Археологические исследования за пределами России

В рассматриваемое время Россия стала проявлять интерес к районам не входящих или ранее не входивших в состав России. В 1895 г. был образован в Константинополе Русский археологический институт с целью изучения истории Закавказья, Балкан, Малой Азии. Сотрудники института проводили археологические изыскания в Сирии, Палестине, Болгарии, Сербии. Собирали и изучали древние рукописи в монастырях, в частности Афонском. Институт просуществовал до 1914 г. За это время он выпустил 16 томов «Известий Русского археологического института в Константинополе», отдельные из которых являлись монографическими исследованиями, например, работа Ф.И. Успенского «Археологические памятники Сирии» (Т. 7, 1902.). Сотрудниками Института являлись Б.В. Фармаковский, П.Д. Погодин, Ф.И. Шмит и др., его почетными членами были Я.И. Смирнов, М.И. Ростовцев, Н.Я. Марр. Институт поддерживал научные связи со многими крупными научными центрами, принимал на стажировку молодых исследователей. В 1914 г. имущество Института было конфисковано турецким правительством. В настоящее время архивы Института частично находятся в США, Франции и России в БАН в Санкт-Петербурге.

С присоединением к России Средней Азии, в 1867 г. было учреждено Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте. Была поставлена задача археологических исследований этого региона богатого разновременными памятниками, входившего в зону формирования и развития древневосточных цивилизаций, содержащего уникальные памятники раннего железного века и средневековья. Уже в 1868 с археологическими целями обследуется бассейн Сыр-Дарьи, в Среднюю Азию выезжают известные археологи Н.И. Веселовский, А.А. Бобринский. Были начаты небольшие по объему раскопки городища Афрасиаб в Самарканде. Систематический характер носили археологические поездки выдающегося востоковеда В.В. Бартольда. Он не был археологом, его труды по истории Средней Азии основывались на глубоком анализе письменных источников, археологические материалы для него служили иллюстрацией исторических реконструкций.

Таким образом, во второй половине XIX – в начале XX вв. археологические исследования в России значительно активизировались, оформились основные направления в археологической науке России. Стало очевидным, что исторический процесс на территории России охватывает основные периоды истории человечества: каменный век, энеолит, бронзовый век, ранний железный век и средневековье, в котором русские древности являлись звеном единого историко-культурного процесса.

 

Тема 4. Археология и археологические учреждения в Советском Союзе в 20-30 годы XX века

Вопросы

1. Организация археологической науки в СССР.

2. Подготовка археологических кадров, роль университетов в развитии археологии.

3. Организация и проведение первых научных конференций.

4. Развитие теоретических исследований советских археологов в 20-30 гг.

5. 4.Развитие основных направлений в археологии 20-30-х годов: античная археология, первобытная археология, славянская археология.

1. Организация археологической науки в СССР

После революционных событий 1917 г. и установления советской власти начинается новый период в развитии отечественной археологии. Как сказано в «Советской исторической энциклопедии» «исторический материализм становится ее идейной основой» (М., 1961. С. 836). Ведущую роль в науке, особенно гуманитарного профиля, занимает марксистское или марксистско-ленинское учение, которое превращается в господствующую идеологию.

В первые же годы советской власти стал издаваться журнал «Под знамением марксизма», пропагандирующий идеи марксизма в научной среде. Это было время постижения марксистского учения учеными страны, с новым общественным строем, причем все это рассматривалось через призму борьбы с буржуазным мировоззрением. Перед учеными историками и археологами была поставлена задача рассматривать исторические процессы с точки зрения марксистского учения об общественно-экономических формациях и исторического материализма.

Развитие археологии в нашей стране в 20-30-е годы характеризуется целым рядом специфических черт. В это время происходит организационное переоформление археологической науки. Закрываются Русское и Московское археологические общества, губернские ученые архивные комиссии, прекращается деятельность археологических съездов, преобразуется Императорская археологическая комиссия, создаются новые археологические учреждения, постепенно внедряется марксистская идеология в исследования ученых (Генинг, 1982. С. 92-111; Формозов, 1994. С. 223-225).

Несмотря на то, что с началом революционных событий в России многие ученые эмигрировали, в археологии сохранилась преемственность между развитием науки в дореволюционный и советский периоды. Продолжали работать и активно заниматься наукой В.А. Городцов, А.А. Спицын, Б.Ф. Фармаковский, В.В. Бартольд, С.А. Жебелев, А.А. Миллер, В.К. Никольский, А.В. Шмидт, Д.И. Эварницкий.

