Но переход к нему труден как никогда

Октябрь 1917-го вопрос об объективных и субъективных предпосылках нового общества перевёл из теории в практику. Когда, на каком материальном базисе и с каким политико-культурным потенциалом можно начинать созидать «царство свободы» – мир, лежащий по ту сторону социального отчуждения, мир, начало которого принято обозначать словом «социализм»?

Ответ марксизма на этот вопрос парадоксален.

Созидать новый мир можно и должно всегда, ибо всегда и везде есть время и место содействия прогрессу, ведущему в этом направлении. Человек – творец истории, и потому он может и должен быть прогрессором, продвигающим всех нас хотя бы на шаг вперёд по пути социального освобождения.

Но новый мир – мир, перешагнувший качественный рубеж, отделяющий «царство свободы» от «царства необходимости», социализм (первую стадию «царства свободы») от капитализма (последней стадии «царства необходимости»), – может возникнуть и устоять в буре социальных катаклизмов лишь на определённой базе.

Какой? Принципиальный ответ на этот вопрос есть. Минимально необходимые предпосылки социализма – развитое индустриальное производство, промышленный пролетариат как главный субъект социального освобождения. Адекватный базис – система производительных сил, позволяющих человеку заниматься преимущественно творческой деятельностью, быть педагогом и инженером, учёным и художником, экологом и социальным новатором, очищающим не только природную, но и социальную среду от грязи отчуждения.

На какой стадии сегодня находится мир и наша Родина – Россия?

Производительные силы современного человечества едины, но при этом качественно разнородны.

Они едины, ибо глобализация и всемирное разделение труда сплели производство континентов в единую сеть. Любое изделие – от детской игрушки до самолёта – сегодня проходит через руки рабочих Китая или Бразилии, менеджеров и «бренд-мейкеров» США или ЕС, продавцов Сингапура или Анголы…

Но труд, лежащий в основе современной экономики, качественно различен. Более трети жителей земли (в том числе – россиян), как века назад, заняты ручным трудом. В том числе – в торговом зале. Ещё больше вошло в ряды как никогда многочисленного класса индустриальных наёмных рабочих, которые стали основным классом мировой экономики лишь недавно, тогда, когда процесс индустриализации изменил облик крупнейших стран Латинской Америки, Азии, части Африки. И лишь небольшая часть – едва ли четверть – включена в творческую деятельность, да и та по большей части (вспомним о финансовых и прочих посредниках, корпоративной и государственной бюрократии, рекламщиках и пиарщиках) носит бесполезный, а то и просто разрушительный характер.

И где же здесь предпосылки нового общества?

Они налицо.

Уже достигнута принципиальная материально-техническая возможность создания экономики, где каждому будет обеспечена материальная возможность развития своего человеческого потенциала. При условии равномерного распределения материальных благ и отказа от производства бесполезных благ даже нынешняя производительность труда и технологии позволяют каждому жителю Земли иметь все базовые блага – жилье и потребительские товары, здравоохранение и образование, чистую природу и культуру – в размерах, достаточных для развития человеческих качеств в процессе труда и в свободное время. Уже сегодня возможно массовое формальное освобождение труда, дающее человеческие формы организации остающегося репродуктивным индустриального труда и продвижение к реальному освобождению человеческой деятельности, постепенному вовлечению все большего круга трудящихся в сферы массового общедоступного творческого труда во всех его формах – от деятельности рабочего-новатора и воспитателя детского сада до учёного и профессора. Возможно постепенное, но неуклонное освобождение человека от доли бесправного рабочего и придатка станка или конвейера – в производстве, шопоголика – в потреблении, марионетки – в политике, идеологии и культуре.

Для этого должны произойти вполне возможные уже на нынешнем уровне технологического развития сдвиги в содержании, структуре и формах организации общественного производства и потребления.

Тотальный рынок и фиктивный капитал породили огромный и постоянно расширяющийся бесполезный сектор – финансовые спекуляции и многообразное посредничество, подчиняющие себе реальный сектор экономики, корпоративная и государственная бюрократия, все более работающая на цели самовоспроизводства, реклама и пиар, военно-промышленные комплексы и другие системы массового насилия – все эти сферы могут быть радикально сокращены. Выдавливание сектора производства бесполезных благ высвободит до половины ресурсов мировой экономики.

