Психология деятельности органов, исполняющих наказания (пенитенциарная психология)

Исполнение наказания как психологическая проблема. Одной из наиболее развитых отраслей юридической психологии является пенитенциарная (от лат. poenitentiarius — покаянный, исправляемый) психология. Ее также называют «исправительно-трудовой», «уголовно-исполнительной» (по названию соответствующей отрасли права) или «исправительной» психологией. Попытки противопоставить эти названия в советский период отражали скорее различия в идеологических, нежели научных подходах. В настоящее время термины «пенитенциарная» и «исправительная» психология рассматриваются как синонимы.

Предмет изучения пенитенциарной психологии составляют факты, закономерности и механизмы проявлений психики у отдельных осужденных, социально-психологические явления в их среде, а также эффективность средств воздействия, применяемых сотрудниками исправительных учреждений в процессе исполнения различных видов наказания.

Существенное влияние на становление и развитие пенитенциарной психологии в России оказали отечественные писатели (Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов, Г.А. Медынский, А.И. Солженицын, О.В. Волков и др.); юристы (М.Н. Гернет, С.В. Познышев, Б.С. Утевский, Н.А. Стручков, И.В. Шмаров, Г.Ф. Хохряков и др); педагоги (АС. Макаренко, Л А Высотина, М.П. Стурова, А.В. Пищелко, НА Тюгаева и др.); психотерапевты и психиатры (В.М. Бехтерев, П.Б. Ганнушкин) и, естественно, психологи (А.Ф. Лазурский, АГ. Ковалев, АД. Глоточкин, В.Ф. Пирожков, И.П. Башкатов, АИ. Панкин, В.Г. Деев, АН. Сухов, АИ.Ушатиков и др).

Одной из первых отечественных работ, в которых глубоко раскрыты проблемы пенитенциарной психологии, является книга М.Н. Гернета «В тюрьме. Очерки тюремной психологии» (1925). Автор образно раскрывает предмет своего исследования: «Не спертый и тяжелый воздух в тюремной камере, не количество воздуха, приходящееся на арестанта, интересует автора настоящих строк, а живая душа человека, заключенного в тюрьму, с особенностями его переживаний за высокими стенами, за крепкими дверями, под охраной внутренней и внешней». Свою задачу он видел в изучении влияния лишения свободы на психику и поведение осужденных.

В современной пенитенциарной науке феномен наказания в виде лишения свободы рассматривается в трехракурсном плане: кара, исправление и профилактика совершения осужденными новых преступлений.

В психологическом аспекте наказание как кара, базируясь на закономерностях отрицательного подкрепления, только тогда будет действенным, когда суд с учетом субъективной стороны преступления и перспектив изменения личности осужденного изберет такую меру причинения физических и моральных страданий, которые бы не ожесточали его, а заставляли испытывать угрызения совести и стремиться к позитивным самоизменениям. В этой связи выбор типа исправительного учреждения (с соответствующим режимом — общим, строгим, особым) имеет целью реализовать следующие основные функции: карательную, воспитывающую и обеспечивающую.

Карательная функция режима состоит в том, что осужденный изолируется от общества, находится под охраной и постоянным надзором, в условиях принудительной регламентации всей жизнедеятельности, что в итоге может вызывать негативные переживания из-за ограничений в удовлетворении большинства базисных физиологических и социальных потребностей. Однако кара, заключенная в режиме, психологически по-разному воспринимается и переживается различными осужденными. Субъективная сила, глубина и длительность переживаний кары зависят от пенитенциарно-криминального опыта осужденного, его пола, возраста, социального и семейного положения, отношения к приговору, времени нахождения в конкретном учреждении и т.д.

Воспитывающая функция режима состоит в том, что строгая организованность жизни и быта осужденных (наличие распорядка дня, регламентированность условий отбывания наказания и пр.) со временем накладывает отпечаток на поведение и в целом на их характер, постепенно приучая к дисциплинированности, аккуратности, исполнительности.

Обеспечивающая функция режима проявляется в создании благоприятных условий для организации труда, обучения, воспитательной работы, исправительной деятельности персонала и самодеятельных организаций осужденных, а также для подключения различных внешних общественных объединений к работе в колониях.

Исправление осужденных в условиях отбывания наказания основывается на способности человеческой психики претерпевать изменения под воздействием специально организованной внешней среды. Если целенаправленность последней эффективно задействует исправительный потенциал таких средств, как режим, творческий и производительный труд, разнообразные формы общего и профессионального обучения, многоплановые виды воспитательной работы и общественных воздействий, то можно вести речь о реальной возможности исправления осужденных. При этом актуальность применения именно психолого-педагогических методов в воспитательной работе впервые определена в новом (1996 г.) Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации.

