Наблюдение и наблюдательность.

«Живое созерцание», как первоисточник всякого знания, играет очень большую роль в деятельности следователя. Но это созерцание не пассивное, не бессистемное. Следователь организует свои восприятия, чтобы выделить необходимое, понять существенное, учесть все, что может иметь значение для решения стоящей перед ним задачи. Планомерное, целенаправленное восприятие именуется наблюдением. Оно предполагает активную работу всех органов чувств. Потому важной психологической предпосылкой плодотворного наблюдения является острота органов чувств следователя.

Особое значение приобретает это качество при производстве тех следственных действий, в которых элементы чувственного познания выступают на первый план (осмотр, обыск и пр.). В этих случаях следователю надлежит с наибольшей заботой отнестись к деятель

ности своего чувственного аппарата, памятуя о том, что острота зрения, слуха и других органов чувств значительно снижается при утомлении, недомогании, подавленном состоянии. Нежелательность выполнения следователем ответственных и зачастую неповторимых следственных действий при таком состоянии обусловлена еще и тем, что их производство сопряжено со значительными нервными и физическими нагрузками, а дурное самочувствие угнетающе действует на все психические функции. Можно с уверенностью утверждать, что невысокая продуктивность и даже неудачи многих следственных действий коренятся именно в этих временных неблагоприятных состояниях исполнителя.

Ответственная работа всегда должна выполняться лишь при готовности к ней следователя, мобилизованности его органов чувств. В неотложных случаях, когда следователь не уверен в достаточной восприимчивости, а также если объем работы требует наблюдения за большим количеством объектов, нужно привлекать помощников.

Перешагнуть за естественные барьеры органов чувств, расширить возможности человеческих восприятий и усилить их остроту помогает применение при расследовании научно-технических средств, а также выбор и создание наиболее благоприятных условий наблюдения (выбор удобной точки и расстояния от предмета, его надлежащее освещение, установка в наиболее удобном для наблюдения пункте, устранение звуковых и иных помех и т.п.).

Признавая важность нормальной деятельности чувственного аппарата, вместе с тем необходимо подчеркнуть, что не эта сторона познания является решающей в следственной работе. В отличие от представителей тех профессий, где требуется повышенная чувствительность анализаторов (например, дегустатора, радиста, живописца), у следователя преобладающую роль играют его интеллектуальные качества. Именно мысль придает особую остроту его органам чувств.

Известно, что полнота и точность наблюдений зависят от опыта и знаний наблюдателя. Люди, обладающие разным жизненным и профессиональным опытом, разной суммой знаний о наблюдаемом предмете или явлении, видят их по-разному. Так, восприятие ландшафта туристом или дачником отличается от восприятия его сельским жителем, охотником или военнослужащим.

Чем обстоятельнее знакомство с предметом, чем разностороннее знания, тем плодотворней наблюдение, ибо человек не только подмечает и фиксирует признаки и свойства предметов или явлений, но одновременно оценивает, осмысливает и истолковывает их. Один человек, рассматривая гильзу, обнаруженную на месте убийства, вовсе не сможет сказать, что это такое, другой укажет, что это - гильза, третий, кроме того, определит, что эта гильза от патрона к пистолету «Макарова», а четвертый сможет указать и местоположение стрелявшего.

Определенность, точность и быстрота понимания зависят от теоретической и практической подготовки следователя. Длительное занятие этой профессией порождает автоматизмы, которые облегчают наблюдение и понимание происходящего, но вместе с тем иногда приводят к ошибкам. Большую опасность представляют так называемые «косные стереотипы» - привычные, укоренившиеся суждения и оценки, которые сплошь и рядом искажают восприятие, делают наблюдение неточным и неполным.

В новелле Г. Честертона «Невидимка» описывается, что четыре человека, поставленные в разных местах для наблюдения за входом в дом, не заметили, как вошел и вышел убийца, одетый почтальоном. В один голос они утверждали, что мимо них никто не проходил. «Приходилось ли вам замечать, - объяснял автор это явление, -что люди никогда прямо не отвечают на заданный вопрос? Они отвечают лишь на то, что, по их мнению, скрывается за вашим вопросом. Представьте себе, что в загородной усадьбе одна дама спрашивает другую: «У вас сейчас живет кто-нибудь?». Хозяйка никогда не ответит: «Да, дворецкий, три лакея, горничная и так далее», хотя горничная может находиться тут же в комнате, а дворецкий стоять у нее за креслом.. Но если во время эпидемии врач спросит ее: «Есть в доме кто-нибудь?» - тогда эта дама вспомнит дворецкого, горничную и всех остальных. На этом и строится разговор: вам никогда не ответят буквально, даже если ответ будет правдивым. Когда эти четверо вполне честных людей сказали, что никто не появлялся, они не имели в виду, что там действительно никого не было. Они имели в виду таких людей, которые могли бы показаться вам подозрительными. На самом же деле один человек все же вошел в дом и вышел из него, так и оставшись незамеченным.. он был мысленно невидим»1.

1 Английская новелла. Л., 1961, стр. 197-204.

Следователю надлежит оценивать наблюдаемые факты и явления не только с привычной точки зрения, не ограничиваться тем, что ему было известно ранее, а стремиться увидеть в наблюдаемом что-то новое.

Привыкание к тем или иным объектам нередко глушит остроту наблюдения, человек постепенно перестает замечать происходящие изменения. Поэтому целесообразно, чтобы в таких действиях, как осмотр места происшествия (особенно повторный) или проверка показаний на месте, участвовали наряду с лицами, хорошо знающими данное место, также и незнакомые с ним.

Избирательность наблюдения, как и всякого восприятия, обусловлена потребностями, интересами и, что особенно важно, целями и задачами, которыми руководствуется воспринимающий. По-разному будут воспринимать обстановку квартиры врач, вызванный к больному, и следователь, явившийся для производства обыска. Первый обратит внимание на температуру воздуха, положение постели больного, чистоту в комнате; второй же постарается уловить все, что может указать направление поисков.

При этом следователь, не имеющий опыта производства обысков, рискует оставить без внимания отдельные конструкции обыскиваемого помещения, а другой, обнаруживший в недавнем прошлом какой-то тайник, будет особо выделять объекты, подобные тем, в которых были спрятаны найденные при удачном обыске вещи. Со временем эта избирательность сменится более устойчивой, сложившейся на основе разнообразного и всестороннего опыта.

Экспериментально установлено, что высокая эффективность наблюдения обеспечивается наличием определенной цели, ясно сформулированной задачи. Общая установка на наблюдение всегда менее продуктивна, в чем легко убедиться, попытавшись найти в загадочной картинке замаскированное изображение, не зная предварительно, что искать.

Наличие определенного задания намного облегчает поиски. В этом и состоит роль инструкции или программы наблюдения, конкретных вопросов, подлежащих выяснению, роль рабочих версий следователя.

Предопределяет успех наблюдения в конечном счете интеллект, который организует этот процесс по определенному плану,

устанавливает нужную очередность отдельных этапов наблюдения и использует его результаты.

