Температуры в США 1880–2000 8 страница

Они ехали все дальше, и Эванс высматривал по краю дороги расселины. И вскоре стал их различать. Там лед имел темно-голубой оттенок, и еще казалось, он слегка светится.

– Какая у них глубина? – спросил он.

– Самая глубокая из нами обнаруженных достигала километра, – ответил по радио Болден. – Отдельные достигают тысячи футов. Ну а большинство не больше ста футов.

– И все они имеют такой цвет?

– Да, но только не советую приближаться, чтобы рассмотреть получше.

 

* * *

 

Несмотря на самые суровые предупреждения, они благополучно пересекли ледяное поле, флажки остались позади. Теперь слева тянулась пологая гора, над ней низко стлались белые облака.

– Это Эребус, – пояснил Болден. – Действующий вулкан. Видите, из кратера на вершине валит пар. Иногда он выплевывает куски лавы, но дальше дело не заходит. А Террор считается недействующим вулканом. Вон он, видите, впереди. Невысокая гора.

Эванс был разочарован. Само название – гора Террор – предполагало нечто грозное и страшное. Но там, куда указывал Болден, виднелся лишь пологий холм с темными каменистыми скоплениями в верхней части. Если б Болден не показал, он вообще не обратил бы внимания.

– Почему ей дали такое имя? – спросил Эванс. – Ничего страшного в ней нет.

– Внешний вид здесь ни при чем. Первые объекты местности Антарктиды получали названия в честь обнаруживших их кораблей, – пояснил Болден. – Очевидно, один из них и носил это грозное название, «Террор».

– А где лагерь Брюстера? – спросила Сара.

– Увидим уже через минуту, – ответил Болден. – А вы приехали сюда с какой-то инспекцией, да?

– Верно, – ответил Кеннер. – Мы из международного инспекционного агентства. И у нас задание: убедиться, что ни один из исследовательских проектов США не нарушает международные соглашения по Антарктиде.

– Вон оно как…

– Доктор Брюстер появился здесь так внезапно, – продолжал Кеннер. – Даже не успел представить план своих научных работ нам на одобрение. Вот мы и решили посмотреть на месте. Обычная рутинная проверка.

Еще несколько минут они в молчании тряслись по ледяным кочкам. Никакого лагеря видно не было.

– Да… – протянул Болден. – Возможно, он перенес его в другое место.

– А какого рода исследования он планировал проводить? – спросил Кеннер.

– Точно не знаю, – ответил Болден. – Но вроде бы я слышал, он изучает механику отрыва льда. Ну, знаете, льдины часто отрываются от айсбергов и ледников, что находятся вдоль береговой линии. Ну и Брюстер должен был установить на них специальные датчики, проследить за тем, как льдины движутся к морю.

– А море отсюда далеко? – спросил Эванс.

– Милях в десяти-одиннадцати, – ответил Болден. – К северу.

– Но если он изучает формирование айсбергов и движение льдов, зачем ему понадобилось так далеко забираться от берега? – спросила Сара.

– Не так уж это и далеко, – сказал Кеннер. – Два года тому назад от шельфа Росс откололся айсберг четыре мили в ширину и около сорока миль в длину. Размером с Род-Айленд, представляете? Один из самых больших айсбергов в мире.

– И все это произошло, конечно, не из-за глобального потепления, – с усмешкой заметил Эванс Саре. – Глобальное потепление здесь совершенно ни при чем. О, нет, даже и думать нечего!

– Вы правы, – невозмутимо кивнул Кеннер. – Формирование этого гигантского айсберга было вызвано местными условиями.

– Что ничуть меня не удивляет, – вздохнул Эванс.

– В том, что произошло это под воздействием чисто локальных условий, Питер, – заметил Кеннер, – нет ничего удивительного. Ведь Антарктида – континент. Как и на каждом континенте, здесь могут существовать местные климатические условия. Причем вне зависимости от того, существует ли такое явление, как глобальное потепление.

– Это уж точно, – с видом знатока кивнул Болден. – Климат в разных частях разный. К примеру, здесь наблюдается такое явление, как катабатические ветры.

– Что?

– Катабатические ветры. Ну, гравитационные. Возможно, вы заметили, что здесь намного ветреней, чем в лагере Веддела. Во внутренней части континента гораздо спокойнее.

– А что такое гравитационный ветер? – спросил Эванс.

