И внутригосударственного права 6 страница

Действующая редакция УПК РФ не содержит исчерпывающего перечня оснований отказа в выдаче. Так, например, в Кодексе отсутствуют такие основания для отказа в выдаче, как наличие реальной угрозы применения к лицу в запрашивающем государстве пыток, иных недопустимых форм обращения или наказания, наказания в виде смертной казни. Однако указанные основания отказа в выдаче содержатся в международных обычаях, закрепляющих общепризнанные принципы и нормы международного права, и в международных договорах Российской Федерации. Так, запрет выдавать лицо в государство, если имеются основания полагать, что к такому лицу может быть применена мера наказания в виде смертной казни и запрашивающее государство не предоставит достаточных гарантий того, что рассматриваемое наказание не будет приведено в исполнение, вытекает из ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (далее - Конвенция о защите прав человека и основных свобод) в толковании Европейского суда по правам человека и ст. 11 Европейской конвенции о выдаче от 13 декабря 1957 г. Запрет выдавать лицо в государство, если имеются серьезные основания полагать, что к такому лицу в запрашивающем государстве могут быть применены пытки, бесчеловечное или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание, следует из общепризнанных норм международного права, а также положений международных договоров Российской Федерации, например ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. в толковании Комитета ООН по правам человека, ст. 3 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г., ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в толковании Европейского суда по правам человека. Принимая во внимание фундаментальность вышеупомянутых прав и свобод человека, запрет на выдачу существует в отношении любого запрашивающего государства независимо от того, является ли такое государство участником соответствующего международного договора Российской Федерации. Данная ситуация является примером, когда нормы международного права содержат положения, дополняющие национально-правовое регулирование.

Согласно ч. 2 ст. 63 Конституции РФ, ч. 1 ст. 13 УК РФ, ч. 1 ст. 462, ст. ст. 469 и 472 УПК РФ Российская Федерация может выдать иностранного гражданина либо лицо без гражданства, находящихся на ее территории, для уголовного преследования или исполнения приговора, передать лицо, осужденное судом Российской Федерации к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданином которого оно является, а также признать приговор суда иностранного государства, которым осужден гражданин Российской Федерации, передаваемый в Российскую Федерацию для отбывания наказания, на основании международного договора Российской Федерации либо принципа взаимности. Приведенные законоположения являются примером того, что международный договор Российской Федерации, будучи источником международного права, рассматривается в качестве юридического факта возникновения внутригосударственных правоотношений, связанных с выдачей или передачей лица для уголовного преследования, исполнения приговора или отбывания наказания.

Одним из примеров толкования нормы внутригосударственного права с учетом обязательных для Российской Федерации норм международного права стало положение УПК РФ, обязывающее Генерального прокурора РФ или его заместителя письменно уведомить лицо о принятом решении, касающемся выдачи (ч. 5 ст. 462 УПК РФ). Часть 6 указанной статьи наделяет лицо возможностью обжаловать в суд принятое в отношении его решение о выдаче. Представляется, что если лицо будет уведомлено о принятом решении, однако текст последнего не будет ему передан, то в этом случае практически невозможно утверждать о наличии эффективных средств правовой защиты, поскольку достаточно трудно обжаловать решение, текст которого отсутствует у заинтересованного лица. В связи с этим в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 июня 2012 г. N 11 "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" <1> была закреплена правовая позиция, согласно которой лицо подлежит уведомлению о принятом решении, касающемся выдачи, в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 462 УПК РФ, с одновременным вручением копии указанного решения (п. 24 Постановления). В рассматриваемом случае положения ч. 5 ст. 462 УПК РФ были истолкованы с учетом ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на эффективные средства правовой защиты, если речь идет о предполагаемом нарушении прав и свобод, гарантируемых данным международным договором.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. N 8.

 

Реализация норм международного права в постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. При разработке постановлений Пленума Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ учитывают общепризнанные принципы и нормы международного права и положения, содержащиеся в международных договорах Российской Федерации.

Так, в частности, при формулировании разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. N 22 "О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста" <1>, были приняты во внимание положения ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также их толкование, данное Европейским судом по правам человека.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. N 1.

 

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. N 16 "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" <1> были учтены соответствующие положения Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.; Конвенции о защите прав человека и основных свобод; Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г.; Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека от 26 мая 1995 г.

