Имя — всего лишь тень от одежды, но её у меня много. А Сущность одна — Бодхисатва». 3 страница

— Так он ещё и денег не брал за лечение?! — вновь удивился Костик. — А как же Агапит жил?

— Скромно. В духовном подвиге. — И улыбнувшись, Сэнсэй добавил: — Его келья вызывала жалость даже у воров. Ибо единственное, что было в ней ценным — это сам Агапит, его опыт и знания.

— А чем же он питался, святым духом, что ли?

Сэнсэй посмеялся.

— Нет. Самоедством он точно не занимался.

— Так же недолго и того... ноги протянуть.

— Ну рано или поздно каждый из нас ноги протянет, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Сэнсэй. — Но смысл же не в этом.

— Нет, ну понятно... Но он же не крал эти деньги, а честным трудом зарабатывал. Тем более люди сами ему несли. Почему же он не брал?

— Понимаешь в чём дело, Агапит учил монахов истинному служению Богу. Он говорил, что «золото» и «монах» вещи несовместимые. Человек не может служить двум господам: либо он служит Богу, либо богатству земному, то есть дьяволу. Третьего не дано. Монах же за все свои деяния истинно ожидает награды только от Бога в том мире, а не здесь от людей. Злато же есть сор для души и искушение для помыслов. Это есть скверна, которую жаждут многие, но которая на самом деле есть обман призрачный. Истинная ценность для монаха в молитве искренней о душе своей. Не о сытости пуза своего и здравии тела нужно заботиться. Ибо сколько бы ты ни ел, рано или поздно всё равно проголодаешься. И каково бы ни было твоё здоровье, рано или поздно плоть твоя всё равно умрёт. Душа же вечна. И только она достойна заботы истинной. Как говорил Агапит, монах молится по сердечному желанию за всех людей, но весь смысл монашества — это служить Богу и вымолить у Него спасение для своей души.

Сэнсэй умолк. Возникла тишина. Но вскоре её нарушил задумчивый голос Виктора:

— На такое способен далеко не каждый...

Но тут в рассуждения парня влез Костик со своими «умозаключениями»:

— Значит, Агапит был, выражаясь современным языком, народным целителем?

На что Сэнсэй с усмешкой ответил:

— Ну, если выражаться современным языком, то Агапит скорее был академиком. Как я уже говорил, он не только в совершенстве владел медицинскими знаниями, но и другими дисциплинами. Знал несколько языков. Свободно читал трактаты-подлинники античных, древнеримских авторов. Занимался переводом книг на славянский язык. Перевёл для «книгоположницы» Ярослава Мудрого не только книги с Востока, но даже привезённые с собой древнеегипетские манускрипты.

Позже Агапит также помогал... или, вернее сказать, консультировал Святослава, составлявшего «Изборник 1073 года», где, помимо статей энциклопедического характера, были подробно описаны медицинские сведения. В частности, способы распознавания болезней, различные советы по изготовлению и применению лекарственных растений, сведения о физиологии и анатомии человека. Эту книгу потом долгое время использовали в качестве учебного пособия.

Агапит прививал культуру и жажду к познанию, естественно, и среди монахов. Некоторых он обучал медицинским знаниям. Другим помогал в свободное время просто осваивать книги. Кстати говоря, впоследствии было узаконено монастырским уставом и стало обязательным чтение книг монахами в свободное время. Именно по его инициативе была создана книгоположница Киево-Печерского монастыря.

— Книгоположница? — переспросил Руслан слово, так резавшее слух своей стариной.

— Да. Библиотека по-нашему.

— А-а-а...

— Так вот, Агапит помогал некоторым способным монахам осваивать мастерство врачевания, — продолжил повествование Сэнсэй. — В основе обучения лежали специальные молитвы, произносившиеся в особом состоянии сознания, как правило над пищей или жидкостью. Благодаря чему, к примеру, та же жидкость наполнялась силой, после чего её использовали как лекарство, давая больному для употребления внутрь или же для наружного применения. Проще говоря, ученики Агапита учились изменять не только физические параметры жидкости, но и структуру молекул, накладывая необходимую информацию. Естественно, они до таких тонкостей не знали всего процесса, который происходил в микромире молекулы жидкостной структуры и как именно он влиял на макрообъект. Но им это было и не надо. Монахи просто пользовались общими постулатами этих знаний, которым обучал их Агапит, как мы, к примеру, сегодня пользуемся электричеством. Энергией электрического тока люди пользуются ежедневно, хотя до сих пор никто толком так и не знает, что это такое.

Так вот, к примеру, у монаха Дамиана, который обучался у Агапита, хорошо получалось лечить людей, особенно детей, с помощью помазания елеем.

— Чем, чем? — переспросил Славик, видимо не расслышав.

— Елеем.

— А что это такое?

— Елей — это оливковое, деревянное масло. У христиан, к примеру, есть целый обряд, так называемое елеосвящение — таинство, которое совершается семью священниками, а если нет такой возможности, то одним священником над больным. Иначе его ещё называют соборование маслом. Суть его опять-таки заключается в том, что над больным произносят определённые молитвы и помазывают его освящённым елеем. И так проделывают семь раз.

— А почему именно семь священников, семь раз? — спросил Андрей.

— Это интерпретируется с духовной силой, с силой семи Архангелов, которые являются посредниками между Богом и людьми. А проще говоря, семью Бодхисатвами... А насчёт использования елея таким способом, так это очень древний способ лечения больных, поскольку в основе процесса излечения лежат как раз те знания, о которых я вам рассказывал — о возможностях человека влиять на окружающий мир через жидкость. Поэтому подобное можно встретить в разных религиях и ритуальных обрядах народов мира.

— Да, — вздохнул Николай Андреевич. — Люди потихоньку утрачивают суть, оставляя лишь внешнюю её форму.

— К сожалению, — произнёс Сэнсэй. — Когда-то люди знали, что они делали. А сейчас всего лишь имитируют внешнюю форму этих знаний. Вот взять одно из семи таинств христианства — Крещение, которое знаменует приобщение человека к данной религии. Сегодня это торжественный многосложный обряд, основное действие которого — троекратное погружение человека в освящённую воду, чтение молитв, помазывание елеем, маслом миро. Но порой даже те, кто совершает этот обряд, не ведают, какая за всем этим внешним действием стоит огромная сила. Даже сами верующие по-настоящему недооценивают и не осознают до конца истинное действие данной намоленной воды. — И помолчав немного, добавил: — Да и сам обряд водного омовения новорождённых возник в христианстве не сразу, а гораздо позже, по мере становления и совершенствования христианской обрядности.

Истоки же Крещения уходят вглубь дохристианских культов. Такие водные обряды совершались и во многих религиях древнего мира, которые, в свою очередь, основывались на поверье их предков об «очистительной» силе воды. Но смысл практики Крещения, которая изначально давалась людям, лежит ещё глубже, за гранью той водной стихии, которую во внешнем видят люди.

— Интересно, интересно, и в чём же её смысл? — торопливо спросил Николай Андреевич, заинтригованный, как и мы, темой разговора.

— Смысл подлинной практики Крещения заключается в погружении человека в глубины своего сознания, вплоть до души. Само слово «крещение» по-гречески звучит как «ваптисис», что означает «погружение». Помните, я утром упоминал о практике погружения у йогов, называемой ими «Пранаяма». На современный взгляд, это кажется две совершенно различные практики, между которыми люди своими амбициями прочертили пропасть. На самом же деле и Крещение, и Пранаяма и ещё ряд других практик и обрядов, связанных с водой, — это всего лишь отдалённые отголоски настоящих знаний и древних практик, адаптированных уже самими людьми для широких масс. В основе изначальных знаний лежали практики, которые изменяли состояние сознания человека и выводили его на определённую частоту, благодаря которой человек рос духовно и приходил как зрелое создание к Богу. То есть, по сути, благодаря этим практикам он познавал настоящую реальность. Он знал, что он делает и куда идёт.

Когда-то давно практика «Погружения» давалась людям и предназначалась для тех, кто уже находился на определённом этапе духовного развития. С её помощью человек входил в изменённое состояние сознания и обретал возможность погружения в самые потаённые свои глубины, где он мог соединиться с Богом. Естественно, там не было места никакому Животному началу, ибо это было связано с сущностью Души. И эта практика действительно давала тайну знания, того самого знания, которое невозможно выразить словами, ибо оно приобреталось от частицы Бога — всезнающей Души.

— Да, много ценного мы подрастеряли во времени, — грустно заметил Николай Андреевич. — Зачастую вообще не понимаем, что мы делаем, зачем мы это делаем? Списываем всё на традиции, успокаивая себя тем, что так положено, так велось издревле, мол, мы всего лишь отдаём дань обычаям наших предков.

Сэнсэй усмехнулся и произнёс:

— Нет, ну если разобраться, то уж лучше так, чем вообще никак и полное забвение. Поскольку рано или поздно, но отыщутся люди, которые всё же докопаются до сути.

— Я как-то раньше не обращал внимания на такие моменты, — вновь проговорил Николай Андреевич. — Но сейчас ты рассказывал о Крещении, а мне вспомнился один разговор с моим давнишним пациентом. Он верующий, можно сказать до фанатизма, воспринимающий каждое слово Церкви буквально. Так вот, в одной из бесед он поведал мне идеологию обряда Крещения у христиан. Я сам крещёный, правда, в детстве. Но такое первый раз в жизни услышал. Судя по ней, только принявший крещение и никто другой очищается от первородного греха, связанного с самим фактом рождения человека. Что только после крещения человек становится членом Церкви, приобщаясь к её благам, которыми является жизнь Вечная. Якобы до Крещения человек несёт на себе дьявольскую печать, то есть не отделён от сатанинского. А после прохождения этого таинства из сердца его изгоняется сатана и навсегда остаётся во внешнем по отношению к человеку. И что благодаря Крещению человек может освободиться от всех грехов и в дальнейшем воздерживаться от того, чтобы в них не впасть. Разве такое возможно?

— Конечно, нет. Крещение, безусловно, имеет силу. Но для простого человека — это всего лишь толчок к духовному пробуждению. Однако это не избавляет его от Животной сущности, коим в христианстве называют «сатану». Человек находится в теле Животного. Разум человека — это разум Животного. И это нельзя выкинуть во внешнее или полностью от этого избавиться. Полагать так, это равносильно рассуждать как человек, который едет в машине и пытается убедить себя, что он не едет в ней, а просто летит по воздуху.

Даже Бодхисатвы, рождаясь в теле человеческом, подвержены испытанию Животного и искушению всему человеческому. Взять, к примеру, Иисуса, Сына Божьего, рождённого в теле человеческом. Он также не избежал этой участи. Сорок дней он боролся с «сатаной», то есть, говоря проще, проходил личный Армагеддон. Он подчинил своей Духовной Сущности разум Животного, «посадив» своё Животное «на цепь». И то ж оно «погавкивало» да «поскуливало» всю жизнь, давая о себе знать. Потому что Иисус, хоть и был Великой Душой, но находился в материальном теле. И никуда от этого не денешься. Таков Закон. Такова природа человеческая.

И тут Костик с улыбкой изрёк:

— А я помню, как меня крестили в четвёртом классе. Поп там чего-то спрашивал у нас, а мы хором ему отвечали. А потом сказал повернуться нам на запад, дунуть и плюнуть со всех сил на сатану. Это я хорошо запомнил, потому что собрал все свои слюни и так постарался...

Мы засмеялись, а Сэнсэй проговорил:

— Это вы проходили один из обрядов Крещения — запрещение на нечистых духов и отречение от сатаны.

— Не, ну всё понимаю, — усмехнулся Костик, подражая рассуждениям Николая Андреевича. — Но зачем плевать-то было?

— Считается, что этим плевком христианин показывает, что не боится сатаны и его козней, так как Бог даёт ему необходимую защиту, — пояснил Сэнсэй. — В общем выражает таким образом крайнее презрение к сатане.

— Ну и культура, сплошное средневековье, — усмехнулся Костик.

— Культура тут ни при чём. Ведь люди не меняются. Какими они были, такими и остались.

— А зачем мы поворачивались на запад?

— Просто запад в православии всегда был связан с силами, противостоящими Богу. И когда человек поворачивается на запад в этом обряде, то церковники считают, что так крещаемый непосредственно отрекается от сатаны и заявляет об этом как бы ему в «лицо». А после этого поворачивается к алтарю на восток. Считается, что эта сторона света связывает человека с Господом.

— Ну, если учесть, что где-то там находится Шамбала, то они в чём-то правы, — заметил Володя, а потом, сделав паузу, пробасил: — И по поводу Запада, пожалуй, тоже.

— Помню, ещё молитвы поп читал на церковнославянском языке, — ударился Костик в воспоминания. — Правда половина слов была непонятна. Потом водой нас окроплял, мазал чем-то. А! Ещё пряди волос с нас состригал, а мы их в восковую лепёшку заворачивали и опускали в воду. И зачем такие сложности?

— Подрастёшь — поймёшь, — вставил Виктор.

Сэнсэй с грустью улыбнулся и промолвил:

— Вот видите, даже эти обряды для одних — это шоу, а для других — переосмысление жизни.

Костик после этих слов притих, а Николай Андреевич, воспользовавшись моментом, вновь обратился к Сэнсэю, припоминаябеседу со своим пациентом.

— Так вот, в разговоре с тем человеком ещё прозвучало и такое, что только крещёный человек попадёт в рай, а некрещёный человек туда ни за что не попадёт. Что на некрещёного человека не действует благодать других таинств. За него якобы нельзя молиться, нельзя поминать ни при жизни, ни после смерти. Его даже нельзя отпевать. А после крещения уже якобы всё это можно творить. Получается, что некрещёный человек для Церкви вообще как бы не существует?

Сэнсэй внимательно выслушал Николая Андреевича, а потом мягко сказал:

— Ну как… для Церкви данной религии он, может, и не существует. Но для Бога все люди — дети Его! Человек с восьмого дня от рождения, как только душа поселяется в тело, становится Его «ребёнком», человечком с маленькой буквы. А сможет ли он стать Человеком с большой буквы и прийти к Богу как зрелое создание — это уже зависит от него самого, от его воли и выбора.

— Душа человека поселяется в теле на восьмой день рождения? — переспросил Руслан.

— Да.

— А до этого, кто тогда этот ребёнок?

— Просто живой организм, как любая другая зверушка, — ответил Сэнсэй. — И опять-таки и в этом вопросе сталкиваемся с тем, что знания об этом утеряны, остались лишь просто традиции с незапамятных времён. Вот, кстати говоря, на Руси до сих пор сохранились отголоски знаний о том, что душа приходит на восьмой день от рождения. Там зачастую имя ребёнку выбирали в зависимости от того, какой святой почитался на восьмой день жизни дитя. И раньше, к слову сказать, праздновались отнюдь не дни рождения, а именины — дни памяти святого, в честь которого назывался тот человек, дабы человек не возвеличивал свою гордыню, но помнил, для чего люди приходят на этот свет и чьё имя он носит... А вообще, традиция давать имя ребёнку на восьмой день рождения уходит ещё в ветхозаветные времена...

— Получается, что сегодня мы празднуем день рождения своего Животного начала?! — сделал для себя открытие Женька. — А я-то думаю, чаво люди в день своего рождения всё время так наедаются и упиваются, прямо как поросята, до отвала! Да ещё и подарков побольше да подороже хотять. Так вот где вскрывается вся наша поросячья суть!

Все рассмеялись.

— Не, надо прекращать это баловство, — продолжал рассуждать парень. — Всё, Стас, на следующий день рождения я прихожу к тебе на неделю позже, без всяких подарков, с одной лишь свечкой. Ибо душе твоей мои подарки только вредять, а Животное твоё кормють и кормють, пробуждая с каждым годом аппетит большой свиньи...

Стас не замедлил ему ответить ещё более рациональным предложением по поводу его дня рождения. На что друг тут же отшутился анекдотом. И вся компания покатилась со смеху с их клоунады. Позже, когда все успокоились, Николай Андреевич продолжил свои размышления вслух.

— Да, куда ни глянь, сплошные формальности, а не знания. Докатились, называется, до «прогресса»... Нет, я всё понимаю, психологически обряд Крещения, если он совершается над взрослым человеком, он помогает ему обрести уверенность в своих силах, как-то самоутвердиться, оградить себя хотя бы таким способом от собственных страхов, настраивает на добро, обязывает жить в соответствии с нравственными общечеловеческими критериями. Это всё понятно. Но зачем же столь категорично ставить вопрос между крещёными и некрещёными людьми? А если человек, к примеру, родился в семье, где родители принадлежат к разной вере? Они же этими своими ограничениями и категоричными рамками вталкивают человека во внутренний конфликт.

