Симуля́кр. См. Язык и стиль Русской постмодернистской литературы

 

СИНЕ́КДОХА (от др.-греч. συνεκδοχη – ‘соподразумевание’) – троп (разновидность метонимии), в основе которого лежит обозначение целого (вообще бо́льшего) через свою часть. Напр.: Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых гимназических платьиц; И назовёт меня всяк сущий в ней язык, / И гордый внук славян и финн, и ныне дикой / Тунгус и друг степей калмык (А. Пушкин). Вопрос о лингвистическом статусе С. является дискуссионным. В филологических источниках С. рассматривается как самостоятельный троп (М.А. Петровский, льежская школа риторики (группа μ)) или как количественная разновидность метонимии (Э.М. Береговская, В.П. Москвин).Э.М. Береговская определяет С. как «разновидность метонимии, которая как-то связана с количеством», при этом метонимия характеризуется как «троп, который состоит в том, что понятие называется словом, обозначающим другое понятие, связанное с первым какой-то ассоциативной связью» [Береговская, Верже 2000: 135, 89]. В.П. Москвин определяет С. как метонимический перенос, представляющий собой «употребление названия целого для обозначения части и наоборот» [Москвин 2000: 147]. М.А. Петровский замечает, что, хотя С. зачастую и определяют как разновидность метонимии, «синекдохический процесс мысли существенно отличается от метонимического». «Метонимия, – по утверждению М.А. Петровского, – представляет собой как бы сжатое описание, состоящее в том, что из содержания мысли выделяется существенный для данного случая, для данного воззрения элемент. С., напротив, выражает один из признаков предмета, именует часть предмета вместо его целого, причём называется часть, а целое лишь соподразумевается; мысль сосредоточивается на том из признаков предмета, на той из частей целого, которая или бросается в глаза, или почему-л. важна, характерна <…>» [Петровский 1925: 786]. Однако чаще, как отмечает Г.А. Копнина, термин «С.» современными исследователями используется в узком значении (перенос с целого на часть и наоборот), а сам приём рассматривается как разновидность метонимии [Копнина 2009: 317].В риторике группы «μ»представлены обобщающая и сужающая С. К обобщающей разновидности относятся С., в которых «осуществляется переход от частного к общему, от части к целому, от меньшего к большему, от вида к роду», в сужающей – наоборот. При этом указывается на то, что как разновидность С. следует рассматривать Антономазию (См.) [Общая риторика 1986: 188–194].

В лингвистике выделяются типы С.: называние части вместо целого: <…> белое платье пело в луче (А. Блок); употребление ед. числа в собирательном значении: Ходит немец по тропе, / Слёзы так и капают (Красноармейские частушки); употребление общего вместо частного: Даже начальство изъяснилось, что это был чёрт, а не человек (Н. Гоголь); употребление родового названия вместо видового: [в обращении к солнцу] Ну что ж, садись, светило (В. Маяковский); употребление мн. числа вместо ед., собственного имени в значении нарицательного: Осмеём и к охотнорядским Шопенгауэрам в науку отдадим (А. Чехов).

Частотно использование С. как средства усиления изобразительности в поэзии и прозе XIX в.: Мы все глядим в Наполеоны (А. Пушкин); Скажи-ка, дядя, ведь не даром / Москва, спалённая пожаром, / Французу отдана... (М. Лермонтов); Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину? (Н. Гоголь). С. используется и как средство создания комического эффекта в произведениях, создаваемых с установкой на иронию, сатиру или юмор. Напр.: <…> Чичиков скоро заметил какую-то фигуру, которая начала вздорить с мужиком, приехавшим в телеге. Долго он не мог распознать, какого пола была фигура: баба или мужик <…> (Н. Гоголь). Высокий изобразительный и характерологический потенциал С. связан с тем, что с её помощью может выдвигаться на передний план какая-то черта объекта, на которой заостряется внимание адресата. Напр.: Вечер. По улице идёт пёстрая толпа, состоящая из пьяных тулупов и кацавеек (А. Чехов); Ресницы синие. Ноздри сиреневые. Губы оранжевые. <…> И весь этот хаос и игра красок озаряются мудрым выражением тусклых серых глаз. Глазам пятьдесят четыре года (Тэффи).

Индивидуально-авторские С. характерны для художественной речи (прозы и поэзии). В обыденной речи С. иногда приобретает узуальный характер, становясь фактом языковой системы: пара стволов (вм. полного названия оружия), беречь копейку (вм. деньги), здоровенный лоб (вм. подросток), остаться без крыши над головой (вм. без жилья).

Лит.: Береговская Э.М., Верже Ж.-М. Занятная риторика= Rhetorique amusante. М., 2000; Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966; Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): учеб. пособие. М., 1999; Копнина Г.А. Риторические приёмы современного русского литературного языка: опыт системного описания. М., 2009; Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х тт. М.; Л., 1925. Т. 2; Москвин В.П. Стилистика русского языка: Приёмы и средства выразительной и образной речи (общая классификация): пособие для студентов. Волгоград, 2000; Общая риторика: пер. с фр. / Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкенберг Ж. [и др.]. М., 1986; Старичёнок В.Д. Большой лингвистический словарь. Ростов н/Д, 2008; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.

