Тот, кто прокладывает путь

Отряд легкой рысцой выбирался из залесья. Вдали, у горизонта виднелись только горы. Усталым и голодным лошадям не добраться до них, также как и их спутникам. Но идти так далеко было и не нужно. Судя по запаху, одна из стоянок кочевников была недалеко. Да и следы, оставленные в миле на юг от нынешнего местоположения отряда, говорили о присутствии людей и животных. Я остановился. Лошадь тоже была не против получить передышку после почти дневного перехода без серьёзных остановок. Главный, заметив, что все сбавили шаг, остановился последним и резко, не оборачиваясь, спросил:

- Что стряслось?

- Здесь они повернули, кажется – заметил я

- Тебе кажется или они повернули? – всё тем же тоном продолжил допрос Главный.

Я задумался. Запах вёл отчётливо в две стороны. Первый след доставил бы отряд к северу, к предгорной местности. Всё более каменистая почва, всё меньше листвы и зелени. Не самое лучшее место для пастбища. Хотя сейчас навряд ли найдется хорошее место, чтобы пасти на нем скот. Земля только недавно освободилась от снега, а побуревшая прошлогодняя трава или листья – не лучший корм. Может случиться и так, что отряд всё-таки заметили. Тогда кочевники намеренно уходили в горы, где конному отряду тяжело маневрировать.

Но был ещё и второй след, который стал прослеживаться не так далеко отсюда. И только тут он, наконец, приобрел отчетливый запах. Запах отходов жизнедеятельности скота, человеческого пота и некое общее чувство между людьми и животными. Желание быть поближе к теплу. Да…след вел на восток, туда, где и дальше продолжалась равнинная местность, постепенно переходящая из залесья в открытые луга. Здесь скоту будет лучше. Но людям негде укрыться от ветра и прочих неприятностей. В виде «нежданных гостей», например. Костры их стоянок наверняка будут видны многим на большое расстояние. А чужаков не любят нигде. Тем более здесь, в этой неприветливой земле.

- Так что со следом – терпеливо и отчетливо повторил Главный.

Он привык уже к тому, что люди моего рода занятий не всегда могут отвечать ровно тогда, когда их спрашивают. Иногда я мог вообще промолчать, если не был уверен. Это одно из главных правил. Лучше промолчать, чем сказать, то, что может навлечь беду. Но сейчас решение всё-таки созрело.

- Двигаемся прежним курсом – ровным голосом ответил я – есть след, идущий на восток. Там есть люди и животные. Но нет возможности для убежища. Если мы найдем тех, что идут в горы, то найти тех, что в поле не составит труда.

-Разумно – согласился Главный и стал отдавать распоряжения, вновь выстраивая отряд.

- Только надо поторопиться. Иначе они уйдут через перевал. Там лошадям не пройти.

Главный только молча кивнул. Он хоть и соглашался, но понимал, как это будет непросто. Слишком мало запасов еды и слишком быстро надо передвигаться. Так или иначе, отряд продолжит свой путь. Навряд ли Верховный вождь примет неудачу отряда. Их и так выпало немало.

Впрочем, на Волю Той, кто прядет нить грех жаловаться. Ведь начиналось всё прекрасно. У нас была большая армия, крепкий союз вождей, большие планы. Северные племена, как казалось, наоборот были раздроблены и не организованы. Они долго не давали никакого отпора. Наша армия предавала огню те стоянки, которые встречала. Это не было похоже на прежние войны, где защищавшийся дрался за каждый клочок земли. Очень не скоро мы обнаружили, что зашли слишком далеко. Запасы стали заканчиваться, приходилось тратить много времени на охоту, собирательство и искать то, что можно отобрать. Единичные уколы Хозяев Леса стали становится больнее и чувствительнее. Вскоре мы обнаружили, что окружены врагами со всех сторон. А прошлой осенью нам, наконец, дали то сражение, которого мы хотели вначале. Вернее навязали его, там, где хотели Хозяева и ровно в то время, когда они этого хотели. Уйти от битвы не удалось бы. В итоге Непобедимая Армия была разбита, Союз Вождей прекратил свое существование. И кланы стали разбредаться по чужой стране, как овцы потерявшие пастуха. Наш Верховный Вождь сумел увести свой клан подальше от основных сил врага. И продолжал движение на юг, в родные земли. Но увидим ли мы их? Зима выдалась здесь очень суровой. Запасов еды больше нет. Да и сил остается всё меньше. Скоро придется есть последнее – лошадей. А после уж только своих же собратьев. Неужели до этого дойдет? По пути приходилось встречать кланы, где есть людей – это единственное, что оставалось. Но пока жива надежда. Живы наши лошади, и мы тоже живы. В этой земле есть, где охотится и есть те, у кого можно взять то, что поможет выжить. Так, по приказу Верховного вождя и были сформированы несколько конных отрядов по 20-30 человек. Их задачей было проникнуть незамеченными глубже, в более плотно заселённые местными жителями районы. Нападать и уводить скот. А для того, чтобы отряд проходил скрытно, не натыкался на опасности и засады, в каждом из них действовал один из нас. Один из тех, кто прокладывает путь. Таких людей специально обучали ощущать, слышать и видеть по-другому. И мы опирались на свои чувства. Опирались также уверенно, как опираются на свой разум вожди племени. Мне уже приходилось водить отряд. Я знал, что делал. И люди доверяли мне свои жизни. Но как страшно иногда подумать о том, что можно совершить ошибку…