Важным событием в организации археологических исследований в послереволюционной России было образование Российской Академии истории материальной культуры (РАИМК) (декрет от 18 апреля 1919 г., подписанный В.И. Лениным). РАИМК была создана на базе бывшей Императорской Археологической комиссии и Русского археологического общества. Место ее нахождения был Санкт-Петербург (Петроград). В 1926 г. она был переименован в Государственную Академию (ГАИМК). Переименование было связано с образованием Союза Советских Социалистических Республик в 1922 г. (СССР), в связи с чем, многие учреждения поменяли свой статус. Академия объединяла большое количество ученых, кроме археологов, в нее входили этнографы, языковеды, филологи, архитекторы. Задачей Академии являлось комплексное изучение истории докапиталистических обществ. Возглавил Академию Николай Яковлевич Марр.

В этот период времени Академией издавались «Известия РАИМК» (1921-1925 гг.), «Сообщения ГАИМК» (1931-1932 гг.), «Проблемы истории материальной культуры» (1933 г.), «Проблемы истории докапиталистических обществ» (1934-1935 гг.). В 1936 г. вышел первый номер журнала «Советская археология», который впоследствии стал издаваться периодически.

Ведущим археологическим центром в России являлся ГАИМК, структура которой включала отделы и разряды.

1. Этнологическое отделение (разряды: палеоэтнологии, этнической антропологии, этнографии и др.);

2. Археологическое отделение (разряды: археология и искусство Древнего Востока, археология Эллады и Рима, археология Скифии и Сарматии, археология и искусство раннего христианства и Византии, археология и искусство средневекового Запада, археология и искусство Индии и Дальнего Востока, археология и искусство Средней Азии и др.). Всего в этом отделе было 11 разрядов.

3. Художественно-историческое отделение (разряды: греко-римское искусство, русская живопись, зодчеств и общая архитектура).

В составе ГАИМК находился Институт археологической технологии, возглавляемый академиком А.Е. Ферсманом. Он включал разряды: камня, керамики и стекла, живописной техники, металла, органических остатков. Институт занимался проблемами консервации, реставрации и сохранения археологических памятников, а также методикой археологических раскопок.

В 1926 г. в связи с утверждением нового устава Академии в ГАИМК было открыто четвертое отделение – научно-организационное, в задачу которого входило занятие методологией, углубленное изучение основ марксизма и их применение в археологических исследованиях.

В 20-е годы в ГАИМК в Петрограде работало около 180 сотрудников. Имелась еще Московская секция ГАИМК, в которой работало около 100 сотрудников.

Среди сотрудников ГАИМК были такие известные учение, как Петр Петрович Ефименко – специалист в области палеолита; Сергей Александрович Теплоухов и Сергей Иванович Руденко, занимавшиеся изучением древностей Сибири; Николай Яковлевич Марр – лингвистика; Александр Андреевич Спицын - русская археология; Василий Владимирович Бартольд – востоковедение; Василий Васильевич Струве – древний мир; Борис Владимирович Фармаковский – античность; Иосиф Абгорович Орбели – востоковедение.

ГАИМК, кроме исследовательской работы, занималась подготовкой научных работников. Научные работники проводили занятия со студентами и окончившими вуз, именовавшимися практикантами. Они участвовали в экспедиционной работе. Всего таких практикантов в ГАИМК насчитывалось до 50 человек.

В ГАИМК сотрудники, кроме подготовки к изданию научных работ, делали научные доклады или отчитывались на заседаниях о работе экспедиций. Такие заседания проводились каждую неделю.

В 20-е годы прошлого века перехода археологической науки в Советском Союзе на позиции марксизма не произошло. «Большинство работ этого периода ограничивалось источниковедческими задачами и лишь изредка делались попытки постановки исторических проблем. Исследования по социально-экономической структуре общества, вопросам теории и методологии науки, перестройки археологических исследований на принципах марксистской теории еще отсутствовали» (Генинг, 1982, с. 29).

До 1937 г. археология в СССР не была представлена в Академии наук, такое положение сохранялось до указанной даты. В 1937 г. в связи с реорганизацией Академии наук СССР в ее состав вошла ГАИМК, переименованная в Институт истории материальной культуры (ИИМК).

В Москве в 1924 г. был организован научно-исследовательский Институт археологии и искусствознания. Отдел археологии в нем возглавлял Василий Алексеевич Городцов. Однако активностью этот отдел не отличался в виду его малочисленности. В 1924 г. Институт был включен в образованную Российскую Ассоциацию научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН).

В первые годы Советской власти большинство археологов оставалось на старых теоретико-методологических позициях. Основное внимание тогда уделялось истории нового и новейшего времени, наиболее актуальных периодов в отношении марксистской теории. История докапиталистических обществ оставалась в ведомстве старых ученых, стоявших на старых методологических позициях.