А.Н. Смолина

 

СИНЕСТЕЗИ́Я (от др.-греч. συναίσθηση – ‘одновременное ощущение, совместное чувство’) – в лингвистике – троп, в основе которого лежит межчувственный перенос. Напр.: Она рассказывала тоненьким, <…> розовым голосом о всех кинокартинах, какие видела в городе <…> (К. Паустовский).

В психологии С. рассматривается как «явление, состоящее в том, что какой-л. раздражитель, действуя на соответствующий орган чувств, помимо воли субъекта вызывает не только ощущение, специфическое для данного органа чувств, но одновременно ещё и добавочное ощущение или представление, характерное для другого органа чувств» [Психология 1990: 363]. Аналогично характеризуется С. в философских и искусствоведческих исследованиях [Философский… 1999: 414; Словарь искусств 1996: 395]. Отображение связи чувств и ощущений в слове носит характер переноса и, следовательно, представляет собой троп. Однако именование межчувственного переноса С. в ряде лингвистических работ (Е.В. Клюева, Б.М. Галеева, И.Р. Абдуллина и др.) и его устойчивое употребление в лингвистической теории и практике позволяют использовать термин «С.» также в лингвистическом аспекте.

В зависимости от того, какой межчувственный перенос лежит в основе С., выделяют различные типы С. – вкусовой: Из лугов тянуло холодной вялой травой, сладковатым запахом новых листьев (К. Паустовский); зрительный: Мерзлотка видела этот запах, он был похож на маленького весёлого воздушного змея (Е. Тимченко); осязательный: Огонёк озарял все вокруг мягким ласковым светом (Туве Янссен); слуховой <…> испытывали ли вы сложное, редкое ощущение, когда в каждой капле морской воды, в каждом обрывке морского каната вы слышите запах океанов, чувствуете солёный осадок Атлантики и Адриатического моря (К. Паустовский).

С. широко используется в художественной литературе. Будучи тропом, С. выполняет функции, характерные для метафорических тропов – изобразительную и характерологическую. Синестетические обороты особенно востребованы в произведениях психологического характера. Межчувственная метафоризация помогает авторам передать различные оттенки ощущений и переживаний персонажа, эмоции, восприятие окружающего мира, специфику взаимоотношений с людьми, осознание своего места в мире. Поэтому С. чаще всего используется в психологических характеристиках: Тоска на душе была такая же жёлтая и липкая, как стены моей комнаты, и такая же ненужная, как портрет Венизелоса (К. Паустовский).

С. участвует в создании образов природы: Вечернее электричество уже было зажжено на построечных лесах, но полевой свет тишины и вянущий запах сна приблизились сюда из общего пространства <…> (К. Паустовский).

С. достаточно часто используется писателями в характеризующей функции: «Я не люблю иронии твоей», – сказал актёр нарочитым жирным голосом плохого чтеца и рассмеялся (К. Паустовский).

В комической функции С. часто используется в детской литературе: Он снова взял мешок в руки и принялся пристально нюхать (Ю. Коваль).

С. может становиться средством имитации речи персонажа, не обладающего достаточной языковой компетентностью: Я собственноручно видел, как он стрелять в генеральную грудь, после – голову, прямиком в ухо загнать патрон дважды (А. Левицкий).

Экспрессивные возможности С. требуют детального комплексного анализа и описания.

Лит.: Абдуллин И.Р. Синестезия у акмеистов (аспекты изучения творчества Мандельштама и Ахматовой) // Синестезия: содружество чувств и синтез искусств: мат-лы междунар. науч.-практ. конф. Казань, 2008; Галеев Б.М. Человек, искусство, техника (проблемы синестезии в искусстве). Казань, 1987; Галеев Б.М. Содружество чувств и синтез искусств. М., 1982; Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): учеб. пособие. М., 1999; Психология. Словарь / под общей ред. А.В. Петровского, М. Г. Ярошевского. М., 1990; Секачева С.Б. Синестезия как средство поэтики в прозе А.П. Чехова: КД. Таганрог, 2007; Свистова А.К. Синестезийная метафоризация как способ развития полисемии: КД. Воронеж, 2012; Словарь искусств: The Hutchinson Dictionary of the arts. M., 1996; Советский энциклопедический словарь. М., 1985; Эстетика: Словарь / под общ. ред. А.А. Беляева и др. М., 1989.

А.Н. Смолина

СИНКРЕТИ́ЗМ (от др.-греч. συγκρητισμός – ‘объединение, соединение’) – 1. Синтез, объединение разных сущностей, совмещение свойств; 2. Совпадение различных языковых категорий, их нейтрализация в одной форме. С. был свойствен ранним стадиям развития языка, культуры, искусства и объясняется физиологическими причинами: человек исторически связывал разнородные явления между собой и отождествлял информацию, полученную, напр., разными органами чувств, в едином чувственном образе (ср. слышать запах).

Иногда С. трактуется относительно широко: как «функциональное объединение разных форм выражения, нейтрализация противопоставлений (оппозиций); совпадение означающих при различении означаемых, сокращение в процессе развития языка числа категориальных форм, реализующих данную грамматическую категорию, сопровождаемое изменением (расширением) функций сохраняющихся категориальных форм и приводящее к грамматической омонимии» [Ахманова 1969: 406].