Не меньшие возможности даст рационализация структуры и содержания материального производства.Капитал и общество потребления создали иррациональную модель производства, работающего на удовлетворение искусственно сформированных потребностей: человеку нужен комфортабельный и экологически чистый транспорт (велосипед, трамвай, метро), а не частный автомобиль; удобная и красивая одежда и жилье, а не дорогие бренды и особняки. Переход к потреблению как к средству развития человека (гуманистическому потреблению) позволит радикально изменить структуру экономики и сократить до трети бесполезных производств, решая тем самым и социальные, и экологические задачи.

Предпосылки новой экономики создаёт и высокотехнологичное материальное производство – «умные фабрики», индустрия 4.0; аддитивное («добавляющее», а не «обрезающее») производство и фермы, на которых десяток специалистов создаёт столько же сельскохозяйственной продукции, сколько раньше производили тысячи батраков – все это уже сегодня позволяет поднять производительность труда до уровня, когда в материальном производстве будет занято не более четверти работников. И в этом материальном производстве человек будет выполнять преимущественно те функции «контролёра и регулировщика», о которых, как о базе «царства свободы», писал ещё Карл Маркс.

При условии решения как минимум этих задач человечество в ближайшие десятилетия сможет высвободить большую часть ныне бесполезно расходуемых ресурсов и использовать их для возвышения качества жизни и изменения содержания труда граждан Земли.

Освобождённый от формального и реального подчинения капиталу человек сможет заняться собственно человеческим трудом – массовой общедоступной творческой деятельностью. Ее основные сферы всем хорошо знакомы: образование через всю жизнь (от яслей и детского сада до систематической переквалификации взрослых), здравоохранение и массовый спорт, инженерно-техническое и научное творчество во всем многообразии его форм, искусство, включённое в жизнь каждого, рекреация природы и общества. Последнее особенно важно: нынешний мир полон социальной грязи, и очищение нашей жизни от неё – задача едва ли не самой сложной и самой массовой (по востребованности) творческой деятельности – социальных работников. Дополним это массовым включением человека в решение социальных проблем своего предприятия, города, страны, мира – и мы получим картину собственно человеческого общественного производства и деятельности в рабочее и свободное время.

Ещё раз повторим: материальная возможность движения «по ту сторону» мира отчуждения и капитала уже сегодня достигнута. И если 100 лет назад эта возможность была минимальной и была открыта только для передовых стран, то сегодня она принципиально существует для всех.

Она открыта и для России – страны, соединяющей в себе противоречия полупериферийного капитализма, сохранившего и усилившего все пороки СССР, и наследие великих социально-освободительных, творческих достижений советского Человека. Социалистический выбор откроет для нашей страны возможности не просто роста с темпами не ниже китайских, а развития, создающего новое общество и нового Человека.

Но сама по себе эта возможность остаётся утопией до тех пор, пока сохраняется тотальная гегемония капитала и конформизм относительно сытого обывателя – в «центре» и продукты ее глобального распространения – нищета и реакционный консерватизм – на «периферии». Пока сохраняется в нашей стране власть олигархического капитала, сращённого с коррумпированной бюрократией.

Эти – господствующие ныне – силы не заинтересованы в выходе из тупика позднего капитализма ни в мире, ни в нашей стране.

Но есть социальные силы, которые объективно выдвинуты историей на роль могильщика мира отчуждения.

Сто лет назад эту роль взял на себя индустриальный пролетариат и его союзники.

Кто должен и может стать субъектом социального освобождения сегодня, в начале XXI века?

 

3. Левые: социальная база, самоидентификация,

Цели борьбы

Проигрыш первой мировой битвы за социализм в конце ХХ века больно ударил по левому движению. Контрреволюция и контрреформы в значительной степени деморализовали силы социального освобождения. Наёмные рабочие из класса-для-себя – организованной, политически и идеологически оформленной силы, каким он был в ХХ веке, все более превращается в класс-в-себе – социальный слой, не представляющий собой политической силы, осознающей и реализующей свои стратегические интересы.

Этому немало способствовал и процесс деиндустриализации в странах «центра» и на постсоветском пространстве, в результате чего промышленный пролетариат в этой части мира сократился ещё и численно.