Следователю надо помнить ряд общих правил организации наблюдения:

- до наблюдения получить наиболее полное представление об изучаемом человеке, предмете или явлении;

- определить цель, сформулировать задачу, составить хотя бы мысленно план или схему наблюдения;

- искать в наблюдаемом не только то, что предполагалось найти, но и обратное тому;

- расчленить предмет наблюдения и в каждый момент наблюдать одну из частей, не забывая и о наблюдении целого;

- следить за каждой деталью, стараясь подметить наибольшее их число, установить максимальное количество свойств предмета или особенностей наблюдаемого;

- не доверять однократному наблюдению, исследовать предмет или явление с разных точек зрения, в разные моменты и в разных ситуациях, изменяя условия наблюдения;

- подвергать сомнению наблюдаемые признаки, которые могут быть ложной демонстрацией, симуляцией или инсценировкой;

- ставить вопросы «почему» и «что это значит» относительно каждого элемента наблюдения, продумывая, предполагая, подвергая критике и проверке дальнейшим наблюдением свои мысли и выводы;

- сравнивать - объекты наблюдения, противопоставлять их, искать сходство, различие и связи;

- сопоставлять результаты наблюдения с тем, что было ранее известно об этом предмете, с данными науки и практики;

- ясно формулировать результаты наблюдения и фиксировать их в соответствующей форме - это помогает их пониманию и запоминанию;

- привлекать к наблюдению различных специалистов, сравнивать и обсуждать результаты наблюдения со своими коллегами;

- помнить, что наблюдатель тоже может быть объектом наблюдения.

Наблюдение как психический процесс и форма деятельности вырабатывает интеллектуальное качество - профессиональную наблюдательность, которая становится чертой личности следователя.

Характер наблюдения определяется предметом исследования.

Астроном, ботаник, геолог, следователь наблюдают по-разному1.

Укажем на некоторые особые черты наблюдательности следователя. В первую очередь необходимо отметить направленность наблюдения на признаки - последствия расследуемых событий, формы отражения этих событий в материальном мире и сознании людей, то есть на любые фактические данные, которые могут способствовать установлению обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела.

Таким образом, наблюдательность следователя направлена на отыскание доказательств. Она имеет воссоздающий характер, реконструирует на основе подмеченных признаков обстоятельства расследуемого события.

Следственная наблюдательность вырабатывается на базе знания способов совершения и сокрытия преступлений, а также следов (доказательств), оставленных при том или ином образе действий преступника, мест и способов их обнаружения.

Поскольку преступления бывают связаны с любой областью жизни и быта людей, способы их совершения и сокрытия весьма разнообразны, а доказательствами могут служить любые фактические данные, естественно предположить, что наблюдательность следователя должна быть универсальной. Чтобы распознать инсценировку кражи со взломом, необходимо подметить признаки, указывающие на перепиливание дужки замка в отрытом положении. Преследуя преступника, нужно суметь отличить старый след от свежего, определить направление движения по снегу, траве. Место нахождения трупа можно установить по поведению животных и птиц и так далее.

Однако было бы ошибочным полагать, что во всех этих разнообразных случаях следователь должен одновременно иметь наблюдательность слесаря, охотника, натуралиста и пр. Частично здесь совпадают лишь знания, навыки и некоторые методы наблюдения, необходимые тем и другим, но совершенно различные по своей целевой направленности.

Высказывая эту мысль, Б.Г. Ананьев справедливо замечает, что и характер наблюдательности будет у них различным, и подготовка наблюдателя, обучение наблюдению должно происходить по своим методикам, применительно к различным видам человеческой деятельности. (Б.Г. Ананьев Воспитание наблюдательности у школьников. Лениздат, 1940).

Значит, основной путь развития следственной наблюдательности - это постоянное расширение знания способов совершения и сокрытия преступления, уловок преступников, методов обнаружения следов (доказательств), которые рождает практика и разрабатывает криминалистика.

Характер наблюдательности зависит от типов восприятия. Следователю в процессе наблюдения необходимо гармонически сочетать аналитический (детализирующий) и синтетический (целостный) тип восприятия - подмечая отдельные признаки, свойства и особенности наблюдаемых предметов и явлений, одновременно охватывать и весь предмет (явление) в целом, во всей сложности и взаимосвязи отдельных его частей.

Этим наблюдательность следователя отличается, например, от наблюдательности контролера-браковщика, который, проверяя готовое изделие, должен лишь убедиться в соответствии всех его деталей стандарту или установленному образцу.

Применительно к интерпретации результатов наблюдения различают описывающий и объясняющий типы восприятия. При первом главное внимание обращается на самые факты, а при втором - на их значение и происхождение. Роли этих типов в наблюдательности следователя не одинакова.

Для раскрытия преступления и установления истины недостаточно простой регистрации фактов. Чтобы использовать факты в качестве доказательств, нужно найти им правильное объяснение, установить их причину, выявить все связи с расследуемым событием. Правильное доказательство есть не что иное, как правильное установление связей между явлениями, неправильное доказательство измышляет мнимые связи, а неспособность к доказательству обычно есть результат незнания этих связей и неумения их распознать1.

Таким образом, наблюдательность следователя имеет по преимуществу объяснительный характер. Именно это обеспечивает проникновение в сущность наблюдаемого явления, познание его всех юридически значимых свойств. Такую наблюдательность можно назвать проницательностью - качеством, которое очень важно для следователя.

1 П.П. Блонский. Психология доказывания и ее особенности у детей. «Вопросы психологии», 1964, № 3, стр. 53.

Постоянным объектом наблюдения в следственной работе является человек, его духовная жизнь. Наблюдательность следователя в этой специфической сфере можно назвать психологической. Она выражается в умении подмечать и улавливать внешние проявления внутреннего мира людей, в способности понимать их чувства, переживания, побуждения, мотивы и цели, распознавать психические свойства личности, угадывать «психологический подтекст» каждого действия и поступка.

Психологическая наблюдательность - необходимая предпосылка предвидения человеческого поведения и управления им в нужных для следователя целях. Она бывает особенно важна при производстве тех следственных действий, где источником доказательственной информации выступают люди и выбор оптимальных тактических приемов целиком обусловлен их психическими особенностями. Психологическая наблюдательность необходима следователю и при проведении других мероприятий для правильного взаимодействия с участниками расследуемого дела. Например, умение диагносцировать психическое состояние обыскиваемого облегчает поиски спрятанных им предметов.

Такую психологическую проницательность иногда называют способностью «вчувствования», «вживания», то есть мысленного перенесения своего сознания в условия существования другого человека, для получения наиболее отчетливого представления о его внутреннем мире, чувствах, мыслях, побуждениях и поступках. Было время, когда это считалось единственным путем познания чужой психики. Признавалось, что о внутреннем мире другого человека мы можем судить лишь по аналогии, на основе знания собственных внутренних процессов. Причем среди зарубежных авторов до сих пор бытует мнение о врожденной способности такого психологического проникновения.

Нет нужды доказывать ошибочность идеи о «врожденном психологе», как и о «врожденном следователе» или «врожденном преступнике». Что же касается способности вживания, вчувствования, перевоплощения, в основе которой лежит творческое воображение, то она нами не отрицается. Но это свойство более необходимо писателю, драматургу, актеру, чтобы войти в образ, освоить роль, чтобы соощущать и сопереживать в соответствии с творческим замыслом.