В периодических изданиях и в научных публикациях порой ставится под сомнение правомочность отнесения законодателем (ст. 9 УИК РФ) режима к одному из основных средств исправления осужденных (наряду с трудом, воспитательной работой, обучением и общественным воздействием). Но опыт и исследования показывают, что режим является таким средством, когда все его функции согласованы между собой и проявляются в полном объеме, базируясь на психологически обоснованных требованиях организации жизни и деятельности осужденных. Если же между функциями имеются противоречия или дисбаланс в реализации (например, преобладание карательной функции над воспитательной и как результат — применение преимущественно одного вида санкций — водворение осужденного в штрафной изолятор или в помещение камерного типа при любых нарушениях, невзирая на тяжесть проступка и личность последнего), то режим не выступает действенным средством исправления. Последнее, к сожалению, порой встречается на практике, несмотря на то, что в основу нового уголовно-исполнительного законодательства положены принципы законности, гуманизма, рационального применения мер принуждения (ст. 8 УИК РФ). Объяснить подобное положение дел можно лишь наличием у сотрудников пенитенциарных учреждений профессиональной деформации личности («репрессивный уклон») либо отсутствием у них должной психологической компетентности.

Дифференциация и индивидуализация исполнения наказаний также выступают основными принципами УИК РФ. Однако в практике исправительных учреждений без участия психологов зачастую происходит лишь их декларирование, но не создание целостной воспитательной системы, базирующейся на психолого-педагогических методах. Это не позволяет персоналу успешно решать задачи по целенаправленному изменению личности и коллектива осужденных.

В связи с изучением зарубежного пенитенциарного опыта сегодня все более настойчиво стали звучать призывы активно внедрять в практику исправительных учреждений психологически обоснованные технологии ресоциализации осужденных. Подобные призывы останутся лишь лозунгами идеологов современной пенитенциарной реформы, если в ближайшие годы не изменится организационная и штатная структура, если не будет привлечено значительное число специалистов из числа психологов, психиатров, социальных педагогов и социальных работников. Актуальна и проблема решительного улучшения психолого-педагогической подготовки других типов специалистов, работающих в пенитенциарных учреждениях, так как в число основных направлений ресоциализующей деятельности входят:

• психологическая диагностика личностных особенностей каждого осужденного, выявление дефектов общей и правовой социализации личности, а также дефектов в психической регуляции и наличия пограничных нервно-психических расстройств;

• разработка долгосрочных программ индивидуально-личностной и групповой психолого-педагогической коррекции осужденных и поэтапная их реализация;

• осуществление в специально созданных центрах необходимых мер психотерапии для осужденных, страдающих невротизацией и психопатическими проявлениями, неадекватными методами психологической защиты и личностными акцентуациями;

• разработка и внедрение новых моделей и принципов исполнения и отбывания наказаний, базирующихся на психологически обоснованных критериях исправления и предоставляющих возможности для личностного роста;

• всемерное восстановление нарушенных у осужденных лишением свободы социальных и других связей, мобилизация их психической активности на выработку социально положительных ценностных ориентации и норм поведения, психологической готовности к правопослушному поведению после освобождения.

Меры превенции, реализуемые в местах лишения свободы, базируются на создании в процессе исполнения наказаний таких условий и такого «психологического климата», которые должны исключать или в значительной мере затруднять совершение осужденными новых преступлений. Это достигается не только мероприятиями, которые проводятся сотрудниками службы безопасности, и оперативно-режимной работой исправительных учреждений, но и путем целенаправленного управления двумя типами факторов: 1) теми, что непосредственно воздействуют на осужденных (воспитательный процесс и его методы, личность воспитателя и организация отношений с осужденными, режим и возможности «прогрессивного отбывания наказания», труд и наличие в нем элементов творчества и социальной полезности, возможности системы общего и профессионального развития) и 2) факторами факультативного характера (поддержание тесной связи с семьей, увлечение самодеятельным творчеством и самообразованием для повышения культурного уровня, активное участие в мероприятиях общественных и религиозных организаций и др.).

Антирецидивный эффект деятельности исправительных учреждений может быть невысок не только из-за низкой действенности мер профилактической работы с осужденными в местах лишения свободы (обеспечение общей и специальной превенции преступлений, правовое воспитание осужденных и пр.), но и при отсутствии целенаправленной, в общегосударственном масштабе, системы постпенитенциарной реабилитации лиц, возвращающихся из исправительных учреждений.

Психология личности и среды осужденных. Изучение индивидуально-психологических особенностей осужденных, акцентуаций и других черт их характера показывает, что по этим параметрам они существенно не отличаются от правопослушных граждан. Различия обнаруживаются в особенностях проявления ценностных ориентации, психических состоянии и статусно-групповой принадлежности осужденных. Именно эти параметры, по мнению специалистов, определяют «тюремный синдром» поведения осужденного. Ведь сам факт совершения преступления, арест, помещение под стражу в процессе предварительного расследования и судебного разбирательства, отбывание наказания в пенитенциарном учреждении оказывают существенное влияние на психику и поведение человека. Проиллюстрируем сказанное результатами одного из экспериментов, проведенного зарубежными психологами и получившего название «эксперимент с моделированной тюрьмой».