– Антарктида представляет собой как бы огромный ледяной купол, – ответил Болден. – Внутренняя часть материка выше, чем прибрежная. И холодней. Холодный воздух стекает сверху вниз и постепенно набирает скорость. У побережья скорость ветра может составлять пятьдесят, даже восемьдесят миль в час. Впрочем, сегодня денек выдался на удивление спокойный.

– Вот радость-то, – иронически заметил Эванс. И тут вдруг Болден воскликнул:

– Смотрите, вон там впереди! Это и есть лагерь профессора Брюстера.

 

ЛАГЕРЬ БРЮСТЕРА

 

 

Среда, 6 октября

Дня

 

Смотреть было особенно не на что: пара оранжевых куполообразных палаток, одна маленькая, другая побольше. Похоже, что большая предназначалась для хранения оборудования, были видны очертания каких-то ящиков и коробок, прижатых к ткани. Эванс увидел также устройства, помеченные воткнутыми в лед оранжевыми флажками. Располагались они через каждые несколько сот ярдов, и линия эта исчезала вдали.

– Так, давайте-ка остановимся, – сказал Болден. – Боюсь, что доктор Брюстер в данный момент отсутствует. Его снегохода нигде не видно.

– А я бы все-таки пошел взглянуть, – сказал Кеннер.

Они выключили моторы и вышли из кабин. Эвансу казалось, что в кабине прохладно, и он испытал нечто сродни шоку от холода, стоило только ступить на лед.

Он глотнул воздуха и закашлялся. Похоже, на Кеннера холод не произвел ни малейшего впечатления, или же он этого просто не показал. Бодрым шагом направился к палатке с оборудованием и скрылся внутри.

Болден указал на линию флажков:

– Видите следы гусениц, вон там, параллельно сенсорным датчикам? Должно быть, доктор Брюстер выехал проверить, нет ли неполадок. Линия растянулась почти на сто миль к западу.

– Сто миль? – воскликнула Сара.

– Да, именно. Он установил радиоприборы на всю эту длину. Они передают радиосигналы, ему остается лишь регистрировать перемещение льдов.

– Но никакого движения не…

– Это только кажется. И за несколько дней никаких существенных сдвигов не произойдет. Но эти датчики останутся здесь на год или даже дольше. И будут посылать сигналы на станцию Веддела.

– Так доктор Брюстер здесь надолго?

– О нет, он уедет, а потом снова вернется. Так я думаю. Больно уж это накладно – держать его здесь. Условия гранта позволяют пробыть только двадцать один день, повторные мониторинговые посещения на неделю можно осуществлять лишь раз в несколько месяцев. Но мы будем пересылать ему эти данные. Мы подключены к Интернету, так что получить данные для него не проблема.

– Вы выделили ему веб-страницу?

– Именно.

Эванс уже притопывал ногами от холода.

– Так доктор Брюстер вернется сюда, в лагерь, или нет?

– Должен вернуться. А вот когда, не знаю, не скажу.

Из палатки с оборудованием высунулся Кеннер.

– Эванс!

– Видно, я ему понадобился.

И Эванс подошел к палатке. Болден сказал Саре:

– Можете пойти с ним, если хотите. Он указал на юг, туда, где над горизонтом сгущались облака:

– Долго оставаться здесь нам нельзя. Похоже, погода портится. Часа два в запасе у нас еще есть. Но если начнется буран, ничего хорошего не жди. Видимость падает до десяти и меньше футов. И придется торчать здесь до тех пор, пока буря не прекратится. А она может затянуться дня на два, на три.

– Я им передам, – сказала Сара.

 

* * *

 

Эванс отогнул край брезента и вошел. Оранжевая ткань отбрасывала внутри мягкий теплый свет. На полу валялись доски от разбитых деревянных ящиков. Сверху, прямо на них, стояли картонные коробки, примерно с дюжину. На каждой красовался логотип Мичиганского университета, внизу надпись зелеными буквами:

 

Университет шт. Мичиган

Кафед. экологии Содержимое: материалы для исслед. работ

Высокочувствительны

ОБРАЩАТЬСЯ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ

Не кантовать

 

– Выглядит весьма официально, – заметил Эванс. – Так вы говорите, этот человек не имеет отношения к научным исследованиям?

