ГИСТЕРОЛО́ГИЯ. См. ГИСТЕРОН-ПРОТЕРОН

 

ГИСТЕРО́Н-ПРОТЕРО́Н (ГИСТЕРОПРОТЕРО́Н) (от др.-греч. εíστερον − ‘позднейшее, последующее’ и πρότερον − ‘первое, предшествующее’), или ГИСТЕРОЛО́ГИЯ, АХРОНИ́́Я, ХРОНОТЕ́ЗИЯ, – стилистический приём, состоящий в нарушении нормативного представления о временной последовательности описываемых событий (с соответствующей перестановкой слов в высказывании или содержательно-временными трансформациями сюжетной линии повествования).

Считается, что «обычно гистерология отображает неупорядоченность мыслей и чувств, вызванную сильной эмоцией» [Хазагеров, Ширина 1999: 220]. Пример такого Г.: «Антониада», флагман египтян, / Все шестьдесят галер / Бегут и повернули руль (У. Шекспир). Ср.: повернули руль и бегут; … Умрём / И в гущу сраженья ринемся (Вергилий).

Г., выходящий за пределы одного высказывания и тем более «сюжетный», совпадает с хронотезией (от др.-греч. xρόνος − ‘время’ и θέσις − ‘положение, утверждение’) – термином, предложенным в [Сковородников 2005] для обозначения стилистического приёма, состоящего в описании виртуального отклонения каких-л. фактов (событий, процессов, поступков и т.п.) от их естественного (реального) осуществления во времени. Напр.: Вокруг крик, гам. Все глядят на меня. Монашки расступаются. Входит наш капитан со снайперской винтовкой из ближайшего будущего (он купит её с оптическим прицелом назавтра в Нижнем Новгороде) и его молодой помощник, чернявый чёрт (Виктор Ерофеев); Вот, ещё уверяете, что в мае 1940 года на севере Франции у приморского Дюнкерка немцы «окружили главные силы союзников» (стр. 319). Силы союзников – это 147 дивизий, а у Дюнкерка оказалось лишь 40. Разве это главные силы? И немцы их вовсе не окружили, а отрезали от главных сил. И 338 тысяч англичан, французов и бельгийцев благополучно удрали через Ла-Манш в Англию, где тихо просидели три года, наблюдая, как Россия обливается кровью, и читая сочинения Солонина о том, как бездарны советские генералы (Завтра. 2011. № 28). Хронотезия в первом случае – дань постмодернистской стилистике, для которой характерны всякого рода «деконструкции» (нарушения норм и традиций). Во втором случае хронотезия – элемент сатиры, направленной на книгу современного автора М.С. Солонина «22 июня».

Хронотезия может выполнять композиционно-сюжетную функцию. Так, роман М. Шишкина «Венерин волос» построен как чередование двух сюжетных линий: 1) рассказа о жизни современных эмигрантов из России в Швейцарии; 2) рассказа из жизни персов эпохи царя Дария, содержащегося в книге, которую читает герой романа. По сути дела, на хронотезии (временно́м сюжетном «сдвиге») построен роман В. Сорокина «День опричника», в котором современной политической ситуации в России придан антураж Московской Руси врёмен царя Ивана Грозного.

Хронотезия используется в анекдотах, где создаёт комический эффект: Отец спрашивает у сына: – Говорят, что ты встречаешься с Танькой из девятого подъезда… − Встречаюсь! А что, нельзя? – Да нет, почему же… Я в твоём возрасте тоже с ней встречался! (КП. 14 – 21.06.2002); – За морем такое диво: море вздуется бурливо… – Тоже мне, нашли диво, – сказал царь Салтан. – Небось наша подлодка во фьордах балласт продувает (ЛГ. 2004. № 7); может служить средством мистификации: Милицейский «воронок» резко притормозил перед ней, из кабины высунулся розовощекий постовой в ушанке, сунул в рот блестящий свисток и переливчато засвистел. – Я вот тебе свистну, каналья! – погрозил ему из саней кулаком в белой перчатке Митрофан Владимирович Пуришкевич, едущий из «Яра» на Сретенку к своей любовнице Целиковской (В. Сорокин) – совмещение Пуришкевича и Целиковской, принадлежащих разным историческим эпохам.