Отряд двигался всё также неспешно, скрываясь в редких лесистых участках. Приходилось держаться в стороне от объезженных троп. Тем не менее, продвижение шло по плану, хоть животные уже и нуждались в отдыхе. Залесье скоро опять вывело всадников на открытое пространство. Далеко справа виднелся тракт, который сейчас, впрочем, пустовал. Вряд ли можно будет кого-то заметить на нем раньше полудня. Я посмотрел вперед и поправил лук на плече. Близко, совсем близко. Вон там, спереди почва становится каменистой, виднеются несколько больших валунов. Они словно бы открывают собой горную тропу, ведущую к перевалу. Кочевники были здесь совсем недавно. Я ушел во внутреннюю пустоту и втянул воздух. Запахи…как много. Запах почвы самый стойкий – земля сейчас пробуждается. Свежие почки, дикие животные, которые всё чаще стали передвигаться, ходить здесь. Всё это можно назвать одним словом – Жизнь. Но нас учили отделять одно от другого. И вот я отделил, всё то, что назвал в своем сознании «жизнью». Что же осталось? Тонкая полоска следов того, что имеет в себе жизнь, но не имеет такого слияния с теми запахами, которые я отделил. Это запахи следов человека и различных эмоций. Не только человеческих. Но люди и животные, которые живут вместе, часто сильно сливаются и запахи их эмоций переплетаются. Грубо говоря, корова после длительной жизни вместе с людьми воспринимает и их страхи тоже. Также как и люди - страхи коров.

Эти переплетающиеся следы, шли со стороны тракта в сторону горной тропы. Потом добавились и звуки. Гортанная незнакомая речь, ржание лошадей, лаянье собак, блеяние коз. Следом добавились и образы людей. Несколько родов – не более 30 человек. Все находятся в движении: всадники, навьюченные животные, люди следующие пешком. Тут и мужчины, и женщины и дети. Возраст тоже самый разный. От младенцев, жмущихся к грудям своих матерей до сморщившихся стариков. Кому-то из них скоро предстоит умереть. Они станут гарантами наших жизней.

- Мы идем в правильном направлении – оповестил я Главного - к закату мы их настигнем. Они не доберутся до перевала

Но видимо некоторое сомнение отразилось на моем лице, поэтому тот не удовлетворился ответом

- Что-то не так?

- Нет, мы движемся в правильном направлении. Возможно, всё будет даже легче, чем мы предполагали

- Почему?

- Их стало меньше. Около 30 человек, не более. Такое ощущение, что несколько родов решили отделиться

- Может они как раз ушли там, на предыдущей стоянке, в сторону лугов?

- Вполне возможно, вполне. Вот только зачем.

- Ладно, Ведущий, это уже не наше дело. Чем их меньше, тем нам легче. Поехали

- Что ж, едем

Я двинулся вперед, не дожидаясь остальных. Путь до валунов отряд проделал в молчании. Всё-таки видимо моим сомнения передались товарищам. Каждый невольно стал сжимать пальцы на древке лука или на рукояти короткого искривлённого клинка. Я тоже чувствовал себя не лучшим образом. Нет ничего хорошего в неопределённости и в ощущении ошибки. Мы приблизились к валунам. Запахи усилились. Это странно. Такое ощущение, что они стремительно двигались к нам навстречу.