Чаще всего С. делят на несколько подвидов: семантический, морфологический и т.д. Морфологический синкретизм толкуется как «совпадение в процессе развития языка функционально различных грамматических категорий и форм в одной форме» [Большой энциклопедический словарь 1998: 446], напр., совмещение падежей в одной словоформе. Ср. род. и вин. падежи одушевлённых существительных мужского рода: слышу отца, шаги отца. Семантический синкретизм – это «семантическая нерасчленённость лексической единицы – слова (сочетания слов)» [Черепанова 2007: 692], или, по-другому, изначальная диффузность значения, свойственная языкам на ранней стадии развития, которая, как правило, создаёт трудности для выделения отдельных значений. Единицы с диффузным значением называются синкретами.

В отличие от Полисемии (см.), оперирующей отдельными значениями языковой единицы, семантический С. способен «недискретновыражать более одного значения в одном речевом употреблении» [Пименова 2010: 83]. Он проявляется чаще всего на уровне слов и не ставит реципиента перед выбором одной из разных самостоятельных интерпретаций, напр. слово ребёнок подразумевает детей обоих полов, а заря сопровождает как восход, так и заход солнца. В разных языках слова-синкреты могут различаться. Напр., в ряде европейских языков одно слово обозначает и прилив и отлив (фр. marée, ит. и исп. marea и т.д.) или и голубой и синий цвета (англ. blue, нем. blau, фр. bleu, исп. azúl и т.д.).

Семантический С. является одним из инструментов для создания Двусмысленности (см.), напр.: – Эксперимент доказал, что борода отпугивает противоположный пол. – Точно! я боюсь девок с бородой, отпугиваюсь! (bash.org.ru). В исходной фразе под противоположным полом имеется в виду женский, но понятие «противоположный пол» включает как женский, так и мужской, что используется интерпретатором для создания шутки.

Лит.: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969; Большой энциклопедический словарь. Языкознание / под ред. В.Н. Ярцевой. М., 1998; Высоцкая И.В. Синкретизм в системе частей речи современного русского языка: ДД. М., 2006; Гуреева И.Л. Специфика синкретичности эмоционально-оценочных прилагательных // Известия Российского гос. пед. ун-та имени А.И. Герцена. Аспирантские тетради. 2007. № 17(43). Ч.1; Колесникова Т.В. О понятии синкретизма в языкознании // Университетские чтения / Пятигорский гос. лингвистический ун-т. Пятигорск, 2008. URL: www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2008 /IV/uch_2008_IV_00025.pdf; Мартине А. О книге «Основы лингвистической теории» Луи Ельмслева // Новое в лингвистике / сост., ред. и автор вступ. статьи В.А. Звегинцева. М., 1960. Вып. 1; Павлюковец М.А. Синкретизм на морфологическом и синтаксическом уровнях английского языка как проявление языковой экономии: функциональный аспект: КД. Ростов н/Д, 2009; Пименова М.В. Семантический синкретизм в истории русского языка // Мат-лы IV Междунар. конгресса исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 20–23 марта 2010 г.). М., 2010; Черепанова О.А. О соотношении понятий «семантический синкретизм» и «лексико-семантическая группа» в применении к лексической системе древнерусского языка // Русская культура нового столетия: Проблемы изучения, сохранения и использования историко-культурного наследия. Вологда, 2007.

М.А. Южанникова

 

СИНКРИ́ЗИС (от др.-греч.σύγκρισις – ‘сопоставление, сравнение’) – разновидность антитезы, стилистический приём, который состоит из двух симметрично построенных словосочетаний или предложений, в каждом из которых имеются антонимичные компоненты. Таким образом, С. строится как по принципу контраста, так и по принципу параллелизма: На плече моём на правом / Примостился голубь- утро, / На плече моём на левом / Примостился филин- ночь (М. Цветаева); У него – твой профиль / выколот снаружи, / А у меня – душа / исколота внутри (В. Высоцкий). В виде С. нередко оформляются газетные заголовки: Бразилия ликует, Италия рыдает; Музыка одна – исполнители разные.

Очень часто С. встречается в пословицах: Богатый и в будни пирует, а бедный и в праздник горюет (в примере три пары антонимичных слов: богатый – бедный, будни – праздник, пировать – горевать); Ученье – свет, а неученье – тьма (антонимы: ученье – неученье, свет – тьма); Кто говорит, тот сеет, кто слушает – пожинает.

В некоторых источниках под С. понимается серия сравнений без установления отношений контраста, оформленная параллельными синтаксическими конструкциями: И каждый из них будет как защита от ветра и покров от непогоды, как источники вод в степи, как тень от высокой скалы в земле жаждущей (Ис., 32, 2).

