.[1022]Когда мачи приходит в сознание, она рассказывает о своем путешествии на Небеса и объявляет, что Небесный Отец исполнил все желания общины. Эти слова встречаются длительными овациями и вызывают всеобщий энтузиазм. Когда шум утихает, мачи выслушивает рассказ о том, что случилось во время ее путешествия на Небо (борьба с демонами, их изгнание ит.д.).

Поражает сходство между этим арауканским ритуалом и алтайской церемонией жертвоприношения коня, после которого начинается небесное путешествие шамана во дворец Бай Ульгена: в обоих случаях мы имеем дело с периодическим ритуалом общины, цель которого — сообщить небесному Богу о чаяниях племени; в обоих случаях главную роль играет шаман, причем исключительно благодаря экстатическим способностям, которые делают возможными его мистическое путешествие в Небо и непосредственный разговор с Богом. Редко случается, чтобы религиозная функция шамана — посредничество между людьми и Богом — вырисовывалась так отчетливо, как у арауканов и алтайцев.

Мы уже отмечали и другие общие черты южноамериканского и алтайского шаманизма: восхождение на деревянный помост (у арауканов, см. выше) или помост, подвешенный к потолку церемониальной хижины с помощью нескольких переплетенных веревок (у карибов Голландской Гвианы), роль небесного Бога, деревянный конь, неистовство участников. Заметим, наконец, что, как и у алтайцев и сибиряков, некоторые южноамериканские шаманы являются проводниками душ. У бакаиров путешествие в потусторонний мир слишком тяжело, чтобы умерший мог совершить его сам; он нуждается в ком-то, кто знает дорогу, кто уже несколько раз прошел по ней; шаман достигает Неба в мгновение ока: для него, говорят бакаиры, Небо не выше, чем дом.[1023]У манасика шаман провожает душу умершего на Небо сразу по окончании церемонии погребения. Дорога чрезвычайно далека и трудна; он проходит через джунгли, взбирается на Гору, преодолевает моря, реки и болота, пока не достигнет берега великой реки, которую нужно перейти по мосту, охраняемому божеством.[1024]Без помощи шамана душа никогда не смогла бы туда попасть.

Шаманское исцеление

Как и в других регионах, главной и сугубо личной функцией южноамериканского шамана остается целительство.[1025]Не всегда оно носит чисто магический характер. Южноамериканский шаман знает лекарственные свойства растений и животных, использует массаж и т. д. Но в подавляющем большинстве случаев заболеваний, имеющих, по его мнению, духовную природу — то есть вызванных бегством души или тем, что духи или колдуны внедрили в тело пациента магический предмет, — он должен прибегнуть к шаманскому исцелению.

Концепция болезни как утраты души, заблудшей или похищенной духом или привидением, широко распространена в бассейне Амазонки и в Андах,[1026]но редко встречается в тропической Южной Америке. Все же она зафиксирована у нескольких племен из этого региона[1027]и даже у яхганов Огненной Земли.[1028]Обычно эти представления сосуществуют с теорией о внедрении в тело магического предмета,[1029]которая, видимо, более распространена.

В том случае, когда речь идет о нахождении души, похищенной духами или умершими, шаман, как считается, оставляет свое тело и отправляется в Ад или в страны, где обитает похититель. У апинаев шаман часто отправляется в страну умерших, которые в панике бегут, а шаман хватает душу больного и возвращает ее в тело. Один из мифов туалипангов рассказывает о душе ребенка, которая была похищена Луной и спрятана в кувшине; шаман отправляется на Луну и, после многочисленных перипетий, открывает кувшин и освобождает душу ребенка.[1030]В песнях арауканских мачи говорится о неприятных приключениях души: злой дух заставил больного идти по мосту, или его испугал какой-то покойник.[1031]В некоторых случаях мачи, вместо того чтобы начинать поиск души, ограничивается тем, что призывает ее возвратиться и узнать своих родственников[1032]— как это делается и в других регионах (например, в ведической Индии). Экстатическое путешествие, предпринятое шаманом ради исцеления, иногда представляет собой искаженный вариант восхождения на Небо, цель которого перестала быть понятной: говорят, например, что "у таулипангов результат лечения иногда зависит от поединка между двойником шамана и колдуном. Чтобы попасть в страну духов, шаман пьет отвар из лианы, форма которой напоминает лестницу".[1033]Символизм лестницы указывает на то, что транс имеет значение восхождения на Небо. Обычно, однако, духи — похитители душ — или колдуны не живут в небесных странах. Как и во множестве других случаев, шаман таулипангов пользуется скорее смесью религиозных идей, утрачивающих свой глубокий смысл.