--------------------------------

<1> Там же. N 8.

 

Пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. N 1 "О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних" <1> предусмотрел, что "при рассмотрении уголовных дел в отношении несовершеннолетних судам наряду с соблюдением уголовного и уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации надлежит учитывать положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.), Конвенции о правах ребенка (1989 г.), Минимальных стандартных правил Организации Объединенных Наций, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинских правил, 1985 г.), Миланского плана действий и Руководящих принципов в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового международного экономического порядка (1985 г.), Руководящих принципов Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядских руководящих принципов, 1990 г.). Также подлежат учету и другие официальные документы, например Рекомендации N Rec (2003) 20 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам о новых подходах к преступности среди несовершеннолетних и о значении правосудия по делам несовершеннолетних".

--------------------------------

<1> Там же. 2011. N 4.

 

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 марта 2011 г. N 5 "О практике рассмотрения судами дел о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" <1> внимание судов было обращено на то, что в Российской Федерации активное и пассивное избирательное право гарантируется не только источниками внутригосударственного права, но и нормами международного права, содержащимися, в частности, в п. 3 ст. 21 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г.; ст. 25 Международного пакта о гражданских и политических правах; ст. 3 Европейской хартии местного самоуправления от 15 октября 1985 г.; ст. 3 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод; Конвенции о стандартах демократических выборов, избирательных прав и свобод в государствах - участниках Содружества Независимых Государств от 7 октября 2002 г.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. N 6.

 

Разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания", основывались прежде всего на Европейской конвенции о выдаче, Дополнительных протоколах к ней; Конвенции о защите прав человека и основных свобод; Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. и Протоколе к указанной Конвенции от 28 марта 1997 г.; Конвенции о передаче осужденных лиц от 21 марта 1983 г., а также Конвенции о передаче осужденных к лишению свободы для дальнейшего отбывания наказания от 6 марта 1998 г.

Нельзя не отметить, что целый ряд постановлений, положения которых касались разъяснений по применению судами норм международного права в той или иной сфере внутригосударственных отношений, отсылает к уже приведенному Постановлению Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". Например, указанное отсылочное положение содержит Постановление Пленума Верховного Суда РФ "О практике рассмотрения судами дел о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (п. 2), Постановление Пленума Верховного Суда РФ "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" (п. 2).

Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в приведенном выше Постановлении "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса" обратился к содержанию целого ряда международных договоров Российской Федерации: Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г.; Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже от 21 апреля 1961 г.; Конвенции, отменяющей требования легализации иностранных официальных документов, от 5 октября 1961 г.; Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам; Соглашению о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г.; Соглашению о размере государственной пошлины и порядке ее взыскания при рассмотрении хозяйственных споров между субъектами хозяйствования разных государств от 24 декабря 1993 г.

В Постановлении Пленума от 17 февраля 2011 г. N 11 "О некоторых вопросах применения Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" <1> Высший Арбитражный Суд РФ разъяснил, что в ст. 14 Федерального закона "О защите конкуренции" приведен открытый перечень действий, являющихся недобросовестной конкуренцией. При анализе вопроса о том, является ли конкретное совершенное лицом действие актом недобросовестной конкуренции, подлежат учету не только указанные законоположения, но и положения ст. 10bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности, в силу которых актом недобросовестной конкуренции считается всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах.

--------------------------------

<1> Вестник ВАС РФ. 2011. N 5.

 

В совместном Постановлении Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 г. "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей" <1> было обращено внимание на то, что при рассмотрении споров, связанных с обращением векселей, судам следует учитывать, что "указанные отношения в Российской Федерации регулируются Федеральным законом от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ "О переводном и простом векселе" и Постановлением Центрального Исполнительного комитета и Совета народных комиссаров СССР от 7 августа 1937 г. N 104/1341 "О введении в действие Положения о переводном и простом векселе" (далее - Положение), применяемыми в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации, вытекающими из ее участия в Конвенции, устанавливающей Единообразный закон о переводном и простом векселе, и Конвенции, имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях (Женева, 7 июня 1930 г.)".

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 3.