Для следователя же такое перенесение или «проекция» собственной психики на других людей может быть источником серьезных заблуждений. Если следователь попытается представить, как бы он сам переживал и действовал на месте того или иного лица, он рискует впасть в ошибку, если не сумеет понять, что чувствует, хочет и намерен сделать именно данный человек, с его опытом, знаниями, привычками, характером.

Есть еще один аспект психологической наблюдательности, очень важный для следственного работника. Нужно уметь наблюдать за самим собой, обеспечивая самоконтроль, управление собственным поведением и своевременное исправление допущенных ошибок.

Наиболее опытные из следователей обладают полезной привычкой видеть себя как бы со стороны и чутко реагировать на всякие нежелательные отклонения в собственной психической деятельности (утомление, рассеянность, волнение), чтобы путем волевых усилий, изменения условий работы и иными средствами нейтрализовать их. Умение наблюдать за собой необходимо и для самовоспитания следователя.

Наблюдательность - не природный дар, она формируется жизненной практикой, совершенствуется в профессиональной деятельности и нуждается в повседневной тренировке.

Практиковаться в систематическом наблюдении можно, используя предметы домашнего обихода, различные документы, рисунки, фотоснимки, макеты, а также подлинную обстановку жилища, служебного помещения, участков местности, явления повседневной жизни и специально инсценированные ситуации. При этом надо обеспечить контроль за полнотой наблюдений и точностью выводов, постепенное усложнение заданий путем увеличения количества наблюдаемых объектов, введения незнакомых объектов, более глубокой маскировкой существенных признаков, ограничением времени и тому подобное. По характеру задания и вопросы, подлежащие выяснению, должны быть максимально приближены к тем, которые решаются обычно в процессе расследования.

Приведем в качестве примера некоторые из них: укажите особенности наблюдаемого объекта, их происхождение, причину возникновения; определите размеры, вес и наибольшее количество признаков данного объекта с учетом той или иной фабулы де

ла; определите рост, возраст, характер занятий и любые иные данные о наблюдаемом лице; попытайтесь предугадать, что скажет и как будет вести себя известный вам человек в определенной ситуации; наблюдая какой-либо процесс или чьи-либо действия, предскажите дальнейший ход событий, последующее поведение человека и объясните, на чем были основаны ваши прогнозы; опишите с возможной полнотой приметы человека по результатам наблюдения, фотоснимку и воспоминанию о нем; укажите на серии фотоснимков одно и то же лицо, снятое в разном возрасте, одежде, обстановке и иных условиях, изменяющих внешность (прическа, повязка, очки, растительность на лице); укажите на снимках и в группе объектов один и тот же предмет в измененном, преобразованном, переделанном виде; определите, чем отличаются два очень сходных, почти одинаковых предмета или изображения; назовите изменения, которые произошли в обстановке данной квартиры или на участке местности; укажите, каким повреждениям и изменениям подвергся данный предмет после изготовления (ремонт, переделка, дефекты, помарки), когда и при каких обстоятельствах они произошли, чем могли быть вызваны; сообщите все, что можно заключить о владельце данных предметов, обитателях жилища, лице или предприятии, изготовившем данную вещь, человеке, оставившем наблюдаемые следы, авторе изучаемого документа; укажите на ошибки, имеющиеся в описании данного предмета, лица, человека или явления, выявите несоответствие показаний данной обстановке; укажите, где в данной обстановке можно спрятать определенные предметы или спрятаться самому, какая маскировка может быть использована и какие признаки демаскируют спрятанное; найдите спрятанную вещь или человека; укажите, как проникнуть в помещение или выйти из него с помощью наличных средств и т.д., и т.п.

Решение заданий такого рода всегда принимает характер увлекательных игр и соревнований, результаты которых в той или иной степени не замедлят положительно сказаться на повседневной работе.

Знания, навыки, умения следователя.

Как уже указывалось, следователь, чтобы успешно выполнять свои обязанности, должен обладать разнообразными и широкими познаниями. Для их приобретения он должен использовать все

возможные источники: личный жизненный и профессиональный опыт, коллективный опыт, а также косвенный опыт, запечатленный в книгах и других формах хранения информации. От следователя требуется разносторонняя образованность, но прежде всего ему необходима общая культура. Он должен иметь основательные представления о главных отраслях человеческого знания, глубоко разбираться в общественных науках и особенно в вопросах права. Кроме того, следователю нужны специальные знания, необходимые для профессиональной деятельности.

Образование, даже высшее, - это еще не гарантия образованности, а скорее формальное требование, предъявляемое к претенденту на должность. Школа дает лишь минимальный запас знаний. В деятельности же следователя многое решают такие знания, которые невозможно почерпнуть в учебной аудитории. Необходимый теоретический и практический багаж дополняется самообразованием и самообучением уже в процессе работы.

Для этого следователь должен очень много читать и художественную, и научно-популярную, и юридическую, и специальную криминалистическую литературу.

К сожалению, среди следователей встречаются люди, которые мало читают даже свою специальную литературу, пособия и иные издания, в которых освещается передовой опыт лучших мастеров следствия. Обычно они ссылаются на отсутствие времени, иногда огульно отрицают ценность всех новинок в этой области. Многолетнее наблюдение показывает, что такие скептики и пессимисты чаще всего обнаруживают низкие показатели в работе, подобная установка лишает их перспективы.

Ничто так не обогащает практического работника как взаимообмен с теорией, участие в той или иной форме в изучении и обобщении следственной практики, постоянное чтение специальной, политической и художественной литературы.

Чтобы показать, как начитанность отражается на эффективности следственной работы, сошлемся на два примера, интересных по своему контрасту.

Производя осмотр места происшествия по делу об убийстве неким К. своей жены и тещи, следователь прокуратуры Москвы Е. допустил массу существенных ошибок, которые чуть было не привели к невозможности раскрыть преступлено

ние. В частности, обнаружив в^гуалете остатки рвотной массы, он счел это несущественным и не изъял их в качестве вещественного доказательства.

Следователь М. со значительно меньшим стажем, чем первый, работая по аналогичному делу в Ленинграде, при помощи экспертизы установил важные данные о личности убийцы по найденным на месте следам рвоты. Отвечая на вопрос, что побудило его изъять остатки рвотной массы и подвергнуть их исследованию, следователь заявил, что в одном из романов он читал о рвоте человека, только что совершившем убийство, и хотя не знал психических закономерностей этого явления, но предположил, что и в данном случае преступник пережил нечто подобное.

Следователь всегда должен стремиться максимально использовать помощь товарищей по работе, коллектива, особенно при решении вопросов, вызывающих у него затруднения. Пополнять свои знания за счет коллективного опыта он может, присутствуя на следственном консилиуме, в котором участвуют наиболее квалифицированные специалисты, при разборе сложного дела на занятиях следователей или на методическом совете (совещании), а также обращаясь за разъяснением к товарищам, наиболее компетентным в той или иной области (оперативным работникам, экспертам-криминалистам и др.).

Готовность прибегнуть к помощи и совету своего коллеги нисколько не умаляет авторитета даже самого опытного специалиста1.

