КУТ-ЭЛЬ-АМАРА, ХАМАДАН, КУМ. 4 страница

Ее действия тоже распланировали до мелочей. Немцы переняли французскую тактику “волн цепей”, но усовершенствовали ее. Ввели метод “ускоренной атаки”. Артиллерия шаг за шагом разрушает позиции, а пехота занимает. Впереди высылались разведгруппы по 50 солдат – проверять, нет ли недобитых огневых точек. За ними двигались цепи. В первой волне гренадеры с ручными гранатами и саперы – резать проволоку, где она уцелела. Во второй волне – огнеметы. Но педантичное регламентирование лишило немцев явной победы. Пехота заняла первую позицию и остановилась. По приказу, идти дальше требовалось после разведки и новой артподготовки. Хотя никакой обороны впереди уже не осталось, уцелевшие защитники были полностью деморализованы. Ночью снова грянула артиллерия. За эти сутки она выпустила 2 млн снарядов. Селения исчезли с лица земли, леса превратились в нагромождения бревен.

22 февраля немцы перешли в общее наступление, только сейчас следовало двигаться без остановок, как можно дальше. Но момент был упущен. Французы успели выйти из шока, спешно подводили резервы. Неприятеля встретили огнем, контратаками. Германцы повторили и чужую ошибку, взяли слишком узкий участок прорыва. В стороне от него французская артиллерия не была уничтожена, расстреливала с флангов. Подали голос орудия фортов, еще оставшихся не разоруженными. А сами же немцы, разворотив ливнем снарядов траншеи и блиндажи, понаделали французам новые укрытия. Все вокруг покрывали воронки, завалы кирпича и деревьев. Атакующим они мешали, не так-то легко лезть цепью через завалы и ямы. Но группы уцелевших французов прятались в воронках и руинах, стреляли оттуда.

Эти узелки обороны были слабыми, зато многочисленными. Пули летели внезапно, с непредсказуемых направлений, и спереди, и сзади. Если подходило подкрепление, оно быстро соединяло воронки между собой, и возникала линия окопов. Немецкие командиры отреагировали быстро, тоже стали действовать не цепями, а группами, создавать штурмовые отряды из 1-3 отделений пехоты с минометом, пулеметом или огнеметами. 25 февраля они захватили важнейший форт Дуомон – те самые полсотни артиллеристов, которые в нем оборонялись, измучились несколькими сутками сражения и крепко спали. Сменить их или прислать подмогу начальство не догадалось. К ним влезли ночью и взяли без единого выстрела.

Но французы уже подводили крупные силы. Под Верденом развернулись 2 корпуса, из Лотарингии снимали еще 4. Они объединялись в новую 2-ю армию под командованием генерала Петэна. Минует 24 года, и он сдаст Францию гитлеровцам, однако в 1916 г. Петэн был настроен куда более решительно, выдвинул лозунг “они не пройдут”. Немцы рассчитали возможности железных дорог, но забыли, что у французов много автотранспорта. Сюда собрали 3900 машин, и они подвозили солдат. Германские войска повторяли артиллерийские удары, но продвижение застопорилось.

А французское правительство и командование опять взывали о помощи к России. Жоффр даже вспомнил о решениях межсоюзнической конференции в Шантильи, что союзники обязаны помогать друг другу в беде, хотя эти решения принимались по настоянию русских, а сам Жоффр противился им, исключил из пунктов конкретные обязательства. Французский посол Палеолог бросил игрища с русской оппозицией и околачивался в царской приемной, умолял о поддержке. Николай II разводил руками, объяснял, что выпали большие снега, наступление нельзя начать раньше, чем через 5-6 недель. Лишь когда союзникам стало совсем туго, Ставка пришла к выводу, что все же придется их выручать. Несмотря ни на какие погодные условия, начала готовить наступление. На Западном фронте Эверта на участке 2-й армии создавалась группа генерала Плешкова, предусматривался удар возле озера Нарочь. На Северном фронте Куропаткин должен был нанести удары с Якобштадтского и Двинского плацдармов.

