Международное движение капитала: сущность и формы

Сущность и формы международного движения капитала.

Роль и характер прямых иностранных инвестиций.

Масштабы международных прямых инвестиций, их распределение в современном мировом хозяйстве.

Место России, других стран СНГ в сфере международных инвестиций.

 

12.1. Сущность и формы международного движения капитала

 

Есть два подхода к трактовке сущности международного движения капитала.

Для экономистов это движение одного из факторов производства, основанное на его исторически сложившемся или приобретенном сосредоточении в отдельных странах, экономическая предпосылка производства ими различных товаров и услуг более эффективно, чем в других странах.

Для политэкономов это помещение относительно избыточных преимущественно финансовых ресурсов за границей ради систематического получения более высокой прибыли в стране, где помещен капитал (наиболее последовательно это проявилось в марксистско-ленинской политэкономии советского образца, но есть и немало сопоставимых суррогатов в так называемой политэкономии развивающихся стран). При этом подходе рынок — уже не субъект, а объект, средство достижения определенных целей на национальном, региональном или международном уровнях.

Различия могут быть прослежены и дальше, вплоть до понимания категорий интереса, благополучия и безопасности: в первом случае к каждому из этих ключевых понятий приложимо определение «национальный», во втором — «государственный». В российской практике применяются оба подхода, и даже есть третий, при котором равны оба определения (как синонимы), но при этом одно из них может ставиться в скобки. Такого рода «развязка» носит, скорее, лингвистический характер. При первом подходе отчетливо проявляется трактовка, характерная для «supply side», т.е. сферы производства, при втором — противостоящая ей «demand side», т.е. сфера спроса с присущими ему свойствами в результате социального (в том числе имущественного) расслоения. При этом как бы отодвигается на второй план то, что на современном этапе проблема «управляемости» приобрела ключевое значение для характеристики инвестиционного процесса независимо от того, какой подход объявлен решающим, ибо, в конечном счете, оба могут иметь приоритетное значение в зависимости от того, какое направление на практике наиболее важно для эффективного противостояния глобальным вызовам нового (рыночного) происхождения — экономической отсталости или социальной деградации (вплоть до абсолютной бедности самых широких слоев населения).

Соответственно отмеченное выше теоретическое и практическое противостояние стало менее очевидным как в результате существенных и все продолжающихся реформ в управлении рыночными процессами производства, распределения и перераспределения в первом случае (определяемом как капиталистическое хозяйство), так и драматических потрясений и трансформаций вполне конкретной модели управления хозяйством на базе второго подхода, традиционно ассоциируемого с социалистическим способом производства.

В реальном (экономическом) содержании международное движение капитала является определяющим элементом в функционировании мировой экономики, развитии форм и условий международных хозяйственных связей всех видов. Иногда в отношении международных капиталовложений (в том числе прямых иностранных инвестиций) подходят с мерками их межгосударственной «миграции». Хотя этот подход и может быть подтвержден практикой некоторой (преимущественно спекулятивной) части мирового рынка и имеет в этой связи соответствующие теоретические обоснования, в данной главе он не рассматривается, тем более что все приводимые здесь фактические данные и подсчеты строятся на базе прямых иностранных инвестиций, для которых признаки миграционных стимулов в типовых для ПИИ мотивациях (ресурсоищущие, затрато-ориентированных, рынко-ищущих) не являются определяющими.

По характеру и формам международные капиталовложения могут быть разными.

По источникам происхождения — это государственный и частный капитал [1]. Государственный капитал в международном обиходе называют еще официальным; он представляет собой средства из госбюджета, которые уходят за рубеж или принимаются оттуда по решению либо непосредственно правительств, либо межправительственных организаций.

Частный капитал — это средства из негосударственных источников, помещаемые за рубеж или принимаемые из-за рубежа частными лицами (юридическими или физическими). Сюда относятся инвестиции, торговые кредиты, межбанковское кредитование; они не связаны напрямую с госбюджетом, но правительство держит их перемещения в поле зрения и может в пределах своих полномочий контролировать и регулировать их. В практике имеются весьма тонкие методы превращения государственных средств в частные инвестиции [2].

По формам — это государственные займы, ссуды, гранты (дары), помощь, международное движение которых определяется межправительственными соглашениями. Сюда же относятся кредиты и иные средства международных организаций (например, кредиты МВФ). Но в любом случае это все-таки деньги налогоплательщиков, хотя и идущие до получателя разным путем.

По характеру использования международные капиталовложения могут быть предпринимательскими и ссудными. Предпринимательские капиталы прямо или косвенно вкладываются в производство и связаны с получением того или иного объема прав на получение прибыли в форме дивиденда. Чаще всего здесь выступает частный капитал. Ссудные капиталы означают предоставление средств взаймы ради получения процента. Здесь активно выступает капитал из государственных источников, но из частных источников операции также весьма значительны.

