Структурные компоненты обществ

При рассмотрении отношений между обществом и его средами была неявно использована система классификации структурных компонентов. Следовало бы сделать эту схему эксплицитной, по­скольку она играет важную роль в нашем анализе.

В нашем первоначальном определении социетального сообще­ства делался акцент на взаимосвязи двух факторов: нормативного порядка и организованного в коллективы населения. В большин­стве случаев при анализе общества нам не понадобится расширять эту классификацию; мы лишь рассмотрим более частные аспекты указанных факторов. В каждом факторе мы будем различать те ас­пекты, которые являются для социетального сообщества прежде всего внутренними, и те, которые преимущественно связывают его с окружающими системами.

В нормативном плане мы можем различать нормы и ценности. Ценности — в смысле ценностных образцов (pattern)¹¹ — мы рас­сматриваем как главный связующий элемент социальной и культур­ной систем. Нормы же являются преимущественно социальным феноменом. Они имеют регулятивное значение для социальных процессов и отношений, но не воплощают «принципы», которые могут быть применены за рамками социальной организации, или даже отдельной социальной системы. В более развитых обществах структурным фокусом норм является правовая система.

Когда речь идет об организованном населении, то категорией внутрисоциальной структуры является коллективная организация, а категорией пограничной структуры — роль. В качестве погранич­ного здесь выступает отношение с личностью отдельного члена социальной системы. Граница с физико-органическим комплексом в данном контексте не требует специальной концептуализации, хотя точкой пересечения результатов деятельности личностной и куль­турной систем является именно организм, находящийся в процессе социализации, реализации своих навыков и т. п.

Эти четыре структурные категории — ценности, нормы, кол­лективные организации, роли — могут быть соотнесены с нашей общей функциональной парадигмой (Парсонс, 1965). Ценности являются первичными при поддержании образца функционирова­ния социальной системы. Нормы осуществляют преимущественно функцию интеграции; они регулируют огромное количество про­цессов, содействующих внедрению нормативных ценностных обя­зательств. Функционирование коллективной организации связано в первую очередь с достижением целей, обусловленных интере­сами социальной системы. Именно в коллективе в качестве его членов индивиды осуществляют социетально значимые функции. И, наконец, первичной функцией роли в социальной системе явля­ется адаптация. Это особенно ясно проявляется применительно к понятию услуги, поскольку способность выполнять значимые ро­левые действия является наиболее общим адаптивным ресурсом любого общества, хотя он и должен быть скоординирован с куль­турными, органическими и физическими ресурсами.

Всякая конкретная структурная единица социальной системы всегда является комбинацией всех четырех компонентов (подчерк­нем, что в данной классификации имеются в виду компоненты, а не типы). Мы часто говорим о роли или о коллективной организа­ции как о самостоятельных сущностях, однако это, строго говоря, лишь эллиптическая языковая конструкция. Не существует коллек­тивной организации без ролевого членства, и, наоборот, не суще­ствует роли, которая не является частью коллективной организации. Не существует также роли или коллектива, которые не «регулиру­ются» нормами и не привержены определенным ценностным об­разцам. Для аналитических целей мы можем, конечно, рассматри­вать ценностные компоненты отдельно от структуры и описывать их как культурные объекты. Однако в том случае, если мы описы­ваем их как категории социальной структуры, они неизбежно по­падают в ряд компонентов социальных систем, включающих в себя также и три других типа компонентов.

Тем не менее все четыре типа компонентов являются по своей природе независимыми переменными. Знание ценностного образца коллективной организации не позволяет, например, вывести из него ролевую структуру. Ситуации, при которых содержание двух или более типов компонентов изменяется вместе таким образом, что со­держание одного из них может быть непосредственно выведено из другого, являются не общим, а частным и, скорее, редким случаем.

Так, одни и те же ценностные образцы обычно входят в самые разные блоки или подсистемы общества и часто обнаруживаются на многих уровнях структурной иерархии. Далее, одни и те же нормы часто оказываются существенными для функционирования различных типов действующих единиц. Например, юридические права собственности определяют общие нормативные элементы независимо от того, является ли владельцем этих прав семья, рели­гиозное объединение или коммерческая фирма. Конечно, нормы различаются в зависимости от ситуации и функции, но основания их дифференциации отличны от оснований дифференциации кол­лективных организаций и ролей. С некоторыми оговорками можно сказать, что всякий коллектив, вовлеченный в определенную ситу­ацию или осуществляющий определенную функцию, будет регули­роваться определенными нормами, независимо от признаков конк­ретного коллектива. И наконец, сходный независимый инвариант характерен также и для ролей. К примеру, исполнительские или уп­равленческие роли и определенные типы профессиональных ролей являются общими не для одного, а для многих типов коллективов. Тот же основной принцип независимой переменной применим к отношениям между социальной системой и окружающими ее средами. Личность в ее ролевой функции, а не конкретный инди­вид является членом коллектива, даже социетального сообщества. К примеру, я состою членом определенных интернациональных коллективов, которые не являются частями американского социе­тального сообщества. Плюралистичный характер ролей, исполня­емых личностью, — это главный постулат социологической теории, и о нем следует помнить постоянно. По мере эволюции общества важность ролевого плюрализма возрастает, но в принципе он ха­рактерен для любого общества.