 

Реализация судами Российской Федерации общепризнанных принципов и норм международного права при рассмотрении конкретных дел. Президиум Верховного Суда РФ, руководствуясь общепризнанным принципом международного права об иммунитете иностранного дипломатического и консульского представительства от юрисдикции государства пребывания, закрепленного, в частности, в Венской конвенции о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г. и Консульской конвенции между Российской Федерацией и Украиной от 15 января 1993 г., в надзорном порядке отменил решение мирового судьи о взыскании денежных средств с Генерального консульства Украины в Санкт-Петербурге и прекратил производство по делу <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 1 августа 2007 г. по делу N 13-ПВ06 // Официальный сайт Верховного Суда РФ: http://www.vsrf.ru/.

 

Согласно общепризнанной норме международного права международная межправительственная организация обладает иммунитетом от юрисдикции государства пребывания в том случае, если такой иммунитет предусмотрен в международном договоре, ином источнике международного права, являющемся правовым основанием деятельности такой организации. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в связи с нарушением указанной общепризнанной нормы международного права отменила определение районного суда о прекращении производства по делу о взыскании заработной платы с международной межправительственной организации и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Прекращая производство по делу, суд первой инстанции исходил из наличия у организации абсолютного иммунитета от юрисдикции государства пребывания. Однако уставные документы международной межправительственной организации, представляющие собой международный договор Российской Федерации, ограничивали иммунитет организации исключительно в отношении осуществляемых ею полномочий, которые не охватывали вопросы выплаты заработной платы. Надлежащим образом истолковав общепризнанную норму международного права и международный договор Российской Федерации, являющийся уставом рассматриваемой международной межправительственной организации, Верховным Судом РФ было защищено право лица на судебную защиту <1>.

--------------------------------

<1> Определение Верховного Суда РФ от 9 июля 2010 г. по делу N 5-В10-49 // Официальный сайт Верховного Суда РФ: http://www.vsrf.ru/.

 

Реализация судами Российской Федерации международных договоров Российской Федерации при рассмотрении конкретных дел. К настоящему времени сложилась обширная практика реализации судами общей юрисдикции и арбитражными судами Российской Федерации международных договоров Российской Федерации, действующих в том числе в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина, в сфере отношений, осложненных иностранным элементом. В рамках настоящего параграфа представляется целесообразным остановиться лишь на некоторых основных публично-правовых закономерностях такой реализации.

Как подчеркивалось выше, если между законом и международным договором Российской Федерации, согласие в отношении которого выражено в форме федерального закона, возникает противоречие, то приоритетом в применении пользуются положения такого договора. В свою очередь, если согласие на договор не было выражено в форме федерального закона и положения этого договора содержат иные правила, нежели правила, предусматриваемые законом, то приоритетом в применении пользуются правила закона.

Отменяя Постановление Амурского областного суда в части решения о возвращении уголовного дела прокурору, Верховный Суд РФ подчеркнул:

"Согласно материалам дела, подсудимые Ш. и Х. являются гражданами КНР, обвиняются только в нарушении Государственной границы Российской Федерации с территории Китайской Народной Республики, были задержаны на территории Российской Федерации.

По мнению суда, основанному на приведенных выше положениях Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы от 9 ноября 2006 года <1>, Ш. и Х., а также доказательства пересечения ими государственной границы, транспортное средство, использованное ими для нарушения границы, и имущество, перемещенное с территории КНР, подлежали передаче компетентным властям КНР. Однако указанные обстоятельства не были учтены при утверждении обвинительного заключения и направлении уголовного дела в суд.

--------------------------------

<1> В соответствии со ст. 34 указанного Соглашения: "1. Пограничные представители совместно с компетентными властями в возможно короткие сроки проводят расследование в отношении лиц, нарушивших государственную границу, устанавливают их личность, факт и причины нарушения границы и осуществляют их передачу компетентным властям Стороны, с территории государства которой они нарушили границу, в течение 7 дней с момента задержания. В случае невозможности в установленный срок передать или принять лицо, нарушившее границу, компетентные власти одной Стороны сообщают компетентным властям другой Стороны соответствующую информацию о нем и о причинах, по которым невозможно осуществить его своевременную передачу или прием.

2. Если лицо, нарушившее границу, является гражданином государства, на территории которого оно было задержано, передача его не производится.

