Гибель богов. Прорицание провидицы. «Добро и зло» В мире языческой мифологии

Скандинавская мифология пронизана предчувствием и даже провидением конца света. Верховный бог Один торопится собрать свою дружину эйнхериев, и герои саг сетуют на судьбу своих близких, призванных в Вальхаллу. Когда старый Квельдульв, герой «Саги об Эгиле», поклонник Одина, носивший «волчье» имя (оно значило «Вечерний волк») и сам способный превращаться в волка (наподобие Вёльсунгов), узнал о смерти сына Торольва, он сказал вису:

 

Торольв пал, я знаю.

Как сурова норна!

Он в дружину Одина

слишком рано позван.

Старость-великанша

Сил меня лишила:

Трудно отомстить мне,

Хоть и жажду мести.

 

Эти несколько строк содержат в себе всю драму традиционного общества, еще не мыслящего себе иных ценностей, кроме мифологических, но уже не способного целиком их принимать, равно как и выполнять традиционные нормы. Старый воин-скальд, напоминавший настоящего берсерка, слег в постель не только потому, что старость победила его, как старуха Элли победила самого Тора, заставив его пасть на одно колено. Квельдульв чувствовал бессилие потому, что его сын пал в битве с самим Харальдом Прекрасноволосым, могущественным объединителем Норвегии. Кровная месть — месть правителю государства — стала невозможной. Внук Квельдульва скальд Эгиль, продолжавший враждовать с родом конунга Харальда, мог произнести нид против его наследника конунга Эйрика, но когда попал в руки могущественного врага, вынужден был сочинить для него хвалебную песнь — «Выкуп головы». Время героев и богов уходило.

«Рагнарёк» — «Судьба. богов» или «Гибель богов» — должна была наступить тогда, когда станут нарушаться все родовые нормы. Вёльва прорицает, что тогда

 

Братья начнут

биться друг с другом,

родичи близкие

в распрях погибнут;

тягостно в мире,

великий блуд,

век мечей и секир,

треснут мечи,

век бурь и волков

до гибели мира;

щадить человек

человека не станет.

 

Мы узнаем этот «век мечей и секир» — это эпический век, век проклятого богатства, из-за которого люди не щадят друг друга и даже братья идут на убийство. Но в этих распрях повинен сам Один, тот, который должен охранять традиционный мир, Асгард и Мидгард. Более того, этот бог сам виновен в тех преступлениях, за которые простые люди принуждены отправляться в преисподнюю — Хель. Он похваляется в облике Харбарда, что соблазнял жен и девиц, он — зачинатель распрей и нарушитель клятв. В сагах и скальдических стихах Один все чаще именуется коварным богом, недостойным доверия, а стало быть, и веры. В этом — драма скандинавского язычества, и это делает обреченными попытки Одина защитить свой Асгард от полчищ злобных мертвецов и чудовищ в решающий день, когда наступит Рагнарёк. В этом мире властвует судьба, и преодолеть силу судьбы могут лишь славные деяния героев, превышающие все человеческие нормы. Героини эпоса все более уподобляются валькириям — женщины в героических песнях не продолжательницы рода, а его разрушительницы. В этом мире нет места для различения добра и зла — добрый бог Бальдр и славный герой Сигурд обречены томиться в преисподней — Хель. Рок тяготеет над богами.

Поэтому верховный ас пристально вглядывается единственным глазом во все миры, сидя на своем престоле в Вальхалле: Бальдр уже погиб и пребывает в Хель, а Локи и его порождение Фенрир рвутся из пут, и земля содрогается от их рывков. Скоро порвутся все цепи и оковы, сдерживающие чудовищ хаоса. Остается ждать страшного знака, когда волк Фенрир освободится, он сам или гигантский тролль из его рода, обитающий в преисподней, похитит солнце, и наступит непрекращающаяся зима. Еще один волк поглотит месяц. Вырвавшиеся чудовища начнут терзать трупы людей и зальют кровью Асгард. Наконец, Хеймдалль трубит в свой рог Гьяллахорн, возвещая начало битвы богов с чудовищами, и Один спешит прибегнуть к последнему совету — он беседует с черепом Мимира, павшего жертвой еще первой войны — войны асов и ванов.

Большой руническим камень из Джеллинга, установленный Харальдом Синезубым, крестившим датчан.

Здесь Христос напоминает скандинавского героя в змеином рву.

Одна из древнейших норвежских церквей в Боргунде, провинция Согн. Вторая половина XII века.

Ученые предполагают, что сходную архитектуру имели языческие храмы.

Жилище эпохи викингов с очагом в центре.

Маленький камень, покрытый руническими надписями, из Тиманса, остров Готланд, Швеция.

В надписи упомянуты Иерусалим и Исландия. Конец XII века.

 

Ясень Иггдрасиль — мировая ось — дрожит, ибо вырвался Фенрир, связанный в Вальхалле. С востока, из Ётунхейма, заслоняясь гигантским щитом, едет великан Хрюм. Мировой змей Ёрмунганд поворотился в гневе, так что море вышло из берегов, и ползет на сушу, а Локи уже правит рулем корабля Нагльфар, на котором полчища мертвецов. Корабль этот построен из ногтей мертвецов, не сожженных по завету Одина и обретавшихся в Хель — ведь ногти растут и после смерти и часто используются колдунами для черной магии.

Асы собираются на последний тинг, и даже карлики стонут у своих каменных жилищ — всех ждет конец.

Сурт, черный огненный великан, что со своим сверкающим, как солнце, мечом, стоял на страже у ворот огненной страны Муспелльсхейма, едет с юга, и от его жара рушатся горы и мрут великанши, люди же низвергаются в преисподнюю; небо раскалывается на части. Сыны Муспелля — огненной страны — скачут по мосту Биврёст на небо, и мост рушится под огненными всадниками. Вигрид именуется та равнина, где Сурт и его войско встретится с богами в последней битве, но прежде в битву вступят Фенрир, Мировой змей и Локи с полчищами мертвецов и инеистых великанов. Велико это поле боя — сто дневных переходов в каждую сторону.

Петух Золотой гребешок будит эйнхериев для последней битвы, и Один едет на поединок с Фенриром. Бог в золотом шлеме, красивой броне и со своим копьем Гунгнир. Волк уже разинул свою пасть, что верхней челюстью упирается в небо, а нижней — в землю; из глаз и ноздрей рассвирепевшего Волка пышет пламя. Близится гибель радости Фригг — Волк поглощает верховного аса.

Тор не может прийти на помощь Одину. Он вступает в свой последний поединок с Мировым змеем и разит его молотом Мьёлльнир. Но и сам бог, и все вокруг смертельно отравлено ядом чудовища — на девять шагов отступает он от поверженного змея и погибает со славой.

Фрейр выступает против Сурта, но с ним нет меча — он оставлен в Ётунхейме. Бог погибает в поединке с огненным великаном.

Тюр и гигантский пес преисподней Гарм, двойник волка Фенрира, вырвавшийся из пут, которыми он был связан в пещере Гнипахеллир, убивают друг друга. Хеймдалль вновь вступает в бой с Локи (как некогда ему пришлось биться с ним из-за ожерелья Брисингов); он сражает Локи, но и сам падает мертвым от оружия коварного аса.

Лишь Видар успевает отмстить за отца: тут ему пригождается чудесный башмак, сшитый из всех обрезков кожи, что остались от кройки обуви; люди должны выполнять особые обряды с этими обрезками, чтобы помочь асам в последней битве. Видар наступает башмаком на нижнюю челюсть Фенрира и руками разрывает пасть убийцы Одина.