2. Подготовка археологических кадров, роль университетов в развитии археологии

В дореволюционной России археологическую подготовку можно было получить не в университетах, а в археологических институтах. В Петербурге такой институт был организован еще в 1877 г., но он был больше археографического направления. В Москве археологический институт был основан в 1907 г., он больше соответствовал своему профилю. Этот институт имел ряд филиалов в других городах: Витебске, Воронеже, Калуге, Нижнем Новгороде, Оренбурге, Смоленске, Ярославле. В московском институте читал лекции В.А. Городцов. Археологические институты в Петрограде и Москве просуществовали до 1922 года, когда преподавание археологии было введено в Московском и Петроградском университетах.

В первой половине 20-х годов были созданы археологические институты в Одессе и Киеве. В них планировалось 2-3 летнее обучение. Преподавались теория эволюционных учений, первобытная археология, этнография, историческая география, устное народное творчество, античная палеография, музееведение. Большая роль отводилась языковой подготовке, изучались русский язык, украинский, немецкий, французский, древнегреческий, латинский. Однако, эти институты просуществовали не долго, из-за небольшого количества слушателей, и были соединены с другими учебными заведениями.

Предпринимались попытки создания археологических обществ. В Самаре в 1921 г. по инициативе Веры Владимировны Гольмстен было создано Общество археологии, истории и этнографии. При Обществе работали Высшие этнолого-археологические курсы, слушатели которых не только получали специальную подготовку, но и участвовали в работе археологических экспедиций. В Обществе получили первоначальную подготовку ставшие затем известными советскими учеными К.В. Сальников, А.И. Тереножкин.

В первые годы советской власти в университетах обучение продолжалось по старому. По этому поводу В.И. Ленин писал, что спустя почти пять лет после завоевания политической власти пролетариатом в его государственных школах и университетах обучают, а вернее, развращают молодежь старые буржуазные ученые, поскольку учат они старому буржуазному хламу(Генинг, 1982. С. 22).

С целью усиления новой идеологии в Московском и Петроградском университетах были созданы новые факультеты общественных наук (ФОН), перед которыми ставилась задача привлекать к преподаванию «марксистки подготовленные кадры», вооружать студентов и профессуру теорией марксизма-ленинизма, внедрять материалистическое мировоззрение, проявлять нетерпимость к буржуазной идеологии, вести борьбу с идеализмом и мистикой в науке и преподавании.

В Московском университете в 1925 г. ФОН был преобразован в другие факультеты. На одном из них – этнологическом, было организовано историко-археологическое отделение, где и преподавалась археология.

В Петроградском университете ФОН также был преобразован в факультет языкознания и материальной культуры, на котором преподавалась археология. Занятия здесь вели П.П. Ефименко, Н.Я. Марр, И.А. Орбели, А.А. Спицын, К. В. Тревер.

В первые годы советской власти специалистов высоко уровня, способных преподавать гуманитарные науки в стране, было мало. Эту задачу должны были решать открывшиеся в 1918 г. Социалистическая Академия и в 1921 г. Институт красной профессуры, в которых особое внимание уделялось освоению марксистко-ленинской теории. Большое значение придавалось изданию трудов К. Маркса и Ф. Энгельса. В 1924 г. было принято решение об издании собрания их сочинений. С 1920 г. началось первое издание трудов В.И. Ленина.

В начале 30-х годов в советских университетах много было различных преобразований, в связи с появившимися установками, что в связи с существованием законов развития человеческого общества (имелась в виду марксистская концепция), следует изучать не саму историю, а законы общественного развития. Факультеты исторического профиля переориентировали на изучение дисциплин социологического, философского профилей. Только 1934 г. в университетах были открыты исторические факультеты, а с 1937 г. восстановлено преподавание археологии.

Несмотря на все сложности социально-экономического и политического характера, в стране в рассматриваемое время выросла плеяда выдающихся ученных в области археологии. Не малая заслуга в этом А.А. Спицына, занимавшегося преподавательской работой в Петрограде (Ленинграде), и В.А. Городцова – в Москве. Годы с 1922 по 1927 Г.С. Лебедев назвал «золотым веком» преподавания археологии в нашей стране (Лебедев, 1992. С. 427).

В Петроградском университете, кроме А.А. Спицына, преподавали археологические курсы А.А. Миллер, П.П. Ефименко, И.А. Орбели, Б.В. Фармаковский, Н.Д. Флитнер. Выпускниками университета тех лет были М.И. Артамонов, П.И. Борисковский, В.Ф. Гайдукевич, А.А. Иессен, Б.А. Латынин, А.Н. Круглов, Е.Ю. Кричевский, Т.С. Пассек, Б.Б. Пиотровский, ставшие впоследствии крупнейшими исследователями.

В Московском университете археологические дисциплины преподавалась, как уже отмечалось, В.А. Городцовым, а также его учениками А.В. Арциховским, А.Я. Брюсовым, В.С. Киселевым, А.П. Смирновым. Кроме того, на биологическом факультете МГУ при кафедре антропологии археологические исследования под руководством Б.С. Жукова проводили О.Н. Бадер, А.В. Збруева, С.П. Толстов.