Хронотезия может совмещаться с Топотезией (см.) – «описанием вымышленных, несуществующих стран и местностей» [Хазагеров, Ширина 1999: 277], напр.: «Че Гевара, гора Шумеру, вечность, лето» (подпись под текстом, сочинённым Вавиленом Татарским, главным персонажем романа В. Пелевина «GENERATION “П”»); Я Индией сыт по горло, она достала меня благовонными силлогизмами, непролазной нищетой деревень, жестяными игрушками, ашрамным рупором Больших Слов с Большой Буквы, разгромленной армией населения в рваных пледах, натянутых на голову, отступающего по Смоленской дороге к Тадж-Махалу, тусклым светом фонарей, шелухой арахиса, мухами в однообразной острой пище (Виктор Ерофеев).

Предлагаемый термин «хронотезия» представляется наиболее удачным из всех перечисленных выше, поскольку он вписывается в определённую терминологическую микросистему: является аналогом термина «топотезия» и включается в отношение: топография – топотезия, хронография – хронотезия. Последний термин заполняет лакуну в системе.

Лит.: Горте М.А. Фигуры речи: терминологический словарь. М., 2007; Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д, 2007; Сковородников А.П. Риторические приёмы в аспекте речевой системности // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 9 (по мат-лам междунар. науч. конф.). Пермь, 2005; Сковородников А.П. О классификации риторических приёмов // Stylistyka-XIV. Opole, 2005; Старичёнок В.Д. Большой лингвистический словарь. Ростов н/Д, 2008; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика и Словарь риторических приёмов. Ростов н/Д, 1999; Хазагеров Г.Г. Риторический словарь. М., 2009.

А.П. Сковородников

 

ГНО́МА. См. АФОРИЗМ

ГО́ВОР. См. ДИАЛЕКТ

 

ГОВОРЯ́ЩЕЕ И́МЯ – художественный приём, в котором имя и/или фамилия прямо и недвусмысленно характеризуют человека (как правило, художественного персонажа) или указывают на его морально-этические качества. Такие имена имеют две основные функции: идентификация объекта и описание его свойств. Г.и. использовались уже в античной комедии. Напр., один из героев комедии «Кубышка» Плавта носит имя Мегадор (образованное от др.-греч. μέγας – ‘много’ и δωρον – ‘дар’): он «не скупится на приготовления к свадьбе с бесприданницей, беря на себя все расходы свои и соседа. Имя его сестры Евномии обозначает “благозаконие” – она и заботится о том, чтобы её сын узаконил свои отношения с девушкой». Эта традиция оказалась прочной. В особенности типичен данный приём для литературы классицизма. Напр., в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» легко определить по фамилиям доминанту характера или род занятия: Простаковы, Скотинин, Вральман, Цифиркин, Кутейкин, Милон, Правдин, Стародум (последняя фамилия, данная положительному герою, отразила свойственную автору-просветителю веру в одну – на все времена – истину). Г.и. часто наделяются комические персонажи в литературе любого направления. В «Ревизоре» Н.В. Гоголя порядок на улицах наводят полицейские Держиморда, Свистунов, Пуговицын. Названия деревень из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» отражают тяжёлую жизнь крестьян: Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка. Ряд современных исследователей литературной ономастики (Ю.А. Карпенко, В.М. Калинкин, Е.С. Отин, В.И. Супрун и др.) считают справедливым высказывание Ю.Н. Тынянова об отсутствии «неговорящих» имён в литературе, поскольку в литературных произведениях нейтральных, стилистически немаркированных имён нет. Г.и. являются значимым элементом поэтики и выступают в качестве текстообразующего и жанрообразующего средства в художественном пространстве литературы. Лит.: Бардакова В.В. « Говорящие» имена в детской литературе // Вопросы ономастики. 2009. № 7; Блох М.Я., Семёнова Т.Н. Имена личные в парадигматике, синтагматике и прагматике. М., 2001; Магазаник Э.Б. Ономастика, или «Говорящие имена» в литературе. Ташкент, 1978; Никольская Т.Е. Ассоциативное поле личного имени // Семантика языковых единиц: доклады IV Междунар. конф. Т.1. М., 1998; Шарашова М.К. О значении собственных имён // Семантика языковых единиц: доклады междунар. конф. Т.1. М., 1996.