Количественно выросший в странах полупериферии индустриальный рабочий класс в большинстве стран (исключение – ряд государств Латинской Америки – лишь подтверждает правило) также пока остаётся классом-в-себе. Узкий экономический интерес, желание вырваться из полуголодной деревни в пространство «общества потребления» все ещё доминируют у этого социального актора.

В России катастрофическое разрушение материального производства, «шок без терапии» 1990-х и проблемы выживания 2010-х вкупе с недавно появившимися иллюзиями «патриотического единства» с властью также привели к деклассированию большей части наёмных работников.

Но это одна сторона медали.

Есть и другая. При всей иррациональности прогресса производительных сил, рождаемого поздним капитализмом, за 100 лет, прошедших с победы Октября, мировой класс наёмных работников сильно изменился. На смену структуре, где наиболее производительным и культурным классом был промышленный пролетариат, а его союзником – крестьянство, приходит новая конфигурация.

Капитализм всегда был строем, который одновременно и развивал производительные силы, и ограничивал их прогресс, порождая к тому же его превратные формы. Эта закономерность характерна и для капитализма последних десятилетий. Эпоха глобальной гегемонии капитала привела к существенным сдвигам в структуре производительных сил и, как следствие, в структуре занятости.

«Центр» стал миром, где концентрируются одновременно и наиболее развитые, и наиболее иррациональные по своему применению производительные силы – миром виртуальных технологий, применяемых преимущественно в сферах производства разнообразных симулякров (от финансовых деривативов до компьютерных игр). Но это иррациональное производство вызывает к жизни массовый слой работников творческих профессий, занятый как преимущественно бесполезной (пиарщики, рекламщики, финансисты), так и общественно-необходимой (образование, здравоохранение) деятельностью.

«Периферия» все более становится миром индустриального труда.

Так складывается новая социальная структура глобального капитализма.

Доминирующим классом и в современных условиях остаётся класс наёмных работников. Но наиболее квалифицированным и культурным слоем этого класса становятся лица массовых творческих профессий – рабочий-инноватор и инженер, воспитатель в детском саду, учитель и профессор, медсестра, врач и спортивный тренер, художник, библиотекарь и программист, учёный, социальный работник и эколог – все те, кто занят в массовых профессиях, главным содержанием которых может и должна быть творческая деятельность, неотчуждённый диалог учителя и ученика, врача и пациента, художника и зрителя. Это те, кого в СССР называли «сторублёвой интеллигенцией» (творческими людьми, получающими среднюю зарплату).

Этот слой обладает мощным социально-творческим потенциалом, но при этом обременён глубокими противоречиями.

По своему объективному положению человек, занятый творческой деятельностью, создаёт неограниченные общественные блага – технические новшества и доброе настроение детей, картины и компьютерные программы. Результаты его деятельности можно раздавать, не теряя, они могут и должны быть собственностью каждого. Его труд по содержанию является всеобщим и свободным, т.е. коммунистическим трудом.

Но, попадая под власть капитала, творческий работник превращается в создателя частной интеллектуальной собственности (причём в некоторой своей части – привилегированного). И даже если эта собственность в конечном итоге будет принадлежать хозяевам корпорации (что и является наиболее типичным случаем), «креативщик» все равно получит от своего хозяина часть интеллектуальной ренты. За это он платит тем, что продаёт капиталу уже не только рабочую силу, но и свой талант, свои личностные качества, становясь и привилегированным слугой (если не крепостным) капитала, и соучастником эксплуатации капиталом культурного богатства человечества. К тому же едва ли не большая часть «креативщиков» в странах «центра» создают не культурные ценности, а укрепляющие власть рынка и капитала симулякры. И это касается не только брокеров и рекламщиков, но и учителей, учёных и т. д.

Это противоречие объективно препятствует включению класса «массовой» интеллигенции в социально-освободительную борьбу.

Но оно же толкает креативного работника к выбору между скромно оплачиваемой, но относительно свободной деятельностью в общественном секторе и участью богатого слуги капитала. Оно же выводит на одно из первых мест в борьбе левых за социальное освобождение задачу максимально широкого развития сфер производства общественных благ – общественного бесплатного образования и здравоохранения, режимов открытого доступа и копи-лефт в сферах искусства, науки, технических и социальных инноваций и т. п. Слой творческих работников, создающих общественные блага – этот все более массовый социальный слой, близкий по своему экономическому положению к индустриальному пролетариату, становится новым потенциальным субъектом борьбы за социальное освобождение.

