Влияние наших предыдущих представлений

 

Я следовал золотому правилу, что, когда появляется новое наблюдение или приходит новая мысль, которая противоречит моим общим результатам, надо обязательно делать памятку, и сразу же, поскольку я знал из предыдущего опыта, что такие факты и мысли чаще ускользают из памяти, чем благоприятные.

Чарльз Дарвин

 

Это недостаток рассуждений, который всем хорошо известен, но даже если это наименее интересная из всех иллюзий познания, поскольку она очевидна, она была продемонстрирована в экспериментах, которые настолько точны, что вы можете посчитать их довольно интересными.

Классическая демонстрация предвзятости в силу наших предыдущих убеждений — это исследование мнения людей о смертной казни. Было собрано большое число сторонников и противников смертной казни. Им были представлены два свидетельства об устрашающем воздействии высшей меры: одно — подтверждающее это воздействие, а другое — доказывающее обратное.

Им показали следующие данные:

• сравнение статистики убийств в одном штате США до введения смертной казни и после;

• сравнение статистики убийств в разных штатах, в некоторых из которых существует смертная казнь.

Но был сделан очень умный ход: и сторонников, и противников высшей меры разделили на две подгруппы. Таким образом, половина противников и сторонников высшей меры имела подкрепление своей точки зрения в виде статистики до/после введения этой меры (первое свидетельство), но опровержение их мнения в виде статистики в разных штатах (второе свидетельство) и наоборот. Когда участников спросили о представленных доказательствах, они сообщили о недостатках в методах исследования, которые противоречили их мнению, но не заметили недостатков в исследовании, которое говорило в их пользу. Половина сторонников высшей меры, например, обнаружила недостатки в идее сравнения данных по разным штатам на основании методологических принципов, поскольку эти данные противоречили их точке зрения, в то время как данные по убийствам до и после введения смертной казни вызвали у них полное доверие; другая половина сторонников, напротив, раскритиковала данные до/после введения казни, поскольку в их случае эти данные противоречили их мнению, а данные по разным штатам поддерживали их точку зрения.

Если выразиться проще, доверие участников испытания к данным исследования было основано не на объективной оценке его методологии, а на том, подтверждали ли эти данные их точку зрения. Это явление достигает своего апогея у практиков альтернативной медицины — или обманщиков, — которые некритически воспринимают любые данные в свою пользу, но скрупулезно выискивают в любом крупном, хорошо проведенном исследовании малейшие недостатки, которые позволят им раскритиковать его результаты.

Вот почему нам необходимы четкие принципы для оценки данных, независимо от их вывода, и в этом состоит основная сила науки. В систематическом обзоре научной литературы исследователи иногда смотрят на качество раздела «методы» вслепую, не заглядывая в результаты, чтобы не быть предвзятыми в своей оценке. Аналогично в медицинских исследованиях существует иерархия доказательств: хорошо проведенное испытание более важно, чем данные опроса в большинстве контекстов, и т. д.

Мы можем дополнить наш список новых взглядов на недостатки интуиции еще одним пунктом:

5. наша оценка качества новых данных является предвзятой в силу наличия у нас предыдущих представлений.

 

 

Доступность

 

Мы проводим жизнь, выискивая закономерности и собирая исключительные и интересные вещи. Вы не тратите умственных усилий каждый раз, когда входите в свой дом, на то, чтобы анализировать и замечать многочисленные вещи в визуально плотном пространстве вашей кухни. Но вы, безусловно, заметите разбитое окно или пропавший телевизор.

Когда информация становится более доступной, как говорят психологи, она становится непропорционально важной. Это происходит несколькими путями, и вы можете составить о них представление на основании нескольких известных психологических экспериментов. В одном из них испытуемым зачитывали список мужских и женских имен (количество их было одинаковым), а затем просили сказать, каких было больше; если мужские имена в списке звучали как Рональд Рейган, а женские имена были неизвестными, люди отвечали, что в списке было больше мужских имен, и наоборот.