На этапе подготовки к эксперименту было отобрано 24 испытуемых — учащихся колледжа. Их разделили на две равные группы, которые по своим социально-демографическим и психологическим свойствам существенно не отличались, но одна выполняла роль надзирателей, а вторая — заключенных. Под помещение «тюрьмы» был отведен подвал здания. Здесь были оборудованы три камеры с решетками, нарами и другими соответствующими атрибутами, а также карцер. Униформу заключенных составлял халат с личным номером на груди и спине. На лодыжке одной из ног был закреплен металлический запирающийся браслет с цепью. Все внешние атрибуты «надзирателей» (форма, дубинка и т.д.) также способствовали идентичности личности с выполняемой социальной ролью. «Надзиратели» работали посменно, а «заключенные» должны были провести в камерах две недели.

Видеозапись зафиксировала, что уже с первых часов общения между «заключенными» и «надзирателями» стали устанавливаться отношения враждебности, агрессивности. У большинства «заключенных» наблюдались такие симптомы, как потеря личностной индивидуальности (все стали похожи друг на друга), снижение чувства собственного достоинства, подавленность, враждебность по отношению к «надзирателям». Ситуация оказалась настолько сложной, что пятерых «заключенных» пришлось освободить через пять суток, так как они впали в состояние депрессии, часто кричали, сильно ожесточились и проявляли крайнее беспокойство. Один «заключенный» был освобожден после того, как у него на коже появились пятна в результате психического напряжения. Эксперимент, рассчитанный на две недели, пришлось приостановить спустя семь дней.

«Моделированная тюрьма» наглядно подтвердила, что социальная изоляция в виде лишения свободы оказывает существенное влияние на психику человека, причем более сильное, чем представляют себе многие работники правоохранительных органов. Как отмечает американский ученый X. Зер, традиционная тюрьма и атмосфера в ней «лишает человека собственного достоинства... По сути тюремные нормы предписывают постоянное послушание, умение следовать приказам....Покорность и послушание - вот тот урок, который призвана преподать тюрьма, но меньше всего этот урок пригодится, чтобы освоиться на свободе».¹ Поэтому одна из важных проблем современной пенитенциарной науки и практики — установление точного соответствия между тяжестью совершенного преступления и мерой наказания. Срок уголовного наказания, вид режима и его атрибуты, с одной стороны, должны вызывать у осужденного переживания, способные удержать его от совершения новых преступлений, а с другой — не должны пагубно сказываться на его здоровье и состоянии психики. Не случайно в процессе современного реформирования уголовно-исполнительной системы во всех странах существенное внимание обращается на гуманизацию условий содержания осужденных.

В пенитенциарной психологии наиболее глубоко изучено влияние лишения свободы на содержание и динамику психических состояний осужденных

(М.Н. Гернет, А.Д. Глоточкин, В.Ф. Пирожков, В.А. Елеонский). По мнению М.Н. Гернета (1925), фундаментом тюремной жизни является состояние тоски (по дому, родным, близким): «...Вику хорошо представляю. Она ведь моя любимица. Но лучше бы, Светлана (жена. - Авт.), вас никогда не было. Мне было бы намного спокойнее. Посмотрю я на тех, у кого, как говорят, ни родных, ни знакомых, они держатся спокойно. Не переживают, никому не пишут, у них никакой ответственности перед своим будущим. Да у них и время быстрее проходит. Но черт с ним...».

Одним из сложных комплексных психических состояний, возникающих у лишенных свободы, является фрустрация — состояние повышенной психической напряженности, вызываемое объективно-неопределенными (или субъективно так понимаемыми) трудностями, которые возникают на пути к достижению личностно значимой цели. Практика показывает, что основными поведенческими реакциями осужденных в состоянии фрустрации являются: агрессия на объект фрустрации (как правило, на окружающих, в том числе сотрудников исправительного учреждения); агрессия на себя (аутоагрессивные проявления, связанные с членовредительством, суицидом и пр.); депрессия (подавленность, апатия, пассивность, безразличие и т.п.).

Психическое состояние осужденных существенно меняется в зависимости от времени нахождения в пенитенциарном учреждении.