Материальное основание этого – содержание его деятельности – всеобщий свободный труд, создающий блага, принадлежащие каждому.

Реальным субъектом социального освобождения этой слой становится только в той мере, в какой (1) обретает черты особого класса – класса креативных работников, занятых в общественном секторе, и на этой основе (2) становится классом-для себя, обретая своё политическое и идеологическое лицо.

На пути к этому данный социальный слой сталкивается с объективными преградами. В условиях позднего капитализма он, как правило, выступает как наёмный работник капиталистического по своему содержанию государства. Это делает его общественный статус двойственным. Как субъект творческой, свободной по содержанию деятельности, создающей общественные блага, он объективно заинтересован в снятии всех форм отчуждения и, в частности, власти капитала. Как служащий по найму у капиталистического государства, он является проводником гегемонии капитала.

Для превращения его в реального субъекта левые должны помочь ему вырваться из-под власти капитала и рынка.

Снятие этой двойственности возможно в той мере, в какой учитель и врач, художник и учёный, социальный работник и эколог вырываются из-под власти капитала и его государства, превращаясь из конформиста, возделывающего свой частный интеллектуальный огородик ради приобретения новой машины, в свободного ассоциированного творца мира культуры. Путь к этому хорошо известен – включение этого слоя в борьбу за широчайшее развитие общественного сектора и гарантированное достойное положение занятых в нем креативных работников, за декоммерциализацию и дебюрократизацию их деятельности, за подлинно общественный статус и самоуправление в организациях, создающих общественные блага – таковы практически актуальные шаги к превращению этого социального слоя в класс-для-себя и, следовательно, таковы важнейшие задачи левых.

Но социальная база левых отнюдь не сводится к этому прото-классу.

Основным создателем материального богатства общества и в XXI веке остаётся класс наёмных работников, занятых в сфере обобществлённого материального производства. К началу XXI века этот класс не просто стал наиболее многочисленным в мире, но и по прежнему остаётся социальной силой, которую обобществлённый труд делает носителем принципов коллективизма, организованности и дисциплины. Именно этот класс по своему социальному положению объективно заинтересован не просто в возврате ему присваиваемой капиталом прибавочной стоимости, но и в освобождении своего труда от подчинения капиталу и на производстве, и – специфика последних десятилетий – в свободное время.

Как ни странно, но в том, что касается задач социального [само]освобождения промышленного пролетариата и задач левых в реализации этого императива, за прошедшие 100 лет мало что изменилось. И для этого есть материальные причины: как мы подчеркнули в начале, в своих основах капитализм остаётся капитализмом. Более того, спираль отрицания отрицания, разрушив социальное государство и возрождая массовый класс индустриальных наёмных рабочих, привела нас вновь к задачам, казавшимся устаревшими 50 лет назад. И потому левым необходимо «вспомнить» и, не стесняясь, вновь поднять на щит основные программные положения левой социал-демократии и коммунистов столетней давности. Но не только вспомнить: ситуация все же изменилась, ориентация на «старые» лозунги, возвращаясь, должна обретать и новое содержание, и новые формы.

Круг таких «старо-новых» задач в принципе хорошо известен. Это, во-первых, формирование организаций рабочего класса, соединяющих в своей деятельности экономические и политические задачи и основанных на самоорганизации наёмных рабочих, а не на делегировании деятельности по защите своих интересов профсоюзной бюрократии и наёмным специалистам. Во-вторых, старая задача привнесения в рабочую среду классового самосознания, задача агитационной и пропагандистской работы, вновь становясь крайне актуальной, обретает новое содержание и формы. Сегодня она становится задачей переключения индустриального рабочего класса (достаточно интеллигентного и культурного) со стандартов «общества потребления» (в том числе – продуктов шоу-бизнеса) на работу по освоению подлинной культуры и, в частности, основ теории социального освобождения, импульсы к чему формирует, опять же, только практическое участие в том или ином виде добровольной социально-творческой деятельности. В-третьих, это все большее включение индустриального рабочего класса и его организаций в решение общих задач социального освобождения – задач, выходящих за рамки узкоклассовых интересов наёмных рабочих.

