Путешествие по страницам декабрьского города

Предчувствие наступления Нового Года всегда выходит за стены дома и ищет подтверждений в пространстве сумерек заснеженного города. В неспешной прогулке за руку, перелистывая украшенные витрины, с маленьким путешественником можно погрузиться в волшебную книгу города, иногда возвращаясь и оставляя следы у любимых страниц.
Елочный мир за стеклом, придающий магазинам ещё один, неземной смысл, сочетает доступность взора и невозможность прикосновения. И тогда в раме мороза начинает трудиться внутренний взгляд, рождаются истории, чудом уцелевшие в эпоху суетности экрана.

Можно натолкнуться на такие места в тексте прогулки… Витрина, украшенная Дедом Морозом и оленем. На асфальте снег растаял. Лежит только на узком газоне. Два мальчика лет пяти набирают снег и ссыпают на тротуар, поближе к оленю.
Взрослые разговаривали, смотрели, но не увидели. Их дети прильнули к стеклу. Отдыхающий в сугробе Дед Мороз чуть дышал. Механика игрушки обернулась готовностью к работе одушевления.

Мальчик внимательно наблюдает, как молодая рыжая кошка на задних лапках следит за играющими между собою блестками.
На обложке зимней книги - Брейгелевская картина брожения родителей и детей у большой городской Ёлки, где взрослый мир своим присутствием подтверждает признание важности сказочно-детского пространства.

ОТДАВАНИЕ - ПОЛУЧЕНИЕ

Чуть нарушено это главное условие праздника - и не появляется готовность встретить чудо.
У меня в детстве всегда было две ёлки. Одна блистала стеклянными игрушками. Другую я наряжала целиком моими поделками. Ибо дарение начинается с поздравления ёлки!

ТАЙНА НОВОГОДНЕГО КОСТЮМА

Я долго думала над невероятным усердием мам в изготовлении своему чаду новогоднего костюма. И вдруг поняла: родители скидывают, как царевна-лягушка, шкурку взрослости и за одну ночь вшивают и вклеивают в костюм всю силу будущих своих животворящих воспоминаний, которые дети передадут потом от ёлки к ёлке, от поколения к поколению, от маски к маске...
Всех своих добрых знакомых я спрашиваю, кем они были в детстве - мальчиком или девочкой? Лично я была мальчиком, что подтверждалось не только играми, но выбором новогодних костюмов, начиная с Кота в сапогах и кончая Крокодилом, над рождением которого трудилась вся моя семья. Женская половина усердно шила «шкуру», вернее «кожу». А дедушка и папа гнули стальные хребты и хвосты, тщательно соединяя контакты с батарейкой. В результате по мановению трех кнопочек, чудом умещавшихся в моей ладони, поднимался огромный хвост, зажигались глаза, и щелкала пасть, через которую я все видела, и куда дети могли восторженно засовывать пальчики.
Крокодил катался с гор, водил хороводы. И в тот вечер чувствовал себя очень уверенно в отличие от повседневности.

ТЕМПЕРАТУРА ПРАЗДНИКА

Новогоднее пространство - это единственная точка Встречи тепла и холода, где они не противоречат друг другу и дружественно друг друга продолжают...
Декабрьский снег, многократно отраженный сказкой, открыткой и экраном, делает ещё более привлекательным теплый освещенный круг Дома. Тепло дома отпускает взор гулять по сверкающим сугробам. Свет в окне зовет с улицы теплом. Холод и тепло в это время превращаются в единый жизненный текст детства. На прогулке, в сказке, в мире внутреннем и внешнем, дозволенном и запрещённом. Недаром так сладко есть сосульки, наслаждаясь у печки уходящим холодом. А вот тепло дома невидимого, семейного идёт от Света новогодних свечей.

ЛКА

Ёлка - часть вечнозеленого... В неповторимости дома становится больше целого... Ты её выбираешь, и в то же время она сама приходит к тебе, протягивая лапу...
Единственное дерево, вырастающее в комнате мгновенно. И можно только догадываться, как глубоки его корни... За окнами графика веток, а тут бесчисленные мазки пахнущих иголок...
Хвойная Вселенная с дорогами канители, планетами шаров, населенная игрушками. Именно с ней связано представление о многообразии плода: шишки, сладости, украшения… И все - в дар...
От роста ёлки зависит, каким ты себя ощущаешь. Высокая ёлка предлагает родителям почаще брать тебя на руки... А совсем маленькая, с крохотными игрушками сама поднимает тебя на другую высоту многомерных внутренних превращений, так хорошо испробованных Алисой...