Лит.: Введенская Л.А. Стилистические фигуры, основанные на антонимах // Краткие очерки по русскому языку. Вып. 2. Курск, 1966; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003; Львов М.Р. Словаpь антонимов pусского языка. М., 1997; Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д, 2007; Старичёнок В.Д. Большой лингвистический словарь. Ростов н/Д, 2008; Чмыхова Н.М., Баскакова Л.В. О речевых приёмах реализации контраста // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов н/Д, 1992; Щербаков А.В. Виды контраста в текстах современных российских СМИ // Журналистика в 2003 году: Обретения и потери, стратегии развития: мат-лы науч.-практ. конф. Ч. 2. М., 2004; Bullinger E.W. Figures of Speech (Appendix 6 of Companion Bible). URL: www.therain.org/ appendixes/app6.html; Burton G.O. Silva Rhetoricae. Brigham Young University, 1996–2000. URL: www.humanities.byu.edu/rhetoric/silva.htm; Rhetorical Figures. Brown University English Dept. URL: www.brown.edu/ Departments/English/curriculum/el31/rhetfig/alph.html.

А.В. Щербаков

 

СИНОНИМИ́ЧЕСКИЙ ПОВТО́Р − 1. Одна из стилистических фигур «прибавления», когда в тексте одно и то же явление, событие, лицо, признак или целая мысль могут быть названы несколько раз по-разному. Напр.: Его хорошо бритые щёчки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости, конфуза (И. Ильф и Е. Петров); Что ж ты скис, захандрил и поник (В. Высоцкий); Нежность серьёзная, без сюсюканья, без слащавости, без причитаний, даже без излишней ласковости; Он из числа людей уклоняющихся, сторонящихся, соблюдающих дистанцию; Если и приходят мысли, то щуплые, неказистые и плюгавые (Вен. Ерофеев).

С.п. представлен многочисленными, как правило, межстилевыми Синонимическими рядами (см.) и является очень эффективным и потому очень распространённым стилистическим средством, отражающим богатство, силу и гибкость языка. С.п. полифункционален. Он позволяет глубоко и многосторонне развить тот или иной образ, раскрыть содержание, выразить оттенки значения, показать отношение, дать оценку, усилить экспрессию, активизировать внимание читателя/слушателя. С.п. является не только средством дифференциации модальных значений (точек зрения, позиций), но и средством их идентификации. Напр., понятие «Бог» в текстах может быть передано большим количеством лексических вариантов: Кто из нас больше всего накоротке с Богом?; Когда Господь прибирает нас к рукам − против него нечего возразить; Это я сделал, и вседержитель это видит; Здесь слышатся короткие резкие удары, как звон пощёчин по лицу Спасителя; Тебя на пользу мне дал царь Небесный; Я с каждым днём всё больше нахожу аргументов и всё больше верю в Христа; У Него бездна ответов, и Он удивляется: почему так мало вопрошаем? Почему ленивы и нелюбопытны и суетны? (Вен. Ерофеев).

Компоненты С.п. могут соотноситься с разными предметами и явлениями (референтами), обладающими одним свойством. Напр., в «Евгении Онегине» А. Пушкин использует С.п. для названия лиц с общим признаком поэт: пиит армейский – о военном, сочиняющем стихи; то-то был поэт – Пушкин о себе словами потомков; Певец нашёл безвременный конец – о поэте Ленском; «пламенный творец – синонимическая перифраза – о поэте-романтике; мученье модных рифмачей – о пишущих стихи для альбомов; он свят для внуков Аполлона – поэтическая перифраза с обобщённым значением «поэты».

Очень выразителен С.п., в котором компоненты Синонимических рядов (см.) расположены по степени возрастания или убывания признака. Такой вид С.п. называется Градацией (см.): Я неисправимый идеалист, я ищу святынь, я люблю их, моё сердце их жаждет (Ф. Достоевский).

С.п. является одновременно и композиционным средством связи (ретроспективной и перспективной) отдельных частей текста. Напр., повтор синонимов с доминантой свет, связующей строфы «Евгения Онегина»: Гордый свет (вступительная строфа); свет решил (1, 4); И даже глупости смешной / В тебе не встретишь, Свет пустой, В мертвящем упоенье света. / В сём омуте, где с вами я / Купаюсь, милые друзья (6, 46) и т.д.

2. Повтор синонимов, настолько тесно связанных между собой по смыслу, что в тексте они пишутся через дефис (особенно характерен такой повтор для произведений устного народного творчества). Напр.: Царь с царицею простился, / В путь-дорогу снарядился; Ждёт-пождёт с утра до ночи (А. Пушкин); Отпади, тоска-печаль-кручина; Тоска-грусть встаёт, / Боль извечная (М. Цветаева).

Лит.: см. лит. к ст. Синонимический ряд.

О.Н. Емельянова

 

СИНОНИМИ́ЧЕСКИЙ РЯД − ряд слов одной и той же части речи и/или устойчивых словосочетаний (выражений), имеющих полностью или частично совпадающие значения: Лицо, лик, рожа, харя, морда, рыло; Надеяться, уповать, чаять, питать надежды; Всего ничего, капля в море, кот наплакал, раз-два и обчёлся.

С.р. обязательно содержит в себе доминанту − слово, семантически наиболее простое, стилистически нейтральное и менее других слов этого ряда зависимое от контекста. Напр., в синонимическом ряду глаза, очи, зенки, буркалы доминантой является слово глаза.