Между тем, под Верденом немцы застряли, сходились с французами в кровопролитных лобовых боях. Но германское командование изменило планы. Прорываться не на правом берегу Мааса, а на левом, в обход главных укреплений Вердена. Углубиться в расположение французов и перерезать шоссе из Бар-ле-Дюка, единственную дорогу, связывавшую Верден с тылом, по которой подвозились войска и боеприпасы. Перегруппировались, и 5 марта ураганы огня обрушились на позиции французов к западу от крепости. Снова перемешали с землей первые линии окопов, пошла пехота. Ключевое положение на этом участке занимали две высоты – 304 и Морт-Ом, преграждавшие немцам путь в глубину обороны. Французы жестоко сопротивлялись. Германские солдаты упорно, метр за метром прогрызали позиции. За 2 недели заняли подступы к высотам. Подтянули артиллерию и резервы для решающего броска… Но расчеты внезапно перечеркнулись, телеграф принес потрясшее всех известие: русские перешли в наступление!

Операция Западного и Северного фронтов организовывалась очень спешно, еще не все силы успели сосредоточиться. Тем не менее, 18 марта ударила мощная артподготовка, наши солдаты устремились в атаки. Своего опыта прорыва позиционной обороны еще не было, использовали французский и германский. По приказу Ставки был переведен на русский язык немецкий учебник “Прорыв линии фронта противника”. Но союзники и противники тоже еще толком не умели прорывать оборону, и наряду с их достижениями наши войска переняли ошибки. Выбрали для ударов узкие участки, пустили солдат волнами цепей с небольшими интервалами. Подходили соединения из второго эшелона, и им вслед за атакующими нужно было идти по узким пробитым коридорам, их косили с флангов германские снаряды.

Но союзники восхищенно (и удивленно) отметили: “Русские имели успех”. Он был точно таким же, как в любом наступлении англичан и французов. Наши части у Нарочи и под Якобштадтом продвинулись на 2-3 км, захватили первую линию вражеской обороны. Германское командование вообще было ошеломлено. Пребывало в уверенности, что русские уже не способны на серьезные удары, а они атаковали жестоко и упорно, немецкие части с огромным трудом сдерживали их. В штабе Обер-Ост считали положение критическим, Людендорф писал: “Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем”.

Начали снимать и направлять к оз.Нарочь дивизии с австрийского участка фронта. Прекратили атаки под Верденом. Полагали, что и из Франции, возможно, потребуется перебрасывать войска на Восток. Но русских остановили даже не оборона и контратаки немцев, а внезапная оттепель. Снега сразу “поплыли”, окопы залило водой, поля превратились в моря грязи. Артиллерию стало невозможно передвигать на новые рубежи. 30 марта Ставка приказала прекратить наступление. Оно обошлось очень большой кровью. Наши войска потеряли 70 тыс. человек, германские – 20 тыс. Но операция ставила лишь одну задачу, отвлечь противника на себя, спасти Францию. Она была выполнена. Сражение под Верденом прервалось на целую неделю. Только 1 апреля, когда наступило затишье на Востоке, германцы возобновили атаки.

Но французы за неделю наладили оборону, перевезли корпуса из Лотарингии и по численности превосходили неприятеля. Несмотря на это, немцы продолжали наседать, хотя продвинулись всего на 7 км. Под Верденом началось именно то, что предполагал Фалькенгайн, война на перемалывание. Обе стороны стягивали все больше артиллерии. Французские легкие пушки за март выпустили 4 млн снарядов, германские шквалы огня не уступали. Защитники Вердена снова устанавливали орудия в разоруженных фортах и опорных пунктах, а немцы – в тех, которые они захватили. К подчиненным командование относилось по-разному. Германцы держали свои дивизии в пекле неделями и месяцами, почти до полного уничтожения. Французы – по 4-5, максимум 10 дней, потом отводили для отдыха и пополнения. Но и этого хватало. Шоссе на Верден прозвали “дорогой в рай”. Французский офицер писал: “Мы находились в мерзлой грязи под ужасной бомбардировкой, и единственной защитой являлся узкий окоп… Я прибыл сюда со 175 солдатами, а возвратился с 34, несколько человек сошли с ума”.

Среди тех, кто сражался под Верденом, был и лейтенант Паулюс. Здесь он в первый раз испытал условия, близкие к тем, в каких его армия очутится в Сталинграде. Западные союзники уважительно назовут Сталинград “вторым Верденом”. Но общего было мало, разве что руины вместо укрытий. Сталинград никогда не был крепостью, и войны на истребление там никто не планировал. Немцы просто силились захватить его любой ценой, а наши солдаты встали насмерть и не пропустили их.