Решение этих задач предполагает развитие практически оформленного союза промышленного пролетариата и «массовой» интеллигенции, что сегодня становится условием формирования новой социально-освободительной силы.

И это уже не союз класса и формирующего его идеологию узкого слоя интеллектуалов. Это единение двух классов, равно заинтересованных в социальном освобождении и близких по своему социально-экономическому положению в обществе. Более того, прогресс содержания труда индустриального рабочего класса на наиболее передовых предприятиях ещё более сближает его с «массовой» интеллигенцией.

Ключом к этому соединению старого и нового в деятельности совместных организаций рабочего класса и «массовой» интеллигенции может быть формирование работающих открытых свободных ассоциаций – модели самоорганизации, соединяющей принципы коммунистических партий 100-летней давности (практическое участие в работе организации, единство действий, сознательная исполнительская дисциплина и т. п.) и современной сетевой организации (открытость, добровольность, не-иерархичность). Напомню, такие ассоциации основываются на (1) участии каждого члена в совместной практической деятельности, а не только его формальном согласии с программой и уплате членских взносов, (2) открытости ассоциаций для входа (включение в совместную деятельность) и выхода (прекращение совместной работы), (3) добровольности, подразумевающей, в частности, бесплатность работы, (4) свободы, подразумевающей единство самоорганизации и ответственности, самоуправления и подчинения дисциплине общего труда по реализации совместно выработанных целей. В качестве гипотезы я включил бы в этот перечень и (5) принцип авторства: социальное творчество, как и любое другое, авторски акцентировано; автор может вести за собой коллектив так, как дирижёр ведёт симфонический оркестр, а может всего лишь задать тему, которую продолжит свободно импровизирующий джаз-банд – формы здесь могут быть самыми разнообразными.

В качестве небольшого отступления замечу: предложенная модель – не только результат теоретических исследований. Главным образом на этих принципах вот уже 25 лет в России строится деятельность ориентированного на поддержку социального творчества граждан общественного движения «Альтернативы». В его активе не только теоретическая и просветительская деятельность, но и содействие независимым профсоюзам, образовательным, научным и молодёжным ассоциациям, работа со СМИ и др.

На пути к реальному формированию союза индустриального рабочего класса и «массовой» интеллигенции, к обретению этими классами своего политического и идеологического лица, стоят мощные преграды. И это не только отношения капиталистической эксплуатации. Это все те формы отчуждения, которые порождает на современном этапе «царство необходимости».

Теоретически сформулированный выше императив необходимости борьбы левых за снятие не только форм позднего капитализма, не только капиталистического способа производства, но и всего «царства необходимости», есть одновременно и основа сугубо практических задач левого движения. На пути к социальному освобождению и, в частности, на пути к формированию субъекта такого освобождения стоит сложная система отношений отчуждения. Это «общество потребления», трансформирующее человека-деятеля в человека-обладателя, вытесняющее императив «быть» императивом «иметь». Это рыночный фундаментализм, превращающий все сферы жизни в продаваемые и покупаемые товары. Это подчинение капиталу свободного времени, приводящее к тому, что жизнь человека вне работы становится в лучшем случае релаксацией после разрушающего личность труда, в худшем – способом духовного опустошения. Это система механизмов политико-идеологического манипулирования, делающего из формального свободного гражданина марионетку полит-технологий и СМИ.

Эти механизмы превращают и промышленного рабочего, и «рядового» интеллигента в конформиста, раба многостороннего отчуждения.

Разорвать эти путы, помочь классу обрести своё самосознание, накопить силы и обрести навыки борьбы может только двуединая деятельность: включение в практическое социальное творчество, в каждодневную деятельность по разотчуждению – раз. Освоение подлинной культуры – два. Включаясь в социальное творчество, человек обретает практическую потребность в культуре. Осваивая культуру, он становится способен творить новый мир со знанием дела. Только так класс обретает социальные «мускулы» и социальные «мозги», без которых его борьба обречена на поражение.

В странах «центра» реализации этой двуединой задачи до недавнего времени мешала «сытость» среднего класса. В странах периферии – «голод» полунищего большинства. Но мир активно меняется.

Созданное на Севере благодаря активной борьбе левых и победе «реального социализма» общество «двух третей» уходит в прошлое, социальная поляризация рождает новую расстановку сил.