3. Если лицо, нарушившее границу, совершило на территории государства Стороны, компетентные власти которой его задержали, другие преступные деяния, эти компетентные власти могут в соответствии с законодательством своего государства задержать указанное лицо на срок, необходимый для расследования обстоятельств его преступных деяний. В этом случае пограничный представитель или задержавшие компетентные власти одной Стороны предоставляют пограничному представителю или компетентным властям другой Стороны соответствующую информацию о лице, нарушившем границу, доказательства совершения этим лицом на территории государства задержавшей Стороны преступных деяний, информацию о принятых в отношении этого лица мерах и результатах расследования. Признание лица, нарушившего границу, в совершении какого-либо преступного деяния не может само по себе являться основанием для обвинения в его совершении.

4. При передаче лица, нарушившего границу, пограничный представитель государства Стороны, компетентные власти которой задержали это лицо, предоставляет пограничному представителю государства принимающей Стороны доказательства факта нарушения границы данным лицом, а также одновременно передает транспортное средство, использованное для нарушения границы, и имущество, перемещенное с территории принимающей Стороны".

 

На этом основании суд принял решение о возвращении дела прокурору Амурской области в связи с несоответствием обвинительного заключения требованиям УПК РФ.

В обоснование своего решения суд сослался на положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, нормы Федерального закона РФ от 15 июля 1995 года "О международных договорах Российской Федерации" и Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года.

Кроме того, в материалах дела имеются разъяснения Министерства иностранных дел РФ и Министерства юстиции РФ о приоритетном значении положений указанного Соглашения применительно к нарушителям государственной границы, которые, очевидно, способствовали формированию правовой позиции суда по данному делу.

Проанализировав текст указанного Соглашения и сопоставив его с нормами федерального уголовного и уголовно-процессуального законодательства, судебная коллегия приходит к выводу о том, что положения ст. 34 данного международного договора устанавливают иные правила обращения с нарушителями государственной границы, чем это предусмотрено Уголовным кодексом Российской Федерации и Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Фактически данное Соглашение ограничивает действие норм УК РФ об ответственности за незаконное пересечение государственной границы РФ в отношении граждан КНР, устанавливая такой порядок обращения с нарушителями государственной границы, при котором они не подлежат уголовной ответственности согласно УК РФ, но подлежат передаче компетентным властям КНР в течение 7 дней с момента задержания, без осуществления производства по уголовным делам в порядке, предусмотренном УПК РФ.

Таким образом, налицо коллизия норм внутригосударственного и международного права, которая подлежит разрешению на основе принципиальных положений Конституции РФ, норм международных договоров и законодательства Российской Федерации, рассматриваемых в их единстве и во взаимосвязи.

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ нормы международных договоров имеют преимущественную силу перед законами в том случае, если они содержат иные правила. При этом выражение "иные правила" подразумевает любые несоответствия правил закона и договора.

В соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 15 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" 1995 года такие международные договоры подлежат обязательной ратификации.

Согласно Конституции Российской Федерации ратификация международных договоров Российской Федерации осуществляется в форме федерального закона. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы от 9 ноября 2006 года без ратификации вступило в силу после обмена нотами 4 апреля 2007 года.

При таких обстоятельствах вывод суда о том, что указанное Соглашение не содержит коллизий с законодательством Российской Федерации, которые бы требовали его ратификации, нельзя признать обоснованным.

Вызывает сомнение также вывод суда о том, что "наличие в УК РФ уголовной ответственности за незаконное пересечение государственной границы не является основанием для неприменения ст. 34 Соглашения".

Соотношение нератифицированного международного договора Российской Федерации и федерального закона определяется на основе принципа иерархии нормативных актов, установленного Конституцией Российской Федерации, обладающей неоспоримым приоритетом и имеющей высшую юридическую силу на территории Российской Федерации.

При этом необходимо учитывать вид международного договора, который определяется его субъектами. Согласно Федеральному закону 1995 года "О международных договорах Российской Федерации" международные договоры Российской Федерации включают три группы актов: договоры, заключаемые от имени Российской Федерации (межгосударственные договоры), от имени Правительства Российской Федерации (межправительственные договоры), от имени федеральных органов исполнительной власти или уполномоченных организаций (договоры межведомственного характера).