– А вы взгляните сами, – сказал Кеннер и открыл одну из коробок. Внутри Эванс увидел пластиковые конусы, размером и формой напоминающие те, которыми размечают автомагистрали при строительных работах для обозначения объезда и прочих целей. Вот только эти были черными, а не оранжевыми. – Знаете, что это такое?

Эванс отрицательно помотал головой:

– Нет.

В палатку вошла Сара.

– Болден говорит, что погода портится. И что задерживаться здесь не стоит.

– Не беспокойтесь, не задержимся, – ответил Кеннер. – Вот что, Сара, я попросил бы вас зайти во вторую палатку. Посмотрите, нет ли там компьютера. Любого типа, стационарного, портативного переносного, лэптоп, словом, любого, лишь бы имелся процессор. И еще взгляните, нет ли там радиооборудования?

– Вы имеете в виду радиопередатчик или просто радио, чтобы слушать музыку? – Любой прибор с антенной.

– Хорошо. – Она развернулась и вышла.

Эванс открывал одну коробку за другой. Во всех находились одинаковые черные конусы.

– Что-то я не понимаю…

Кеннер взял один конус, повернул его к свету. На нем вырисовались выпуклые буквы и цифры: «ВТТ-ХХ-904/ 877б-АW203 US DОD».

– Военное оборудование? – спросил Эванс.

– Правильно, – кивнул Кеннер.

– И все же, что это такое?

– Защитные контейнеры для ОСП.

– ОСП?

– Для обеспечения синхронных взрывов. Взрывы производятся одновременно с точностью до миллисекунды, делается это с помощью компьютерной установки. Это приводит к усилению резонансного эффекта. Каждый отдельный взрыв не слишком разрушителен, но если произвести несколько одновременно, волна от такого взрыва передастся всем окружающим материалам. Именно эта так называемая стоячая волна обладает колоссальной разрушительной силой.

– А что она из себя представляет, эта стоячая волна? – спросил Эванс.

– Когда-нибудь видели, как девочки прыгают через веревку? Да? Так вот, если бы они вместо того, чтоб вращать веревку, трясли ее за один конец, то вырабатывали бы петлеобразные волны, расходящиеся по всей длине этой веревки.

– Ну, это понятно…

– Волны бы так и ходили по ней взад-вперед. Но если девочка крутит веревку правильно, то волны перестают двигаться взад-вперед. Вся веревка принимает форму одной изогнутой петли и держит ее. Вы же много раз это видели, верно? Это и есть стоячая волна. И нам кажется при этом, что петля эта не движется, если синхронно крутить веревку.

– И то же самое происходит со взрывчатыми веществами?

– Да. В природе такие стоячие волны обладают огромной разрушительной силой. Могут, к примеру, на куски разнести висячий мост. Могут свалить небоскреб. Разрушительный эффект землетрясения достигается именно стоячими волнами, вырабатываемыми в земной коре.

– Так, значит, Брюстер получил все эти взрывчатые вещества… установил их в линию… длиной в сотню миль? Кажется, именно так сказал Болден? На целую сотню миль?..

– Да. И думаю, намерения его очевидны. Наш друг Брюстер надеется подорвать лед на протяжении сотни миль и отколоть самый огромный в истории планеты айсберг.

В палатку заглянула Сара.

– Нашли компьютер? – спросил ее Кеннер.

– Нет, – ответила она. – Там вообще ничего нет. Ни спальных мешков, ни еды, ни личных вещей. Ничего, палатка пуста. Все люди ушли.

Кеннер чертыхнулся.

– Ладно, – сказал он. – Теперь слушайте меня внимательно. Вот что мы сделаем.

 

НА ПУТИ К СТАНЦИИ ВЕДДЕЛА

 

 

Среда, 6 октября

Дня

 

– О нет, – пробормотал Джимми Болден. – Вы уж извините, доктор Кеннер, но я никак не могу этого допустить. Это слишком опасно.

– Почему опасно? – спросил Кеннер. – Этих двоих вы отвезете обратно в лагерь, а я пойду по следу Брюстера. Очень хочу встретиться с этим парнем.

– Нет, сэр, мы должны держаться вместе.

– Не выйдет, Джимми, – твердо произнес Кеннер.

– Со всем уважением к вам, сэр… но ведь вы незнакомы с этой местностью и условиями, и я никак…

– Вы забыли, что я много лет проработал инспектором, – парировал Кеннер. – Зимой 1999-го полгода проработал на станции «Восток». В 1991-м три месяца прожил в Морвале. Я очень хорошо представляю себе местные условия. Я знаю, что делаю.