Наверху – уже не просто буржуазия и даже не наследная финансовая олигархия – новая номенклатура корпоративного капитала. Это наиболее могущественный верхний слой класса капиталистов и высшей государственной бюрократии, соединяющий лиц, концентрирующих в своих руках основные права собственности на корпоративный капитал и основные каналы политико-идеологического манипулирования. Его «персональный состав» относительно подвижен, что отражает общие тенденции шот-термизма и высокой волатильности, неустойчивости нынешнего по преимуществу виртуально-спекулятивного капитала, но слой в целом остаётся устойчивым и относительно замкнутым. И хотя его активно подпитывают «свежие соки» профессионалов-«креативщиков», это мало изменяет его природу, в том числе в силу господства элитарной модели образования. Основа власти этой корпоративной номенклатуры – не только титул собственности на капитал, но и реальный контроль за движением финансовых ресурсов, информации, «человеческого капитала», что ставит перед левыми силами задачу не только формальной национализации, но и реальной социализации корпоративного капитала, передачи трудящимся не только титула собственности, но и реальной власти над корпорацией.

Виртуальность и все более спекулятивный характер глобального капитала, причём не только финансового, ориентация его на производство товаров-симулякров существенно трансформируют социальную структуру позднего капитализма. В его рамках формируются многочисленные промежуточные, неустойчивые слои, типичными представителями которых является элита «профессионалов», обслуживающих корпоративную номенклатуру и людей-симулякров (поп-звёзд и т. п.), с одной стороны, прекариат – продукт разложения «среднего класса» – с другой. Все они в большей или меньшей степени оказываются не более чем функциями корпоративного капитала, активно работающими в сферах политики и СМИ, искусства и рекламы на усиление его гегемонии и объективно тяготеющими к поддержке тех или иных представителей правых сил.

Наряду с этими относительно новыми социальными слоями, капитализм, остающийся и в XXI веке капитализмом, включает и такие традиционные слои класса капиталистов, как средняя и мелкая буржуазия, которые, однако, существенно изменяют свой облик, находясь в прямой и косвенной зависимости от корпоративного капитала. Размывание этого «высшего среднего класса» и его все более зависимое положение делает этот слой, служивший некогда одной из опор социал-демократии, все более склонным к поддержке правых консерваторов.

Внизу этой пирамиды вновь формируются массовые беднейшие слои, близкие по своему положению к люмпенам. Это временно или частично занятые неквалифицированные рабочие, лица, попавшие в болото застойной безработицы. Все они оказываются в конечном итоге тем «дном», которое формирует (наряду с разлагающимися представителями «среднего класса») социальную базу правоконсервативных сил.

В конечном итоге деградация «государства всеобщего благосостояния» и ставшее следствием этого размывание т. н. среднего класса все более ведёт в странах Севера к формированию двух основных противостоящих социальных сил. Одна из них – корпоративный капитал, его номенклатура и обсуживающие ее слои. Другая – объективно формирующийся союз класса наёмных рабочих (прежде всего новый и возрождающийся традиционный индустриальный пролетариат) и остающегося пока протоклассом слоя работников массовых творческих профессий, создающих общественные блага – «рядовой» интеллигенции. Именно этот блок объективно выступает как социальная база левых сил – тех, кто прямо и недвусмысленно заинтересован в снятии и глобальной гегемонии капитала, и всех остальных форм социального отчуждения, в решении задач созидания коммунизма.

Складывающиеся в странах Севера социальные противоречия отражают и основные тенденции, характерные для стран периферии и полупериферии. Различия, однако, есть, и они значимы. Эти страны в большей или меньшей степени зависимы от «центра» глобального капитализма, и борьба за независимость для них является одной из основных повесток дня. В социальном времени они находятся на десятилетия позади стран Севера (что касается не только прогресса, но и регресса, пройдённых обществами «центра»). Они практически не знали практик «социального государства» и в них значимы пережитки добуржуазных отношений.

В результате буржуазия в большинстве из этих стран достаточно явственно разделена на два лагеря: про-национальный (как правило, государственнически-консервативный) и другой, ориентированный на глобальный капитал (как правило, неолиберальный).

Широко распространённые в странах Севера промежуточные слои выражены в периферийных странах менее явно, а прекариат в большинстве своём включает представителей беднейших слоёв общества, а не временно незанятых лиц свободных профессий.