Наиболее глубокие переживания характерны для начальной фазы адаптации к условиям конкретного учреждения. В зависимости от уровня криминализации личности, источников информации и субъектов «адаптационной поддержки» осужденные могут избрать различные тактики вхождения в коллектив исправительного учреждения (А.И. Канунник, 1985): тактику поддержки актива и администрации; тактику борьбы за лидерство и самоутверждение на негативной основе; тактику выживания; тактику четкого нейтралитета; тактику поиска покровителей; тактику полной неадаптированности и самоагрессии. Учитывая возможность проявления осужденными указанных тактик, сотрудники исправительных учреждений и должны строить работу с ними. При этом внимательное отслеживание направленности внешней активности и характера переживаний осужденных может позволить, во-первых, профилактировать возможные межличностные или личностно-групповые конфликты, во-вторых, предотвратить суицидальные попытки,² в-третьих, оказывать поддержку в приспособлении к конкретным условиям, средствам исправления и ситуациям отбывания наказания. Примерно через 5-6 месяцев пребывания в исправительном учреждении (причем в зависимости от меры преодоления внутриличностных конфликтов и освоения требований внешней среды) для осужденных типичным является выход на вторую фазу адаптации-"нивелировки". Ее особенностью является то, что личностные реакции многих осужденных на факт социальной изоляции и воздействия внешней среды нивелируются и они все в типовых ситуациях как бы становятся похожими по внешним проявлениям (походка, позы, жесты, жаргон в речи, обращение к персоналу и т.д.) на других осужденных. Это свидетельствует о том, что происходит усвоение стереотипов «зоновского ролевого поведения». Но наряду с этой тенденцией наблюдаются попытки проявления интереса и индивидуальных особенностей на производстве, во время досуга, в построении отношений с «близкими по линии судьбы» осужденными («земляками, «сверстниками» и т.п.).

Третья фаза — «завершение адаптации» — наступает обычно к концу первого года отбывания наказания и характеризуется тем, что осужденные начинают ставить перед собой конкретные цели и стремятся их реализовать в условиях учреждения, а также жить не только прошлым и настоящим, но и надеждой на будущее. На данной фазе главная задача сотрудников исправительных учреждений состоит в том, чтобы в жизненных планах осужденного нашло отражение не только стремление любыми путями отбыть наказание, но и выработалось желание позитивно изменить себя, преодолеть асоциальные стереотипы (преступный образ мыслей, негативизм к людям и социальным институтам, аморальные привычки и пр.). Кроме индивидуальной воспитательной работы с осужденными сотрудники исправительных учреждений (воспитатели, начальники отрядов) должны воздействовать на них и через позитивные социально-психологические явления (ритуалы, традиции, обычаи и тд.).

Важной характеристикой личности осужденных являются их ценностные ориентации, стандарты поведения, принятые в определенных группах и которым должно подчиняться поведение ее членов. В зависимости от того, на какие ценностные нормы ориентированы осужденные, их можно дифференцировать на определенные статусно-групповые категории (страты).

Если поведение осужденного в первую очередь регулируется нравственными и правовыми ценностями, ориентацией на соблюдение правил внутреннего распорядка, стремлением позитивно изменить себя, преодолеть преступные стереотипы и оказывать помощь администрации учреждения в противодействии насаждению в зоне воровских традиций, то данных осужденных относят к группе актива колонии. Эта группа осужденных состоит из лиц, твердо вставших на путь исправления, активно участвующих в трудовом процессе и общественной деятельности, в организации самоуправления осужденных.

Однако сотрудники колоний встречаются и с фактами, когда в актив стремятся попасть осужденные, которые, внутренне не раскаявшись в совершенном преступлении и не имея установки на ведение правопослушного образа жизни после освобождения, в силу корыстных интересов (возможности использования предоставляемых законом льгот и условно-досрочного освобождения) демонстрируют псевдоподдержку требований администрации. Поэтому умение изобличить подобных типов людей с двойной моралью и убедить их в пагубности последнего есть свидетельство профессионально-педагогического мастерства сотрудников пенитенциарных учреждений.

Ко второй группе осужденных (причем наиболее многочисленной) - «нейтралам» (или «пассиву») — относят тех, кто, с одной стороны, внешне солидарен с официальными нормами и выполняет требования администрации (не нарушает режим, хорошо трудится и т.д.), а с другой — открыто не осуждает поведение нарушителей режима, уклоняется от прямой поддержки инициатив администрации и актива, так как считается со многими неофициальными нормами, существующими в среде осужденных. Подобная двойственность в стратегии их поведения, когда поступки прежде всего зависят от создавшейся ситуации, требует значительных воспитательных усилий со стороны сотрудников исправительных учреждений. Ведь от того, на чью сторону удастся сориентировать «нейтралов», во многом и будет зависеть динамика развития оперативной обстановки в учреждении.

К третьей группе осужденных — «отрицаловке» (или «блатарям») — относятся те лица, для которых основным регулятором поведения выступают нормы, сформулированные в «воровском законе»: оппозиция, а порой и открытое противодействие администрации учреждения; уклонение от участия в общественно-полезном труде либо работа без усердия; стремление доминировать над другими осужденными и жить за их счет; материальная и физическая поддержка нарушителей режима (в том числе «подогрев» находящихся в ШИЗО и ПТК); категорическое неучастие в работе самодеятельных организаций и пренебрежительное отношение к ним, борьба с активом за сферы влияния и т.д. В последние годы наблюдается тенденция увеличения численности данной категории осужденных. Это привело к повышению их агрессивности, моральному и физическому давлению на всех осужденных, которые не придерживаются «воровского закона», усилению неповиновения администрации, организации побегов, захватов заложников, массовых беспорядков.