По срокам международные капиталовложения делятся на среднесрочные (наиболее значимые капиталовложения) и долгосрочные (все вложения предпринимательского капитала в форме прямых и портфельных инвестиций, преимущественно частные, а также ссудный капитал — государственные кредиты), а также краткосрочные, т.е. вложения более чем на один год.

По целям международные капиталовложения делятся на прямые и портфельные инвестиции. Прямые инвестиции — вложение капитала во имя получения долгосрочного интереса; они обеспечивают его с помощью права собственности или решающих прав в управлении. В основном прямые иностранные инвестиции — частный предпринимательский капитал. Портфельные инвестиции дают не права контроля за объектом вложения, а всего лишь долгосрочное право на доход, причем даже преимущественное в смысле очередности в получении такого дохода. Это находит выражение в различных типах акций (обычных и привилегированных).

Международный валютный фонд выделяет еще одну группу — «прочие инвестиции», которую в основном образуют международные займы и банковские депозиты; они могут обнаруживаться попеременно то в портфельных, то в прямых инвестициях.

В изложенной схеме есть два момента, которые не полностью укладываются в современную инвестиционную практику.

Во-первых, она вполне логична и способна работать с позиций валютно-кредитных отношений. Но из недр торгово-экономических связей также возникают, как известно, многочисленные формы операций, связанных с инвестициями [4]. Одни именуются «относящимися к торговле инвестиционными мерами» («trade related investment measures», или TRIMs) [7]. Среди них разнообразные сервисные, маркетинговые, управленческие, технологические и прочие контракты, приводящие к появлению инвестиционных прав, но не вписывающиеся жестко в указанную выше классификацию. Они не предусматривают передачу иностранцу права собственности, но дают право на систематическое получение дохода (роялти, ренталс и др.).

Еще к одной форме связи инвестиций с торговлей, формально противоположной только что упомянутой инвестиционным мерам, относят «investment-related trade measures» (или «торговые меры, относящиеся к инвестициям», сокращенно IRTMs). Сущность подобного рода мер такова: с помощью торговых мер создать дополнительные стимулы для привлечения иностранных инвестиций. Неудивительно, что таким мерам придается в последнее время повышенное внимание в соответствующей деятельности ЮНКТАД (см. UNCTAD/ITE/IIT/10 (vol.IV)). В рамках таких мер рассматриваются как «меры по ограничению доступа» (количественные и секторальные ограничения, тарифные преграды, антидемпинговое регулирование, региональные схемы по стимулированию более свободной торговли и т.д.), так и разнообразные меры по поддержке экспорта (экспортно-ориентированные промышленные зоны, экспортное финансирование, развитие и совершенствование соответствующих налоговых механизмов).

Некоторые контрактные отношения важны при вовлечении в международную инвестиционную деятельность малого и среднего бизнеса, при переходе из статуса торговых партнеров на уровень торгово-инвестиционного партнера. Одни специалисты включают эти меры в сферу движения капитала, другие воздерживаются.

Аналогична ситуация с лизингом, ставшим важной формой торговой деятельности. В то же время лизинг оказался в одном ряду с инвестициями; инвесторами при обращении к лизингу выступают арендодатели, ибо платежи за сданное в аренду оборудование становятся для них формой получения постоянного дохода и учитывают в полной мере стандарты прибыльности на рынке. Сходная ситуация в отношении использования селенга.

Инвестиционные возможности содержит инжиниринг и другие формы торговли услугами. На Уругвайском раунде ГАТТ обращалось внимание на «относящиеся к торговле аспекты прав интеллектуальной собственности» (TRIPS), конкретно: авторские и связанные с ними права, торговые марки, географические обозначения, промышленные конструкции, патенты, разработки интегрированных сетей, нераскрытая (незапатентованная) информация (т.е. торговые секреты) [8]. Игнорировать эти аспекты инвестиционной деятельности также невозможно.

В частности, новые обстоятельства и расширившиеся возможности инвестиционной деятельности и, соответственно всего развития (в отличие от преимущественно спекулятивных и других аналогичных основ), подтвердили свою жизненность и перспективность на уже накопленном опыте отдельной группы стран, получившей название БРИК (аббревиатура от Бразилии, России, Индии и Китая). Эксперты банковско-финансового профиля охарактеризовали характер развития данной группы как «более развивающиеся страны» и спрогнозировали выдвижение данной группы на передовые позиции в мире в течение ближайших нескольких десятилетий. Обоснованность этих и связанных с ними прогнозов определяется их базирование не на специфических рыночных «преимуществах» спекулятивного характера, а на конкретных факторных преимуществах традиционного происхождения (рабочая сила, природные ресурсы, возможности реализовать возможности потенциал аграрного и аграрно-промышленного секторов, а также реалии потребительского спроса). Эти обстоятельства не только существенно расширяют возможности инвестиционного характера, но придают более стабильные перспективы и определенность всему мировому инвестиционному хозяйству, в том числе в контексте гипотезы о необходимости перехода к «новому инвестиционному» порядку.