Но главное отличие состоит в том, что в периферийных странах только в последние десятилетия формируется массовый класс наёмных рабочих, «рядовая» интеллигенция относительно малочисленна, а крестьянство (включающее как наёмных аграрных рабочих, так и полуфеодальные слои) все ещё относительно велико.

Отсюда и более близкая к типичной для ХХ века расстановка социальных и политических сил.

В России, как и в ряде других стран постсоветского пространства, социальная структура и расстановка политических сил по ряду параметров отличается и от Севера, и от Юга.

С одной стороны, вследствие мощного развития науки, образования и культуры у нас до сих пор сохраняется широкий слой «рядовой» интеллигенции, причём она в большей степени, чем в странах «центра», ориентирована на общественные интересы. Вследствие иной по причинам, но ещё более мощной, чем на Севере, деиндустриализации, у нас ослаблен и деклассирован промышленный пролетариат, хотя в последние годы намечаются тенденции его возрождения. В ещё более гротескных формах, чем на Севере, у нас развивается союз корпоративной олигархии и коррумпированной буржуазии, активно формирующий новую номенклатуру.

С другой стороны, в России, так же как и в странах периферии, идёт борьба двух тенденций (национальной и про-глобальной) в среде буржуазии, активно возрождаются добуржуазные, консервативные социальные формы (что характерно не только для духовной жизни и идеологии, но и для политики и даже экономики).

Но самое главное наше отличие и от Севера, и от Юга глобального капитализма связано с сохраняющимся наследием «реального социализма», мощнейший социально-освободительный импульс которого до сих пор, вопреки всем противоречиям советского прошлого и всем усилиям по десоветизации, питает своей энергией нашу жизнь.

Отсюда сложнейший перекрёсток социальных противоречий и сложнейшая расстановка социальных сил в нашей стране.

У нас как нигде в мире возможен союз массового творческого класса и промышленного пролетариата. В России, несмотря на средний по мировым масштабам уровень экономического развития, сохраняется мощный потенциал возрождения современного материального производства и относительно мала сфера производства паразитически - бесполезных товаров и симулякров. У нас как нигде велик опыт социальных преобразований, творения истории и глубоки культурные традиции. У нас обращение к СССР является не только ностальгией по мощной державе, но энергией возрождения, ренессанса величайшего импульса коммунистического созидания.

Но в России как нигде в мире велики и препятствия на пути социального освобождения, и они являются диалектическим продолжением, своего рода Alter Ego нашего потенциала.

В России едва ли не больше, чем в других странах, оказались разрушены промышленность, наука и образование. У нас глубоко деклассированы пролетариат и интеллигенция. У нас минимален опыт самоорганизации и политической борьбы, но глубоки пережитки патернализма. И у нас до сих пор свежа память об обезоружившем на десятилетия левые силы в нашей стране вырождении, а потом и поражении социалистических тенденций…

Так что же делать?

Какими должны и могут быть стратегические цели и тактика левых в нынешнюю эпоху?

Общий ответ был дан. Мы должны исходить из объективных закономерностей самоотрицания капитализма и развивать ростки «царства свободы» в нынешнем мире. Мы можем и должны, опираясь на социальные силы, объективно заинтересованные в продвижении к коммунизму, помогать им обрести достойное политическое и идеологическое оформление.

Содействие инициированию и развитию деятельности по решению вышеназванных задач и есть миссия левых. Соответственно, и сами левые могут быть в таком случае определены как те, кто своей деятельностью (теоретической и художественной, теоретической и организационной, просветительской и воспитательной, политической и идеологической) практически участвует в деятельности по разотчуждению нашего мира, способствуя решению задач социального освобождения. Это определение левых, с одной стороны, предельно абстрактно, но это та абстракция, которая концентрирует в себе генетически-всеобщее качество современных левых сил, в нем сконцентрировано, спрессовано главное в левом движении, в нем в потенции содержится все многообразие содержаний и форм нашей деятельности, подобно тому, как в жёлуде скрыты в потенции все элементы дуба.

Но любая абстракция требует конкретизации.

Посему дело за «малым»: конкретизировать эти общие императивы, превратив их в систему.

 

4. На пути к «царству свободы»: