Роман с языком» Новикова и трансформация жанра современного романа

Книга известного писателя и филолога Владимира Новикова "Роман с языком" состоит из собственно романа и цикла веселых рассказов о русском языке. "Роман с языком" - единственный в своем роде эротический роман с филологическим уклоном. Главный герой - застенчивый интеллигентный донжуан, которого жизнь постоянно сводит с незаурядными женщинами. Он трижды женится, но всякий раз обстоятельства разлучают его с избранницами. Приключения героя чередуются с его остроумными размышлениями о языке, литературе, смысле жизни. После всех неудач он снова готов влюбляться, готов развлекать милых собеседниц утонченными комплиментами и подшучивать над самим собой. За такого человека хочется выйти замуж... Или по крайней мере прочитать написанный как бы от имени персонажа цикл веселых эссе "Сорок два свидания с русской речью". Их можно проглотить как развлекательные юмористические рассказы, а к концу обнаружится, что читатель прошел полный курс культуры речи: разобраны типичные ошибки, рассказано о множестве новых слов и выражений, даны советы по созданию собственного речевого имиджа.

У героя, и правда, роман с языком – причем перманентный и с уклоном не то в онанизм, не то – упаси боже! – интеллектуальный гомосексуализм. Поскольку героев все же два – язык и лингвист Языков. И неизвестно, кого в судьбе троих – стареющего филолога, его обворожительного языка и юной барышни, как многие барышни, любящей ушами – в романе больше. Но с первых страниц ясно, что язык Языкову не так помогает, как мешает. Ну, хотя бы преодолеть свой эгоцентризм и двигаться от слова к жизни. Ведь, как признается сам автор, для равноправного диалога с языком даже лингвисту нужно иметь еще и полноценную жизнь.

Но вот не задалась. Жизнь. Придавленная богатством слова. Три жены и все сбежали, использовав великолепного словесника, как перевалочный пункт. Склонный к анализу, Языков классифицирует своих жен как жену-мать, жену-сестру, жену-дочь. Первая ему вообще служила филологической натурщицей: «Достаточно было взглянуть на линии, особенно на переход от подмышки к груди, чтобы сообразить, как устроено все правильное и щедрое в этом мире, и язык в том числе». Последняя – взятая прямо из борделя – героиней убойного детектива, какими их описывают сторонники легализации проституции («заплати налоги и спи с клиентом спокойно»). И всех жен-символов, вкупе с рассуждениями о пользе буржуазности и первых парижских впечатлениях профессор вываливает на бедную голову очередной «зеленой» поросли. Поросль, в смысле юная пассия к блудливости опытного языка, разумеется, благосклонна и в принципе не прочь перейти от Слова к Делу. Но все портит до неких пор приятная, а дальше просто раздражающая рефлексия седеющего дон-жуана над этимологией мудреных слов, эросом в текстах и французских сырах дор-блю в одном контексте с пушкинистом Бонди.

Нет, конечно, горечь встреч и бордо сдобрена изрядной порцией остроумия, от которой никак не оторваться – ни пассии, ни тем, кто уминает книгу. И за ино-звучьем слов болтливого любовника нет-нет да и выудишь провокацию смешных со-звучий: «ах, ты, рогатенький» в «аррогантном». А «междунамие» (междунимие, междувамие – как вариант), понятное без лишних объяснений, и вовсе просится в цитаты. Что автору – известный плюс: по части меткого новояза книга бьет рекорды. Но где же сам роман? Ну, с женщиной, конечно?

А женщины не надо. Самый острый угол из треугольника любви безропотно и незаметно выпадает. И клонится роман к искомому двоеточию прямых, где пунктом А нам явлен изящнейший мудак любовник, а пунктом B – единственный объект его реальных обожаний. Его язык – неугомонный и красивый. Язык, остановленный на полпути к ответу, который повисает безобразной запятой:

«Теперь только уразумел, что главное оружие мужчины – язык, а не то, что обычно думают. Владеющий языком всегда доставит женщине радость.

- В том смысле, что женщина любит ушами?

- Ну да, в том числе и это..»

А что ж тогда не в том числе? Не маленькие – знают. А кто не знает, пусть поищет в трех замечательных эссе – о филологическом романе, об эросе в современной литературе и просто речевой культуре. И может быть, поймет, какое все же счастье, что Прусту уготован был прекраснейший язык, чтоб утолять свой сексуальный голод.