Наше внимание всегда привлекает исключительное или необычное, и если у вас есть что-нибудь на продажу, разумно обратить внимание людей на те свойства, которые, по вашему мнению, должны быть ими замечены. Если вы выигрываете в игровые автоматы, они выбрасывают каждую монету с громким театральным звуком, так, чтобы все в зале это слышали; однако если вы проигрываете, они не привлекают к этому внимания. Лотерейные компании также делают все, чтобы люди, выигравшие крупные суммы, обязательно появились в СМИ, но, само собой разумеется, что, если вы проиграли, вы не услышите о своем проигрыше по телевизору.

Анекдотические истории об успехах альтернативной медицины — и трагические анекдоты о вакцине MMR — непропорционально выпячиваются и вводят в заблуждение, не только потому, что там отсутствуют статистические данные, но потому, что они доступны: драматичны, эмоциональны и подкреплены визуальными образами. Они конкретные, запоминающиеся, а не абстрактные. Не важно, что вы делаете со статистическими данными о риске или выздоровлении; ваши цифры не будут иметь такого психологического воздействия, как чудесные исцеления, медийные страшилки или расстроенные родители в новостях.

Благодаря «доступности» и нашей чувствительности к трагедиям люди больше боятся акул на пляже и езды по морским пирсам, чем перелетов во Флориду или путешествий на побережье. Это явление даже демонстрировалось в закономерностях прекращения курения среди врачей: вы можете подумать, что врачи, как люди разумные и образованные, немедленно бросят курить, как только прочтут об исследовании, показывающем стойкую связь между курением и раком легких. Они люди прикладной науки, в конце концов, которые могут каждый день переводить холодные цифры статистики в значимую информацию, заставляющую биться человеческие сердца.

Но на самом деле врачи, работающие в таких областях, как грудная хирургия и онкология — где они видят больных, умирающих от рака легких, собственными глазами, — с большей вероятностью готовы отказаться от курения, чем врачи других специальностей, которые не имеют возможности эмоционально реагировать на его трагические последствия.

 

Социальное влияние

 

Последним в нашем путешествии по иррациональному идет наиболее очевидный недостаток. Кажется, он слишком очевиден, чтобы даже говорить о нем, но на наши взгляды сильно влияют конформизм и наше окружение. Мы избирательно знакомимся с информацией, которая заставляет нас переоценить взгляды, отчасти из-за того, что мы большей частью находимся в ситуациях, где наши взгляды не подвергаются сомнению, отчасти потому, что мы задаем вопросы, которые (по причинам, описанным выше) дают нам подтверждающие ответы, а отчасти потому, что мы намеренно контактируем с людьми, которые разделяют наши взгляды.

Легко забыть о феноменальном влиянии конформизма. Вы, безусловно, считаете себя совершенно независимым человеком и всегда знаете, о чем думаете. Я бы предположил, что теми же самыми соображениями руководствовались и участники эксперимента Аша по социальному конформизму. Испытуемых поставили перед несколькими актерами, которые представились участниками эксперимента, хотя на самом, деле выполняли указания исследователей. Каждый участник получал две карточки, на одной из которых была одна линия, а на другой — три различной длины: шесть, восемь и десять дюймов.

Каждого вызывали по очереди и просили определить, какая из линий на второй карточке была равна по длине линии на первой. Для шести из 18 пар карточек испытуемые дали правильные ответы, в 12 других случаях ответ был неправильным и в четверти случаев участники соглашались с неправильным ответом, который им подсказывали из толпы, несмотря на то что это противоречило их собственным ощущениям.

Это экстремальный пример конформизма, но это явление присутствует повсеместно. «Влияние сообщества» — это процесс, благодаря которому утверждение превращается в стойкое убеждение, поскольку постоянно повторяется в сообществе. Этот процесс не зависит от того, является ли утверждение проверенным, поддержанным экспериментальными данными, достаточными, чтобы заставить поверить в него здравомыслящих людей.