В качестве носителя объединяющего значения может выступать не только слово, но и отдельное значение многозначного слова, его лексико-семантический вариант. Поэтому многозначное слово часто входит в несколько С.р. (или парадигм). Напр.: Высокий (о человеке) – рослый, длинный, долговязый; Высокий (о звуке, голосе) – тонкий, писклявый; Высокий (о языке, стиле, слоге) – возвышенный, приподнятый, торжественный, патетический.

Наличие С.р. позволяет гораздо точнее охарактеризовать, наименовать тот или иной предмет, объект, явление, событие, факт, передать вызываемые ими чувства или эмоции, избежать тавтологии, заменить грубое выражение более мягким, деликатным или просто нейтральным и, наоборот, при необходимости выразиться более остро, жёстко, резко, сочно. Поэтому, как правило, слова одного С.р. охватывают все функциональные стили и эмоционально-экспрессивные оттенки значения.

Кроме языковых С.р. авторами могут создаваться своеобразные контекстуальные С.р.: Мне не нужна стена, на которую я мог бы опереться. У меня есть своя опора, и я силён. Но дайте мне забор, о который я мог бы почесать свою усталую спину (Вен. Ерофеев). В данном случае перед нами С.р. стена – опора – забор, состоящий из слов, которые в языке (не в пределах данного текста) синонимами не являются, хотя имеют общий компонент значения, позволяющий образовать такой ряд в данном конкретном тексте для выражения данной конкретной мысли (подробнее см. Синонимический повтор).

Члены одного С.р. могут выступать в роли антонимов, конечно, контекстуальных: Я на мир не смотрю, я на него глазею; Не попутно, а мимоходом; У меня нет адресов, у меня только явки; Это ещё не обездоленность, это просто обделённость; Не «пока живу», а «дондеже есмь» (Вен. Ерофеев).

С.р. описываются в специальных лингвистических словарях – словарях синонимов, которых в отечественной лексикографии создано уже немало.

Лит.: Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1986; Александрова Л.П., Зимин В.Н., Ким О.Н., Колесников Н.М., Шанский В.Н. Учебный словарь синонимов русского языка. М., 1994; Апресян Ю.Д., Богуславская О.Ю. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: проспект. М., 1995; Винокур Т.Г. Синонимы // Русский язык. Энциклопедия / гл. ред. Ф.П. Филин. М., 1979; Гарсия Резза Е.М. Глагольные синонимические ряды русского языка в плане выражения: КД. М., 2011; Крысин Л.П. Синонимы // Энциклопедический словарь юного филолога. М., 1984; Лексическая синонимия / отв. ред. С.Г. Бархударов. М., 1967; Новиков Л.А. Синонимы // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990; Раков Т.А. Диалектная лексическая синонимия и проблемы идеографии. Томск, 1988; Синонимия в языке и речи. Новосибирск, 1970; Синонимы русского языка и их особенности / под ред. А.П. Евгеньевой. Л., 1972; Черняк В.Д. Проблема синонимии и лексикографических классификаций слов. Л., 1989; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.

О.Н. Емельянова

 

СИНО́НИМЫ − тождественные или близкие по значению (но разные по звучанию и написанию) единицы языка одного уровня: морфемы, слова и словосочетания, словообразовательные и синтаксические конструкции. Когда речь идёт о близких по значению морфемах или словообразовательных и синтаксических конструкциях, т.е. грамматических единицах языка, то имеются в виду С. грамматические.

Но чаще всего С. называют слова и устойчивые словосочетания тождественные (т.е. абсолютные синонимы: лингвистика − языкознание) или близкие по значению. Это так называемые лексические и фразеологические синонимы: смелый − храбрый − мужественный − бесстрашный − стойкий − отважный; повесить голову − понурить голову; капля в море − кот наплакал; пальчики оближешь − язык проглотишь и т.п. Если значения разных по написанию слов совпадают полностью, то мы имеем дело с абсолютными С.: бегемот − гиппопотам. Абсолютные С. − это, как правило, взятые из разных языков-источников слова с одним и тем же значением.

Среди лексических С. выделяют: 1. Семантические С. − их ещё называют идеографическими или понятийными − слова и словосочетания, различающиеся оттенками значений: робкий − застенчивый − стеснительный. 2. Стилистические С. − слова, имеющие одинаковое значение, но разную стилистическую окраску (функционально-стилистическую или эмоционально-экспрессивную). Стилистическая синонимия бывает: а) межстилевой – когда речь идёт о словах, принадлежащих к разным Функциональным стилям (см.), напр.: новобрачные (офиц.), молодые (разг.), молодожёны (нейтр.); жить (нейтр.), проживать (офиц.); б) внутристилевой − когда речь идёт о словах, принадлежащих одному функциональному стилю, но имеющих разные эмоционально-экспрессивные оттенки значения: толковый (с положительной окраской), башковитый (грубов.-фамильярн.). Этот вид синонимии особенно развит в разговорной речи. 3. Семантико-стилистические С. − слова, отличающиеся и значением, и стилистической окраской: бродить (ходить без определённой цели; нейтр.) − шататься (ходить без всякого дела, от нечего делать; простореч.).