– Бог ты мой, но я просто…

– Не верите, можете позвонить на станцию Веддела. Начальник подтвердит.

– Ну, хорошо, сэр, если вы так ставите вопрос…

– Именно так и ставлю. – В голосе Кеннера звучала решимость. – А теперь забирайте Сару и Эванса и возвращайтесь с ними в лагерь. Время поджимает.

– Ну, хорошо. Надеюсь, с вами все будет в порядке. – Болден обернулся к Эвансу и Саре:

– Нам пора. Залезайте в свою машину, ребята, я поеду впереди.

Через несколько минут Сара и Эванс уже тряслись в снегоходе по льду, они следовали за едущим впереди Болденом. Кеннер тоже уселся в снегоход и поехал параллельно линии флажков. Двигался он на восток. Эванс несколько раз оборачивался и видел, как Кеннер останавливался, проверял что-то в том месте, где воткнут флажок. Потом снова садился в снегоход и ехал дальше.

Болден тоже это видел.

– Что это он там делает? – Голос его звучал встревоженно.

– Ну, наверное, просто проверяет устройства.

– Ему не следовало бы выходить из снегохода, – заметил Болден. – И оставаться на шельфе в одиночестве. Это против правил.

У Сары возникло ощущение, что Болден вот-вот повернет назад. И тут она не выдержала:

– Хочу предупредить вас насчет доктора Кеннера, Джимми.

– А в чем дело?

– Вы же не хотите его разозлить, верно?

– О чем это вы?

– Прошу вас, Джимми, не надо.

– Ну… ладно. Как хотите.

Они ехали дальше. Поднялись на довольно длинный подъем, съехали вниз с другой стороны. Лагерь Брюстера скрылся из вида, снегохода Кеннера теперь тоже не было видно. Впереди, до серой полосы горизонта, тянулось необъятное белое пространство шельфа Росс.

– Еще два часа, ребята, – бодрым голосом произнес Болден, – и вас ждет горячий душ.

 

* * *

 

Первый час прошел без всяких приключений. Эванс даже начал клевать носом, уснуть не давали ледяные кочки, на которых резко подпрыгивал снегоход. Он просыпался, поднимал голову, затем снова начинал засыпать.

За рулем сидела Сара.

– Ты не устала? – спросил он ее.

– Нет, ничуточки.

Солнце стояло совсем низко над горизонтом, его затягивала туманная дымка. В пейзаже теперь превалировали светло-серые оттенки, земля практически слипалась с небом. Эванс зевнул.

– Хочешь, я поведу?

– Не надо, спасибо.

– Я хороший водила.

– Знаю.

«Все-таки в этой женщине, несмотря на весь ее шарм и красоту, сильны начальственные замашки, – лениво подумал Эванс. – Сара принадлежит к тому разряду женщин, которые хотят постоянно контролировать ситуацию».

– Готов поспорить, ты давно хочешь вздремнуть, – сказал он.

– Ты так думаешь? – улыбнулась в ответ Сара. Все же это неприятно, что она не воспринимает его всерьез, как настоящего мужчину. Вернее, не проявляет к нему как к мужчине никакого интереса. Да и на его вкус слишком уж она холодна. Наделена холодной отстраненной красотой, типичной для блондинок. Слишком уж контролирует себя, хотя, безусловно, очень хороша собой.

Радио щелкнуло, раздался голос Болдена:

– Что-то не нравится мне погодная ситуация. Предлагаю срезать дорогу.

– Как срезать?

– Всего на полмили, но это сэкономит нам минут двадцать. Следуйте за мной. – И снегоход его свернул влево, съехал с накатанной снежной дороги на сероватое ледяное поле.

– Ладно, – сказала Сара. – Иду за вами.

– Вот и умница, – подбодрил ее Болден. – Мы все еще в часе езды от станции. Я хорошо знаю этот маршрут, он, конечно, не подарок, но если будете ехать за мной след в след, то все обойдется. И не вздумайте сворачивать вправо или влево, точно за мной, ясно?

– Ясно, – ответила Сара.

– Вот и славно.

Через несколько минут они находились уже в сотнях ярдов от дороги. Лед здесь был голый и твердый, и гусеницы снегоходов со скрипом царапали его.

– Вы сейчас на льду, – сказал Болден.

– Я заметила.

– Это ненадолго.