 

ТРАПЕЗУНД.

Катастрофа под Эрзерумом всколыхнула всю Турцию. Народ зароптал – его жертвы, лишения, затягивания поясов, к которым призывали младотурки, оказывались напрасными. Поносили немцев, популярность Энвера падала, на Талаата было неудачное покушение. Вновь поднимала головы оппозиция. Ее арестовывали, вешали. Но дошло до того, что в главной стамбульской мечети Айя-София муллы прокляли немцев и иттихадистов. Правители поняли, что дело пахнет жареным. Энвер, Талаат, министр финансов Джавид-бей принялись закидывать к правительствам Антанты удочки насчет сепаратного мира. Причем каждый изображал себя главой “партии мира”, Энвер – противником Талаата, якобы сторонника войны, Талаат – противником Энвера. Направляли уполномоченных для тайных переговоров в Швецию и Швейцарию. Через шведского банкира Валленберга обращались с просьбами о посредничестве к американцам, японцам (через него же в 1944 г. будут искать контактов с американцами Гиммлер и Шелленберг).

Но ни в Англии, ни во Франции, ни в США отклика они не нашли. Лидеры “Иттихада” запрашивали слишком уж много – чтобы русские ушли из Турции, англичане из Ирака, да еще и вернули хотя бы формальную независимость Египту. А за это щедро соглашались дать автономию турецким армянам, которых уже уничтожили. Разумеется, и сам по себе геноцид христиан ничуть не способствовал, чтобы западные руководители смогли протянуть руку младотуркам, замарались-то сильно. Ну а вдобавок, как раз в это время Англия и Франция сговорились поделить между собой земли Османской империи. Россию вообще не поставили в известность, обсуждали без нее, по секрету, и подписали соглашение Сайкса-Пико. Но все же и русские дипломаты ворон не считали, о соглашении узнали. МИД России выразил возмущение закулисными интригами, потребовал допустить к переговорам своих представителей. Не тут-то было! После прошлогодних отступлений нашу страну уже игнорировали, под разными предлогами отказывали. Только когда грянула победа под Эрзерумом, одумались. Согласились, что надо бы учесть и русские пожелания.

В итоге зоной интересов Англии признали Ирак, Аравию, Трансиорданию. Франции отдавались Сирия, Киликия, Ливан, часть Курдистана, области Диарбекира, Харпута и Сиваса. Палестина попадала под международный контроль. А в зону влияния России отходили области Трапезунда, Эрзерума, Вана, Битлиса и часть Курдистана. О проливах речь не шла. Русские считали данную проблему не актуальной, а союзники им, конечно, не напоминали. Да и вообще соглашение Сайкса-Пико не было международным договором. Оно осталось на уровне рабочего документа (Сайкс и Пико являлись второразрядными чиновниками) и по окончании войны все предстояло решать заново.

Действительно, делить шкуру “неубитого медведя” было рановато. Турция была еще сильна, имела 53 дивизии, 680 тыс. штыков и сабель. Правда, Алексеев указывал, что сокрушить ее можно относительно просто, для этого англичанам и французам стоит лишь приложить такие же усилия, как русские. Он предлагал высадить десант в Сирии и Киликии, как когда-то планировал Китченер, англичанам усилить группировку в Ираке и Иране, наступать вместе с Баратовым, и для падения расшатанной Порты этого будет достаточно. Куда там! Обжегшись в Дарданеллах и под Багдадом, союзники боялись затевать новые операции против Турции. Мало того, после Галлиполи западная военная наука пришла к глубокомысленному выводу, что десанты… отжили свой век. Дескать, “современное развитие средств вооруженной борьбы не позволяет производить высадку крупных масс войск на обороняемое побережье”.

А между тем фронт “трех Николаев Николаевичей” – великого князя, Юденича и Баратова – продолжал одерживать победы. Баратов в Хамадане дождался, когда к его 1-й Кавказской казачьей дивизии и Сводной кубанской бригаде подтянутся остальные соединения. Перевозились через Каспий и догоняли его кавалерийская дивизия Шарпантье, полки пограничников. Экспедиционный корпус собрался в полном составе и выступил на Западный Иран, где закрепились турецкие части. Разбили передовые отряды врага, взяли г. Бехистун. Основные силы турецкой группировки расположились в Керманшахе. Сюда же сбежались мятежные иранские министры и парламентарии, реанимировали свое “национальное правительство”, собирали банды. На подступах к городу построили сильные оборонительные позиции. Выйдя к ним, Баратов организовал штурм.