Среди грамматических С. обычно выделяют: 1) функционально-тождественные грамматические формы: ложка сахара − ложка сахару; мудрейший − самый мудрый; 2) словообразовательные С.: а) слова с одной основой и разными аффиксами, имеющие тождественные или близкие значения (заснуть − уснуть, затухнуть − потухнуть, лимонный − лимоновый); б) слова с разными аффиксами, соединяющимися с разными основами, и имеющие одно значение (напр., -н-; -ов- со значением принадлежности − сестри н, матери н, отц ов); 3) синтаксические С.: а) разные модели предложений, передающие одно и то же значение (Я купил книгу − Книга куплена мной); б) модели, составляющие вариативный ряд по отношению к основной модели, выражающей общее значение минимальными языковыми средствами. Ср.: Словари синонимов − типовое значение «признак предмета», основная модель. Синонимические варианты: Словари, описывающие синонимы; Словари, фиксирующие синонимы и др.; в) словоформы разных типов в сходных конструкциях и в одинаковой синтаксической функции (напр., пошли по ягоды − пошли за ягодами).

Функции синонимии разнообразны: она служит более точному выражению мысли, всех её оттенков и нюансов: Мутный поток угодливых, сервильных, верноподданнических пьес того времени; позволяет избежать тавтологии, ненужного повторения: Как ему до сих пор не пришло в голову, что это обман зрения, галлюцинация, мираж?;передаёт экспрессивные оттенки значения, всю палитру стилистических окрасок единиц языка, а значит, и текста в целом: я никак не могу вспомнить один редко употребляемый и более крепкий синоним к словам «мракобес», «ретроград», «реакционер», «рутинёр» − который уже день не могу вспомнить; Для чего нам говорить «самолюбие», «тщеславие» и все т.п., когда у нас есть «гордыня», термин точный и освящённый новозаветной традицией (Вен. Ерофеев). Синонимия широко используется в Эзоповом языке (см.) для создания подтекста. Об этом очень остроумно и едко написал Д. Быков: Довольно ты, поэт, народ пужал. И так-то позитива кот наплакал. Ведь можно, например, сказать «пожар», а можно, например, «бенгальский факел». Когда-то, пару сотен лет назад, ты исходил смятением и злобой − а водною феерией назвать не хочешь наводнение? Попробуй! Пусть кто-то это кризисом зовёт, а я сегодня выражусь жеманней: нас накрывает дивный орган тот, что для мужчины есть предел желаний. Друзья - поэты! Это шанс блеснуть. Я верю, мы его не провороним: ведь как волшебно изменилась суть, едва нашёлся правильный синоним! Отвергнем же наследие отцов и заново начнём, без промедленья. Подумаешь! Ведь смерть, в конце концов, − всего лишь прекращенье потребленья.

С. могут быть контекстуальными, т.е. являться С. именно в данном контексте, что особенно часто встречается в образной художественной и публицистической речи: Нередко используются схемы ведения ненормального бизнеса − экономия, урезание, отщипывание, подпиливание …(АиФ). Контекст может даже «превращать» С. в своеобразные контекстуальные антонимы, как, напр., в стихах А. Ханмагомедова: Такое ощущение порой, что родина с отечеством в разводе, / А я меж ними рыщу сам не свой, как верный сын, чья вера на исходе.

Авторы иногда создают свои, окказиональные С.: Не инакомыслие, а супротивословие; Рукотворный, т.е. мануфактурный (Вен. Ерофеев).

Художественным, или эвфемистичным, развёрнутым С. слова или словосочетания, по существу, является Перифраза (см.): Не умер, а «ушёл за грань земного кругозора» (Вен. Ерофеев); ушёл в мир иной, отправился к праотцам, упокоился с миром, покинул этот мир, оставил нас, ушёл в лучший из миров и т.д.; проститутка − женщина лёгкого поведения, путана, ночная бабочка и др.

Существуют специальные словари – словари С., описывающие эту часть лексики языка. В настоящее время их довольно много. Вместе с Антонимами (см.), омонимами (см. Омонимия), Паронимами (см.) С. составляют парадигматику семантических отношений в языке.

Лит.: см. лит. к ст. Синонимический ряд.

О.Н. Емельянова

 

СИ́НТАКСИС ГАЗЕ́ТНО-ПУБЛИЦИСТИ́ЧЕСКОГО ТЕ́КСТА. Современная периодическая печать отличается огромным многообразием прежде всего газетных изданий разного формата как в собственно техническом, так и содержательном плане. Газеты делового характера, таблоиды и качественная пресса имеют разного читателя, что находит непосредственное отражение в их языковом облике. Однако при всех различиях таких изданий они представляют в своей основе книжно-письменную речь, что позволяет на её фоне обращаться к разговорной речи в качестве средства экспрессии и характеризации как персонажа, так и автора, устанавливающего контакт со своим читателем. Как пишет В.Г. Костомаров, «с самого начала изучения языка массовой газеты – прародительницы всех масс-медиа – стал актуальным вопрос об отнесении его к письменному или разговорному». И отвечает на этот вопрос следующим образом: «В продолжающейся полемике сегодня общее мнение всё очевиднее склоняется к признанию правомерности стилевой специфики масс- и мультимедийности, по крайней мере органичности слияния книжности и разговорности как её свойстве» [Костомаров 2005: 182–183].