Экстатическое путешествие шамана необходимо в большинстве случаев — даже если болезнь не была вызвана похищением души демонами или умершими. Шаманский транс составляет часть лечения: независимо от интерпретации, которую ему присваивает шаман, именно через экстаз он находит настоящую причину болезни и узнает самый эффективный способ лечения. Транс иногда ведет к «одержимости» шамана дружественными ему духами (как, например, у таулипангов и иекуана[1034]). Но, как мы уже видели, для шамана «наваждение» часто означает овладение всеми своими "мистическими органами", составляющими в некотором смысле его истинную и полную духовную личность. В большинстве случаев «одержимость» ограничивается поступлением в распоряжение шамана его духов-помощников, реализацией их конкретного присутствия, ощутимого всеми средствами восприятия; и это присутствие, которого требует шаман, приводит не к «трансу», а к разговору шамана с духами-помощниками. В действительности все это еще сложнее, поскольку шаман сам может превращаться в животное, и иногда даже возникает вопрос, принадлежат ли животные крики, раздающиеся во время сеанса, дружественным духам[1035]или представляют этапы превращения самого шамана в животное, то есть открытое выражение его подлинной мистической личности.

Морфология южноамериканского шаманского лечения почти всюду такая же. Оно включает окуривание табачным дымом, пение, массаж больной части тела, распознание причины болезни с помощью духов-помощников (здесь в игру входит «транс» шамана, во время которого зрители иногда задают ему вопросы, не связанные непосредственно с болезнью) и, наконец, устранение болезнетворного объекта путем высасывания.[1036]Например, у арауканов мачи обращается сначала к «Богу-Отцу», который — несмотря на то, что здесь не исключено влияние христианства, — еще сохраняет свою архаическую структуру (например, андрогинию; к нему обращаются со словами: "Боже-Отче, старушка, которая еси на Небеси…"[1037]). Затем мачи обращается к Анчимален, жене или «подруге» Солнца, а также к душам умерших мачи, "о которых говорят, что они в небесах и смотрят на своих коллег, пребывающих на земле";[1038]она просит у них о ходатайстве перед Богом.

Здесь следует отметить важность мотивов вознесения на Небо и воздушной верховой езды в технике мачи, поскольку вскоре после просьбы о помощи и покровительстве Бога и умерших мачи шаманка объявляет, "что скоро она поедет верхом вместе со своими коллегами, невидимыми мачи". Для достижения экстаза мачи использует элементарные средства: танец, движения рук, аккомпанемент погремушек. Танцуя, она обращается к небесным мачи и просит, чтобы те помогли ей во время экстаза. "Когда шаманка начинает терять сознание и чувствует, что вот-вот упадет, она поднимает руки и начинает кружиться. Тогда к ней приближается мужчина, чтобы поддержать ее и не дать упасть. Подбегает другой индеец и исполняет танец ланкан, целью которого является оживление мачи". Транс достигается на верхушке священной лестницы (реве), в состоянии шаткого равновесия.