Движущей силой устремления в область познания являются качества, которые в психологической литературе называют по-разному: жажда знаний, познавательный интерес, любопытство, любознательность. Но применительно к следователю, указанные

В связи с этим интересно вспомнить «Торжественное обещание», которое в свое время давали лица, получавшие диплом медика. Там, в частности, говорилось: «Обещаю быть справедливым к своим сотоварищам врачам и не оскорблять их личности; однако же, если бы того потребовала польза больного, говорить правду прямо и без лицемерия. В важных случаях обещаю прибегать к советам врачей, более меня сведущих и опытных; когда же сам буду призван на совещание - буду по совести отдавать справедливость их заслугам и стараниям.. обещаю продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми силами ее процветанию, сообщая ученому совету все, что открою..». Приведенные слова вполне могут быть принятыми в качестве нормы поведения и для следственного работника.

термины недостаточно точно передают характер и особенности этого весьма сложного психического явления. Вряд ли можно назвать удачным выражение «любопытный следователь» или «любознательный следователь» (хотя вполне естественно читается: «любопытный ребенок», «любознательный ученик»).

Потребность в познании не вообще, а направленная на приобретение определенных знаний, прямо или косвенно связанных с профессиональными интересами и целями деятельности, - это уже более высокое свойство, крайне необходимое следователю. Мы полагаем, что лучше всего его называть пытливостью. Пытливость обеспечивает постоянную готовность и способность к приобретению необходимых познаний, то есть высокую обучаемость следователя.

Наличный запас знаний - ничтожный умственный капитал по сравнению с тем, что может потребоваться следователю в будущем. Этот запас должен постоянно пополняться. Конечно, заготовка впрок абсолютно всех знаний, которые могут понадобиться при расследовании того или иного дела бессмысленна, да и невозможна. Надо отбирать наиболее необходимые.

В сумме знаний, необходимых следователю, важнейшая роль принадлежит знанию обычаев и нравов, традиций и привычек, взглядов и предрассудков, свойственных той среде, в которой произошло расследуемое событие, с которой связано данное дело, в которой вообще приходится работать следователю.

Отрицательно сказывается на процессе расследования незнание следователем языка и местного уклада жизни, национальных особенностей, пережитков, сохраняющихся в сознании определенных групп населения.

Известно, например, что неосведомленность об обычаях адата и нормах шариата, правилах кровной мести и тому подобном лишает возможности построить правильную версию о лицах, виновных и прикосновенных к преступлению, связанному с пережитками родового быта.

Во многом помогает следователю знание различных традиций, существующих в той или иной профессиональной группе (среди чабанов, шоферов, моряков, охотников и пр.). Он должен также хорошо ориентироваться в нравах и неписанных законах уголовного мира, ибо без этого трудно расследовать преступления рецидивистов.

Формула «чтобы уметь - надо знать» точно передает соотношение знаний и умений следователя. Умения - это знания в их практическом применении. Под умением понимается приобретенная человеком способность целеустремленно и творчески пользоваться своими специальными знаниями в процессе практической деятельности. Доведенное до известной степени совершенства умение становится свойством человека - умелостью.

Умелость включает в себя и навыки, то есть автоматизированные способы выполнения тех или иных действий. Говоря о навыках, зачастую имеют в виду моторные действия (навыки письма, навыки ходьбы, навыки стрельбы). Однако правильнее более широкое понимание навыка, ибо при неоднократном выполнении любого более или менее сложного действия часть составляющих его элементов перестает осознаваться человеком и выполняется автоматизировано.

В ходе овладения профессией и у следователя формируются навыки различной психологической структуры. Наряду с навыками двигательными (например, фотосъемки на месте происшествия) и чувственными (например, обнаружения на слух пустот при простукивании) возникают и сложные умственные навыки, то есть твердо усвоенные приемы мыслительной работы (анализа исходных данных, построения версий, планирования своей работы и т.д.).

Умелость предполагает не только наличие определенных навыков, но и гибкость их использования: возможность применения разнообразных навыков для достижения одной и той же цели, в зависимости от имеющихся данных и сложившейся обстановки. Богатство вариаций в приемах и методах осмотра, обыска, допроса и пр. с учетом индивидуальных особенностей каждого конкретного случая - одно из важных условий успеха в следственной работе, которая не терпит шаблона, стереотипного образа действий. Вот почему попытки создания рецептурных'методик расследования, предпринимавшиеся в прошлом, оказались бесплодными.

Способность к формированию новых умений не только за счет переноса и приспособления к иным условиям прежних знаний и навыков, но и за счет открытия новых приемов и методов расследования - таково одно из основных требований, предъявляемых к следователю. Эта способность развивается в результате систематических упражнений в решении атипич

ных и ранее незнакомых задач, побуждающих каждый раз к приобретению новых знаний и разработке не применявшихся ранее приемов и методов работы.

Память следователя.

Для судебной психологии проблема памяти имеет особое значение в связи с формированием свидетельских показаний и решением вопроса об их достоверности или ложности. Что же касается психологии следователя, то наибольший интерес здесь представляет роль памяти в накоплении опыта и сохранении знаний. Характер требований, предъявляемых к следователю, делает главной в его профессии произвольную, смысловую память и такие ее качества, как большой объем, высокая точность и готовность.

Следователь должен очень многое знать, а то, что знает, - хорошо помнить. Огромный объем информации, используемой и получаемой в процессе расследования, можно разделить на две части.

Первая - это весь комплекс его профессиональных знаний и опыта, которые служат предпосылкой успешной деятельности следователя. Они являются как бы средством решения стоящих перед ним задач и сохраняются в его долгосрочной памяти.

Вторая часть информации относится к самому расследуемому событию. Это - знание конкретных обстоятельств дела, фактических данных, установление которых является целью проводимого исследования. В полном объеме они сохраняются оперативной памятью.

Если в отношении первой части информации проблема памяти выступает в общепсихологическом плане, то в отношении второй можно отметить некоторые специфические черты.

Анализ следственных ошибок показывает, что одной из наиболее распространенных причин безуспешности расследования является незнание следователем материалов дела, неиспользование им имеющихся данных.

Это с особой убедительностью подтверждается результатами изучения причин неполной раскрываемое™ умышленных убийств. После раскрытия этих преступлений было установлено, что безрезультатность первоначального расследования обусловливалась, в частности, следующими обстоятельствами:

а) не были использованы имеющиеся в деле данные для

tif

выдвижения правильных версий о мотивах и виновниках преступления;

б) не были использованы имеющиеся в деле данные при проведении допросов, экспертиз и иных следственных действий;

в) не были учтены имеющиеся в деле данные, противоречащие ошибочным оценкам и выводам следствия.

Отмеченные ошибки в большей или меньшей степени связаны с дефектами памяти. Таким образом, запоминание, сохранение и воспроизведение в нужный момент имеющихся в деле данных -важнейшее условие успешной работы следователя.