Черты книжного синтаксиса проявляются прежде всего в использовании конструкций, «экономно» передающих информацию в форме сложных предложений, иерархически организующих событийный план сообщений и полипропозитивных по своей семантике. Напр.: Во время недавней конференции в Киеве по вопросам российско-украинских отношений в сфере энергетики, которую проводил Институт стран СНГ, общаясь с ведущими украинскими политологами, я заметил, что они не осознали принципиальных изменений в отношениях России с окружающим миром (Изв. 30.10.07).

Среди сложных предложений традиционно самыми употребительными оказываются предложения с изъяснительными и определительными придаточными, ориентированными на непосредственное выражение модусных отношений или вносящих комментирующую информацию: Трудно сказать, почему Том Стоппард захотел писать именно о том периоде нашей истории, который мы сами стараемся не вспоминать: о годах николаевской реакции, последовавшей за восстанием декабристов, о русской интеллигенции, спасавшейся в изгнании, призывавшей к свободе и не подозревавшей, чем обернётся для России воплощение её утопических идей (Коммерсантъ. 06.10.07) (см. также первый пример).

Столь же распространёнными оказываются и местоименно-соотносительные предложения, реализующие приём «подачи», т.е. актуализации, вследствие двойного представления информации, содержащейся в придаточном предложении: Главная претензия Москвы заключается в том, что «наблюдатели зачастую дают не технические оценки, а выносят политические приговоры, которые негативно сказываются на внутриполитической стабильности в тех государствах, где проводится наблюдение» (Коммерсантъ. 27.10.07).

Характерные для письменной речи причастные и деепричастные обороты являются в ней своего рода средствами актуализации содержащейся в них информации: будучи правосторонними распространителями, они выступают в качестве рем, хотя и второй, третьей и т.д. степени: Маленький человек любит «Большую Историю», представленную «великими личностями»… В свою очередь, Большая История пренебрегает «маленьким человеком», уделяя всё внимание «элитам» (Дело. 22.10.07).

Правостороннее распространение вообще оказывается характерным для газетной речи, продвигая информацию, следуя движению мысли от тезиса к его конкретизации: Архитекторы хвалят за гуманную реставрацию Новую Голландию, но и там снесли всё, что формально не считалось памятниками, в том числе лабораторию Дмитрия Менделеева и опытный бассейн, где испытывались модели первых российских судов (Совершенно секретно. 2007). К этому же ряду относятся предложения с однородными членами, тяготеющими к концу предложения: В сообщении Нобелевского комитета говорится, что открытия, сделанные учёными, позволят медикам в будущем восстанавливать разрушенные болезнями органы пациентов, центральную нервную систему, укреплять противоонкологический иммунитет, а также лечить сахарный диабет, лейкемию, рассеянный склероз, болезнь Альцгеймера и многие другие болезни (Коммерсантъ. 09.10.07).

Однако все эти сложные конструкции преобладают в аналитических жанрах газетных сообщений. Тексты нарративного характера обнаруживают тенденцию к использованию простых предложений типа «субъект и его действие», при поступательном развитии действий: В 1974 году дельфин Геркулес впервые в отечественной истории обнаружил и обозначил затонувшую торпеду. Главный штаб ВМФ принял решение о создании дельфиньего спецназа для поиска затонувших образцов военной техники. Черноморцы пошли ещё дальше. Дельфин по кличке Титан научился нырять к мине… (Совершенно секретно. 2007).

Разговорные конструкции проявляют себя в двух направлениях. Они служат средством экспрессии, часто выступая в связке «стандарт-экспрессия», обеспечивая надёжность передачи информации и устанавливая контакт с читателем. Другим их назначением становится базовое повествование, имитирующее устную речь, где функцию экспрессии (скорее – переключения на иной характер сообщаемой информации) выполняют конструкции, характерные для письменной речи. Напр.: Причиной пожара следствие определило неосторожное обращение с огнём. Главный «виновник» происшествия – непогашенный окурок. Но, допустим, так всё и было: кто-то покурил на площадке, бросил сигарету мимо урны. Рядом оказался «горючий материал» (бумага). Тлело себе, тлело… (КП. 30.10.07); Представьте себе ситуацию. Взяли вы кредит в банке, ночей не спите, всё думаете, как долг отдать. А тут приходит письмо из другого банка, название которого вы раньше только в телерекламе слышали. Мол, теперь вы наш должник, добро пожаловать, заведите счёт и денежки – нам. И это не сон. За последний год российские банки стали продавать долги (КП. 30.10.07).