В течение всей этой церемонии употребляется огромное количество табака. Мачи затягивается дымом и выпускает его в Небо, к Богу. "Я дарю тебе дым!" — говорит она. Но, как замечает автор наблюдений, "ни на одной из церемоний нам не говорили, что табак помогает ей достигнуть состояния экстаза".[1039]

По сообщениям европейских путешественников XVIII века, шаманское исцеление предполагало также жертву овцы: шаман вырывал ее еще бьющееся сердце. Сегодня ограничиваются надрезом на жертвенном животном. Но большинство старых и современных наблюдателей единодушны в том, что мачи, используя иллюзионистский прием, внушает зрителям, что она вскрывает грудь и живот больного и обнажает его печень и внутренности.[1040]Согласно отцу Уссу (Housse), мачи "как будто вскрывает тело несчастного, копается в нем, что-то из него извлекает". Затем она показывает причину болезни: камушек, червя, насекомое и т. п. Говорят, что «рана» закрывается сама собой. Но поскольку обычное исцеление не предусматривает видимого вскрытия тела, а только сосание (иногда до крови) части тела, указанной духом,[1041]то весьма вероятно, что в этом случае мы имеем дело с искаженным применением хорошо известной техники посвящения — магическим вскрытием тела неофита с тем, чтобы снабдить его новыми органами и превратить его в "заново рожденного". В случае арауканского исцеления перемешались две техники — замена внутренних органов кандидата и извлечение болезнетворного предмета; несомненно, это обусловлено отмиранием схемы посвящения (смерть и возрождение, с заменой внутренних органов).

Как бы там ни было, в XVIII веке эта магическая операция сопровождалась каталептическим трансом: шаман (в то время шаманизм был прерогативой скорее мужчин и гомосексуалистов, чем женщин) падал "как мертвый".[1042]Во время транса ему задавали вопросы относительно имени колдуна, вызвавшего болезнь, и т. п. Сегодня мачи также входит в транс и таким образом узнает причину болезни и способ ее излечения; но этот транс не наступает непосредственно после «вскрытия» тела больного. В некоторых случаях нет следа такой магической операции, а есть только след сосания, практикуемого после транса и в соответствии с указаниями духов.

Сосание и извлечение болезнетворного предмета всегда являются магико-религиозными операциями. Чаще всего этот «предмет» действительно имеет сверхъестественное происхождение, поскольку был незаметно внедрен в тело колдуном, демоном или умершим. Этот «предмет» является только ощутимым проявлением «зла», которое приходит из иного мира. Как мы видели в случае арауканов, шаману, несомненно, помогают в работе дружественные духи, а также умершие собратья и даже Бог. Даже магические формулы мачи диктуются Богом.[1043]Шаман ямана, также применяющий сосание, чтобы извлечь йекуш (магическое «зло», введенное в тело больного), не пренебрегает и молитвами.[1044]У него также есть йефачел, дух-помощник, и когда тот овладевает шаманом, шаман становится совершенно нечувствительным.[1045]Но эта нечувствительность обусловлена скорее его шаманским состоянием, поскольку он способен ходить босыми ногами по огню и глотать раскаленные угли,[1046]подобно своим собратьям в Океании, Северной Америке и Сибири.

Подводя итоги, отметим, что южноамериканский шаманизм все еще обнаруживает много чрезвычайно архаических элементов: посвящение путем ритуальной смерти и воскрешения кандидата, внедрение в его тело магических веществ, восхождение на Небо с целью передачи Всевышнему Богу чаяний всего сообщества, шаманское исцеление путем сосания или путем поиска души больного, экстатическое путешествие шамана как проводника душ, "тайные песни", диктуемые Богом или животными, особенно птицами. Нет нужды давать здесь сравнительное описание всех случаев, в которых мы находим этот шаманский комплекс. Напомним только о сходстве с австралийскими знахарями (внедрение в тело кандидата магических веществ, инициационное путешествие на Небо, исцеление путем высасывания), чтобы показать чрезвычайную древность некоторых техник и верований южноамериканских шаманов. Не нам решать, объясняются ли эти поразительные совпадения тем, что старейшие южноамериканские слои представляют, как и австралийцы, остатки архаического человечества, вытесненные на задворки ойкумены, — или же существовали прямые контакты между Австралией и Южной Америкой через антарктические регионы. Последнюю гипотезу поддерживает ряд ученых.[1047]Принимается во внимание также гипотеза о более поздних миграциях из малайско-полинезийского региона в сторону Южной Америки.[1048]