Высшее управление русской церкви до конца XVII века

Согласно канонам, все Патриархи признаются равными между собой. На деле однако Римские епископы, усвоившие себе вместе с Александрийскими и Антиохийскими Патриархами титул пап, уже с VI столетия начинают заявлять притязания на власть над всей кафолической Церковью, обосновывая их мнимым главенством Первоверховного апостола Петра, "князя апостолов", как его называют на Западе, над другими апостолами. На Востоке, который всегда оставлял за Римскими епископами первенство чести и видел в них защитников и хранителей Православия, притязания на главенство в Церкви не вызывали никаких церковно-правовых последствий, а вот западные церкви постепенно, одна за другой, действительно оказались в юрисдикции пап.

Особенно упорное сопротивление папским притязаниям оказывала Африканская Церковь; Карфагенский Собор включил в свои правила "Послание к папе Римскому Келестину (424 г.), которое вошло во все своды правил. В этом послании Собор отвергает право Римского папы принимать апелляции на судебные постановления собора африканских епископов. Но после нашествия вандалов — ариан — обескровленная Африканская Церковь оказалась вынужденной искать защиты у папы. Между тем на Востоке (до Халкидонского Собора) к первенству стремились Александрийские епископы. Заслуги свв. Афанасия и Кирилла в защите Православия, тесный союз Александрии с Римом, установившийся со времени св. Афанасия, высокий авторитет александрийской богословской школы, превосходившей по своему научному уровню все остальные христианские школы империи — питали амбиции Александрийских пап. Но осуждение и низложение главы Александрийской школы Диоскора Халкидонским Собором положило конец этим несостоявшимся притязаниям.

С конца IV века на первое место выдвигается Константинопольский Патриарх. Благодаря политическому значению столицы Константинопольский Патриарх, к которому первому из всех епископов обращался император, приобрел существенные преимущества перед другими греческими Первоиерархами. Он получил статус посредника между императором и другими Патриархами. Являясь в столицу, Александрийский, Антиохийский или Иерусалимский Патриархи могли представляться царю только после предварительного доклада у Патриарха Константинополя. За епископами Нового Рима Халкидонский Собор признал право принимать апелляции на митрополитов Патриархата: "Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие; да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя, и пред ним да судится" (прав. 9). В конце VI века, со времени св. Иоанна Постника, Константинопольские первоиерархи усваивают себе титул Вселенских Патриархов, против чего тщетно протестовал папа Григорий Великий. Еще более отчетливо значение Константинопольских Патриархов как первоиерархов Греческого Востока, подобных Римским Патриархам латинского Запада, проявилось после того, как область Иллирика (занимавшая Балканский полуостров), в которой преобладало греческое население, вместе с грекоязычной в ту эпоху Сицилией, императором Львом Исавром были изъяты из юрисдикции Рима и переданы в окормление Константинопольским Патриархам.

Значение остальных восточных патриархов, подорванное христологическими ересями, когда большая часть населения Египта и Сирии отпала от Православной Церкви, а потом и арабским завоеванием этих стран, умалилось до крайности. Константинопольский Патриарх действительно остался единственным духовным главой всего христианского Востока. Эти исторические обстоятельства дали повод для изобретения византийскими канонистами еще одной неосновательной теории. В толковании на 3-е правило II Вселенского Собора Аристин писал: "Одинаковые преимущества и одинаковую честь с римским епископом должен иметь и епископ Константинополя, как и в 28-м правиле Халкидонского собора понято это правило, потому что этот город есть новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог "по" (μετα) здесь обозначает не честь, но время, подобное тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римскими. Возражая против такого надуманного толкования, Зонара отмечал: "Некоторые думают, что предлог "по" означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления… Но 131 новелла Юстиниана, находящаяся в пятой книге Василик, титуле 3, дает основание иначе понимать эти правила, как они и были понимаемы этим императором. В ней говорится: "Поставляем, согласно с определениями Св. Соборов, чтобы Святейший папа древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, Нового Рима, занимал второй чин после Апостольского престола древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими". Итак, ясно видно, что предлог "по" означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имен предстоятелей их один занимал первое, а другой — второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда". С Зонарой во всем согласен и Вальсамон. Однако в "Кормчей Книге" получила отражение точка зрения Аристина. В толковании "Кормчей" сказано: "А аще рече правило, … не о том глаголет, якоже римскому честию больше быть, но о сказании времени се речено есть. Якоже бы некто, якоже се рек во многих летах равныя чести римскому епископу и Константина града епископ сподобися".

В поддержку притязаний Константинопольских иерархов на главенство в Церкви во второй половине XI века был выполнен греческий перевод подложной дарственной грамоты Константина Великого папе Сильвестру, на самом деле составленной в Риме не ранее начала IX века. По смыслу этой грамоты Римский епископ оказывался не только духовным главой, но и мирским властителем Италии и всего Запада. В Константинополе утрату этих преимуществ Римского папы, понимаемых, конечно, не так широко, связывали не столько с отпадением Рима от Вселенского Православия, сколько с перемещением столицы, царского скипетра, из ветхого Рима в Новый Рим. Константинопольские Патриархи не претендовали, конечно, на светскую власть в империи, но опирались на этот фальсификат в отстаивании своих притязаний на главенство в Церкви. Хотя, конечно, на более серьезном и глубоком уровне канонического мышления Константинополь не доходил до квалифицированной папистической теории. Все эти своеобразные измышления отражали не более чем тенденцию. Первенствующее значение Константинопольского Патриарха на Православном Востоке не только сохранилось, но даже возросло после падения Константинополя в 1453 г. Завоеватель Ромейской державы Мухаммед II признал Патриарха Геннадия Схолария главою всей "райи" — христианских подданных Порты — не только в духовном, но и в гражданском отношении. Константинопольские Патриархи получили в Османской империи статус этнархов. Весьма характерно и такое обстоятельство: Порта входила в сношения с Патриархом через министерство иностранных дел.

Подобно высшей церковной власти в древних автокефальных митрополиях, в Патриархатах церковная власть осуществлялась в единении Первоиерарха — предстоятеля с собором епископов. Но поскольку регулярные собрания епископов таких обширных областей, какими являются патриархаты, связаны были с большими затруднениями и неудобствами, уже в период Вселенских Соборов при патриарших кафедрах образовались постоянные соборы, или синоды епископов. Слово "синод" означает Собор, но на русском языке оно стало употребляться в значении "малый постоянно действующий собор". Особую важность среди них имел, конечно, Константинопольский синод эндимуса (συνοδος εηδημουσα). Он собирался из митрополитов и епископов, приезжавших в столицу по делам своих Церквей, и порой проживавших в ней по нескольку лет. Благодаря этому Патриарх во всякое время имел возможность собрать достаточное число архиереев для принятия соборного решения. После падения Византии, когда к Патриарху с синодом перешла и гражданская власть над православными подданными Порты, в синод были включены и представители мирян — фанариоты, избираемые народным собранием.