Влияние сообщества объясняет, как религиозные убеждения передаются из поколения в поколение, а также почему заявления, сделанные в пределах сообщества врачами, психологами, знаменитостями, политиками, гостями ток-шоу, могут так глубоко укорениться и стать более влиятельными, чем научные данные.

 

Когда люди не имеют инструмента, чтобы проверить сказанное, и просто следуют за своими надеждами, семена политических манипуляций уже посеяны.

Стивен Джей Гулд

 

Существует много других хорошо исследованных областей предвзятости. Мы имеем сильно преувеличенное мнение о себе, что приятно. Большинство людей думают, что они имеют более широкий кругозор, меньше предрассудков, более умны и более искусны в вождении автомобиля, чем среднестатистический гражданин[49].

Большинство из нас демонстрирует то, что можно назвать «атрибуционной предвзятостью»: мы считаем, что наши успехи — это результат наших собственных способностей, а наши неудачи обусловлены внешними факторами; в то время как в отношении других мы склонны придерживаться противоположного мнения и полагаем, что их успехи — это удачное стечение обстоятельств, а неудачи — результат их собственных промахов. Но мы все не можем быть правы.

И наконец, мы используем контекст и ожидания, чтобы склониться к определенному мнению о ситуации — потому что это единственный способ, которым мы можем думать. Исследования по искусственному интеллекту терпят неудачу в основном из-за «проблемы рамки»: вы можете объяснить компьютеру, как обрабатывать информацию, и дать все необходимые сведения, но как только вы поставите перед ним реальную задачу — например, предложение, которое нужно понять и отреагировать на него, — выяснится, что компьютер делает это гораздо хуже, чем мы могли ожидать, поскольку он не знает, какая информация имеет отношение к проблеме. Это то, что люди хорошо умеют — отфильтровывать ненужную информацию, — но это умение приходит ценой непропорционального преувеличения некоторых контекстуальных данных.

Мы склонны допустить, например, что положительные характеристики объединяются: привлекательные люди должны быть одновременно добрыми; люди, которые кажутся добрыми, должны быть умными и хорошо информированными. Даже это было продемонстрировано экспериментально: сообщения, написан-

 

(В pdf файле отсутствуют 266 и 267 страницы)

 

Плохая статистика

 

посчитать сдачу в магазине. Множество людей утверждают, что им нужна только та математика, которая имеет дело с конкретными цифрами, а не с вероятностями, которые мы считаем чем- то интуитивным. Обычные цифры просты и понятны.

Другие методы для описания увеличения риска также имеют названия. Из нашего примера с высоким холестерином вы можете получить 50 % увеличения риска (относительное повышение риска), или 2 % увеличения риска (абсолютное повышение риска), или, если сказать попроще и более информативно, два дополнительных сердечных приступа на каждую сотню человек (естественная частота).

Помимо того, что ее легче воспринимать, естественная частота несет больше информации, чем журналистское «относительное повышение риска». Недавно, например, нам рассказали, что говядина вызывает рак кишечника, а ибупрофен увеличивает риск сердечных приступов: но если вы прочитаете об этом в новостях, вы вряд ли что-нибудь поймете. Например, о раке кишечника. Вот отрывок из программы на Radio 4: «Что вы имеете в виду под повышенным риском, профессор Бингам?» — «Увеличение на одну треть». — «Это звучит пугающе; а если выразить в цифрах?» — «Разница… в 20 человек в год». — «Так мало?» — «А… на 10 000 человек».

Такие вещи трудно донести до слушателя, если вы выходите за рамки простейшего формата. Профессор Шейла Бингам (Sheila Bingham), директор Центра по изучению роли питания в эпидемиологии рака в Кембриджском университете, профессионально занимается статистикой, но в этой (вполне простительной) неуверенности в прямом радиоэфире она не одинока: есть исследования врачей, комиссий местных органов здравоохранения, юристов, которые показывают, что люди, которые профессионально занимаются изучением риска, часто не могут спонтанно выразить, что они имеют в виду. Они также лучше принимают правильные решения, когда информация о риске представлена в виде естественной частоты, а не в виде процентов и вероятностей.