Четвертая группа осужденных — «пренебрегаемые» — это лица, чье поведение противоречит как официальным (нравственно-правовым), так и неофициальным («воровским») нормам и обычаям. Раньше в состав этой группы включались преимущественно осужденные, склонные к гомосексуализму в пассивной форме или лица, имеющие психические отклонения или умственную неполноценность. Сегодня же их состав значительно расширился за счет осужденных, проигравшихся в карты, лиц, уличенных в краже личного имущества осужденных; лиц, заподозренных в сотрудничестве с оперработниками; изгнанных из «высшей воровской касты» за нарушение традиций и правил поведения. В силу их активного отвержения со стороны других групп осужденных в последние годы «пренебрегаемые», в силу массовости, стали объединяться для самозащиты, заискивать перед авторитетами и в то же время вести себя агрессивно по отношению к «нейтралам» и к новичкам в колонии. Естественно, последнее не только вызывает возмущение основной массы осужденных, но и часто порождает конфликты и более серьезные осложнения оперативной обстановки.

Сотрудники исправительных учреждений пытаются усилить профилактическую работу, чтобы данная категория осужденных не пополнялась в колониях. Однако это не всегда удается, так как, с одной стороны, наблюдается значительное снижение нравственности в целом в постсоветском обществе, ведущее к росту численности осужденных за половые преступления, а с другой — длительное пребывание в переполненных местах предварительного заключения (из-за перегруженности судов) дает много кандидатов в «отвергаемые» из числа лиц, не прошедших ритуалов «прописки» и получивших унизительные клички.

Отнесение конкретных осужденных к определенным статусным категориям — это лишь первичная ориентация и прогнозирование возможного направления их поведения. Полноценное осуществление индивидуального подхода к исправлению и перевоспитанию осужденных основано на знании не только их индивидуальных особенностей, но и социально-психологических закономерностей тюремной среды.

Нахождение в местах лишения свободы зачастую не только разрушает сложившуюся ранее систему отношений человека с людьми, но и подталкивает осужденных к поиску друзей, единомышленников в целях преодоления чувства одиночества и дефицита в общении. В итоге на основе общности интересов, по схожести судеб, профессионального, криминального опыта или национальному признаку в исправительном учреждении образуются неформальные малые группы осужденных. Они имеют разную численность, устойчивость и направленность по отношению к целям исправительного учреждения и общим требованиям жизни в коллективе осужденных.

Функционированию малых групп осужденных присущ ряд особенностей: в них всегда складывается и существует определенная иерархическая структура отношений и зависимостей («система ролей»); действуют свои ценностные ориентации, нормы и правила в регуляции поведения ее членов; на основе групповой сплоченности демонстрируется избирательное отношение к другим группам и конкретным типам осужденных; ведется активный поиск и коллективное обсуждение значимой информации, а также возможных групп новых действий; осуществляется поддержка своих членов в моральной и физической форме, а также продуктами питания, вещами и другими средствами, которые были приобретены в зоновском ларьке, получены в посылках и т.д.; реализуется активное стремление к совместному проведению досуга, а также к другим формам жизнедеятельности в условиях лишения свободы.

В научных публикациях рассмотрение групп осужденных часто начинают с раскрытия феноменов, присущих таким микрогруппам, как «семья». Это обычно стойкая малая группа, состоящая из двух или более осужденных, объединившихся на основе общих взглядов и интересов (совместный досуг, питание, защита от посягательств и т.д.). Права и обязанности членов «семьи» обычно не имеют четкой регламентации, а определяются личностными качествами и авторитетом ее членов, и в первую очередь ее лидера. В функции лидера «семьи» входит планирование и координация всех ее действий, поддерживание и развитие групповых традиций и обычаев, представительство «семьи» в отношениях с другими группами, контроль за поведением членов группы, их поощрение или наказание, осуществление функции «арбитража» и пр.

В условиях исправительных учреждений могут возникать и более крупные по размерам, но «размытые» в плане разделяемых ценностей и норм общности осужденных, которые в специальной литературе называют «.землячествами». Возникновению последних способствовали в свое время и официальные ведомственные мероприятия, когда в середине 80-х годов большие группы осужденных усиленного режима были целенаправленно перемещены из южных регионов страны в РСФСР. Именно в связи с этим, по мнению В.М. Анисимкова (1997), в местах лишения свободы и возникли криминальные кавказские, азиатские и другие региональные общности осужденных, которые активно стремились к лидерству в пенитенциарной среде.

Наряду с указанными неформальными социальными группами — «семьями» и «землячествами» — в исправительных учреждениях на традициях «воровской идеи» всегда существовали и криминальные группировки осужденных. Внешне основывая свое существование на «субкультуре тюремной общины», члены таких группировок в то же время стремятся к авторитарной власти среди осужденных, открыто высказывают и демонстрируют негативное отношение к режиму отбывания наказания, к труду, учебе, воспитательным мероприятиям, ведут запугивание и реальную борьбу за влияние в среде осужденных с представителями самодеятельных организаций.

В статусно-иерархическом плане члены криминальных группировок в исправительном учреждении могут занимать места по трем уровням. На высшем уровне находится лидер. Им, как правило, является лицо, заслужившее признание со стороны представителей уголовной среды: «вор в законе» или «смотрящий» — криминальный авторитет, получивший «мандат» и имеющий поддержку от преступного сообщества на воле. Лидерство часто основывается на «харизме», ранее приобретенном статусе в уголовном мире, наличии престижного опыта (не менее двух судимостей), тонком знании криминальных норм и особенностей отношений в среде осужденных.³ Стремясь осуществлять «теневое» руководство всеми осужденными, «криминально коронованные лидеры» пытаются утвердить свою власть не только на пропаганде «воровской идеи», но и на различных видах принуждения, реализуемых с помощью членов подчиненной и единолично руководимой криминальной группировки.

На втором уровне в криминальном образовании утверждаются лица из числа непосредственного окружения лидера, к которым чаще всего в специальной литературе применяют термин авторитеты. По исследованиям В.М. Анисимкова (1998), данные лица обладают примерно такими же криминальными качествами, как и лидер, в то же время по «воровскому кодексу» они не имеют права свергать лидера, выдвигать и утверждать нового, так как их статус не утвержден решениями «блатных тюремных сходок» или съездов «воров в законе». Каждый из них, зная об этом (в том числе и о возможных в последующем суровых наказаниях за нарушение правил криминальной субкультуры), всячески поддерживают лидера по руководству асоциальной группировкой, в пропаганде и утверждении среди осужденных «корпоративных законов и правил преступного мира».

На третьем уровне в иерархии криминальной группировки находятся исполнители — осужденные, которых на блатном жаргоне часто именуют «пехотой», «солдатами», «торпедой». Они рассматриваются и используются «авторитетами» как подручные, а поэтому не принимают активного участия в решении важных вопросов жизнедеятельности «блатного сообщества».

При слабой дисциплине в исправительных учреждениях криминальные группировки могут, во-первых, пытаться распространить свое влияние на весь коллектив осужденных, внедряя «зоновские традиции и обычаи», а во-вторых, путем проведения «сходок авторитетов» добиваются сплочения и координации действий против администрации исправительных учреждений. В последние годы в ряде мест Лишения свободы криминальные группировки представляют собой иерархически жестко структурированные и наиболее организованные сообщества, имеющие связь с внешней преступной средой. Они стремятся представить себя в виде руководящей «группы», обеспечивающей внутренний порядок и выражающей иные интересы всех осужденных. Свое влияние криминальные группировки пытаются распространить и на авторитетных нейтральных осужденных, стремясь их превратить в «центровых» или «козырных мужиков», взаимодействующих с «авторитетами».

Свою руководящую роль в исправительных учреждениях криминальные группировки часто пытаются обеспечить, с одной стороны, путем установления контроля и целенаправленного распределения средств, поступающих в места лишения свободы, активного насаждения понятия «арестантской чести», организации «воровских судов» и жестокой расправы с отступниками от воровской идеи или осужденными, творящими «беспредел», а с другой — «показной лояльностью» их лидеров к администрации учреждений и выбиванию у нее уступок по принципу «ты мне — я тебе». Чтобы усиленно противодействовать криминальным группировкам, персонал исправительных учреждений должен не только знать организационно-структурные и психологические закономерности возникновения и функционирования последних, но и хорошо разбираться в атрибутах насаждаемой ими в местах лишения свободы криминальной субкультуры.

Традиционно предметом исследований пенитенциарных психологов являются конфликты и групповые эксцессы в среде осужденных. Выявленные психологами закономерности и механизмы развития данных негативных явлений учитываются в проведении сотрудниками учреждений различных форм профилактической работы, а также в специальных мероприятиях по разложению или нейтрализации влияния криминальных группировок. При этом разложение малых групп отрицательной направленности в исправительных учреждениях обычно осуществляется через специальные воздействия на их лидера; через выявление и перекрытие противоправных каналов, поступающей к ним информации и запрещенных предметов; через развенчание истинной сути воровских традиций и обычаев.

Отечественными пенитенциарными психологами в последние годы разработаны научно обоснованные рекомендации по воздействию на негативные социально-психологические явления в среде осужденных, пресечению слухов, преодолению негативных последствий «зоновской моды», влиянию на агрессивную и паническую толпу осужденных. Создан ряд специальных методик для изучения элементов криминальной субкультуры: методика пространственно-знаковой социометрии, психосемантический анализ арготизмов в среде осужденных, визуальная психодиагностика невербальных проявлений осужденных и др. Представляется, что ознакомление с ними сотрудников пенитенциарных учреждений будет способствовать не только повышению их профессионально-психологической компетенции, но и совершенствованию индивидуального и дифференцированного подхода к воспитательной работе с различными категориями осужденных.