3. Организация и проведение первых научных конференций

К середине 20-х годов начинает возрождаться традиция проведения научных совещаний археологов в форме конференций, восходящая к проведению российских археологических съездов.

В 1925 г. в честь 100-летия Одесского археологического общества была проведена Первая Всеукраинская археологическая конференци я, а в 1926 г. состоялся I съезд белорусских археологов и этнографов. В 1926 году состоялась конференция, посвященная столетию Керченского музея. Ее принято считать Первой конференцией археологов СССР. На конференции присутствовало 135 делегатов из 35 городов. Работало 4 секции: доисторическая, ирано-эллинская, средневековая, тюркско-татарская. На секциях было заслушано 70 докладов. Через год, в 1927 г., состоялась Вторая конференция археологов СССР в Херсонесе, на которую прибыло 88 делегатов из 20 городов. Активное участие в этих конференциях принимали В.А. Городцов, Т.С. Пасек, А.А. Спицын, Ю.В. Готье. Конференции способствовали быстрому обмену материалами новых раскопок, их исторической оценке, разработке планов дальнейших исследований (Пряхин, 1986. С.103, 104)

Конец 20-х – начало 30-х годов ознаменовались выходом советских археологов на международную арену. В 1929 г. состоялся I Международный съезд археологов в Берлине. От СССР с докладами на нем выступали Б.С. Жуков, один из крупных в СССР специалистов по первобытной археологии, Г.Е. Боровка, специалист в области античного искусства, С.С. Дложевский, специалист по античной археологии и эпиграфике. Был заявлен доклад П.Д. Рау о раскопках в Поволжье, но который не смог выехать в Германию.

В 1931 г. в Лондоне на II Международном конгрессе по иранскому искусству и археологии активное участие принимала советская делегация во главе с И.А. Орбели, которая организовала великолепную выставку сасанидского серебра. Наши ученые приняли участие и в I Международном конгрессе доисторических и протоисторических наук, через год также состоявшимся в Лондоне. Успех наших ученых на этих конгрессах стал основанием проведения III Международного конгресса в 1935 г. в Ленинграде. Прибыли делегаты из 26 стран. В Эрмитаже была открыта большая археологическая выставка.

4. Развитие теоретических исследований советских археологов в 20-30 гг.

В это время шло освоение марксистско-ленинской теории советскими археологами. Развитие исторического процесса в марксизме рассматривалось как смена ряда общественно-экономических формаций, каждая из которых, считалась основанной на более развитом способе производства, который определялся уровнем развития орудия труда и квалификаций людей. Начальной точкой движения считалось совершенствование орудий труда. Из этих положений, казалось, вытекал логический вывод, что изучение орудий труда дает возможность реконструировать общественно-экономические формации, а соответственно быт, жизнь, культуру людей, той или иной формации. В настоящее время марксизм следует рассматривать как одну из фундаментальных концепций развития человеческого общества и его истории и в этом плане в ней нет ничего плохого, если бы только в советское время эта теория не считалась единственно верной и любая ее коррекция считалась антинаучной.

После Октябрьской революции в России продолжали трудиться и заниматься наукой ученые, которые как исследователи сложились до революции. Таковыми были В. А. Городцов, А. А. Спицын и многие другие. Значимую роль в развитии отечественной археологии в 20-30 годы играл В.А. Городцов. Как ученый он сформировался под влиянием идей эволюционизма второй половины XIX века. Главным для него была разработка вертикальной хронологии археологических культур. В.А. Городцов считал, что археологические источники отражают определенные закономерности развития – прогресс развития культуры и в целом истории. Это подтверждалось им разработкой периодизаций, в частности бронзового века. В создании хронологических классификаций он использовал типологический метод, который основывался на представлении об индустриальной эволюции. Идеи Городцова подвергались критике. В то время критиковалось увлечение веществоведением в археологии, критиковался типологический метод как наследие буржуазной науки. Наибольшей критике В.А. Городцов подвергался со стороны В.И. Равдоникаса, который являлся автором таких статей как «За марксистскую историю материальной культуры», «Под знаменем марксизма».

В.И. Равдоникас являлся наиболее ярким представителем, пропагандировавшим идей марксизма, которые, по его мнению, значительно расширяют возможности в исследовании догосударственных эпох. Он окончил Петроградский университет в 1923 г., являлся учеником А.А. Спицына. Работал в ГАИМК, возглавлял различные ее подразделения. В 1932-35 гг. руководил первобытным отделом Государственного Эрмитажа, преподавал в Ленинградском университете. В своей научной работе много внимания уделял разработке теоретических проблем археологии, критике буржуазных концепций, что нашло отражение в его книге «За марксистскую историю материальной культуры» (1930). В.И. Равдоникас был ярким оратором и искусным полемистом.