Эванс выглянул в окно. Дороги уже не было видно. И представить, где она находится, было теперь невозможно. Куда ни глянь, сплошное бесконечное однообразное пространство. Внезапно его охватила тревога.

– Мы словно в вакуум какой-то попали, – пробормотал он.

Снегоход занесло, и он боком заскользил по льду. Эванс ухватился за приборную доску. Саре удалось взять управление под контроль.

– Господи, – пробормотал Эванс, продолжая держаться обеими руками.

– А ты, я смотрю, нервничаешь? – спросила она.

– Есть немного.

– Жаль, что нельзя послушать музыку. Или все-таки можно? – спросила она Болдена.

– Сейчас сделаем, – ответил тот. – Веддел ведет трансляцию двадцать четыре часа в сутки. Погодите минутку. – Болден остановил свой снегоход, они тоже остановились, он подошел. Встал на подножку, отворил дверцу, в кабину ворвался поток ледяного воздуха. – Вот это мешает, сейчас… – Он снял с панели маячок. – Ну, вот. Теперь попробуйте включить радио.

Сара начала вертеть колесико настройки. Болден соскочил с подножки и направился к своему снегоходу. Маячок он унес с собой. Вот из выхлопной трубы вырвалось облачко темного газа, и он тронулся в путь.

– Я думал, они здесь больше заботятся об экологии, – заметил Эванс, глядя на черное пятно, оставшееся от выхлопа.

– Чего-то никак не получается поймать музыку, – сказала Сара.

– Не страшно, – ответил Эванс. – Лично я вполне могу обойтись и без нее.

Они проехали еще сотню ярдов. Тут вдруг Болден снова остановился.

– Что теперь? – спросил Эванс.

Болден выбрался из снегохода, зашел сзади и начал разглядывать следы от гусениц.

Сара все еще продолжала искать музыку. Нажимала на разные кнопки, но вместо музыки слышен был лишь треск электрических разрядов.

– Не уверен, что он сделал лучше, – сказал Эванс. – Ладно, хватит, поехали. Почему он вообще остановился?

– Не знаю, – ответила Сара. – Что-то ищет или проверяет.

Болден обернулся и смотрел теперь прямо на них. Стоял и не двигался, просто смотрел.

– Нам что, тоже надо выйти? – спросил Эванс. Внезапно послышался щелчок, и из радиоприемника донеслось:

–…Веддел, Эс-Эм, 401. Вы нас слышите, доктор Кеннер? Веддел Эс-Эм Кеннеру. Вы нас слышите?..

– Ага, – заулыбалась Сара. – Наконец-то что-то нашли!

Теперь из радиоприемника доносилось лишь шипение и посвистывание.

–… только что нашли Джимми Болдена без сознания, в комнате технического обеспечения. Мы не знаем, кто там с вами, но это точно не…

– О, черт, – пробормотал Эванс, глядя на мужчину, стоявшего у снегохода прямо перед ними. – Так этот тип не Болден? Кто же он тогда?

– Не знаю, но он перегородил нам путь, – сказала Сара. – И еще он явно чего-то ждет.

– Чего ждет?

 

* * *

 

И тут вдруг внизу, под полом кабины, раздался треск. Громкий, похожий на выстрел. Снегоход слегка накренился.

– Дьявол… – пробормотала Сара. – Надо убираться отсюда, и быстро. Пусть даже придется сбить с ног этого ублюдка. – Она включила задний ход и начала отъезжать от Болдена.

И тут снова: крэк!

– Вперед! – крикнул Эванс. – Давай, поехали!

Теперь треск доносился, казалось, отовсюду. Снегоход так и швыряло из стороны в сторону. Эванс не сводил глаз с человека, выдававшего себя за Джимми Болдена.

– Это лед! – воскликнула Сара. – Начал ломаться, и он ждет, когда мы провалимся под собственной тяжестью!

– Давай вперед, дави его к чертовой матери! – закричал Эванс. Всмотрелся через ветровое стекло. Этот ублюдок делал им какие-то знаки. Эванс смотрел и никак не мог понять, что они означают. Потом вдруг понял.

Он махал им рукой. Прощался навсегда.

Сара переключила скорость, снегоход так и бросило вперед, но в следующую секунду земля под ними разверзлась. И снегоход нырнул носом вниз. Эванс увидел голубую ледяную стену расселины. На миг снегоход остановился, видно, застрял, и они очутились в странном призрачно-голубоватом мире, но вот он дернулся и рывком ушел вниз, в темноту.