Когда расследование с самого начала производится одним следователем, выполняющим всю работу по делу, запечатле-ние и усвоение информации не представляет особой трудности. При условии самостоятельного и многократного изучения и обсуждения материалов дела, постоянной систематизации, соотнесения и сопоставления имеющихся данных друг с другом, их фиксации в различных документах, включения имеющейся информации в новые связи, использования ее в различных следственных действиях, сам процесс накопления, осмысливания и активной переработки информации способствует закреплению ее в памяти. Комплексный характер работы с материалом тренирует, развивает память, делает ее процессы столь продуктивными, что следователь, как правило, даже много лет спустя помнит все тонкости и детали расследованного дела, а также участвовавших в нем лиц.

Однако далеко не всегда вся работа по делу может быть выполнена одним следователем. Зачастую ему приходится использовать многие материалы, подготовленные другими лицами. Кроме того, в уголовных делах нередко фигурируют и такие данные, которые просто невозможно удержать в памяти. В таких условиях задача овладения доказательственной информацией значительно осложняется. Следователь уже не может и не должен целиком полагаться на свою память, особенно в тех случаях, когда требуется документальная точность. И здесь ему на помощь приходит конспект или записная книжка -»вторая память» следователя.

Записи сохраняют то, что запомнить трудно или невозможно. Без них нужные сведения и мысли могут быть забыты и даже во

все утрачены. Конспект - это удобный и всегда готовый к употреблению указатель имеющейся в деле информации, который позволяет продолжить ее изучение и усвоение. С его помощью недостаточно понятое может быть более тщательно продумано и систематизировано, а систематизация материала всегда облегчает его запоминание.

В справедливости сказанного легко убедиться, попытавшись, например, запомнить сперва двенадцать двузначных цифр, записанных подряд, а затем такое же их количество, но разбитых на три-четыре группы. Во втором случае запоминание происходит несравненно быстрее. Если систематизация нужна для запоминания чисел, слов и иных, не связанных определенным смыслом объектов, то еще более необходима она при усвоении такого сложного материала, каким являются обстоятельства дела. Понимание же этого материала, как установлено психологией, многократно облегчает все процессы памяти.

Сам процесс составления конспекта требует четкого мышления и является репетицией для памяти. Выражая мысли своими словами, следователю приходится перерабатывать их в своем сознании, сосредоточивать на них внимание. Таким образом, записывание помогает пониманию, усвоению и использованию материалов дела.

Чем большее давление оказывают на следователя объем работы и недостаток времени или чем больше его утомление, тем необходимее составление заметок.

Язык и речь следователя.

Язык и речь - главные инструменты в следственной работе, которая представляет собой систему сложных взаимоотношений и взаимодействий следователя с участвующими в деле лицами. Как познавательная, так и удостоверительная стороны расследования неразрывно связаны с использованием речи в основных ее формах: устной и письменной. Устность уголовного процесса сочетается с фиксацией в письменном виде полученных данных, с обязательным документированием хода и результатов расследования. Отсюда вытекает необходимость для следователя безупречного знания языка, на котором ведет

ся судопроизводство, и высокого совершенства владения речью.

Уметь излагать свои мысли следователю также важно, как уметь мыслить. Между тем его язык подчас бывает недостаточно ясен, точен и гибок. Принятый у юристов профессиональный язык оставляет желать много лучшего. В нем до сих пор ощутимо влияние казенного стиля, доставшегося нам в наследие от канцелярий присутственных мест. Это отрицательно сказывается на понимании уголовного процесса гражданами, снижает его воспитательное воздействие.

Ясность языка - результат ясности мышления. В педагогической психологии хорошо известно, что неспособность человека дать словесное определение, развернутое описание или ясный ответ на вопрос всегда указывает на незнание или непонимание предмета.

В процессе речевого оформления мысль приобретает наибольшую четкость, особенно при переходе свернутой, сокращенной внутренней речи в более точную развернутую внешнюю речь. Поэтому чрезвычайно полезно бывает в сложных случаях поделиться своими мыслями с товарищами по работе либо доложить их руководителю, что само по себе помогает разобраться в обстоятельствах дела и доказательственном материале, увидеть его слабости и допущенные ошибки, до конца продумать запутанный вопрос.

Необходимость быть правильно понятым требует от следователя умения говорить тем языком, который доступен собеседнику или аудитории, а это возможно лишь при большом языковом диапазоне, способности приноровить свою речь к обсуждаемому предмету и интеллектуальному уровню собеседника. Следователь всегда должен думать над тем, как будет воспринят его вопрос или заявление проверять это в ходе допроса, беседы, выступления, добиваясь полного взаимопонимания.

В противном случае свидетель или обвиняемый может не понять поставленного вопроса и дать неправильный ответ (на что нередко ссылаются при повторных допросах). Опасность непонимания или

1 Документирование - не только способ сохранения и передачи информации, но и средство контроля, надзора, укрепления законности, гарантия прав граждан. Поскольку документы - один из наиболее обильных источников доказательств, следователю необходима солидная подготовка в области делопроизводства и документоведения. (К.Г. Митяев, Е.К. Митяева. Административная документация. Ташкент, 1964).

неправильного понимания следователя особенно велика при допросе с участием переводчика. Все это обусловливает необходимость точности, ясности и однозначности задаваемых вопросов.

Весьма распространенным является и обратное явление - неправильное понимание следователем своего собеседника или допрашиваемого.

Необходимость ускоренной реакции в ходе допроса, умения понимать людей с полуслова вырабатывает у следователя «опережающее понимание». Восприняв минимальный объем языкового материала, следователь начинает действовать, пока еще мысленно, с вероятностной информацией, зачастую не уяснив доподлинно сказанного. При всех достоинствах такого умения в нем таится опасность искаженного восприятия слов и мыслей собеседника.

Ошибка может произойти и в результате того, что следователь просто чего-то не расслышал, а поспешность, нетерпение и невнимание помешали ему понять сказанное.

Правильному уяснению смысла иногда препятствует предвзятость, предубеждение, увлечение определенной версией, приводящие к тому, что человек нередко слышит не то, что действительно сказано, а то, что ему хотелось или то, что он ожидал услышать.

Существенная потеря информации может произойти в связи с тем, что следователь воспринимает далеко не все сказанное. Речь обычно содержит значительное количество избыточной информации, и следователь производит отбор существенного, отсеивая сведения, не имеющие, на его взгляд, значения для дела. В результате неправильного определения относимости утрачивается часть нужной информации. Умение слушать и слышать не менее ценно для следователя, чем умение говорить.

Неправильное понимание часто является результатом неосведомленности следователя в специальных вопросах, подлежащих выяснению (например, когда бывает необходимо выяснить обстоятельства, связанные с технологией производства, безопасностью движения, бухгалтерским учетом). Во многих случаях недопонимание бывает вызвано использованием выражений, неточно, двусмысленно отражающих нужное явление, предмет или его свойства, засоренностью речи специальными терминами и вульгаризмами.

Некоторые, особенно молодые, следователи любят щеголять выражениями, почерпнутыми из воровского жаргона, думая, что такой стиль способствует установлению контакта с обвиняемым. Это явно ошибочное мнение. Следователю полезно знать жаргонные выражения для того, чтобы лучше понимать некоторых подследственных, но вовсе не для того, чтобы употреблять самому.