В лоб атаковал 2-й пограничный полк. Это были опытные воины, действовали грамотно. Каждая сотня (у пограничников роты назывались по-казачьи, сотнями) развернулась двумя цепями. Пошли перебежками, одна цепь делает бросок, вторая прикрывает огнем. Неприятель встретил пулями и шрапнелью, но атаку поддерживали две горных батареи, непрерывно лупили по позициям, мешая высунуться из траншей. А с флангов пошли в обход Кавказская кавдивизия и кубанская бригада. Враги стали откатываться, но все еще сопротивлялись, отбивались на городских окраинах. Наши части опрокинули их и вечером 26 февраля ворвались в Керманшах. Турки и их сторонники поспешно уходили из Ирана. В этом сражении получил боевое крещение будущий маршал Иван Баграмян. Он окончил Тифлисское техническое училище, имел броню от призыва, но пошел воевать добровольцем и был зачислен рядовым во 2-й пограничный полк.

А командование Кавказского фронта уже замышляло новую операцию. После взятия Эрзерума великий князь Николай Николаевич ездил с докладом в Ставку, царь передал персональную глубокую благодарность Юденичу и пожелание – попытаться взять Трапезунд (Трабзон). Это был важнейший порт на малоазиатском побережье Черного моря. Железных дорог от Стамбула в Восточную Турцию не существовало. Именно через Трапезунд, морем, доставлялись к российской границе войска, их снабжение. Если бы удалось лишить врага этого порта, его дивизиям оставалось тащиться к фронту дальними дорогами – когда еще доберутся, и сколько солдат в пути отстанет, заболеет. Но и для русских Трапезунд очень пригодился бы. Армию, углубившуюся на турецкую территорию, можно было снабжать морем вместо того, чтобы везти все необходимое машинами и караванами по горным ущельям.

Преследуя разбитого врага, наши войска продвинулись от Эрзерума на запад, взяли г.Байбурт. Отсюда вела дорога на Трапезунд, до него было около 100 км. А на побережье захватили Ризе – от него до Трапезунда оставалось 70 км. Но наступать здесь было очень неудобно: по узкой полосе между морем и Понтийскими горами, ее перерезали многочисленные речки, стекающие с гор, каждая из них становилась оборонительным рубежом. Тут действовала небольшая Приморская группа Ляхова из 2 бригад и 2 полков, турки тоже не держали на берегу крупных контингентов.

Конечно, они понимали значение Трапезунда. В порт как раз начали прибывать пароходы с частями из Галлиполи, неприятельское командование спешно пыталось воссоздать свою 3-ю армию. Но оно полагало, что русские будут наступать с юга, от Байбурта, там Юденич мог развернуть основные силы. Турки стали готовить оборону на этом направлении. Укрепляли перевалы Понтийских гор между Трапезундом и Байбуртом. Свежие соединений стали собирать и западнее Байбурта, под Эрзинджаном и Мамахатуном – перекрыть пути в глубь Турции. Но растерянность после разгрома еще не прошла, а Энвер накрутил хвосты начальству 3-й армии так, что мало не покажется. Едва получив первые подкрепления, оно бросило аскеров в атаки, силясь вернуть хоть какие-то городки и деревни. Юденич решил разбить их, пока на этом направлении не накопилась большая группировка, а заодно отвлечь противника от Трапезунда. Направил на Мамахатун 5-ю Кавказскую казачью дивизию генерала Томашевского и 39-ю пехотную дивизию Рябинкина.

Схватки были жестокие. Например, 2 сотни казаков и рота турок заметили друг друга на голом поле. А посредине высилась каменная гряда. Те и другие кинулись навстречу, мчались изо всех сил – понимали, уцелеет тот, кто первым займет гребень. Первыми успели казаки. Они потеряли троих, а роту перестреляли полностью. В напряженных боях на р. Тузла-чай противника сломили, он стал отходить к Мамахатуну. Возле города вздымается гора Губах-даг, древний кратер потухшего вулкана с кольцом стен. Турки засели в этой естественной крепости, поставили батарею. Когда к горе сунулись казаки, их осадили огнем. Но по всему кольцу кратера оборону организовать не успели, русская пехота обошла и атаковала с другой стороны. Противника выбили и прогнали за р. Кара-су. Захватили 1800 пленных, пушки, обозы.