 

ЩЕЛЕВАЯ ЗОНА

 

 

Среда, 6 октября

Дня

 

Сара открыла глаза и увидела нечто, напоминающее огромную голубоватую звезду, лучи ее расползались по ветровому стеклу во все стороны. Лоб был холодным как лед, и еще она ощущала боль в шее. Сара осторожно пошевелила конечностями. Болело и ныло все тело, но руки и ноги двигались, за исключением стопы правой ноги, зажатой где-то внизу. Она закашлялась и не двигалась, пытаясь осознать случившееся. Она лежала на боку, лицо прижато к ветровому стеклу, по всей видимости, она сама разбила его, сильно ударившись лбом. Глаза находились всего в нескольких дюймах от разбитого стекла. Она медленно повернулась, огляделась.

Было темно, вернее, сумеречно. Слабый свет просачивался откуда-то слева. И все же ей удалось рассмотреть, что снегоход лежит на боку, и что гусеницы его упираются в голубоватую стену льда. Очевидно, падая в расселину, снегоход зацепился за какой-то выступ, который и удержал его от дальнейшего падения. Потом она посмотрела вверх: вход в расселину находился близко, ярдах в тридцати-сорока над головой. Это немного взбодрило девушку.

Потом она перевела взгляд вниз, пытаясь понять, где Эванс. Но внизу все было погружено во тьму. И Эванса видно не было. Она дала глазам возможность немного освоиться с темнотой. И вот наконец увидела все. И тихо ахнула, мгновенно оценив ситуацию.

Никакого уступа не было.

Снегоход провалился в узкую расселину и застрял между ее ледяными стенами. Гусеницы упирались в одну, крыша кабины – в другую, а сама кабина нависала над чернильно-темным бесконечным провалом. И дверь с той стороны, где сидел Эванс, была распахнута.

Эванс выпал из кабины.

И провалился в пропасть.

В эту чернильную тьму.

– Питер?..

Нет ответа.

– Питер, ты меня слышишь?

Снова без ответа.

Сара прислушалась. Тишина. Ни движения. Ни звука.

Ничего.

И тут ее пронзила страшная мысль. Она здесь одна, в этой расселине, на глубине. Провалилась на добрые сто футов в этот ледяной колодец в самом центре ледяного поля, в стороне от дороги, в милях от человеческого жилья.

Ее прошиб ледяной озноб от осознания того, что это место станет ее могилой.

 

* * *

 

Этот Болден, как бы его там по-настоящему ни звали, продумал все очень хорошо, продолжала размышлять Сара. Унес с собой их маячок. Теперь он отъедет на несколько миль, бросит его куда-нибудь в глубокую расселину, где никто никогда не найдет этого маячка, и вернется на базу. На их поиски вышлют спасательную группу, но ориентироваться они будут по маячку, и никто не заглянет в то место, где она сейчас находится. Они могут искать дни, недели, но так и не найдут ее.

И даже если расширят круг поисков, снегохода им все равно не найти. Пусть даже он и провалился неглубоко, всего на какие-то сорок ярдов. Все равно находится слишком глубоко, чтоб его могли увидеть с вертолета или проезжающего мимо снегохода спасателей. Да и не будут они здесь ее искать. Они ведь не знают, что Болден уговорил их свернуть с размеченной флажками дороги, и станут искать только поблизости от нее. Никто не придет к ней на помощь сюда, к расселине, затерявшейся среди ледяного поля. А сама дорога растянулась на семнадцать миль. Так что они провозятся там много дней. И все безрезультатно.

Нет, с ужасом подумала Сара, они никогда не найдут ее.

 

* * *

 

И даже если она каким-то образом сумеет выбраться на поверхность, что дальше? У нее нет ни компаса, ни карты, ни рации. Даже радио теперь нет, лежит разбитое вдребезги у нее под ногами. Она понятия не имеет, в какой стороне отсюда находится станция Веддела.

Нет, конечно, на ней парка ярко-красного цвета, ее видно издалека. Есть кое-какие запасы воды, пищи. Имеется и оборудование, о котором толковал этот подлец, перед тем как пуститься в путь. Кстати, что за оборудование? Вроде бы какое-то альпинистское снаряжение?.. Веревки, обувь с шипами.