Понятность речи зависит от строения предложений, в которых и раскрывается определенное значение слов. И здесь также таится опасность искажения информации. Нужно учитывать, что устная речь редко бывает развернута в законченные грамматические формы. Сокращения, пропуски, неправильное построение и обрывы фраз, неточное употребление местоимений допускают различное толкование сказанного. К этому нужно добавить, что когда люди разговаривают друг с другом, то многое ими не выражается в речи, а подразумевается как ясное.

В живом непосредственном общении речь обычно носит характер диалога - цепи реплик и реакций, всегда предполагающих знание участниками разговора предмета беседы. Зрительное восприятие собеседника (мимика, жесты, интонация), вплетение разговора в конкретную ситуацию следственного действия обусловливает целый ряд сокращений и недомолвок. При этом одинаковая направленность сознания и психическая близость позволяют собеседникам понять друг друга с намека и делают излишними подробные объяснения.

Потому-то так часто не удается выяснить при допросе, как именно состоялся сговор между членами преступной группы. Предпринимая очередную преступную операцию сообщники редко вступают в сговор в семантическом значении этого слова, ибо им все ясно и без слов, в силу прошлой общности мыслей, побуждений и действий. Достаточным бывает какой-то жест, намек, напоминание прошлых событий. Нечто подобное в психологическом смысле происходит и в процессе расследования, когда следователь неоднократно встречался и обсуждал какой-то вопрос с тем или иным участником дела.

Живая речь выражает неизмеримо больше, чем прямой смысл составляющих ее фраз. Выразительность ее определяется эмоциональным психологическим подтекстом, который также должен быть понят следователем и его собеседником. Поэтому необходимо уяснить соотношение между содержанием речи и ее формой, между тем, что сказано, и тем, как сказано, понять интона

ционномимические и стилистические средства выражения, в зависимости от которых меняется смысл и значение словесной информации. Следователь должен быть предельно ясным для других. В то же время он обязан уточнять услышанное, устраняя недомолвки и двусмысленности.

Однако ясность и понятность не исчерпывают требований, предъявляемых к речи следователя. Очень большое значение в следственной работе имеет, кроме этого, действенность речи. Речь действует на людей прежде всего своим фактическим содержанием, своей логикой, своим влиянием на волю через разум. Но этого бывает недостаточно, чтобы побудить к должному поведению или удержать от нежелательных для следователя действий того или иного участника процесса. Нужно влиять и на чувства, которые формируют мотивы человеческого поведения.

В свое время В.Г. Белинский очень точно определил соотношение языка ученого и писателя. «Один доказывает, - другой показывает, и оба убеждают, только один логическими доводами, другой картинами»'. Следователь же действует и тем, и другим. Поэтому в его устной речи вполне правомерны все изобразительные, выразительные, художественные средства языка, придающие ей особую силу. Без боязни преувеличения можно сказать, что следователь обязан быть красноречивым.

Изучение лучших образцов ораторского мастерства, искусства спора, судебного красноречия, постоянное внимание к своей речи и работа над ее совершенствованием - основной путь к овладению этим искусством.

Иной характер носит письменная речь, используемая в деловых бумагах и процессуальных актах следователя. Она ограничивается фактической информацией, обращена к рассудку и не рассчитана на пробуждение эмоций.

Язык документов отличается сжатостью и лаконичностью, он более экономичен, чем многословная устная речь. Вместе с тем структурно он более развернут, ибо все, что в устной речи заменяет

1 В.Г. Белинский. Собрание сочинений. Гослитиздат, 1948, т. III, стр. 798.

2 Много полезных рекомендаций по этому поводу содержат книги П. Сер-геича. Искусство речи на суде. Госюриздат, 1960; С. Поварнина. Спор., СПб. 1912; В.В. Голубкова. Мастерство устной речи. Изд. «Просвещение», 1965.

ся и возмещается общей ситуацией и взаимным восприятием собеседников, должно быть выражено и зафиксировано в документе. С этим связаны грамматическая усложненность письменной речи и более строгое следование нормам литературного языка1.

В связи с этим следует особо остановиться на технике протоколирования, которой зачастую не уделяется должного внимания.

Не следует думать, что протоколирование лишь техническая операция по описанию хода и результатов следственного действия. Протокол служит источником доказательств, и от его качества зависит возможность использования установленных данных в ходе дальнейшего расследования и судебного разбирательства. Поэтому правильная фиксация, документирование следственного действия имеет не меньшее значение, чем качество производства самого этого действия.

При составлении протоколов допроса, в которых фиксируются показания, то есть живая речь свидетелей, потерпевших, подозреваемых и обвиняемых, перед следователем возникает нелегкая задача: запечатлеть полученные сообщения «по возможности дословно» (ст. 151, 160 УПК). На практике же постоянно приходится встречать «стилизованные» протоколы, в которых все говорят одинаково. Нередко и инженер, и колхозник, и малолетний ребенок, и научный работник, судя по протоколам, свободно оперируют юридическими понятиями, специальными терминами, сложными литературными формами. Это происходит оттого, что следователь непроизвольно вкладывает в их уста свою собственную, не свойственную им, речь. В результате на суде порой обнаруживается огромная разница между устными показаниями и протоколами допроса на предварительном следствии, и это дискредитирует материалы расследования, снижает их доказательственную ценность. Помня о такой опасности, надлежит по возможности придерживаться формулировок, оборотов речи и стиля допрашиваемых.

Что же касается процессуальных актов, не связанных с фиксацией чьих-либо показаний (протоколы осмотра, обыска, следст

1 Некоторые из этих различий позволяют иногда распознать ложные показа-1ия, которые воспроизводят заранее написанный и выученный текст, произно-имый «как по писанному».

венного эксперимента и пр.), то их язык должен быть строго документальным, как и язык иных деловых бумаг следователя.

Следователю необходимо постоянно упражняться в точной передаче чужой речи, в полном, ясном, правильном и последовательном описании событий и предметов, с использованием минимального количества слов, регулярно критически разбирать составляемые документы.

Если в устной речи, встретившись с ошибочным пониманием сказанного, можно тут же обнаружить и устранить недоразумение, то в письменной этого сделать нельзя. Вот почему искажения в процессуальных актах, на основе которых решается судьба дела и стоящих за ним людей, наиболее опасны по своим последствиям.

Между тем протоколы пишутся, как правило, без черновиков, в ускоренном темпе, зачастую в неблагоприятной обстановке. Нередко сильные переживания, испытанные следователем в ходе следственного действия, истощают его энергию, и при составлении протокола у него наступает психическая реакция, известное равнодушие к полноте и точности изложения. Кроме того, чем интенсивней и продуктивней проходило следственное действие, тем обычно скорее хочется покончить с изложением его результатов в протоколе, который подчас кажется обременительной формальностью. Если же действие было особенно успешным, у следователя нередко создается впечатление о ненужности подробных описаний ввиду очевидности результатов. В итоге протокол пишется крайне лаконично, не исчерпывает добытых данных, не отражает всего происходившего.

Не следует увлекаться и таким методом фиксации, как собственноручная запись показаний допрашиваемым. Такая запись может оказаться неполной, когда допрашиваемый слабо владеет пером и каждое лишнее слово означает для него дополнительную нагрузку, которой он невольно стремится избежать. В то же время человек хорошо владеющий пером, в угоду логической завершенности изложения и красоте стиля, бывает склонен к непроизвольному отклонению от истины, украшательству и дополнению своего описания несуществующими деталями и оттенками.