В.И. Равдоникас известен и как полевой исследователь. Он проводил широкие полевые исследования в северо-западных районах СССР: в районе Онежского озера и на побережье Белого моря, вел раскопки в Старой Ладоге. В.И. Равдоникас издал первое учебное пособие по первобытной археологии в 2-х томах «История первобытного общества» (Л., 1939, 1947). В 1946 г. он избирается членом-корреспондентом АН СССР. В послевоенное время Равдоникас отходит от занятия наукой. (Фот. 8)

Реализация марксистско-ленинской теории развития исторического процесса нашла отражение в работе секции теории и методологии Института археологии и искусствознания Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. Секция объединяла молодых ученых, в основном учеников В.А. Городцова, которыми были сформулированы новые задачи археологии, нашедшие выражение в предложенном ими «методе восхождения». Впервые обоснованно этот метод был изложен в статьях А.Я. Брюсова «Восстановление общественно-экономических формаций в культурах неолитического типа» (Тр. РАНИОН, т. 1. М. 1928) и А.В. Арциховского «Новые методы археологии» (Историк-марксист. Т. 14. 1929). Идея метода заключалась в восхождении от памятников, характеризующих развитие производительных сил, к общественно-экономическим формациям. Сторонники метода восхождения критически относились к веществоведению в археологии, рассматривая его как пережиток прошлых воззрений.

К самому концу 20-х годов наметилась дискуссия между сторонниками метода восхождения и группой ученых, объединяющихся вокруг Б.С. Жукова, одного из крупнейших палеоэтнологов, сторонника комплексного исследования первобытной истории. Сторонники Б.С. Жукова отстаивали принцип «наложения» данных этнографии на археологические материалы. Приверженцы метода восхождения обвиняли сторонников принципа «наложения» в подмене понятия «археология» термином «палеоэтнология», они отстаивали идею независимости археологии, как самостоятельной общественной науки.

Наиболее яркими представителями метода восхождения были А.В. Арциховский, С.В. Киселев, А.Я. Брюсов, которые рассматривали археологию и истории как две параллельные науки, отличающиеся характером своих источников. По их мнению, задачи археологии и истории совпадали. Археология и история, каждая в соответствии со своими источниками, выходит на уровень социологических обобщений, конечной целью которых является реконструкция общественно-экономических формаций. А.В. Арциховский, критикуя старую археологическую школу, писал, что за вещами она не видела отношений между людьми и поэтому ограничивалась систематикой явлений материальной культуры, ради самой систематики, в лучшем случае выстраивая изученные памятники в эволюционные ряды, даже не пытаясь научно классифицировать их под углом зрения общественно-экономических формаций.

Придавая большое значение реконструкции производительных сил, сторонники восхождения предлагали оперировать широким кругом материла, выходящим за пределы отдельно взятых культур. Культуры, по их мнению, следует укрупнять по принципу «социально-хозяйственного» сходства. Сам по себе этот тезис не верен, поскольку речь шла о довольно широком укрупнении археологических культур по предложенному принципу сходства. Все это должно было приводить к сглаживанию специфик отдельных культур и нивелировке реконструируемого исторического процесса.

В теоретических построениях А.В. Арциховского и его единомышленников неразработанными оставались вопросы о том, каким образом должно было осуществляться само «восхождение». Реконструкция социально-экономических отношений и формаций на одном только археологическом материале трудно выполнима. Существенным недостатком этой теории был отказ от комплексного подхода в решении социологических проблем, без учета данных этнографии, антропологии, лингвистики и других дисциплин (Пряхин,1986. С. 110-116).

Критикуя с позиции сегодняшнего дня молодых исследователей рубежа 20-30-х годов, не следует забывать, что в то время они были первопроходцами в поисках новых методов в археологии, определения ее задач.

На рубеже 20-30-х годов проводилось достаточно много дискуссий по многим проблемам, касающимся теоретических основ социологии и истории, общественно-экономических формаций. Эти дискуссии не обошли и археологию. В 1930 г. была опубликована вышеназванная книга В.И. Равдоникаса «За марксистскую историю материальной культуры», в которой обсуждались актуальные теоретические и методологические проблемы археологии. Книга была написана в острополемическом стиле. В.И. Равдоникас говорил о застое и эмпиризме в археологии, о подмене археологии искусствознанием, что являлось наследием старой науки. Основное внимание, по его мнению, должно было уделяться историко-социологическим исследованиям. Он говорил, что эмпиризм один из наиболее опасных пороков современной археологии. Собирание огромного количества фактов без их синтеза было типичным для дореволюционной «дворянско-уваровской» археологии.