Психологические требования к личности и деятельности персонала пенитенциарных учреждений. Общепризнано, что эффективность функционирования исправительных учреждений во многом зависит от профессиональной компетентности и психологической пригодности персонала. Поэтому в пенитенциарной психологии, как отечественной, так и зарубежной, уделяется существенное внимание обоснованию психологических требований, предъявляемых к сотрудникам данной системы. В числе профессионально значимых качеств отмечают: нравственную активность, эмоциональную устойчивость, развитые педагогические и коммуникативные способности, психологическую готовность к службе, устойчивость к неблагоприятному влиянию среды осужденных (А.Д. Глоточкин, В.Ф. Пирожков, Е.А. Пономарева и др.).

На основе психологического тестирования с помощью Миннесотского многофакгорного личностного опросника (MMPI) выявлены типичные личностные профили сотрудников исправительных учреждений. По мнению Б.Г. Бовина, присутствие в профиле ведущей пятой шкалы (женственность) свидетельствует о высокой гуманистичности, мягкости, миролюбивости личности. Сотрудники с подобной особенностью наиболее успешно справляются с воспитательной работой в исправительном учреждении.⁴

Однако в целом усредненный личностный профиль сотрудников пенитенциарных учреждений существенно не отличается от профилей личности работников других правоохранительных органов. Это опровергает достаточно распространенный стереотип общественного сознания, что в уголовно-исполнительной системе работают люди с садистскими наклонностями, высоким уровнем агрессивности, низким интеллектом и т.п. Подобный стереотип чаще всего формируется на основе отдельных ситуаций, связанных с нарушением законности и получивших общественный резонанс, а порой и целенаправленным искажением событий в средствах массовой информации. Например, в конце 80-х годов была серия публикаций о якобы имеющих место нарушениях законности при содержании злостных нарушителей режима в Усольском управлении лесных исправительно-трудовых учреждений (в так называемом «Белом лебеде»). Вместе с тем ни одна проверка, включая и проведенные правозащитными организациями, этого не подтвердила. Более того, опыт Усольского УЛИТУ был распространен на другие регионы.

В связи с общественным резонансом изучение причин нарушений законности стало объектом пристального внимания пенитенциарных психологов и педагогов (М.Г. Дебольский, 1979; А.В. Пищелко, В.И. Белослудцев, И.И. Соколов, 1998 и др.). В качестве причин противоправных действий сотрудников отмечают: несоответствие личностных качеств требованиям профессиональной деятельности; слабый профессионализм; эмоциональную несдержанность в ситуациях провокации (оскорбление чести, достоинства и т.п.); влияние менталитета, выработанного в тоталитарном государстве; слабую материальную обеспеченность сотрудников; профессиональную деформацию персонала.

Последний феномен заслуживает особо пристального внимания. Когда говорят о профессиональной деформации, то имеют в виду влияние условий и содержания профессиональной деятельности на негативное изменение личностных качеств и поведение сотрудников. Рукоприкладство, грубость, применение спецсредств без должной необходимости — это крайние формы проявления профессиональной деформации. На более ранних этапах службы личностные изменения проявляются лишь в усвоении профессионального жаргона, подражании некоторым манерам поведения осужденных, а в последующем — в потере способности к эмпатии, сопереживанию чужому горю, в формировании установки на ужесточение наказания. Исследования, проведенные учеными ВНИИ МВД России, подтверждают, что среди сотрудников пенитенциарных учреждений, имеющих стаж службы более 10 лет, гораздо больше акцентуантов, чем среди молодых сотрудников. Наглядно механизм формирования профессиональной деформации описан в упомянутой выше работе «Эксперимент с моделированной тюрьмой», где авторами сделан вывод, что именно социальная роль (например, «надзиратель») меняет психологию и поведение человека, побуждая действовать на основе сложившихся социальных стереотипов и экспектаций (ожиданий).

Таким образом, профессиональная деформация — это не просто «пережиток тоталитарной системы» или проявление национального (российского) менталитета, а общечеловеческий социально-психологический феномен.

В подтверждение сказанного целесообразно напомнить знаменитый эксперимент американского психолога Милграма (1965).⁵ Ученый формировал у испытуемого установку, что он — учитель и должен будет наказывать своих учеников за допущенные ошибки при заучивании иностранных слов. В качестве наказания использовался удар током, напряжение которого постоянно увеличивалось от 15 до 450 вольт с шагом в 15 вольт. На пульте были нанесены цифры с указанием напряжения и пометкой: «слабый удар» (15-60 В), «чувствительный удар» (75-150 В), «очень чувствительный удар» (165-250 В), «опасно-мощнейший удар» (265-450 В). Как только «ученик» допускал ошибку, экспериментатор требовал от учителя переключить тумблер на одну ступеньку выше, невзирая на крики испытуемых.