Что касается обезболивающих средств и сердечных приступов, еще одной новости для первых полос, отчаянная попытка выбрать риск побольше привела к тому, что во многих газетах появились совершенно неточные цифры. Сообщения основывались на исследовании, в котором пациенты наблюдались в течение четырех лет и результаты которого заставляют предположить, что, если использовать естественную частоту, можно ожидать один дополнительный сердечный приступ на каждые 1005 человек, принимающих ибупрофен. Или, как написала Daily Mail в статье, озаглавленной «Как пилюли от головной боли могут убить»: «Британские ученые обнаружили, что у пациентов, принимающих ибупрофен для лечения артрита, риск развития сердечного приступа увеличивается на 24 %». Почувствуйте страх.

Почти все сообщили об относительном повышении риска: диклофенак повышает риск сердечного приступа на 55 %, ибупрофен — на 24 %. Только газеты Daily Telegraph и Evening Standard привели естественную частоту: один дополнительный сердечный приступ на 1005 человек, принимающих ибупрофен. Газета Mirror, однако, попыталась это сделать и не смогла, сообщив, что у одного из каждых 1005 человек, принимающих ибупрофен, «в течение следующего года разовьется сердечная недостаточность». Это не так. Во-первых, не сердечная недостаточность, а сердечный приступ, во-вторых, не у одного, а у еще одного (плюс к тому количеству, которое произойдет в любом случае). Еще несколько газет повторили ту же ошибку.

Часто это вина пресс-релизов, и сами ученые несут такую же ответственность, как и остальные, когда дело доходит до излишней драматизации результатов их исследований (существует прекрасное руководство Королевского общества по представлению прессе результатов исследований, если вас это интересует). Но если это читает кто-нибудь, облеченный властью, то вот информация, которую я лично хотел бы получить из газеты, чтобы принять решение по поводу моего здоровья: я хочу знать, о ком идет речь (мужчины 50 лет и старше), я хочу представлять обычный уровень риска (у четырех человек из ста будет сердечный

приступ в ближайшие десять лет) и я хочу знать, каково повышение риска в виде естественной частоты (сердечный приступ будет дополнительно у двух мужчин из этой сотни в ближайшие десять лет). Я хочу точно знать, что является причиной повышения риска — эпизодический прием таблеток от головной боли или регулярное лечение артрита этими таблетками. Тогда я смогу читать газеты, а не блоги в Интернете, которые ведутся людьми, разбирающимися в научных исследованиях, и в которых ссылаются на исходные научные публикации, чтобы можно было при желании проверить информацию.

Сто лет назад Герберт Уэллс сказал, что статистическое мышление когда-нибудь станет таким же важным, как умение читать и писать в современном технологическом обществе. Я не согласен: вероятностные рассуждения — занятие не для каждого, но каждый может понять обычные цифры. Вот почему естественная частота — это единственный разумный путь знакомить нас с рисками для здоровья.

 

Выбор цифр

 

Иногда неправильное представление цифр выходит так далеко за рамки реального, что можно заподозрить обман. Часто эти ситуации связаны с моральными аспектами: наркотики, аборты и тому подобное. При тщательном подборе (что может показаться циничным и аморальным манипулированием фактами ради личной выгоды) вы можете заставить цифры сказать все, что вы хотите.

В газете Independent много лет выступали за легализацию марихуаны, но в марте 2007 года они поменяли свою позицию. Можно было предположить, что это результат пересмотра нравственных позиций. Однако все это было приукрашено наукой — как трусливые фанатики перешли от евгеники к запретам — и подкреплено воображаемыми фактами. «Марихуана — апология» — такой заголовок появился на первой полосе.

 

В 1997 году наша газета начала кампанию за легализацию марихуаны. Если бы мы тогда знали то, что стало известно сегодня… Рекордное число подростков нуждается в лечении от наркомании в результате того, что они курили сканк (разновидность марихуаны), который в 25 раз сильнее, чем гашиш, который продавался 10 лет назад.