А Юденич задумал брать Трапезунд вовсе не так, как ожидал противник. Он готовил десантную операцию – вопреки западным мнениям, что десанты невозможны. После побед рейтинг Кавказского фронта вырос, его уже не считали “второсортным”. Потоком пошли вооружение, боеприпасы. С Западного фронта возвращали 1-ю и 2-ю Кубанские пластунские бригады. Передали и две новых ополченских дивизии, 123-ю и 127-ю. Кроме Батумского отряда кораблей, подключались основные силы Черноморского флота. Юденич, находясь в Эрзеруме, не мог руководить всеми силами, разбросанными в разных местах, этим занялся штаб великого князя во главе с Янушкевичем и Даниловым. Они со своей задачей справились безукоризненно.

Огромное значение опять придавалось секретности. Ополченские дивизии сосредотачивались даже не в Черноморских портах, а в далеком Мариуполе. Вроде как для перевозки на Юго-Западный фронт. А пластунов скрытно доставили в Новороссийск, на суда грузили 10 тыс. казаков, 300 лошадей и 12 орудий. 26 марта началось наступление. Части 2-го Туркестанского корпуса демонстрировали атаки там, где ожидали турки – с юга, от Байбурта. А в это время на побережье подошли корабли. 12-дюймовки дредноута “Императрица Мария”, 4 эсминца и канонерки Батумского отряда обрушили снаряды на вражеские позиции, и полки Приморского отряда прорвали их, двинулись на Трапезунду с востока.

Тут же прибыли транспорты с десантом. 1-я бригада Гулыги высадилась в Ризе и с ходу включилась в ударную группу. Корабли продолжали сопровождать наступление, долбили турок огнем. По берегу их подгоняли штыки пластунов, не давали закрепиться на промежуточных рубежах. А 2-я пластунская бригада Краснопевцева стала высаживаться у Сюрмене, рядом с Трапезундом. Причем казаки рассудили по-своему. Прикинули, что спускать с транспортов шлюпки и боты, грузиться в них, будет слишком долго, враг может опомниться. Бросились в море вплавь – в начале апреля. Даже лошадей повели вплавь, хотя лошади у пластунов были не строевые, а обозные “старушки”. Утонула лишь одна, а казаки добрались до берега все. Бригада появилась в тылу отступавших турок, и оборона окончательно рухнула.

В Стамбуле спохватились. Чобы помешать перевозкам, нацелили на Новороссийск германские подводные лодки, крейсер “Бреслау”, он начал обстреливать город. Но из Севастополя подоспели броненосцы, и крейсер убрался, субмарины обнаружили с самолетов и отогнали. А предпринять что-то еще туркам не дали, Босфор блокировали русские субмарины. Ничего не смогло предпринять и сухопутное командование противника. Пробовало укрепиться на последней перед Трапезундом речке Кара-дере, но 15 апреля собравшихся здесь неприятелей накрыли корабельными залпами, пластуны устремились вперед. Турки побежали. Пытались дать отпор на городских окраинах, их сбили одной атакой. 18 апреля Трапезунд пал. Были захвачены тяжелые и береговые турецкие орудия, только полевые сумели вывезти.

Разгневанный Энвер приказал 3-й армии во что бы то ни стало вернуть порт. Войска, бежавшие из города, срочно повернули обратно, они повели атаки с запада. Часть соединений, оборонявшихся от русских со стороны Байбурта, тоже развернули на 180 градусов, они двинулись на Трапезунд с юга. Казаки и солдаты отчаянно отбивались, то и дело доходило до рукопашных. Но по-прежнему помогали орудия флота, а порт теперь был в распоряжении русских. Сюда стали прибывать пароходы из Мариуполя, подвозить ополченские дивизии. Их объединили в 5-й Кавказский корпус генерала Яблочкина.