Особенности синтаксиса газетной речи чётко проявляются и на уровне микротекста. Именно газетной речи присуще представление ССЦ в форме абзаца, при этом выдерживается «сюжетное развитие» сообщения, содержащегося в тексте, в последовательности первых абзацных фраз. Пример из статьи «С Ефремова начался отсчёт нового театрального времени»: Олег Ефремов, которому 1 октября исполнилось бы 80 лет, был первым среди нас не по должности, а по любви. Всегда. / Я был влюблён в Олега, ведь он – один из трёх моих учителей в профессии. / Он был не просто вершителем судеб – сказать так было бы неверно, скорее, он был вершителем распорядка моей жизни на протяжении довольно долгого времени. / По сути, влюблённость в педагога есть защитная прививка против пошлости, глупости, против дурной заразы в профессии. / А нежная признательность Олегу за моё становление существует во мне на протяжении всей жизни (ЛГ. 03–09.10.07). Возможна и более сложная организация текста, при которой происходит «ветвление» вспомогательных тем, так что сюжет не складывается из последовательного прочтения первых абзацных фраз. От приведённого порядка существуют отклонения, но в статьях, как правило, более сложного аналитического характера, где возможно развитие подтем с прерывистым выходом на магистральную тему, или в статьях и очерках, композиционная организация которых основывается на ассоциативном принципе, прослеживается достаточно строгая сюжетная линия, обозначенная первыми абзацными фразами. Но и в этих случаях обнаруживается, часто при их дистантном расположении, связь смысловых компонентов параллельно развивающихся тем.

Тенденция к открытому выражению смысловой целостности газетных текстов, реализуемая средствами синтаксиса, составляет одну из ведущих черт газетно-публицистического текста.

Лит.: Вакуров В.Н., Кохтев Н.Н., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. М., 1978; Васильева А.Н. Газетно-публицистический стиль. М., 1982; Зильберт Б.А. Социопсихологическое исследование текстов радио, телевидения, газеты. Саратов, 1986; Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004; Какорина Е.В. Новизна и стандарт в языке современной газеты // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. М., 1996; Коньков В.И. Речевая структура газетного текста. СПб., 1995; Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971; Костомаров В.Г. Наш язык в действии. М., 2005; Лаптева О.А. Теория современного русского литературного языка. М., 2003; Морозова И. Слагая слоганы. М., 2001; Рогова К.А. Синтаксические особенности публицистической речи. Л., 1975; Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. М., 1973.

К.А. Рогова

 

СИНТАКСИ́ЧЕСКАЯ АНТИЦИПА́ЦИЯ (от лат. anticipātion − ‘предвосхищение’), или ПРО́ЛЕПСИС (от др.-греч. πρόληψις − ‘предположение, предчувствие, предвидение’), – стилистическая фигура, состоящая в отклонении от обычной линейной последовательности элементов предложения или текста, в результате которого предвосхищающий (антиципирующий) элемент, обычно местоимение, употребляется до предвосхищаемого (антиципируемого) элемента, т.е. до его прямого обозначения (называния) именем существительным. Напр.: После обеда вышли из ярко и горячо освещённой столовой на палубу и остановились у поручней. Она закрыла глаза, ладонью наружу приложила руку к щеке, засмеялась простым прелестным смехом, – всё было прелестно в этой маленькой женщине <…> (И. Бунин); О ней сходят с ума миллионы мужчин, по ней сохнут прыщавые юноши, ей тихо завидуют красавицы и дурнушки. О ней без умолку говорят восторженные поклонники, ей предательски поют дифирамбы журналисты, на неё с вожделением поглядывают богемные ловеласы. Она пленила молодых кутюрье и обеспечила себе безбедное существование. Имя этой счастливицы – Летиция Коста (МК в Красноярске. 18–25.11.1999).

Разновидностью А. является иллеи́зм – стилистическая фигура, состоящая в избыточном употреблении в предложении местоимения третьего лица, расположенного до наименования того предмета, к которому оно относится: Боже, как же они очерствели душой, эти богачи! (КР. 02.04.1999).

С.а. может быть текстообразующим приёмом (приёмом, на котором построен целый текст). Напр., рассказ Виктора Пелевина «Зигмунд в кафе» начинается так: На его памяти в Вене ни разу не было такой холодной зимы. Каждый раз, когда открывалась дверь и в кафе влетало облако холодного воздуха, он слегка ёжился. Долгое время никого не появлялось, и Зигмунд успел впасть в легкую старческую дрёму, но вот дверь снова хлопнула, и он поднял голову. В этом рассказе к интригующему эффекту С.а. прибавляется ещё и эффект обманутого ожидания, т.к. только в конце рассказа читатель узнаёт, что Зигмунд не человек, а попугай.

Сферой использования С.а. являются художественные и публицистические тексты. Основная функция С.а. – интригующе-актуализирующая: эта фигура нацелена на актуализацию внимания и возбуждение интереса адресата, а также на выделение, акцентирование антиципируемого элемента высказывания.

Лит.: Вшивкова Т.В. Закономерности антиципации при понимании текста // Тезисы IX всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации «Языковое сознание». М., 1988; Гохлернер М.М. Зависимость смыслового восприятия от синтаксической структуры высказывания // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации). М., 1976; Ишмекеева Т.Н. Сегментированные конструкции в современном русском языке: на материале газетных заголовков: КД. Волгоград, 2006; Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990; Никитина А.Х. Конструкции с антиципацией в риторическом синтаксисе // Риторика и синтаксические структуры: тезисы краевой науч.-практ. конф. (Красноярск, 1−3 февраля 1989 г.). Красноярск, 1988; Никитина А.Х. Синтаксические конструкции с антиципацией как экспрессивное средство современного русского литературного языка: АКД. Саратов, 1990; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика и Словарь риторических приёмов. Ростов н/Д, 1999; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.

А.П. Сковородников