Махарадж говорит Рамешу начать проводить беседы

Как случилось, что вы начали проводить беседы?

Когда я пришел к Махараджу, одним из моих первых решений было давать на его вопросы прямые ответы без интеллектуального вмешательства и размышления о том, понравился ли ему ответ или нет. Так что, когда бы не задавался вопрос, он получал простой, спонтанный ответ.

Махарадж понял, что в определенный день со мной что-то произошло. И с этого дня наши отношения изменились. Формальность исчезла, и я мог позволять себе некоторые вольности с ним, чего я не осмеливался делать раньше.

Моя сестра – консерватор в вопросах религии, и когда она узнала, что ко мне приходят люди, и что мы обсуждаем эту тему, это было для нее ударом, поскольку, как она сама сказала, говорить об этих делах без санкции со стороны гуру является кощунством. Поэтому мне пришлось объяснить ей, что у меня было особое разрешение Махараджа на проведение бесед.

Это разрешение было получено особым образом. Когда я начал переводить, в этом была определенная нужда. Любимым словом Махараджа было слово «нужда». Каждое событие происходит с целью удовлетворения какой-то нужды, так что то, что я пребывал у стоп Махараджа, удовлетворяло нужду двумя путями – с точки зрения Махараджа и с моей точки зрения.

Моя точка зрения была очевидной. Прежде, чем я попал к Махараджу, в течение почти тридцати лет мною владело желание попасть к Рамане Махариши. Я сделал несколько попыток. Ни одна из них не увенчалась успехом, так как мне было предназначено сидеть у ног Махараджа, а не кого-либо еще. Нужда со стороны Махараджа состояла в переводчике, который бы интуитивно понимал то, что он хотел донести и чье знание английского было бы выше среднего уровня, и который бы также понимал западный ум. Таким образом, случилось так, что этот механизм тела-ума, носящий имя Рамеш, отвечал всем этим трем условиям.

За два месяца до смерти Махарадж был очень болен. Он все время лежал, но все еще мог вставать и подниматься по лестнице к комнату, где проводил беседы. Однажды во время беседы он решил спуститься к себе и впервые сказал присутствующим: «Можете продолжать задавать вопросы»; и, указав на меня, добавил: «Ему поручается отвечать на них».

Он спустился вниз, но вопросов не было, поэтому ясно, что не могло быть и ответов. Двое людей, сидящих около меня, сказали: «Послушайте, если вы не будете говорить, придет Махарадж и рассердится». Я ответил: «Но вопросов нет. Мне было поручено отвечать на вопросы, а не проводить беседу по данной теме». Вернулся Махарадж и спросил, что происходит. Я сказал: «Ничего. Вопросов не было, так что не было и ответов». Он только что-то проворчал в ответ.

Позже, за два дня до смерти он, должно быть, вспомнил то, что поручал мне, но он также знал, что тогда я не говорил. Это было за два дня до его смерти, и он был так болен, что мог только шептать. Чтобы услышать его, его личный помощник должен был буквально сгибаться и приближать ухо к самым губам Махараджа. Находясь в этом состоянии слабости, он внезапно поднялся на локте и прокричал мне своим обычным голосом, который никто не слышал в течение двух месяцев: «Почему ты не говорил?!» – и после этого упал обратно на постель. Честно говоря, я думал, что это конец, но он прожил еще два дня.

Поэтому я и говорю. Но имейте в виду, путешествовать по миру и говорить с людьми не является моей обычной практикой. Чаще всего я просто сижу дома. Я говорю, поскольку в этом есть нужда. Нужда не с моей точки зрения, а с точки зрения Тотальности.

Кришнамурти

Когда Кришнамурти говорит: «Вы есть мир, и мир есть вы» – это интуитивное понимание?

Да. Вы и мир не отделены друг от друга. Это просто означает, что все, что есть, это функционирование Тотальности.

Каждый имеет свой собственный стиль речи. Поэтому Кришнамурти говорит: «Вы и мир есть одно». Я был бы склонен сказать: «Все, что есть, – это Сознание, функционирующее через эту Тотальность проявленного».

Кстати, я очень уважаю Кришнамурти. Он был великим учителем. Однако, беда в том, что Кришнамурти все же обращался к индивидууму, хотя он и напоминал о том факте, что все, что есть, это то, что есть в настоящий момент, здесь и сейчас. Он повторял это бесчисленное количество раз.

Тем не менее, его роль в жизни состояла в том, чтобы говорить с большим количеством людей, и это должно было делаться на таком уровне, чтобы люди могли его понять. А чтобы это было так, он должен был обращаться к индивидууму.

Однажды в Бомбей прибыла группа людей из его штата, чтобы послушать, возможно, его последнюю беседу в Бомбее. Они позвонили мне: «Мы приехали послушать эти беседы. Можно прийти после окончания к вам?» Я сказал: «Конечно».

Мы говорили с ними час-полтора. Когда они уже уходили, один человек из группы подошел ко мне и сказал: «У меня последний вопрос. То, что вы сказали, настолько прояснило все, что я удивляюсь – зачем мне нужно было ходить к Кришнамурти в течение тридцати лет?»

Я сказал: «Махарадж начинается там, где заканчивается Кришнамурти. Тридцать лет, проведенные с Кришнамурти, были, по всей видимости, подготовкой. Что заставило вас прийти сюда сейчас? Эти тридцать лет! И если бы вы не занимались этой проблемой все эти тридцать лет, беседа со мной не дала бы такого озарения».

Он ушел с чувством огромного облегчения.

Глава 11. Метафизические вопросы

Смысл жизни

Мне на ум пришел вопрос о смысле жизни. Мне нравится ощущать, что жизнь имеет смысл, ибо я нахожусь в ее середине. А то, что вы говорите, лишает меня этого.

Да.

Вот с этим у меня, по-моему, проблема.

Вы идете на берег моря, там видите ребенка, который строит замок из песка. Когда наступает время идти домой, он разрушает его. Если вы спросите его: «Какой смысл в том, чтобы построить замок с такой любовью, затратив столько времени, – и затем разрушить его?», он, вероятнее всего, скажет вам, что не понимает ваш вопрос. Все, что он может сказать, это: «Мне нравится строить замки, а затем мне нравится разрушать их!» Это просто игра.

Это «крутой» ответ.

Видите ли, смысл жизни… кто желает знать?

В том-то и дело.

Я понимаю. Определенно. Но не стоит волноваться, все это – часть игры!

Самадхи

Меня учили, что через вхождение в самадхи происходит некоторого рода трансформация характера человека.

Нет, мадам. После того как вы выйдете из самадхи, вы будете все тем же человеком, с теми же характеристиками, с которыми вы были зачаты и рождены. Есть очень старая историй о йогине, вошедшем в самадхи. Когда он вернулся в обычное состояние, он сказал ученику: «Я ужасно голоден. Принеси мне еды». Но к тому моменту, когда еду принесли, он опять вошел в самадхи. И наконец когда он снова вышел из самадхи, первое, что он спросил: «Где моя еда?»

После двадцати дней самадхи или двадцати лет самадхи он возвращается к той же точке.

* * *

Если я понимаю вас правильно, когда присутствует какой-нибудь стимул, вы его наблюдаете. Если никакого стимула нет, вы входите в состояние не-наблюдения.

Да.

Это то же, что называют словом «самадхи»?

Нет, это то, что я называю состоянием не наблюдения, то, что Рамана Махариши называет естественным состоянием. Самадхи – это аномальное состояние.

Для среднего человека происходит постоянное вовлечение. Когда это вовлечение, «я» и размышляющий ум исчезают, то, что остается является состоянием наблюдения. Все, что бы ни происходило, просто наблюдается. Когда наблюдать нечего, никакие мысли не возникают, тогда ум входит все глубже в состояние не-наблюдения. В этом состоянии не-наблюдения слышатся звуки, ощущаются запахи, но очень пассивно. Они не имеет значения, но сознание по-прежнему присутствует, так что оно легко может при необходимости опять войти в состояние наблюдения легко или плавно, без какого-либо намеренного усилия. Сознание по-прежнему присутствует, поэтому если кто-то зовет вас по имени или вы слышите какой-то звук, вы возвращаетесь в состояние наблюдения. Не-наблюдение является нормальным состоянием, а состояние наблюдения наступает тогда, когда что-то наблюдается.

