Реформа питания понята Е. Уайт как прогрессирующая и постепенная работа

 

СЗ, 531:

2. В видении, которое я имела так давно (в 1863 г.), мне было показано, что в мире в угрожающих масштабах будет господствовать страшная невоздержанность и что каждый член Церкви Божьей должен стать благоразумным в своих привычках и обычаях… Господь представил мне общую картину. Мне было показано, что Бог желает дать Своему народу, соблюдающему Его заповеди, санитарную [482] реформу, и когда люди примут ее, то болезни и страдания среди них в значительной степени уменьшатся. Мне было показано, что реформаторская работа будет неуклонно прогрессировать.

(К неуклонному прогрессу, к идеальному питанию — § 651.)

(Предостережение против поспешности в этом вопросе — § 803.)

 

Личное принятие вести

 

Рукопись 50, 1904:

3. Как только я получила свет санитарной реформы, я сразу же приняла его. И это было для меня большим благословением. В настоящее время, несмотря на свои семьдесят шесть лет, я чувствую себя намного лучше, чем в юности. Я очень признательна Богу за принципы санитарной реформы.

 

Польза, полученная за год следования принципам санитарной реформы

 

ДД 4, 153, 154:

4. В течение многих лет я думала, что только мясная пища может дать мне силу. Если не считать последних нескольких месяцев, я принимала пищу три раза в день. Мне было очень трудно выждать время между приемами пищи, не чувствуя слабости в желудке и головокружения. Съев что-нибудь, я чувствовала себя лучше. Я изредка позволяла себе перекусить в промежутках между приемами пищи и взяла за правило ложиться спать, не ужиная. Но я очень тяжело переносила этот режим, требовавший обходиться без пищи от завтрака до обеда, и часто теряла сознание. Поев мяса, я чувствовала, как эти приступы слабости проходили, и поэтому решила, что мясо незаменимо для меня.

Но с тех пор, как 6 июня 1863 г. Господь открыл мне взаимосвязь между употреблением в пищу мяса и здоровьем, я перестала есть мясное. Некоторое время мне было довольно-таки трудно привыкнуть к хлебу, от которого я в прошлом не испытывала большого удовольствия. Но, прилагая все силы, я приучила себя. Примерно около года я не употребляла мяса. Почти в течение шести месяцев большей частью мы употребляли пресный хлеб, пресные лепешки с отрубями, замешанные на воде с очень небольшим количеством соли. Мы вдоволь ели фруктов и овощей. В течение восьми месяцев я питалась только дважды в день.

Большую часть времени на протяжении более года я проводила за письменным столом. Около восьми месяцев я всецело посвящала свое время этой работе. Мой мозг был постоянно перегружен, и я мало занималась физическим трудом. И все же мое здоровье никогда не было лучше, чем [483] за последние шесть месяцев. Головокружения и обмороки, которые раньше тревожили меня, прекратились. При наступлении весны я всегда страдала от потери аппетита, но в этом сезоне меня подобное больше не беспокоило.

Нам нравится скромная пища, которую мы принимаем два раза в день с огромным удовольствием. На нашем столе нет мяса, кондитерских изделий или чего-либо сдобного или жирного. Мы не употребляем свиное сало, а вместо этого едим молоко, сливки и немного масла. Готовим с небольшим количеством соли и обходимся без всевозможных приправ и специй. Завтракаем в семь часов и обедаем в час дня. Я испытываю слабость очень редко. Мой аппетит удовлетворен. Я ем с удовольствием большим, чем когда-либо прежде…

(Употребление небольшого количества соли полезно для крови — § 571, 572.)

 

Борьба за победу

 

СЦ 2, 371,372:

5. С того времени, как я приняла свет санитарной реформы, я нисколько не изменила свой уклад жизни. И с тех пор, как небесный свет озарил мой путь, я не отступила от него ни на шаг. Я сразу порвала с прежними привычками: отказалась от мяса, от сливочного масла и от трехразового питания — и это при напряженном умственном труде, когда я работала с самого раннего утра и до захода солнца. Я перешла на двухразовое питание, оставив прежними при этом свои интеллектуальные нагрузки.

Прежде я тяжело страдала от болезней. Пять раз меня разбивал паралич. Целыми месяцами, по причине острых сердечных болей, я ходила с подвязанной к боку левой рукой. Изменив свое питание, я перестала уступать своему желудку и не позволила ему управлять мною. Должна ли я стать на путь сохранения здоровья, которым я могла бы прославить моего Господа? Буду ли я хоть на миг руководствоваться своим вкусом? Никогда!

Я очень страдала от сильного чувства голода, потому что раньше была заядлым мясоедом. И когда испытывала слабость от желания поесть, то клала руку на желудок и говорила: «Я не попробую ни кусочка мясного. Буду есть только простую пищу или же вовсе не буду есть ничего». Мне был неприятен вкус хлеба. Я иногда съедала кусочек хлеба размером с долларовую купюру. В санитарной реформе немало такого, что я восприняла очень легко и безболезненно, но что касается хлеба, я была [484] решительно настроена против него. Когда же я изменила образ жизни, мне пришлось вести особую битву. Первые два-три приема пищи я совсем не могла ничего есть. И сказала желудку: «Ты не получишь ничего, пока не захочешь хлеба». Спустя некоторое время я стала есть обычный хлеб, а также хлеб с отрубями. Раньше я совсем не могла есть такой, но теперь он мне очень нравится, и у меня не пропадает аппетит.

 

Действуя по принципу

 

Когда я писала «Духовные дары», III и IV тома (1863— 1864 гг.), то истощила себя чрезмерным трудом. Тогда я поняла, что должна изменить образ жизни, и, отдохнув несколько дней, вновь почувствовала себя хорошо и принялась за работу. Я принципиально оставила привычку изнурять себя чрезмерным трудом и встала на сторону санитарной реформы. И с тех пор, братья, вы никогда не слышали, чтобы я заходила в чем-нибудь, что касается реформы, настолько далеко, чтобы потом приходилось возвращаться назад. С тех пор как в прошлом я приняла принципы санитарной реформы, я не сказала ничего такого, чего не продолжаю придерживаться по настоящее время. Также и вам рекомендую употреблять простую, питательную пищу.

Я не считаю большим лишением отказаться от продуктов, вызывающих неприятный запах изо рта и привкус горечи. Разве самоограничение — оставить все это и оказаться в состоянии, когда пища кажется сладкой, как мед, когда нет горечи во рту и чувства тяжести в желудке? Долгое время у меня были все эти неприятные явления. Я вновь и вновь теряла сознание, держа на руках своего маленького ребенка. Но теперь все это в прошлом. И разве я могу назвать лишением свое нынешнее состояние? Если бы это было так, разве я была бы сейчас вместе с вами? Ни одна женщина из ста не смогла бы вынести такое бремя работы, какое вынесла я. Я исходила из принципа, а не из чувства. Мне необходимо было быть полностью здоровой, чтобы я могла прославить Бога своим телом и духом, которые суть Его.