Сам С. Милграм, оценивая итоги эксперимента, сказал: «Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу Германии, подходящий персонал для этих лагерей можно было бы набрать в любом американском городе средней величины». В целом эксперимент показал, что даже вполне благопристойные люди, когда им поручают общественно значимую деятельность и наделяют властными полномочиями, одновременно снимая индивидуальную ответственность за последствие своих действий, склонны к проявлению неоправданной жестокости ради выполнения поставленной перед ними задачи. Поэтому закономерно, что и в условиях пенитенциарного учреждения, где объектом карательно-воспитательного воздействия являются преступники, т.е. люди, нарушившие закон и зачастую имеющие те или иные человеческие пороки, механизм проявления по отношению к ним жестокости со стороны сотрудников может становиться еще менее личностно болезненным, чем в приведенном эксперименте. Здесь действует своеобразный психологический механизм «дегуманизации противника» — раз он плохой, то по отношению к нему можно применять любые средства. Отмечая реальность действия в исправительных учреждениях данного механизма деформации персонала, Ф. Зимбардо (1974) отмечал, что «надзиратель тюрьмы - такая же жертва системы, как и заключенный». Однако какими бы ни были сложными ситуации, как бы ни «давили» на человека внешние факторы, он всегда сам принимает решения и сам несет за них ответственность.

В настоящее время в отечественной системе органов, исполняющих наказания, проводится линия на гуманизацию. Она преимущественно связана с установленными в новом Уголовно-исполнительном кодексе РФ (1996 г.) нормами ослабления режима отбывания наказаний, с созданием более благоприятных жилищно-бытовых условий осужденным и рядом иных моментов, соответствующих Стандартным минимальным правилам обращения с заключенными и другим документам, принятым ООН и ратифицированным российскими законодателями.

Не подвергая сомнению целесообразность указанных мер, в то же время пенитенциарные психологи обращают внимание на необходимость создания подлинной гуманизации среды в местах лишения свободы. Последнее, по их мнению, может быть достигнуто не только лишь через приведение жизнедеятельности осужденных в соответствие с физическими, санитарно-бытовыми, экономическими и другими нормами, обеспечивающими «очеловеченные» условия отбывания наказания, но и с гуманистическим преобразованием характера взаимоотношений в исправительном учреждении (причем как между различными категориями осужденных, так и между ними и персоналом мест лишения свободы).

Как свидетельствует анализ передового пенитенциарного опыта (М.П. Стурова, 1987; В.Б. Шабанов, 1995; А.С. Новоселова, 1998), истинно гуманная психологическая среда возникает лишь в тех исправительных учреждениях, где активно ведется ресоциализация, а также профилактическая деятельность по недопущению распространения норм и традиций преступной среды, обеспечивается формирование нравственных взаимоотношений среди осужденных и пресекается использование средств и способов, унижающих человеческое достоинство осужденных с низким неформально-статусным положением, создаются условия для успешного функционирования самодеятельных организаций лиц, лишенных свободы. В обеспечении реализации конкретных мероприятий по созданию в исправительном учреждении гуманного режима ключевая роль принадлежит психологам, которые не только целенаправленно изучают особенности прибывших осужденных в карантине, но и готовят для сотрудников учреждений рекомендации по индивидуальной и групповой исправительно-ресоциализирующей деятельности, а также проводят с осужденными соответствующую психоконсультативную и психокор-рекционную работу.

Сегодня активное развитие пенитенциарной психологии как особой научной системы знания и психопракгики диктуется прежде всего потребностями проводимой реформы уголовно-исполнительной системы России. Ведь речь идет, во-первых, не о формальной передаче пенитенциарных учреждений в Министерство юстиции, а ожиданиях, «что в гражданском ведомстве процесс исполнения наказания в виде лишения свободы будет организовываться на более гуманистических началах и с меньшими нарущениями законности»,⁶ а во-вторых, о целенаправленном участии сотрудников развиваемой с начала 1990-х годов в исправительных учреждениях психологической службы в психологическом обеспечении процесса исправления осужденных и профилактики совершения ими новых преступлений.

¹ Зер X. Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание. Пер. с англ. - М., 1998. - С. 47-48.

² В пенитенциарной психологии достаточно глубоко изучена проблема суицидов осужденных и возможности их профилактики (А.Г. Абрумова, М.Б. Метелкин, А.И. Мокрецов, И.Б. Бойко).

³ См. работы: В.Ф. Пирожкова, 1982,1994; Г.Ф. Хохрякова, Г.С. Саркисова, 1988; А.И. Гурова, 1990; М.А. Корсакевича, С.А. Мырикова, 1991; М.Г. Дебольского, 1991, Н.М. Якушева, В.В. Зайцева, 1992; В.М. Анисимкова, 1993, 1997.

⁴ См.: Бовин Б.Г. и др. Методические рекомендации по психологическому отбору лиц, поступающих на работу в исправительно-трудовые учреждения. — М., 1993.

⁵ См.: Бовин Б.Г. и др. Указ. соч.

⁶ Зубков А.И., Калинин Ю.И., Сысоев В.Д. Пенитенциарные учреждения в системе Министерства юстиции России. История и современность. / Под ред. и с предисл. С.В. Степашина и П.В. Крашенинникова. - М., 1998. - С. 91.