Субъектами Соглашения о режиме российско-китайской государственной границы являются Правительства Российской Федерации и Китайской Народной Республики, следовательно, данное Соглашение относится к межправительственным договорам, место которых в правовой системе России обусловлено полномочиями высшего органа исполнительной власти.

Как вытекает из ст. 115 Конституции Российской Федерации, постановления и распоряжения Правительства Российской Федерации должны соответствовать Конституции Российской Федерации, федеральным законам, а также указам Президента Российской Федерации.

В результате условия межправительственного нератифицированного договора не должны противоречить Конституции Российской Федерации, федеральным законам или указам Президента Российской Федерации.

Международные договоры Российской Федерации, согласие на обязательность которых принято Правительством РФ, обладают приоритетом по отношению к актам правительства и актам федеральных органов исполнительной власти.

В силу принципа иерархии нормативных актов приоритетом по отношению к законам Российской Федерации обладают международные договоры Российской Федерации, заключенные от имени Российской Федерации (межгосударственные договоры), согласие на обязательность которых было принято в форме федерального закона.

Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы от 9 ноября 2006 года к числу таких договоров не относится.

Положения УК РФ и УПК РФ обладают приоритетом по отношению к нормам нератифицированного Соглашения от 9 ноября 2006 года между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы.

Поскольку Правительство РФ не обладает полномочиями устанавливать, изменять или отменять нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства, положения нератифицированного Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы от 9 ноября 2006 года в части, устанавливающей иные правила, чем предусмотренные УК РФ и УПК РФ, не подлежат применению на территории Российской Федерации.

Необходимо учитывать также особенности применения норм международного права в уголовно-правовой сфере, которые не могут действовать непосредственно, но требуют обязательного наличия в Уголовном кодексе РФ отсылочной нормы к международным договорам.

Данное положение распространяется в том числе на нормы, определяющие действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступления на территории РФ, а также признаки составов конкретных преступлений.

Исходя из пункта "о" статьи 71 Конституции Российской Федерации, а также статьи 8 УК РФ уголовной ответственности в Российской Федерации подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации.

В связи с этим международно-правовые договоры, предусматривающие изъятия из принципов уголовного права и содержащие нормы, ограничивающие действие УК РФ на территории нашей страны, могут применяться судами Российской Федерации только в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации.

В настоящее время ст. 322 УК РФ не содержит отсылочных положений к нормам международного права, ограничивающих действие данной нормы в случаях, предусмотренных международными договорами РФ.

Данное Соглашение не отменяет норм УПК РФ, регулирующих общий порядок производства по уголовным делам о преступлениях, совершенных иностранными гражданами или лицами без гражданства на территории Российской Федерации.

По смыслу Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о режиме российско-китайской государственной границы 2006 года нормы данного Соглашения применяются в случаях, когда в отношении нарушений Государственной границы Российской Федерации отсутствуют основания для возбуждения уголовных дел.

При наличии оснований для возбуждения уголовного дела по факту незаконного пересечения Государственной границы Российской Федерации применяются нормы УК РФ и УПК РФ" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Верховного Суда РФ от 29 декабря 2009 г. по делу N 59-О09-35 // Официальный сайт Верховного Суда РФ: http://www.vsrf.ru/.

 

Применение судами Российской Федерации положений, содержащихся в международном договоре Российской Федерации, допускается в том случае, если такой договор был официально опубликован. В связи с этим уместно сослаться на правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в Постановлении от 27 марта 2012 г. N 8-П по делу о проверке конституционности п. 1 ст. 23 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина И.Д. Ушакова. По мнению Конституционного Суда РФ, "официальное опубликование вступившего в силу международного договора Российской Федерации обеспечивает полное и точное доведение от имени компетентного государственного органа содержания такого договора до сведения неограниченного круга лиц посредством размещения его аутентичного текста в печатном издании, указанном в законе, и тем самым позволяет любому получить достоверную информацию о содержащихся в нем правилах, соотнести их с правилами, установленными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, и иметь возможность оценить последствия их внутригосударственного применения. Именно в этих целях в пункте 3 статьи 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" специально оговаривается, что в Российской Федерации непосредственно действуют положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения" <1>.