Процесс и изменение

Изложенная выше схема структурных категорий подчеркивает сравни­тельный аспект нашего анализа. Но эволюция является суммарным обобщением, означающим определенный тип процесса изменений. Поэтому теперь мы должны кратко остановиться на том, как следует рассматривать процесс, изменение и социетальную эволюцию.

Характеристика социальных систем как процесса — это то, что мы называем интеракцией (взаимодействием) (Parsons, 1968a). Что­бы образовать действие в нашем смысле, этот процесс взаимодействия должен происходить главным образом на символических уровнях. Это предполагает прежде всего лингвистический уровень выражения и коммуникации — анализ на таком обобщенном уровне оправдан, по­скольку речь и письменность тесно переплетены со многими другими значимыми явлениями, такими, как «жест», физическое «осуществле­ние» целей и т. д. Более того, другие символические средства инте­ракции, например деньги, также лучше рассматривать как специали­зированный язык, а не как сущностно иной вид коммуникаций.

Язык — это не просто совокупность традиционно используе­мых символов; это система символов, значение которых соответ­ствует определенному коду (Jacobson and Halle, 1956; Chomsky, 1957). Лингвистический код является нормативной структурой, параллельной той, которую составляют социетальные ценности и нормы. Эту структуру вполне можно рассматривать как специфи­ческий случай норм, если сосредоточиться на ее культурном, от­личном от социального, аспекте.

В процессе коммуникации обычно происходит воздействие на реципиентов сообщений, хотя остается открытым вопрос, насколь­ко результаты этого воздействия соответствуют намерениям тех, кто эти сообщения передает. Содержание сообщения обычно побужда­ет к ответной реакции. Однако отсутствие ответа также возможно как альтернатива, особенно если сообщение передано средствами массовых коммуникаций (например, напечатано в газете) и адресо­вано «любому», а этот «любой», в свою очередь, может заметить его или нет, ответить или не ответить.

Процесс, ведущий к ответу, связанному с содержанием одного или более коммуникативных сообщений, мы можем назвать «реше­нием». Характер этого процесса, происходящего внутри личности действующего лица, является ненаблюдаемым, так как личность представляет собой своего рода «черный ящик». Поскольку коммуникация является частью социального процесса, постольку лич­ность действует в рамках роли, характер которой зависит от отно­шений личности с реальными и потенциальными реципиентами и с источниками получения коммуникативного сообщения.

Хотя решение внешне может выглядеть как ответ на определен­ное сообщение, было бы упрощением рассматривать его как след­ствие действия только одного стимула. Решение всегда является следствием действия комбинации факторов, а конкретное сообще­ние является только одним из них. Все социальные процессы нужно рассматривать как следствие комбинаций и рекомбинаций посто­янно меняющихся коммуникативных факторов.

К примеру, использование власти может рассматриваться как со­общение нижестоящему звену о решении, которое должно обусло­вить последующие действия коллектива и отдельных его членов. Так, когда офицер отдает приказ своему подразделению идти в атаку, он просто подает команду, посредством которой приводится в действие сложная система поведения подчиненных ему людей. Очевидно тем не менее, что такие сложные коммуникативные процессы могут эф­фективно действовать только при условии жесткого кибернетичес­кого контроля, осуществляемого институциональными структура­ми с использованием различных обсуждавшихся выше факторов¹².

Основным объектом интереса в данной работе является особый тип процесса — изменение. Хотя все процессы что-то меняют, для наших целей полезно выделить те, под воздействием которых изменя­ются социальные структуры. Очевидно, что для поддержания функ­ционирования любой социетальной системы нужно, чтобы происхо­дили многие сложные процессы; если члены общества прекратят свою деятельность, оно очень скоро перестанет существовать.

На самых общих теоретических уровнях не существует разни­цы между теми процессами, которые служат сохранению системы, и теми, которые служат ее изменению. Различия состоят в интен­сивности, распределении и организации «элементарных» компо­нентов определенных процессов, от которых зависит состояние системы, подверженной их воздействию. Однако, когда мы описы­ваем харизматическую революцию или развитие бюрократической системы как процессы, мы рассуждаем не на таком уровне отдель­ных элементов, а обобщаем очень сложные комбинации элементар­ных процессов. Такой обобщенный уровень анализа выбирается нами частично из-за ограниченности места, исключающей детали­зацию, а частично из-за отсутствия точных знаний о сложной при­роде многих рассматриваемых процессов.