Сара наклонилась, сумела высвободить зажатую коробкой с инструментами ступню, затем поползла в заднюю часть кабины, стараясь не приближаться к распахнутой настежь дверце, под которой открывалась пропасть. И вот в сумеречно-голубоватом свете увидела наконец ящик, о котором говорил Болден. Его слегка смяло от удара, и открыть никак не удавалось.

Тогда она вернулась назад, открыла коробку с инструментами, достала молоток и отвертку. И целые полчаса, не меньше, пыталась открыть неподатливую крышку. И вот наконец она со скрежетом подалась. Сара заглянула внутрь.

Ящик был пуст.

Ни еды, ни воды, ни альпинистского снаряжения. Ни спальных мешков, ни обогревателей.

Ровным счетом ничего.

 

* * *

 

Сара набрала в грудь воздуха, медленно выдохнула. Надо сохранять спокойствие, стоит запаниковать, и тебе конец. Затем начала прикидывать свои возможности. Без веревок и специальной шипованной обуви на поверхность не выбраться, это ясно. Что можно использовать вместо этого? У нее есть коробка с инструментами. Может, вместо ледоруба использовать стамеску? Нет, слишком уж маленькая. Может, разобрать коробку передач и сделать некое подобие того же ледоруба из каких-то ее частей? Или как-то приспособить звено гусеницы?..

Да, обуви с шипами у нее нет, но ведь можно же найти какие-то предметы с острыми концами, гвозди, к примеру. Воткнуть их в подошвы и попробовать вылезти. Ну а вместо веревки?.. Обрывки ткани. Она осмотрелась. Можно сорвать обивочную ткань с сидений. Потом нарезать ее на полоски. Может, получится?..

Сара просто пыталась подбодрить себя этими рассуждениями. Нет, она не сдастся ни за что! Она испробует все. Пусть шанс на успех невелик, но это шанс. Шанс.

И она решила целиком на этом сосредоточиться.

 

* * *

 

Интересно, где Кеннер? Что будет делать, если услышит сообщение по радио? Может, уже услышал. Вернется ли он на станцию? Да, почти наверняка. И будет непременно искать этого самозванца, выдававшего себя за Болдена. Но Сара была уверена: негодяй успел скрыться. Он давно исчез.

А вместе с его исчезновением исчезли и все ее надежды на спасение.

 

* * *

 

Стекло в наручных часах оказалось разбитым. Она не знала, сколько уже находится здесь, но заметила, что стало темнее. Света в прогалине над головой стало меньше. Или погода действительно испортилась, или же солнце опустилось к самому горизонту. А это означает, что она здесь уже часа два или три.

Она ощущала онемение во всем теле, и вызвано это было не падением, а холодом. Все тепло давно ушло из кабины.

Может, стоит завести мотор и хоть немного согреться? Попытаться, во всяком случае, стоит. Она включила фары, одна из них работала, ярко высветила ледяную стену. Стало быть, батарейки еще не разрядились.

Сара повернула ключ в замке зажигания. Раздался скрип. Мотор не заводился.

И тут вдруг она услышала голос:

– Эй!

 

* * *

 

Сара резко подняла голову. И не увидела ничего, кроме серого неба в прогалине.

– Эй!

Она сощурилась. Неужели там, наверху, кто-то есть? И что было силы заорала в ответ:

– Эй, я здесь! Здесь, внизу!

– Да знаю я, где ты, – ответил голос.

И только тут до нее дошло, что голос раздается снизу. Из пропасти.

– Питер? – неуверенно окликнула она.

 

* * *

 

– Черт, до чего же я продрог! – сказал он. Голос выплывал из глубины.

– Ты ранен?

– Да нет вроде бы. Не знаю. Просто двигаться не могу. Застрял в какой-то щели, черт бы ее побрал.

– На какой глубине?

– Не знаю. Голову не могу повернуть. Я застрял, Сара. – Голос его дрожал. В нем слышался испуг.

– Совсем не можешь двигаться? – спросила она.

– Только одной рукой.

– А что видишь?

– Лед. Вижу голубую стену. Примерно в двух футах от моей физиономии.

Сара осторожно приблизилась к распахнутой дверце, стала всматриваться вниз. Там царила тьма. Однако ей все же удалось разглядеть, что расселина резко сужается внизу. Если так, то Эванс может находиться совсем недалеко.

– Питер, подвигай рукой. Ну, той, свободной. Сможешь?