Н.А. Володько

 

ГОМЕОЛО́ГИЯ (от др.-греч. όμοις − ‘подобный’, λόγος − ‘речь’) – стилистический приём, заключающийся в повторении однотипных морфем. Выделяют несколько типов Г.:

1) повторение флексий, т.е. Гомеотелевтон (см.):

Небо звёздно.

Ночка ясн а.

Степь привольн а.

Жизнь прекрасн а (П. Васильев).

2) корневой повтор, или гомеоэоптон:

Перегладили по шёрстке, –

С тоск овался по тоск е (М. Цветаева).

3) повтор одинаковых или однотипных суффиксов и префиксов:

Реве л а буря, дождь шуме л;

Во мраке молнии лета л и;

Беспрерывно гром греме л,

И ветры в дебрях бушева л и (К. Рылеев).

Про звуча л о над ясной рекою,

Про звене л о в померкшем лугу,

Про кати л ось над рощей немою,

Засвети л ось на том берегу (А. Фет).

Чаще всего Г. cопровождает стилистические фигуры Изоколона (см.), Хиазма (см.), Периода (см.), Антитезы (см.), Градации (см.), Полисиндетона (см.) и служит для усиления прагматического эффекта.

В наибольшей степени Г. характерна для художественных и публицистических текстов, где выполняет общую для стилистических приёмов экспрессивную функцию.

Лит.: Авдеева Г.А. Аффиксальная гомеология в поэзии М.И. Цветаевой: КД. Екатеринбург, 2000; Литературный энциклопедический словарь. М., 1987; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003.

А.А. Кузнецова

 

ГОМЕОТЕЛЕ́ВТ (ГОМЕОТЕЛЕ́ВТОН)(от фр. homéotéleute) – стилистическая фигура, являющаяся одним из видов повтора и представляющая собой эстетически мотивированный ряд однородных членов предложения, т.е. набор слов одной грамматической категории с одинаковыми окончаниями и/или суффиксами. Напр.: Заглуши в душе тоску тальянки, / Напои дыханьем свежих чар, / Чтобы я о дальней северянке / Не вздых ал, не дум ал, не скуч ал (С. Есенин).

Первое упоминание о Г. античная традиция приписывает Аристотелю. Термин имеет греческие корни (όμοις − ‘подобный’, τέλος − ‘конец’) и был введён в употребление французскими лексикографами К. Буасте (homoïotéleute, 1839 г.), Э. Литтре (homéotéleute, 1866 г.). Наряду с термином «Г.» для обозначения данной стилистической фигуры в научной литературе используются и другие наименования: «гомеотелевтон», «гомеотелевтос», «гомеоптотон», «гомеоптот», «равноконечность», «единоконечие», «сходство окончаний», «сходство падежных окончаний», «созвучие окончаний», «уподобление».

Г. – фигура родственная рифме настолько, что рифма иногда рассматривается как частный случай Г. Разница состоит в том, что для реализации Г. недостаточно фонетической идентичности финальной части сближаемых слов. Необходимо также, чтобы идентичность была и графической, а повторяющиеся элементы были разложимы на морфемы.

В построении Г. принимают участие почти все части речи, за исключением служебных. Выступают морфологические категории в самых разных синтаксических позициях, как это видно из следующих примеров:

Существительные: Чапаев превратил в ресурс местн ость, а также невозможн ость противника видеть свою дорогу, Чапаев превратил в ресурс общую неосведомлённ ость белых о перемещениях сил противника, а главное, их трус ость и осторожн ость (О. Матвейчев)

Глаголы: Чуть ветер, / Чуть север – / Срывай тесь за ними, / Неси тесь за ними, / Гони тесь за ними, / Кати тесь в полях, / Запевайте в степях! (Э. Багрицкий).