- Мы близко – произнес я

- Давайте разделимся – предложил Главный – Ведущий, я и ещё трое вперед. Остальные подождут тут.

После коротких указаний отряд перестроился. Теперь вперед двинулись пятеро, остальные остались позади. Вскоре впереди виднелась только дорога, а вслед нам смотрели валуны. Отряд отлично укрылся среди камней. Вдруг внос ударило нечто резкое. Этот запах…нет, не может быть! С моих уст готов был уже сорваться предостерегающий клич, но в воздухе так всё и повисло. В памяти всё потухло.

Не могу двигаться, не могу пошевелиться, не могу видеть и слышать, но могу осознавать. Как странно, куда меня тащат? Все болит и голова в первую очередь. Всё путается. Наконец, движение остановилось. Меня отпустили? Нет? Я могу открыть глаза, смотреть вокруг. Вокруг меня войны в шкурных одеждах. И старый человек тоже в шкурах, но без головного убора, без оружия. В одной руке кривой нож, в другой – деревянный кол. К нему подвели одного из членов нашего отряда. Он стоит на коленях. Парень совсем молод, он только недавно стал воином и получил право носить оружие. Этой весной так мало юношей стали войнами. Неужели мы все здесь умрем? В этой холодной неприветливой земле, никогда больше не увидим своего дома…

Старик что-то гортанно спросил. Юноша ответил, что не знает, не понимает. Закрываю глаза. Открываю. Юноша лежит с перерезанный горлом, старик вытирает нож. К нему подводят следующего. Он сопротивляется, он знает, что его ждет. А ведь опытный воин. Он пережил Разгром, участвовал в Отходе и не в одном набеге на стоянки. Но перед лицом ужасного старика даже такой человек потерял самообладание. Конец, тем не менее, всё равно был один. Нож действовал без всякой жалости. Затем снова потащили меня. Я закрыл глаза. Не хочу видеть этого лица, не хочу слышать, вдыхать этот запах…

- Открывай глаза, смотри в лицо своей судьбе. Ты запомнишь его навсегда – слова были незнакомые, но я почему-то понял чего от меня хотят. Понял без слов.

Лицо старика было морщинистым и сухим. Словно маска, натянутая на череп. Прямой упрямый рот и чудовищные глаза, в которых нет ни следа эмоций. Ни жалости, ни гнева, ничего. Глаза человека просто привыкшего ко всему. Его седые волосы были собраны сзади в пучок, что только сильнее подчеркивало скулы лица.

- Ты понимаешь меня, ахлок? – в его голосе не чувствовалось никакой враждебности

Я почувствовал, как войны, тащившие меня, словно бы передернулись и на секунду ослабили хватку. Но я был слишком слаб, чтобы воспользоваться этим.

- Ахлок?- переспросил кто-то позади меня. Затем последовал быстрый обмен репликами между стариком и вопрошающим. Из их речи я ничего не понял

- Отпустите меня…- пробормотал я как можно отчетливей – я могу распознавать запахи. Я оставлю своего Верховного Вождя, если мне оставят жизнь.

- Предатель! – услышал я позади себя голос Главного – гори в огне! Это ты во всем виноват. Ты! Тырмы все заложники твоего предательства!

Я попытался повернуть голову назад, но не смог. Меня прижали спиной к земле. Двое держали ноги, двое голову. Но сил сопротивляться не было – голова гудела. Пасмурное небо давило и давило, всё пульсировало. Старик повертел в руке нож, затем отложил его в сторону. В руке остался только деревянный кол. Занеся древко над моей головой концом вниз, он резко опустил его. Тугое шершавое сточенное заострённое дерево вошло в ямку в основании шеи. Я чувствовал, как оно входит всё глубже и глубже.

- Эта гниль всегда будет в тебе – раздавался голос Главного в угасающем сознании – ты всегда будешь помнить о своем предательстве и о наших душах. Это ты во всем виноват!

Пробуждение было скорым. Я потрогал свое горло инстинктивным движением руки. Все цело. Или не все? Так кто же виноват? Лучше не думать. Ещё два часа сна. Может теперь всё будет по-другому.