См.: Смирнов АЛ. Теплое по воспоминаниям о нем // Пси­хология и психофизиология индивидуальных различий. М., 1977. С. 15

.

вопросам исполнительского творчества стено­графировались (записи этих бесед уже после смерти Б.М.Теплова были опубликованы в од­ном из сборников работ сотрудников Москов­ской консерватории).

Борис Михайлович был лично знаком со многими представителями творческой интелли­генции Москвы. Им был приглашен в Психо­логический институт художник и психолог Н.Н.Волков (на заведование лабораторией пси­хологии искусства). Он любил посещать вместе с ним Третьяковскую галерею, бывал в мастер­ских московских скульпторов и художников. В период, когда Б.М.Теплов заведовал по совмес-

тительству кафедрой психологии и логики в Академии общественных наук, он привлек к работе на кафедре логика П.С.Попова, друга писателя М.А.Булгакова. Он ценил талантли­вых людей, разыскивал их в Москве.

Желанным гостем был Б.М.Теплов в Инсти­туте художественного воспитания Академии пе­дагогических наук, где он во многом содейст­вовал «психологизации» проводимых там педа­гогических исследований. К нему тянулись пе­дагоги и психологи и из других институтов АПН и педвузов Москвы. Его чаще, чем кого-либо, стремились заполучить в качестве офици­ального оппонента готовившихся диссертаций.

Б.М.Теплое представлял психологию на проходивших в Москве всесоюзных и междуна­родных конференциях ученых смежных наук, например на конференции, посвященной сто­летию И.М.Сеченова, на конгрессе антрополо­гических и этнографических наук, на совеща­нии по философским вопросам высшей нерв­ной деятельности и др.

Как уже отмечалось, среди самих мос­ковских психологов авторитет Б.М.Теплова был исключительно велик. Он был первым заведующим кафедрой психологии на впервые создаваемом психологическом факультете МГУ (но это было недолго).

Борис Михайлович был больше, чем уче­ный: он не замыкался в книжных или лабора­торных занятиях. Возможно, один из главных его талантов проявлялся в том, что уже само

присутствие его личности,в психологии в той или иной мере приподнимало интеллектуаль­ный и нравственный уровень его коллег (упо­минания об этом неоднократно встречаются в воспоминаниях о нем).

И как ученому, и как человеку ему было свойственно интересоваться людьми, видеть в каждом неповторимую индивидуальность. Годы его творческой работы пришлись на эпоху, ког­да о ценности индивидуальности не принято было говорить... Не случайно, что проблемой, на которой он сосредоточился, которая была ему особенно близка и которую он считал наи­более значимой, была подлинно гуманистичес­кая проблема индивидуальных различий.

Н. С.Лейтес