Установлено, что каждый протокол должен быть прочитан и подписан участниками следственного действия, но вследствие поспешности, волнения, утомления, застенчивости или доверия к следовате

лю они зачастую не вносят необходимых поправок. Поэтому при окончательном оформлении процессуальных актов требуется чрезвычайно внимательный контроль как со стороны следователя, так и со стороны иных участников следственного действия, которым должна быть обеспечена возможность тщательного ознакомления с протоколом и внесения необходимых исправлений и дополнений.

Сколько бы ни говорилось о необходимости критической оценки материалов следствия и дознания, мы не можем избежать такого психического явления, как «гипнотическое действие» документа. Написанное или напечатанное слово зачастую воспринимается как наиболее авторитетное, заслуживающее полного доверия. Считается, что люди не так ответственно относятся к своим устным заявлениям, как к изложенным в документах. При этом нередко забывается о «стилизации» протоколов, возможности ошибок и заблуждений составителя документа. Внушающая сила документа, сформировав определенное мнение, затрудняет установление истины, даже если доказано обратное.

В обеспечении полноты и точности протоколирования большое значение имеет использование стенографии и звукозаписи, являющееся средством контроля и самоконтроля, технически упрощающее труд следователя (человек может написать 20-30 слов в минуту, продиктовать же в два-три раза больше).

Воображение следователя.

Воображение, то есть создание новых образов, представлений или идей, ранее не воспринимавшихся человеком, необходимо в любом виде деятельности. Оно имеет огромное значение в следственной работе. Когда следователь знакомится с поступившим делом, ему нужно представить, о чем говорится в изучаемых материалах. Когда он допрашивает свидетелей, то воображает описываемое событие. При осмотре места происшествия он по обнаруженным следам и показаниям очевидцев воссоздает в своем воображении картину преступления. Составляя план расследования, он предвидит воображаемый ход событий. У него возникают подозрения, версии - это тоже продукты фантазии. Короче говоря, каждый шаг следователя связан с работой воображения.

В зависимости от характера и содержания деятельности различают такие виды воображения, как художественное, научное,

техническое и т.п. Учитывая своеобразие следственной работы, по-видимому, можно говорить и о следственном воображении. Но если, например, для воображения терапевта специфично особенно ясное представление о работе внутренних органов больного, о течений болезни и ходе лечения, то для воображения следователя, в первую очередь, характерно отсутствие такой узкой специализации. Бесконечное многообразие жизненных явлений, с которыми приходится иметь дело следователю, придает его фантазии универсальный характер, формирует у него готовность к созданию любых образов, отражающих и повседневные житейские ситуации, и различные формы человеческого поведения, и явления, относящиеся ко многим специальным областям человеческой практики.

Но как бы ни были сложны и причудливы продукты фантазии, они представляют сочетание признаков реальных вещей и явлений, в какой-то степени уже известных человеку. Из ничего воображение творить не может. Источником для него всегда служит прошлый опыт. И чем он богаче, тем богаче воображение. Значит, основным условием развития воображения следователя является накопление и обогащение его опыта и знаний.

Воображение следователя оперирует образами и представлениями, с большой полнотой и конкретностью отражающими определенные свойства, признаки, детали, в отличие от обобщенных образов, схем, символов, которые характерны для абстрактного воображения химика или математика.

В расследовании не должно быть места пустому беспочвенному фантазированию. Только образы, рожденные обстоятельствами данного дела, вытекающие из реальной обстановки, основанные на определенной информации, играют в нем положительную роль. Отрыв же фантазии от реальных условий расследования обесценивает и работу воображения, и связанную с ним практическую деятельность. Так, нереальная фантастическая версия способна лишь завести следствие в тупик.

Расследование как познавательный процесс, в первую очередь, опирается на -воссоздающее воображение, то есть представление чего-либо, ранее не воспринимавшегося человеком, на основе словесного описания или условного изображения (чертежа, схемы, карты). Воссоздающее воображение связано с перекодировкой инфор

мации со слов, условных знаков или графических изображений в наглядные представления, живые образы действительности.

Большую часть информации следователь черпает из устных и письменных заявлений, сообщений и описаний, из актов, протоколов и иных документов. Этот материал отражается в сознании следователя не только в форме понятий и суждений, но и в форме образов, более или менее адекватных описанию. Причем даже абстрактные идеи, например, такие, как «умысел» или «корысть», вызывают определенные образы, обретают какую-то наглядную форму. Отсутствие же наглядно-образных представлений крайне отрицательно сказывается на расследовании. Если следователь, допросив свидетеля, остается обладателем только сухой словесной информации, не представляя, как было дело в действительности, это не дает ему подлинного знания, препятствует глубокому пониманию полученных данных, лишает возможности правильно их оценить и использовать.

Из анализа ряда следственных ошибок видно, что, если бы следователь представил себе описываемое событие или факты, приводимые в обвинительном заключении, он убедился бы в их противоречивости, ложности.

В процессе расследования постоянно приходится описывать различные объекты для их последующего отыскания и опознания: внешность преступника или пропавшего без вести, вид похищенного имущества, орудий преступления, использованных преступником средств. Но при описании недостаточно просто перечислить их приметы и отличительные признаки. Надо еще сформировать наглядный образ человека или вещи, чтобы затем можно было увидеть в конкретном объекте именно то, что интересует следователя. Воссоздание образа по описанию не ограничивается разрозненными представлениями о компонентах объекта, а предполагает их соединение в единое целое. Например, эффективность розыска по приметам зависит от того, насколько следователь разбирается в основных свойствах искомых объектов, владеет методом «словесного портрета», способен наглядно представить описываемое лицо или вещь в единстве всех признаков и свойств.

В учебной и практической работе необходимо специально воспитывать и тренировать такие навыки, особенно тем, у кого преобладает словесно-логическая память, слабо развита и бедна

фантазия. Для этого рекомендуется выполнять упражнения по описанию различных предметов и людей и узнаванию их на основе описания, сделанного другими лицами.

При беглом прослушивании показаний или чтении материалов дела возникают лишь неполные и неясные, смутные и отрывочные представления, тогда как вдумчивое чтение, повторное изучение материала, внимательное выслушивание показаний, приводят к возникновению более полных и ярких представлений. Достаточно сравнить результаты первого и повторного ознакомления с протоколом осмотра места происшествия, чтобы убедиться, что образы возникают в воображении не мгновенно в законченном виде, а формируются постепенно, совершенствуясь под влиянием новых актов восприятия и мыслительной деятельности.

Отсюда вытекает важное для следователя правило не ограничиваться единичным изучением материалов дела, а неоднократно обращаться к ним, рассматривая их в свете новых данных, «новыми глазами».

Значительно облегчает работу следственного воображения введение наглядной демонстрации, использование разного рода наглядных опор: рисунков, фотоснимков, чертежей, графических схем и иных изображений, а также слепков, макетов, моделей.