В.И. Равдоникас не выступал собственно против накопления фактов, он призывал идти дальше к теоретическим их обобщениям, к синтезу, а не топтаться на месте вокруг найденных фактов, ограничиваясь только их описанием и классификацией.

Другим недостатком современной археологии он считал подмену археологии искусствоведением, увлечением красивыми, дорогими вещами. Эта традиция, по его мнению, вела свое начало от дворянской археологии – науки для богатых и избранных. Все это приводит к пренебрежению к рядовому материалу, имеющему важное значение. В.И. Равдоникас приводил пример с Н.И. Веселовским. Когда при раскопках курганов ему встречались скорченные костяки, он прекращал их раскопки, поскольку в них практически не встречаются дорогие, высокохудожественные вещи.

В.И. Равдоникас критиковал формально-типологический метод, называя его «твердым фундаментом буржуазной археологии». В рассматриваемой его книге есть и вполне справедливые моменты, он, например, резко критикует дилетантизм. Он отмечал, считается, что химией, физикой, астрономией могут заниматься только специалисты, а археологией может заниматься каждый – это, по его мнению, крайне опасный взгляд, плодящий лженауку.

Много статей дискуссионного характера публиковалось на страницах журнала «Сообщения ГАИМК». Например, высказывалось мнение, что «археология» и «история материальной культуры» две самостоятельные науки со своими предметами и различными методами, используемыми этими дисциплинами в своей научной практике. Археология изучат вещи, а история материальной культуры должна изучать общественные отношения. В настоящее время очевидно, что с позиции теории познания общественные отношения не могут быть предметом изучения, поскольку они не даны в ощущениях исследователю. Они могут быть реконструированы на основе изучения археологических и других типов источников. У археолога и историка материальной культуры предмет один – археологические источники. Но в рассматриваемое время этот вопрос ставился остро, речь даже шла о выборе названия науки: «археология» или «история материальной культуры». Спорность этого вопроса нашла отражение в названии двух ведущих археологических учреждений страны: «Государственная академия истории материальной культуры» (Ленинград) и «Институт археологии и искусствознания» (Москва).

У большинства в то время название «археология» ассоциировалось с старым, буржуазным характером науки, для которого характерно увлечение вещами без выхода на широкие историко-социологические обобщения. Критиковались формально-типологический метод в археологии, ограниченность археологии эмпирическим уровнем исследований. Теории миграционизма, заимствований, диффузий, в основе которых лежал формально-типологический метод, считались буржуазными. Эти мнения нашли отражение в работах, например, С.Н. Быковского, М.Г. Худякова с характерными названиями: «Классовая сущность буржуазной археологии»; «Дореволюционная русская археология на службе эксплуататорских классов». Некоторыми, наиболее ортодоксально настроенными участниками дискуссии, не только подвергались критике старые основы археологии, но высказывалось мнение о праве на существование самой этой науки (Монгайт, 1963. С. 79).

Первоначально понятию «история материальной культуры» придавалось очень широкое толкование с выходом на социально-исторические реконструкции, в которых большое значение отводилось истории материального производства, через которое можно было реконструировать уже и общественно-экономические формации. Но постепенно стало осознаваться, что сведение «истории материальной культуры» к истории материального производства, делали ее гораздо уже археологии.

К середине 30-х годов дискуссия по теоретическим вопросам археологии стихает. Крен постепенно идет в сторону полевых исследований и все большему появлению работ по конкретным периодам и памятникам. Меняется отношение к определению и задачам археологии. А.В. Арциховский заявляет, что археология является единственной наукой, диалектически изучающей орудия производства в процессе их возникновения, изменения и исчезновения на протяжении тысячелетий. И в этом смысле она соответствует материалистическому пониманию исторического процесса. А.Я. Брюсов писал о том, что археология по своим методам является марксистской наукой, поскольку в изучении производственных сил исходит из анализа орудий труда.

В начале 30-х годов в археологических исследованиях обозначился стадиальный подход как основной марксистский принцип при анализе источников, что согласовывалось с точкой зрения об общественно-экономических формациях, поскольку они стадиально отличались одна от другой. Существенное влияние на стадиальную теорию оказало учение Николая Яковлевича Марра о языках.