— Ну что ты хочешь? Религиозные деятели тоже люди... Как в народе говорят, нельзя попасть в рай одной религии, не попав в ад остальных.

— М-да-а, — протянул Николай Андреевич. — Это называется — кушать всем хочется.

— Точно, — пробасил Володя. — Каждый мечтает загнать чужих баранов в своё стадо.

Коллектив засмеялся. Сэнсэй же промолвил:

— Ну, а если без шуток, то, несмотря на всю религиозную мишуру, для простого человека все эти обряды освящения водой довольно важны, так как порождают в нём толчок к тому, чтобы он сделал первый шаг к Богу. Ведь все эти обряды своей внешностью, запутанностью, непонятностью вводят человека в своеобразное состояние транса. Причём в него входит как тот человек, который проводит обряд, так и те, кто в нём участвуют. И если мысли всех присутствующих действительно сосредоточены на молитвах к Богу, а не на обдумывании в это время каких-то своих материальных проблем, — то это порождает духовную силу, которую и получает каждый из участников в виде внутреннего всплеска своего агатодемона. Для простых людей это великолепно! Хоть так обратить их внимание на то, что в мире существует не только материальное бытиё, и что по большому счёту они являются на этот свет не ради того, чтобы стать пожизненным рабом Эго.

То есть, человек через обряд обретает надежду, которая служит толчком к вере. А уж основное таинство происходит через его веру. Понимаете в чём разница? Если духовному человеку достаточно силы веры и воли, чтобы изменить в себе состояние сознания и работать над духовными практиками, то простому человеку не хватает даже элементарной веры в свои силы, ему нужна зрелищность, массовость, чтобы на пять минут оторвать его от материального бытия и убедить, что есть более высшие ценности.

— А почему на пять минут? — спросил Руслан.

— Потому что после всех этих впечатлений и положительных всплесков придёт он домой,а там сплошные проблемы материального бытия. Вот его сознание и возвращается в привычное русло. Ведь тямы то не хватает силой воли изменить себя в лучшую, духовную сторону, вот и спихивает все свои внутренние проблемы на внешние.

— Получается, чистое знание людей не впечатляет?! — сделал своё неожиданное заключение Николай Андреевич.

— Совершенно верно, как это парадоксально ни звучит, — согласился с ним Сэнсэй. — Чистое знание людей не впечатляет. Из-за его простоты им сложно его понять. Тут же нет визуальных шоу, ярких впечатлений, эмоционально-стрессовых переживаний. А чего в первую очередь люди хотят? Хлеба и зрелищ, ибо это соответствует оценке большинством понимания сути жизни.

Люди сами себе усложняют жизнь. И это касается не только простых людей, живущих своими мирскими заботами. Есть некоторые индивиды, которые, пытаясь следовать духовному, делают первые шажки, обретая на своём пути первичные знания. Но вместо того чтобы заняться серьёзной работой над собой, практиковать эти знания, усваивая суть, и идти дальше, они тратят годы, рассматривая их внешнюю форму и придавая значимость лишь тому, что они ими обладают.

— Как это? — не понял Юра.

— Ну, это равносильно тому, как, например, человек, имея шоколадку, вместо того чтобы её просто съесть, сначала едет в Америку, пять лет учится там разворачивать внешнюю обёртку. Потом едет в Японию и учится ещё пять лет разворачивать фольгу. Затем едет на Север к чукчам и учится правильно откусывать шоколадку. Потом ещё по пять лет обучается во Франции и Англии, чтобы оценить вкус шоколада во рту. И, наконец, приезжает домой, берёт свою шоколадку и за пару минут съедает и понимает, что это не совсем то, чего он ожидал и к чему так долго и с такой помпезностью готовился. Как это так — съел её за пару минут и всё? Неужели он потратил годы жизни, чтобы в результате прийти к такому простому? Такая реакция естественна, ведь он, по сути, топтался на месте. А чтобы усвоить знания, далеко ездить не надо. Нужно всего лишь заглянуть внутрь себя и понять, кто ты и чего на самом деле хочешь в этой жизни.

Сэнсэй замолчал, подгребая палочкой к костру вывалившийся уголёк. Вновь возникла недолгая пауза.