 

В этом сообщении нам дважды говорят, что марихуана в 25 раз сильнее, чем была 10 лет назад. Для бывшего редактора Рози Бойкотт сканк в 30 раз сильнее, как следует из ее мелодраматических заявлений. В одной статье вопрос о силе был слегка смягчен: не «является», а «может быть». В статье даже приводились цифры: «Судебно-медицинская служба сообщает, что в начале 1990-х годов марихуана содержала 1 % тетрагидроканнабидинола (ТГК), соединения, которое изменяет сознание, а теперь это содержание повысилось до 25 %». Это чистая фантазия.

У меня есть данные Судебно-медицинской службы и более ранние данные Правительственной химической лаборатории, программы ООН по контролю наркотиков, Центра ЕЭС по мониторингy наркотиков и наркомании. Я собираюсь ими поделиться, потому что я думаю, люди сами могут принять решение по этой важной социальной и моральной проблеме, когда у них будут факты.

 

Средняя крепость (в % ТГК) разновидностей марихуаны (Правительственная химическая лаборатория, 1975–1989)

 

Данные Правительственной химической лаборатории касаются периода с 1975 по 1989 год. Гашиш содержал от 6 до 10 % ТГК, растительный каннабис — от 4 до 6 %. Четкой тенденции нет. Судебно-медицинская служба дает более современные цифры, которые показывают, что гашиш не сильно изменился, а произведенный в домашних условиях каннабис удвоил свою силу с 6 до 12–14 % (таблица дает данные 2003–2005 гг.).

Тенденция к увеличению содержания активного вещества постепенная, не очень выраженная и зависит в основном от доступности выращиваемого в домашних условиях каннабиса.

 

Средняя крепость (в % ТГК) разновидностей марихуаны (Судебно-медицинская служба, 1995–2002)

 

Среднее содержание ТГК в марихуане, захваченной в Великобритании (Судебно-медицинская служба, 1995–2002)

 

«В 25 раз сильнее», помните? Неоднократно, на первой странице газеты.

Если у вас есть настроение поспорить с моральными и политическими соображениями Independent, а также с очевидной и бесстыдной продажностью этой газеты, вы можете сказать, что интенсивное выращивание в помещениях растения, которое прекрасно растет на улице, — это реакция индустрии марихуаны на нелегальность продукта. Опасно импортировать наркотик в больших количествах. Опасно быть пойманным на поле с коноплей. Поэтому логично активно выращивать растение в помещениях, используя свои дорогостоящие владения, но зато производя более концентрированный продукт. Более концентрированные продукты являются, в конце концов, естественным следствием нелегальности. Вы не можете купить листья коки в Пекаме, но можете купить крэк.

На британском рынке сегодня есть, разумеется, исключительно сильные наркотики из конопли, но они были всегда. Чтобы получить страшные цифры, Independent необходимо только сравнить худшую марихуану из прошлого с лучшей сегодняшней. Это бессмысленное занятие, и кроме того, вы могли бы состряпать что-нибудь подобное и 30 лет назад, если бы захотели: цифры, иллюстрирующие отдельные примеры, доступны, и в 1975 году самая слабая разновидность марихуаны содержала 0,2 % ТГК, а в 1978-м самая сильная -12 %. Судя по этим цифрам, за три года марихуана стала в «30 раз сильнее».

И эти страхи далеко не новы. В середине 1980-х, во время войны Рейгана с наркотиками и кампании школьника Заммо «Просто скажи «нет» в популярном сериале «Грейндж Хилл», американские СМИ утверждали, что марихуана стала в 14 раз сильнее, чем в 1970 году. Посчитаем. Если она была в 1986 году в 14 раз сильнее, чем в 1970-м, и в 25 раз сильнее сегодня, чем в начале 1990-х, означает ли это, что сейчас она в 350 раз сильнее, чем в 1970-м?

Это даже не кристалл в цветочном горшке. Это невозможно. Это означало бы, что в этом растении ТГК больше, чем весь объем растения. Это потребовало бы, чтобы материя сжалась в суперплотный каннабис. Ради бога, не говорите Independent, что такое возможно.