Когда вы говорите, что самадхи – это аномальное состояние, имеете ли вы в иду, что не стоит желать самади?

Нет. Просто это не является нормальным состоянием. Самадхи не является нормальным в том смысле, что оно проникает глубже, чем естественное состояние. Это состояние самадхи может случиться.

Есть ли какая-нибудь ценность в принудительном самадхи?

Я не знаю. Те, кто входят в него, считают, что это так. Вы входите в море, вы выходите, вы высыхаете. Если вы опять входите в море, вы снова выходите и высыхаете. Это происходит снова и снова.

Махарадж говорил: «Если вы входите в самадхи на два часа, два дня, два года или две тысячи лет и выходите из него – вы опять в феноменальности!» Какой смысл?

Вы возвращаетесь. Понятно. Нельзя сказать, что вы были трансформированы, пока вы воспринимаете в феноменальности как индивидуум?

Верно.

Какая разница между глубоким сном и самадхи?

Глубокий сон в своей основе является физическим событием. Самадхи – это психическое событие. Ваше тело является психосоматическим аппаратом. Глубокий сон является больше соматическим явлением, самадхи – в большей степени имеет отношении к психической части тела.

Как я смогу узнать разницу, когда я войду в самадхи? Я знаю глубокий сон.

Это физическое явление, понимаете? Но на самом деле вы это знаете. Такие моменты у вас бывают каждый день. Вы их можете не узнавать, но у вас бывают моменты, когда наступает глубокое ощущение покоя. Эти моменты могут быть мимолетными, но тем не менее они существуют. И когда вы выходите из этого состояния, вы осознаете, что в эти моменты вы не осознавали самого себя; когда «я» не осознавало самого себя, было ощущение благости. И затем ум быстренько говорит: «Я хочу еще таких моментов».

Самскары

Рамана Махариши часто говорил о самскарах, которые должны быть отработаны. Как я понимаю, то, что вы называете врожденными характеристиками, это нечто подобное самскарам?

Самскары – природные врожденные характеристики плюс обусловленность, которая возникает в силу особенностей той среды, в которой вы рождены.

Является ли примером природной характеристики то, что я нетерпелив?

Да, характеристика темперамента.

И ко всему этому еще обусловленность?

Да.

Но куда деваются эти самскары в момент смерти?

Эти самскары являются просто мыслями, это не объекты. Самскарические концепции попадают в тотальность памяти, и некоторые из них перейдут в какой-то новый организм при его зачатии. Какие из них куда пойдут – мы не знаем.

Реинкарнация

Время – хитрая штука. Когда мы говорим о реинкарнации в смысле безличностных тенденций или самскар, имеющих какую-то продолжительность, мы говорим о времени линейно. Подразумевается, что до этой жизни были предыдущие, определенные части которых соединились и создали наше теперешнее феноменальное проявление.

С другой точки зрения проявление возникает спонтанно, и если смотреть в этой перспективе, нет никакого линейного времени, и таким образом нет продолжительности.

Верно. Так что когда мы говорим о реинкарнации таким образом, мы лишь концептуально имеем дело с множеством явлений, с феноменальностью. Но с точки зрения джняни, которого нет, все это просто отметается. Другими словами, никогда не было никакого «я» ранее, которое спроецировало бы себя в это новое «я» сейчас.

Значит, когда мы обсуждаем явление феноменального мира как отождествленные индивидуумы, мы можем воспользоваться феноменальностью и концептуализацией и поиграть с идеей реинкарнации. Затем – с другой точки зрения – когда уже нет никакого «я», все это растворяется?

Верно. Это становится неуместным.

Но до сих пор мы играем на сцене феноменальности.

Мы играем на сцене феноменальной концептуализации.

Ага! Спасибо.