Сом, конечно, был бы давным-давно пойман, если б не оказалось страшно много людей, желавших этому помешать

Во-первых, девчонки. Они с утра приходили целыми толпами, бултыхались в воду, начинали барахтаться, брызгаться и визжать, и так целый день — барахтались, брызгались и визжали. Мелководье так и кишело ими, как головастиками. Когда девчонки ели, или отдыхали, или еще что-нибудь делали, — неизвестно…

Маленькие ребятишки туда же: решили было дразниться, кидать в воду щепки и камни, плеваться с моста, но когда кое-кому досталось удилищем по спине — сразу перестали.

Хуже всего, когда являлся длинный Горька со своей компанией. Если ребята приходили с удочками, было еще терпимо. Правда, у Горьки обязательно или крючок оборвется, или еще что-нибудь случится, или ему просто надоест глазеть на поплавок, и вот он начинает слоняться по берегу — надоедает всем разговорами о разных книгах (он их очень любил и читал даже за едой) и во все сует свой нос. А что ему сделаешь, если за него все мальчишки от Набережной до Полевой…

Сегодня, например, ребята притащили откуда-то здоровенную доску и плавали на ней, как на лодке. Вообще-то изобретение интересное. Но Горька и его друзья подняли такой шум и волны, что не только сом, но и пескари у Дима перестали клевать.

Только через полчаса после того, как мореплаватели окончательно выбились из сил и, стуча зубами, разлеглись на припеке, Диму удалось подсечь калинку. Калинки — это такие маленькие симпатичные рыбки с тонкими, как из папиросной бумаги, чешуйками — совсем еще не выросшие лещевы дети.

Горька тотчас увидел, как Дим вытащил рыбку, и, конечно, подплыл к свае:

— Калинку поймал? Это что — калинка? Ребята, смотрите, — калинка! Какая маленькая… Давай выпустим калинку, а?.. Ну, выпустим, что ли?.. Пусти, тебе говорят!

И когда калинка уплыла, повернул свое совсем черное от загара лицо к Утенку:

— А ты что на меня уставился, как Бармалей? Жалко, что ль?

— Не жалко… — буркнул Утенок, отворачиваясь, — только я рыбу ловлю, а вы купаетесь тут…

— Ну и что?

— А то, что мешаете… Совести нет…

Горька подумал минутку и сказал:

— Это у тебя нет совести. Ты кто?.. Твоя речка?.. Речка — общая. А если ты так говоришь, значит, ты — единоличник.

Он поплыл прочь и загорланил:

— Эгей-гей! Смотрите все сюда! Смотрите, как обезьяны плавают! Сейчас покажу!

Нырнул, перевернулся в воде вниз головой, заболтал руками, ногами — все нарочно, конечно.

За ним опять полезли в воду остальные ребята, о сваи забились такие волны, что Утенок плюнул, смотал свою снасть и ушел. Конечно, так не только сома — лягушку не поймаешь…

Через день Утенок опять пришел к мосту.

Солнце только всходило. Кругом — ни души. Лишь эскадра чьих-то уток с селезнем впереди, вытянувшись строгой цепочкой, с кряканьем пересекала речку, плывя к камышам на другой стороне. За ними по воде разбегался след, как за настоящими кораблями.

Оглядевшись, Утенок подошел к телеграфному столбу у моста и на видном месте прилепил бумажку:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Милиция сообщает, что купаться в реке запрещено с 10 июня, так как в речку заплыл осьменог. Купаться запрещено, особенно в глубоком месте. Штраф 10 руб.

Милиция.