Прилагательные: Весёл ый, праздн ый, грязн ый, очумел ый / Народ толпится позади дворца (И. Бродский).

Наречия: Из омута злого и вязкого / Я вырос тростинкой, шурша, – / И страстн о, и томн о, и ласков о / Запретною жизнью дыша (О. Мандельштам).

Г. может быть интерпретирован лишь в пределах узкого контекста. Относительно пространства текста Г. может иметь как горизонтальное, так и вертикальное положение (возможно только в поэтических текстах). Компоненты фигуры подвижны и могут быть разделены другими словами.

Г. состоит преимущественно из двух-трёх звеньев, но иногда длина цепочки однородных одинаково оканчивающихся слов достигает десяти и более членов: …это то место, куда швыряют, так уж и быть, обнос ки, обрез ки, объед ки, опив ки, окур ки, очист ки, ошмёт ки, обмыл ки, обмусол ки, очит ки, овид ки, ослыш ки и обмыслёв ки (Т. Толстая).

Встречаются в одном микроконтексте констелляции (слияния) Г.: А разве он не заслужил как все, – / Замшелый и заброшенный орешник, / Такой красивый – в инее, в росе – / Отшель ник, и молчаль ник, и кромеш ник? (Т. Бек)

Аффиксы, которые служат строительным материалом Г., не являются носителями лексического значения, но могут привносить в слово различные семантические и экспрессивно-эмоциональные оттенки: <…> Кротч айший Георгий, / Тиш айший Георгий, / Горч айший Георгий – свеча моих бдений – Георгий, / Кротч айший – с глазами оленя – Георгий! (М. Цветаева). Здесь суффиксы превосходной степени в сочетании с семантикой корневых морфем передают отношение лирического героя к святому Георгию Победоносцу. Их дополнительные смысловые оттенки – «восхищение», «одобрение».

Г. сближает слова и их значения в смысловые группы. Но это сближение разноплановых понятий: у слов со сходными аффиксами корни различны. В результате складывается некоторое семантическое поле, включающее пересечение областей значений слов, объединённых Г. Напр.: Он видит деву, блеск огнистый / В его очах пред ней потух, / Пред ней, такой невинн ой, чист ой, / Стыдливо-трепетн ой, как дух (Н. Гумилёв). Здесь компоненты фигуры являются носителями признаковой семантики и объединяются в семантическое поле «целомудренность».

Г. имеет некоторые стилистические ограничения: он не употребляется в тех функциональных стилях, которым свойственны безличность, безэмоциональность изложения, отсутствие или ограниченное использование экспрессивных средств языка (научный и официально-деловой стили). В наибольшей степени Г. характерен для художественных и публицистических текстов.

Как и другие разновидности повтора, Г. – явление полифункциональное. Так, напр., он может стимулировать образование окказионализмов, придавая игровой оттенок высказыванию: Всё идут и идут года. / Сколько их? Разве это ведомо? / Жизнь идёт. И они идут. / Тут и внук ово. Тут и дед ово. / И прадед ово тоже тут (С. Островой).

Г. редко выступает в чистом виде. Чаще других он сопровождает фигуры, построенные на однородности слов или синтаксических конструкций (градацию, полисиндетон, асиндетон, синтаксический параллелизм, а также анафоро-эпифорические повторы) и служит для увеличения прагматического эффекта этих фигур (повтор конструкции усиливается морфемным повтором).

Лит.: Античные теории языка и стиля. М.; Л., 1936; Береговская Э.М. Очерки по экспрессивному синтаксису. М., 2004; Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970; Cuddon J.A. The Penguin dictionary of literary terms and literary theory. London, 1992; Grand Larousse de la langue française en sept volumes. P., 1986.

Н.В. Толстоус