Ёлку можно измерить в сантиметрах, а можно в количестве лет от одной стеклянной реликвии до другой. В доме с бережно передаваемой традицией украшения, с уважением к сложным отношениям игрушек чувствуют, кого можно поселить рядом. Новоселье на ветках складывается годами. И кажущаяся эклектика имеет тайну, иногда доступную только ребёнку... Поэтому особенно печален распространившийся взрослый симметрично-бытовой стиль украшения чем-либо одним: шарами, звездами - в угоду утилитарной красивости. Мне было шесть лет, когда бабушка украсила ёлку, как пирамиду, четырьмя гранями. И каждая её сторона представляла сюжет сказки, следующий к вершине. Это была наша тайна, и я могла поделиться ею с избранными.
Размещение игрушек в нишах ветвей - первая модель защищенности, вместимости, многообразия...
Ёлка пахнет мандаринами, снегом, бенгальскими огнями, ванилином, пришедшими с мороза гостями, чем-то новым...
Смолится. Колется. Бросает тени. Задевает иголками затылок. Тянется за тобой дождем. Роняет игрушки. Умножается огоньками.
Повторяемая неповторимость. Возвышенный свидетель всех чудесных переживаний всех, кто уже стали взрослыми.
Реальная проживаемая цитата прочитанных и услышанных рождественских историй. Сведенные стрелки часов Новогоднего Времени.

Послесловие

У Михаила Анчарова в повести «Самшитовый лес» главный герой Сапожников бродит по базару в поисках редиски своего детства. Оказываясь на берегу моря, всегда ищу вкус ежевики моего детства. Но нет. Он растаял. Хотя кусты так же схватывают руки и одежды.
И только этим летом в Абхазии, которая давным-давно каждый август наблюдала, как я расту, осуществилась моя главная мечта первых лет жизни. Я часами, свободно, сама каталась верхом на лошади, вечерами перебирая впечатления нового ракурса видения гривы, лица лошади и гор с древней высоты седла…
И вот у дальнего озера, на кустах ажины (так здесь называют ежевику), я нашла ту ягоду, которая стремительно вернула меня к запаху и вкусу изначалья. И стало понятно, что иногда детские лазы памяти, её проходные дворы застраиваются или зарастают. И чтобы пробраться в заветную точку, нужен не один памятный знак, возвращающий желанный предмет, ценный не сам по себе, а тайным сохранением запечатления связи с миром или самым дорогим человеком тех лет, за встречу с которым теперь ты, взрослый, столько бы отдал! И как важно добраться туда, дабы укрепиться.

Я часто вижу одну и ту же картинку внутри себя. Яблоневый сад, который одновременно цветет и плодоносит. На ветке одного дерева раскачивается маятником яблоко на нитке, отмеряя ход особого времени. Множество детей собирают яблоки или лежат в траве среди одуванчиков. Мои бабушка и дедушка в белых парусиновых костюмах что-то читают моей ещё маленькой дочери, с которой они так и не успели встретиться по-земному… Рядом стоит янтарный жеребёнок. На одеяле свернувшейся калачиком девочки выложено репейниками: «Тихо. Я сплю». По краям сада одуванчики уже превратились в пушистую икру весны. А в центре Вселенной стоит Ёлка.

Счастлив тот, у кого в душе собрано множество сокровищ. И есть силы помочь их собирать растущему человеку. Ибо любовь - это когда внутри больше, чем снаружи.

Совсем послесловие

Книги, как и люди, тоже общаются между собой, посещая друг друга на страницах рукописей.
Эта книга постоянно беседовала с россыпями размышлений Януша Корчака, пересматривала статьи несколько лет просуществовавшего уникального журнала «Педология. Новый век». Постоянно училась, спрашивала, приходила к радости единомыслия с самой проникновенной книгой об изначалии жизни, которая только была написана в 20 веке - «Секретный мир детей в пространстве мира взрослых» М.В.Осориной.
Рукопись совершала открытия с высоты философской точки зрения на нескончаемость только что родившегося человека в книге М.Н.Эпштейна «Отцовство». Училась служению ребёнку вместе с гипертекстами Анатолия Берштейна в его книге-размышлении «Школьный блюз. Автопортрет на фоне профессии».
Книга путешествовала в Екатеринбург и обратно, дабы встретиться с учениками Александра Лобка и его «Антропологией мифа». Забегала вперед возраста своих детей с главами книги А.С.Арсеньева «Подросток глазами философа». Долго жила в сказочном фолианте А.Шарова «Волшебники приходят к людям».
Камертоном внутренней искренности этой книги была «Атональная сказка» Галины Копыт.
Переполненный переживаниями и событиями, автор часто заходил поделиться волнующим на страницы «Детского сада со всех сторон» и «Первого Сентября».
Всем низкий поклон и огромное спасибо. Особенно человеку, слышащему тональность детства, Юлии Масловой, без которой эта книга не была бы написана...

Встретимся, когда пойдет первый снег…
ТиВи
8.02.2004 год