Н.Я. Марр– ученый филолог, археолог, этнограф. Академик Российской АН, вице президент АН СССР. Родился в Грузии (Кутаиси). Отец шотландец Джеймс Марр, основатель Кутаисского ботанического сада, мать – грузинка. Н.Я. Марр проявил способность к языкам с молодых лет, владел многими европейскими и кавказскими языками. Окончил факультет восточных языков Петербургского университета (1888 г.). Одновременно он занимался на всех отделениях факультета, изучив все восточные языки, которые там преподавались. С 1900 г. он профессор Петербургского ун-та, в годы советской власти – директор Академии истории материальной культуры (1919-1934 гг.). Н.Я. Марр внес большой вклад в изучение истории, археологии и этнографии Грузии и Армении. Он проводил раскопки в древнем городе Ани. Наиболее известны его работы по языкам народов Кавказа. Он разработал теорию происхождения яфетических языков и их связь с семитскими языками, выдвинул «новое учение о языке». В основе этого учения лежало утверждение о единстве языкотворческого процесса развития всех языков мира, их стадиальном развитии. Н.Я. Марр рассматривал язык как надстроечное явление над экономическим базисом общества. Поэтому вместе с изменением экономического базиса изменяется и язык, как его надстройка. Все это согласовалось с концепцией К. Маркса о стадиальном (формационном) развитии истории человечества. Эти изменения происходили в результате внутренних процессов развития общества. Язык изменялся в результате скрещивания нескольких языков. Переход от одной стадии (формации) к другой происходил в результате «взрыва» (скачка), что приводило к значительным изменениям и в языке.

Н.Я. Марр принял коммунистическую идеологию. Он был единственным бывшим членом Императорской Академии Наук, вступившим в Коммунистическую партию. На XVI съезде ВКП(б) выступил с речью от лица ученых, сразу после речи И.В. Сталина. С конца 1920-х по 1950-е гг. учение Марра пропагандировалось как «подлинно марксистское языкознание», критики его теории подвергались строгим проработкам и даже репрессиям. (Фот. 9)

Идей Н.Я. Марра перекочевали и на страницы археологических работ, особенно в той их части, где речь шла об этногенетических проблемах, в определенной мере это было связано еще и с тем, что Марр возглавлял ведущее археологическое учреждение страны,. Стадиально различные культуры, рассматривались как единый исторически процесс. Например, трипольская, скифская, славянская культуры – это один и тот же народ на разных стадиях развития. Это приводило к преувеличению роли автохтонных процессов в развитии археологических культур, а соответственно и народов.

С одной стороны углубленное изучение автохтонных процессов в развитии культур и этносов играло положительную роль, поскольку на западе в это же самое время получили широкое распространение противоположные по своему характеру концепции: диффузионизм и миграционизм. Последние объясняли развитие культур отдельных народов не в результате их самостоятельной эволюции, а главным образом или исключительно в результате заимствований культурных достижений других народов. Крайние точки зрения этих концепций приводили к обоснованию существования народов – культуртрегеров и отсталых народов, способных только воспринимать культурные достижения высокоразвитых народов. На этой основе формировались разного толка националистические, расистские и фашистские идеологии.

Однако и откровенный автохтонизм во многом искажал исторические процессы развития того или иного народа. Дискуссии о новом учении о языках продолжалась до 1950 года, до появлении в газете «Правда» статьи И.В. Сталина статьи «Марксизм и вопросы языкознания», в которой опровергались основные положения марровского учения. Язык не признавался надстройкой над базисом, указывалось на ошибочность положения о классовости языка, язык как средство общения всегда был и остается единым для общества и общим для его членов языком.

В 20-30 гг. для советской археологии было характерным увлечение социологическими исследованиями, сущность которых заключалась в том, что археологические памятники стали рассматриваться как источник для изучения исключительно социальной истории древних обществ. Главными в исторических реконструкциях становились проблемы хозяйственной, производственной деятельности обществ прошлого. Положительном в этом подходе к изучению прошлого было обращение археологов к массовому материалу, который раньше не привлекал их внимания. Например, мастерские, рудники, отходы производства, костные останки животных и пр. Наметился комплексный подход к изучению древних обществ.

Однако наряду с положительными фактами в развитии социологических исследований выявились и некоторые перегибы, приведшие к голому теоретизированию. Конечной целью социологических исследований в археологии, считалось установление закономерностей развития того или иного древнего общества в рамках одной из общественно-экономических формаций. Отдельные исследователи стали считать, что коль существуют определенные закономерности в развитии и смене общественно-экономических формаций, то следует изучать не археологические и исторические источники, а сами закономерности. Что и привело к появлению такого направления в нашей исторической и археологической науке, как социологизаторство.Под угрозу было поставлено даже историческое образование. В первой половине 30-х годов в университетах были закрыты исторические факультеты.

Наиболее активными сторонниками нового направления были А.В. Арциховский, А.Я. Брюсов, С.В. Киселев, А.П. Смирнов. Они активно выступали за внедрение марксистской методологии в археологию. Основная задача нового направления – построение «марксистской археологии» по средствам применения методов исторического материализма в изучении археологических источников. Сторонники нового направления организовывали диспуты в Московском университете, на социологической секции в обществе историков-марксистов.

Основные постулаты, которые отстаивали представители нового учения сводились к следующему.

1. Археология самостоятельна наука, которая только своими методами может изучать социальную историю общества.