Во-вторых, в изложенной схеме все формы как бы равнозначны, поставлены на одну доску. Между тем можно спорить, какие формы инвестиций важнее с точки зрения управления реальным производством, а не перераспределения ранее полученных и распределенных прибылей. В основе этих споров, которые выходят на уровень актов законодательных органов или правительственных постановлений, лежит, как правило, личный или групповой интерес соответствующих финансово-промышленных кругов. Отмеченное обстоятельство тем более важно, что в последние годы образование прямых иностранных инвестиций в большей степени (иногда более чем на 2/3) происходит через слияния и поглощения, при которых новых финансовых поступлений из-за рубежа не происходит вообще, меняется лишь собственник, в том числе в результате «своповых» (обменных) операций, превращающих внешнюю задолженность перед заграницей в инвестиции, принадлежащие иностранным фирмам. Такая практика, как известно, проявляет себя и в России, хотя на мировом уровне (после 2000 г.) этот процесс стал в относительном измерении менее масштабным.

Вместе с тем есть и определенные черты сдерживающего характера в этом процессе, что особенно проявилось в условиях разразившегося в 2008 г. финансово-банковского кризиса. Как известно, потребовались весьма энергичные меры на различных уровнях (включая использование возможностей и надежд в пользу изменения всей мировой финансовой архитектуры, что особенно проявилось в инициировании процесса, который окрестили «вторым Бреттон-Вудсом»). Предстоит большая и кропотливая работа с использованием методов и средств экономической дипломатии, поскольку необходимо решить, каким образом, в частности, ликвидировать негативное воздействие гигантской массы производных финансовых средств (деривативов), в 10 раз превышающих объем мирового ВВП на современном этапе. Ведь речь идет не просто об абстрактной экономической категории, но и об ответственности вполне конкретных стран (прежде всего США), которые не только обеспечили быстрый рост и процветание своей экономики в течение нескольких десятилетий, но поставили во вполне реальную, практическую плоскость вопрос о вынуждении большинства стран мира расплачиваться за допущенные ими «рыночные шалости».

Ныне признается приоритетное значение прямых инвестиций как наиболее емко объединяющих национальные (или государственные, если это кажется кому-то более приемлемым по идеологическим или политическим соображениям) интересы различных слоев общества, поскольку они подчинены деятельности реального сектора в экономике. К тому же такие инвестиции связаны преимущественно с конкретными международно-оперирующими фирмами, финансово-промышленными группами, поэтому более управляемы, а «правила игры» более определенны. Это особенно важно с позиций управляемого рыночного хозяйства, обеспечения реальных конкурентных стандартов для национальной экономики.

В данном контексте можно отметить два ключевых вопроса.

Первое — есть все основания полагать, что современный финансовый кризис, в том числе энергичные усилия по тому, как удержать его в нынешнем банковско-финансовом русле и не дать перерасти в общесистемный, «отрезвит многих, заставит иначе формировать бизнес-планы, прежде всего рассчитанные на собственные ресурсы». С этим прогнозом видного российского экономиста М.А. Эскиндарова будут вынуждены (быть может, не сразу) согласиться реально участвующих на мировом рынке функционеров. Многие, наконец, поймут, что «самое дорогое» (т.е. затратное во всех смыслах) — это «дармовые деньги», заимствованные где-то. Неизбежны выводы и на более высоком уровне.

Отсюда — второе. После кризиса должны усилиться настроения, чтобы резервы государства (большая часть временно свободных средств) не перемещались в зарубежные фонды, но оставалась и размещалась внутри страны на выгодных, естественно, условиях, которые, возможно, потребуется целенаправленно создавать (хотя бы на основе рекомендаций такого вполне признанного рыночника, как Дж. Стиглиц). Трудный и затратный опыт России показывает, что политика вывоза государством так называемой «избыточной ликвидности» оставляет непокрытым спрос экономики на инвестиции, который замещается стремительно растущим внешним долгом банков и корпораций. Создаваемая таким образом конструкция весьма хрупка и опасна, ибо практически никак не застрахована от возникновения цепной реакции потерь, передаваемых «с усилением» от одних контрагентов к другим. Результат известен — «системный риск, финансовый кризис». Отсюда особая роль фактора обеспечения национальной безопасности, ставшего на современном этапе важным условием обеспечения национальных интересов страны, тем более что Россия признана исторически как государство мирового значения. Естественно, отмеченные обстоятельства не могут не воздействовать на общую картину международного движения инвестиционного капитала, а также положения на этом рынке отдельных участников и создаваемых ими коалиций.