— Да, вот ещё что хотел у тебя спросить, — спохватился Николай Андреевич. — По поводу Святого Духа. Как я понял по рассказам моего пациента, в обряде Крещения в основном всё строится на сошествии на душу человека Святого Духа. Там, к примеру, при освящении воды священник просит, чтобы вода в купели освятилась силой, действием и наитием Святого Духа. При помазывании елеем, крещении Он также упоминается. А при миропомазании частей тела священник, совершая эти действия, всё время произносит: «Печать дара Духа Святого». Причём каждая часть тела что-то символизирует. К примеру, лицо, чтобы освятить мысли, ноги — для того, чтобы человек шёл по пути Христа, руки — чтобы человек совершал богоугодные дела. Это что, тоже традиция или же в этом есть какой-то смысл?

— Частично ты сам ответил на данный вопрос. Символизм здесь, конечно, присутствует, но и таинство самого Духа Святого тоже в этом есть. Ибо кто с верой обращается, тому и воздаётся. А вообще, прийти к познанию Бога человек может только через Святого Духа. Ибо он есть первый помощник и посредник между Богом и человеком. Он множественен в своём проявлении, но Сущность Его одна. Человеку очень тяжело осознать, что есть на самом деле Святой Дух. Но ни в одной религии, ни одно таинство, которое пробуждает в человеке Любовь и Веру к Богу, не обходится без наития Святого Духа. Ибо Он есть для людей сила Божья, Слух Его и Голос Его. — Сделав паузу, Сэнсэй вновь возвратился к разговору об Агапите. — Мы, кстати, немного отклонились от рассказа об учениках Агапита. Так вот, Дамиан лечил людей молитвой, помазывая больных елеем. А, к примеру, другой ученик Агапита — Алипий вместо елея использовал краски. Он был иконописец. Ещё будучи юношей, Алипий помогал грекам расписывать Успенский собор в Печёрском монастыре. А потом и сам стал писать иконы. Агапит же научил его, как с помощью молитвы и красок можно лечить кожные заболевания у людей, к примеру те же язвы, гнойные раны.

— А как их можно лечить с помощью красок? — изумился Костик.

— Ну как? Краска же имеет жидкую основу. Это те же масла, которые смешивают с красителями. Плюс ещё сами красители обладают дополнительными лечебными свойствами, что, естественно, усиливает общий оздоровительный эффект. Ведь раньше использовались натуральные красители, не то что нынешняя химия. Некоторые красители имеют хорошие антибактериальные свойства, к примеру тот же краситель синего цвета индикан, получаемый из растения индигоноски. Кроме того, в те времена зачастую использовались красные и жёлтые краски, которые, благодаря своим компонентам растительного и животного происхождения, обладали антисептическим, противовоспалительным, ранозаживляющим действием.

— Получается, что Алипий сочетал профессию художника с профессией врача? — подытожил Николай Андреевич.

— Совершенно верно, дабы приносить людям максимальную пользу, — подтвердил Сэнсэй. — Кстати, Агапит поведал Алипию и немало секретов по поводу его первой «профессии». Он рассказывал ему о сочетании цветовых гамм красок, их влиянии на психику человека, поведал и о системе изображения пространственных и временных соотношений...

— Не понял, — изумился Николай Андреевич. — Это что, в одиннадцатом веке Агапит поведал Алипию тонкости психологии цветовосприятия и системы изображения пространственных и временных соотношений?

— Я думаю, Алипий тоже бы удивился, если бы узнал, что эти простые истины станут наукой только через тысячу лет, — усмехнулся Сэнсэй. — Но всё это цветовосприятие по большому счёту не суть важно. Главное, чему Агапит уделял особое внимание, так это как сотворить невидимый эффект от изображения. Ибо Агапит утверждал, что икона не должна идеализировать образ, дабы не создавать из данного образа идола для слепого людского поклонения. Но она должна была быть одухотворённой. Главное не как и на чём писался образ, на куске дерева или росписи на стене, но в каком духовном состоянии пребывал человек, написавший её. Ибо, пребывая в особом состоянии сознания, когда человек предельно абстрагируется от своего Животного начала и максимально проявляет своё Духовное, в икону закладывается особая сила. Она способна ввести созерцателя данной иконы в особое состояние сознания, возбудить ощущения реальности присутствия божественного и породить в человеке духовный всплеск или, как говорят сегодня, осуществить «подзарядку». И чем чище помыслы и стремления художника к Богу, тем мощнее будет ощущаться данный эффект, который, благодаря своему положительному заряду, способен духовно преображать человека, я уже не говорю о том, что нормализовать его физическое здоровье. Ибо физическое здоровье в первую очередь зависит от духовного. Причём такой всплеск силы, порождённый Верой художника, будет стабильно сохраняться на протяжении тысячелетий.