2. «Марксистская археология», освоив диалектико-материалистическое понимание своих источников, должна отмереть. Эта идея была изложена в совместной статье выше названных авторов (Арциховский А.В., Киселев С.В., Смирнов А.П. Возникновение, развитие и исчезновение марксистской археологии // Сообщения ГАИМК. 1932.).

3. Продуктивный подход к изучению исторического процесса возможен только лишь через понятие «общественно-экономическая формация».

Сторонники нового направления ставили задачу показать на конкретном археологическом материале восстановление общественно-экономических формаций: первобытной и раннеклассовых (рабовладельческой и феодальной). А.Я. Брюсов И С.В. Киселев занимались первобытной формацией, Арциховский А.В. И Смирнов А.П. – раннеклассовыми. В качестве источников ими в основном использовались орудия труда, в отдельных случаях производственные объекты, поселения, жилища.

В русле нового направления выступал и В.И. Равдоникас, он говорил, что старая археология если и изучала орудия труда то только потому, что они относились к вещам вообще. Старая дореволюционная археология изучала вещи, а не орудия труда, которые менее всего оказались изучеными. Он отмечал, что мы много знаем о скифском золоте, но почти ничего не знаем о производстве скифов и скифских орудиях труда.

Сторонники нового направления считали, что археология на данном этапе уже накопила достаточно материала, связанного с историей хозяйства и производственной деятельностью, и теперь ее задачей являются социологические обобщения.

В.Ф. Генинг отмечал, что «Основные теоретические принципы, на которые опирались сторонники «нового археологического направления», можно свести к следующему: согласно марксистской диалектики все явления объективного мира взаимосвязаны и взаимообусловлены, в том числе и явления социальной жизни; основной движущей силой исторического прогресса являются производительные силы общества; отсюда следует, что эволюция производительных сил обуславливает все остальные стороны общественной жизни» (Генинг, 1982. С. 108)

Исходя из этого теоретического положения, сторонники нового направления считали своей задачей в исследованиях идти от орудий производства к производственным отношениям, от базиса к надстройке. А.П. Смирнов писал, что реконструкцию «всякого общественного строя необходимо начинать с его основы, с его экономики» (Смирнов, 1928, с. 72). А.В. Арциховский также считал, что изучение эволюции производительных сил «является основным для материалистического анализа общественных форм» (Арциховский, 1928. С. 84).

В принципе в самой этой концепции нет ничего плохого. Несомненно, экономика, производительные силы являются тем основным фундаментом, на котором формируются и развиваются общественные отношения. Однако, когда сторонники нового направления начинали заниматься реконструкцией категорий, имеющим отношение к общественным отношениям и общественно-экономическим формациям, они начинали допускать ошибки. В основном это происходило по той причине, что экономику и производственные отношения они сводили в основном к орудиям труда.

Производственные отношения – совокупность экономических отношений между людьми в процессе общественного производства и движения общественного продукта от производства до потребителя. Производственные силы, являясь составной часть производственных отношений, характеризуются активным взаимодействием людей и природы. Климат, ландшафт, полезные ископаемые в значительной мере влияют на характер экономики. Естественно, что археология не может своими методами исследовать природные феномены. Здесь археология должна опираться на выводы других наук. Уровень развития орудий труда еще не гарантия различий в уровнях развития общественных и формационных отношений. С точки зрения нового направления является непонятным, почему становление древневосточных цивилизаций произошло в период энеолита, а для многих народов Европы раннего железного века были характерны первобытные отношения. При анализе этих исторических примеров получается, что производственные силы и производственные отношения в Египте, Месопотамии при примитивных орудиях труда, в основном изготовленных из камня, развиты гораздо выше, чем у народов Европы при более совершенных железных орудиях. Значит, изучение степени развитости орудий труда не есть прямой путь к реконструкции общественных отношений и общественно-экономических формаций.

Далее, в процессе трудовой деятельности человек воплощает себя в окружающем его материальном мире, опредмечивая свой труд. Присутствие человека всегда определяется по следам его трудовой деятельности: поселения, города, курганы, дольмены и пр. Сам процесс трудовой деятельности (технологию) можно восстановить, однако в большинстве случаев с использованием данных других наук, например, металлургическое, гончарное производство, стекольное производства и др. Но для реконструкции общественных отношений важно еще знать, какие идей воплощались в материальных результатах труда человека прошлого. Это зачастую археология своими методами сделать не может. Здесь нужна другая наука – палеоэтнография.

Здесь, видимо, сказалось влияние механицистов, сводившие развитие производительных сил просто до уровня развития техники. Так А.В. Арциховский заявлял, что производственные отношения прямо и непосредственно выводятся даже не из уровня развития техники вообще, а из орудий труда. Такой подход и оказалось самым слабым звеном в концепции сторонников нового направления в археологии.