После этого солнце чернеет (это затмение, которое объяснялось в древности тем, что чудовища поглощали светило), земля тонет в море, и звезды срываются с неба. «Питатель жизни» — огонь — превращается в мировой пожар, разожженный Суртом. Он поглощает вселенную — мир гибнет в хаосе, и эта гибель в обратном порядке повторяет космогонию — сотворение космоса из хаоса. Даже Ньёрд должен вернуться к ванам перед концом света: боги вновь разделяются на два рода, как было в начале времен.

Так описывает конец мира вёльва. Но ее пророчество не завершается гибелью мира. Перед вёльвой, пробужденной от могильного сна Одином, возникает новое видение. Она видит, как из моря поднимается новая земля, зеленея, как и прежде. Откуда-то прилетает орел и хочет выловить из волн рыбу. Явление этих животных символично: оно напоминает о явлении голубя с оливковой ветвью библейскому Ною после всемирного потопа. Но в скандинавских мифах орел — птица, которая обитает у вершины мирового (космического) древа: животные неба и моря, верха и низа, означают, что восстанавливаются космические связи.

Тогда на Идавёлль-поле вновь встречаются уцелевшие асы и заводят беседы о могучем «Поясе мира», вспоминают о подвигах и рунах великого бога — Одина. «Пояс мира» — это мировой змей Ёрмунганд, но асы не случайно поминают его первым: ведь, опоясывая мир в мировом океане, он был основой этого мира — опорой космоса. Можем мы представить и содержание божественных бесед — ведь это не праздные воспоминания, а ритуальные диалоги, вроде тех, что сохранили нам песни «Эдды». В этих песнях описывался весь мифологический космос, и беседы богов были одновременно космогоническими гимнами — гимнами нового творения.

Боги отыскали на лугу золотые тавлеи, и тогда вновь наступил золотой век. Хлеба стали колосится без посева, а зло стало благом. Бальдр возвращается вместе со своим невольным убийцей Хёдом из Хель. Они поселяются в жилище богов — чертоге своего отца Одина. Хёнир, древний ас, который вместе с Одином участвовал в творении, гадает о судьбах братьев в небесном жилище по жеребьевым прутьям. Сыновья Одина Видар и Вали оказываются рядом с братьями Бальдром и Хёдом, сыновья Тора Магни и Моди наследуют его молот Мьёлльнир.

В «Речах Вафтруднира» мудрый великан предсказывает Одину, что прежде чем Волк погубит Солнце, дева, воплощающая светило, родит дочь: боги умрут, но новое солнце будет следовать прежней дорогой. В некоей роще Ходдмимир от страшной стужи и жара спрячется и человеческая пара. Это Лив и Ливтрасир («Жизнь» и «Пышущий жизнью»). Они буду питаться росой и выживут после гибели мира. От них произойдет новый человеческий род.

Наконец, вёльве видится сам небесный чертог, сияющий золотом, где в вечном счастье будут пребывать верные дружины. Этот чертог сохранился на тех небесах, что уцелели от мирового пожара, спалившего вселенную, и они именуются Гимле (недаром это имя значит «Защита от огня»). Прежде там обитали светлые альвы. Отблеск Вальхаллы с ее дружиной эйнхериев видится в описании этого чертога, но вёльва пророчит о явлении нового властелина — владыки мира, и так именуют уже христианского бога.

Ученые спорят о том, насколько сильно христианская религия повлияла на представление о возрождении мира после гибели богов. Даже Бальдра сравнивали с христианским Мессией. Но смерть и второе пришествие Бальдра никак не связано с идеей Страшного Суда — абстрактные категории добра и зла остаются чуждыми скандинавской мифологии. Эта мифология до конца верна своей системе ценностей — идее ритуального обмена между мифологическими мирами. Один принес себя в жертву себе самому, чтобы постичь магические тайны иного мира. Бальдр — тоже жертва, которая была принесена в божественном мире миру преисподней и чудовищ; эта жертва и должна была стать залогом будущего возрождения после вселенской катастрофы.

Церковь в Кинне близ Нордфьорда в епископстве Бергена, Норвегия. XII век