— Тысячелетий? А почему так происходит? — поинтересовалась Татьяна.

— Потому что для настоящей духовной силы в действительности не существует ни времени, ни пространства.

— А это распространяется только на иконы? — полюбопытствовал Костик.

— Это распространяется на любое художественное произведение. Ведь дело не в деревянной доске, покрытой красками, как говорил Агапит, не в холсте, не в скульптуре и не в книге, а в той внутренней силе, которая закладывалась в данное произведение.

— Да, удивительный эффект, — проговорил Николай Андреевич. — Когда-то я имел счастье побывать в Эрмитаже в Ленинграде. Там, конечно, представлена богатейшая коллекция памятников древневосточной, древнеегипетской, азиатской, античной культуры и много другого интересного. А также русской культуры с VIII по XIX века. Какие там картины!

Сэнсэй кивнул соглашаясь.

— Если ты там заметил, возле одних картин люди могут стоять часами и любоваться, хотя по факту сама картина может из себя ничего не представлять. А возле других картин, которые может быть в деталях прорисованы намного лучше, люди практически не задерживаются. Потому что картина также обладает памятью и художник, создавая её, как бы закладывает в свою работу свои чувства, эмоции, мысли. Человек же, смотрящий на картину, интуитивно это чувствует.

— А фото человека обладает таким эффектом? — поинтересовался Стас.

— Безусловно. Даже более того, фотография сохраняет постоянную связь с объектом, то есть человеком. И по ней легко можно узнать, жив ли объект, где находится в данный момент, а также его эмоциональное состояние. Через фотокарточки имеется возможность непосредственного влияния на его психоэмоциональную сферу, физическое здоровье и так далее. Даже при множественном тиражировании фотографии эта связь с живым объектом практически не утрачивается. В отношении же картины всё по-другому. Даже при перефотографировании заложенная в ней информация сохраняется в изначальном варианте. Изменить и повлиять на неё практически невозможно, поскольку данная информация в ней постоянна.

— Я так понял, люди как бы заряжают картины именно своей верой, — отметил Николай Андреевич.

— Совершенно верно. Внутренняя вера очень много значит. Вот, к примеру, возвращаясь к нашей беседе, взять самого Агапита. Он действительно творил чудеса в лечении. И это во многом было связано с внутренней верой людей, которые к нему приходили, их положительным стремлением. Тех, кто веровал, он быстро ставил на ноги, как бы ни было тяжело их заболевание. А тех, кто приходил к нему озлобленным, без веры в душе, а таких, к счастью, было очень мало, он просто не брался лечить, несмотря на то, что их недуг был легко излечим. Ведь вера — это не пустое слово. Даже сам Иисус, пришедши в отечество Своё «...не совершил там многих чудес по неверию их»…

— Внушение? — вопросительно проговорил Николай Андреевич, размышляя вслух. И, пожав плечами, добавил: — Но одним внушением серьёзных заболеваний не излечить, это же факт.

— Внушение тут ни при чём, — возразил Сэнсэй. — Агапит, Иисус не брались лечить таких людей не потому, что не могли справиться с их болезнью. Всё дело в феномене веры. Если человек открыт для света, он воспринимает свет. А если человек закрыт, то есть в нём нет веры, — это равносильно, что он залез в погреб, закрыл плотно крышку и в полной темноте ожидает, что его кто-то в том погребе вылечит с помощью дневного света. Такие ожидания естественно будут тщетны. Ведь человеческий мозг работает как компьютер. А вера — это определённая программа. Если она установлена в компьютере, то с ней можно активно работать и получать соответствующий этой работе результат. Если же в человеке нет веры — это равнозначно отсутствию в компьютере соответствующей программы. Естественно, что вы не сможете уже полноценно работать, пока не установите на свой компьютер нужную программу.