Давно установлено, что любая наглядная демонстрация придает мысли чувственную основу и позволяет приблизить наши представления к подлинному предмету или явлению, повысить точность и полноту их отражения. Использование наглядных опор дает возможность наилучшим образом организовать доказательственный материал, осмыслить взаимосвязи и динамику изучаемых явлений, увидеть их как живую картину.

Поэтому очень важно иметь в следственных органах все необходимое для макетирования (детали жилых помещений и бытовой обстановки, модели транспортных средств и т. п.), фото- и кинопроекционную аппаратуру, различные муляжи, наглядные пособия и иные вспомогательные материалы, которые широко и эффективно используются сейчас в зарубежной следственной

1 Вместе с тем воображение положительно влияет на процесс запоминания. Экспериментально установлено, что объем и качество запоминания при задании «вообразить» резко возрастают. Значит, такое задание должно все время стоять перед следователем для наилучшего усвоения материалов дела.

практике. Надо также шире прибегать к помощи художников, картографов и иных специалистов для изготовления различных графических изображений.

Подобного рода наглядные пособия необходимы не только следователю, но и другим лицам, проходящим по делу или осуществляющим дальнейшее производство. Они помогают запечатлеть и донести до сознания каждого обстоятельства, имеющие значение для дела.

Точность отражения еще больше возрастает, когда мы имеем возможность воспринять хотя бы часть подлинной ситуации путем ознакомления с обстановкой места происшествия и отдельными вещественными доказательствами. В таких случаях полученные представления включаются в общую систему образов и обогащают воображение. Опытные следователи хорошо знают, как важно все посмотреть своими глазами, и никогда не упускают возможности побывать на месте происшествия, лично ознакомиться с вещественными доказательствами, не полагаясь на протокольные описания своих предшественников, произвести допрос и проверку показаний на месте.

До сих пор речь, в основном, шла о воссоздающем воображении следователя, которое является предпосылкой более сложного творческого воображения. Это последнее создает новые образы и представления без опоры на их описание или условное обозначение, путем творческой переработки имеющихся знаний и материала прежних восприятий. Любой трудовой процесс неизбежно включает в себя работу творческого воображения. В деятельности же следователя оно занимает одно из ведущих мест.

Обращаясь в прошлое, воображение следователя на основе отрывочных сведений, почерпнутых из различных источников, создает цельное представление о расследуемом событии во всех его существенных чертах. Отражая явления настоящего времени, воображение следователя рождает предположения об имеющихся следах, остатках, отпечатках и иных отображениях расследуемого события, при помощи которых оно может быть установлено и доказано. Наконец, регулируя и направляя свои действия, планируя расследование, следователь смотрит в будущее, предвидит результаты своего труда. А предвидеть - значит вообразить.

Поясним сказанное на примере. Путем взлома в универсальном

магазине была совершена кража часов. По обстоятельствам происшествия и характеру похищенного (в магазине имелись более дорогостоящие вещи) возникло предположение, что преступление совершено подростками, для которых часы представляли наибольшую ценность: их наличие могло рассматриваться молодым человеком как признак самостоятельности, взрослости.

Такое предположение породило ряд новых: преступники немедленно используют часть похищенного для себя. Но так как часы похищены без ремешков, они должны будут обратиться за их покупкой в галантерейные магазины. На следующий день в одном из таких магазинов была задержана группа подростков, которые после непродолжительного запирательства выдали похищенное.

Из этого простого примера хорошо видно, как работало творческое воображение следователя, используя различные приемы (операции), к числу которых относятся: сочетание, комбинирование имеющихся данных в новом образе (так возникло представление о несовершеннолетних преступниках), расчленение, разложение образа на составляющие (представление о похищенном имуществе подверглось дроблению в связи с мыслью о разделе и использовании похищенного), добавление (образ часов дополнился представлением о ремешке), типизация (воображаемые преступники были наделены побуждениями, которые типичны для подростка), усложнение (представления следователя обогащались все новыми образами дальнейшего поведения преступников, хода розыскных мероприятий и т.п.).

Различные потребности человека порождают соответствующие цели, а их достижению предшествует множество мысленных наметок и представлений о ситуациях, в которых могут быть реализованы эти наметки и достигнуты эти цели.

Человеческий интеллект в своей способности к созданию новых представлений беспределен. Он может применять механизм творческого воображения к образам, которые в свою очередь уже являются продуктами творческого воображения, как угодно далеко отходя от непосредственных показаний органов чувств и прочей информации (но никогда с ними не порывая).

В связи с этим следует высказать несколько предостережений.

Прежде всего нужно ясно различать и по-разному оценивать образы воссоздающего и творческого воображения. Первые

непосредственно отражают имеющуюся информацию, доказательственный материал (показания, протоколы, документы). Вторые являются продуктами фантазии, создаются из элементов, не отраженных в материалах дела. Эти недостающие материалы еще должны быть собраны в ходе расследования. Подмена одних другими приведет к тому, что предполагаемые и воображаемые обстоятельства будут рассматриваться как установленные, доказанные. При этом возникнет опасность ошибочных и бездоказательных решений.

Другую опасность таят в себе шаблонные образы - стереотипы. Подобно тому, как в период гриппозных эпидемий учащаются случаи постановки неправильного диагноза «грипп» при неясных симптомах болезни, и в следственной практике наблюдаются факты, когда воображение следователя ограничивается представлением типичного. Так, наличие недостачи принимается за безусловный признак хищения, а ложь подследственного как бесспорное доказательство его вины. Традиционный шаблонный образ - источник предубеждения. Во избежание этого нужно постоянно помнить об индивидуальности каждого расследуемого события, не ограничиваться образами типичных ситуаций и проверкой типичных версий.

Качества ума следователя.

Психологическая сторона умственной деятельности следователя - одна из наиболее интересных и наименее исследованных проблем. Было время, когда всякая попытка изучения особенностей следственного мышления признавалась «полнейшим абсурдом», считалось, что существуют лишь общие для всех законы логики и диалектики, никаких особых специально-криминалистических приемов мышления быть не может.

Однако следственное мышление имеет свою специфику. В нем своеобразно реализуются общие закономерности. Изучение этой специфики должно явиться задачей специальной отрасли знания -судебной логики. Мышление - не только логический, но и психический процесс. Анализ содержания самих умственных процессов относится к компетенции психологической науки и, в частно

сти, того ее раздела, который именуют психологией мышления.

Характер познавательной деятельности и трудовых процессов так или иначе сказывается на мыслительной работе.

Практическое мышление в процессе трудовой деятельности именуют оперативным. Термин «оперативное» допускает различные толкования: оперативной можно назвать деятельность, состоящую из ряда операций либо протекающую особенно быстро, а если иметь в виду, что по латыни «opera» означает труд, то оперативным можно назвать мышление, непосредственно вплетенное в трудовой процесс. Все эти оттенки применимы к мышлению следователя.

Различая наглядно-действенное, образное и абстрактное мышление, в психологии иногда неправомерно связывали практический интеллект с наглядно-действенным мышлением как с генетически более ранней и более элементарной формой умственной работы. При этом предполагалось, что наиболее высокие требования к уму предъявляет теоретическая деятельность, которая связывалась только с абстрактным мышлением, практический же ум, даже на самых высоких его ступенях, расценивался