Силы в Трапезунде постепенно росли, натиск неприятеля выдыхался. Уже не турки, а русские переходили в атаки, оттесняли противника от города. Это было нелегко. Вокруг лежали крутые горы, сплошь покрытые зарослями кустарника. Враг оборудовал укрепленные позиции, перегораживая ущелья. А неопытные ополченцы робели под пулями, в непривычных для них горах. Лишь за месяц, шаг за шагом, очистили от противника территорию на 20 – 25 км от Трапезунда. Но ведь турки сняли для контрударов войска с южного направления, их начали теснить и отсюда. Части 2-го Туркестанского корпуса продвигались, отвоевывали перевалы Понтийского хребта, и пластуны 3-й бригады Камянистого встретились со своими братьями из бригада Гулыги. Главные силы армии и приморская группировка соединились. Вокруг Трапезунда Юденич распорядился строить укрепрайон, прикрыть порт от новых нападений.

Одновременно со сражением за Трапезунд Кавказский фронт предпринял наступление на восточном фланге. Британский корпус Таунсенда изнемогал в осаде, его надо было выручать. Великий князь Николай Николаевич усилил 4-ю казачью дивизию Чернозубова – придал ему бригады забайкальцев и пластунов, полк пограничников, армянские дружины. Этот отряд должен был из Иранского Азербайджана вторгнуться в Ирак с севера, идти на Мосул. А корпусу Баратова предписывалось ударить с востока, на Багдад. Великий князь предложил англичанам направить свежие силы в Ирак, вместе с русскими разгромить 6-ю турецкую армию, спасти Таунсенда, а дальше можно будет развивать наступление на запад вдоль Багдадской железной дороги – на Сирию, Турцию.

Полгода назад этот план вынашивали сами англичане, но турки слишком крепко всыпали им. Теперь союзники увиливали, ссылались, что не готовы. Русским тоже потребовалось некоторое время, чтобы перегруппироваться, экипировать войска. Сейчас предстояло преодолевать уже не морозы, а зной. Собирали большие обозы для воды и продовольствия. Солдатам выдавали специальные матерчатые козырьки на шнурках, их привязывали к фуражкам, прикрывали лоб и затылок во избежание солнечных ударов. Даже для лошадей пошили налобники из белой ткани.

В конце марта отряд Чернозубова двумя колоннами выступил на юг из Урмии и Соудж-булага, войска Баратова двинулись из Керманшаха. Корпусу Таунсенда в Кут-эль-Амаре было уже совсем туго. Он был повыбит, плохо было с продуктами, солдат косили тиф и дизентерия. Но турецко-немецкое командование, узнав о вторжении русских, сразу прекратило атаки, сняло из-под Кут-эль-Амары свой 13-й корпус и направило навстречу Баратову. Англичане легко могли вызволить Таунсенда, да и сам он имел возможность прорваться. Против него остались лишь слабые заслоны полубольных аскеров. Гулявшая эпидемия губила их не меньше, чем осажденных, умер и командующий армией фон дер Гольц. Но остатки британцев были совершенно деморализованы, о прорыве уже не думали. 29 апреля Таунсенд сдался. После 148 дней осады от корпуса осталось 9 тыс. человек. В Турции и Германии постарались раздуть восторженную шумиху, забить фанфарами потерю Трапезунда.

А русские еще наступали. Войска Чернозубова в жестоком бою взяли г. Ревандуз, были в 100 км от Мосула. Но здесь узнали, что британцы уже капитулировали. Наступление теряло смысл, а турки подтягивали свои части, организовывали сильную оборону. Поэтому дальше не пошли, закрепились на достигнутых рубежах. А Баратов решил все же продолжить путь на Багдад – хотя бы просто рейдом, зря что ли готовились? Отбросив отряды турок и курдов, его корпус занял пограничный Ханэкин и вступил в Ирак. Стояла страшная жара, двигались по раскаленным горам и долинам. Питьевой воды не было, ее подвозили в бурдюках на верблюдах. Но впереди стали выходить на дорогу огромные колонны турок – корпус, высланный от Кут-эль-Амары. Вступать с ним в сражение Баратов не стал, приказал отходить к Керманшаху.

Однако взвод драгун 18-го Северского полка под командованием вахмистра Буденного был в это время выслан в разведку в г. Бекубэ. Кавалеристы вошли в город, противника не обнаружили, отправили донесение начальству и поехали дальше. Вдруг посыльные вернулись, сообщили, что на обратном пути нарвались на массу турок – неприятельский корпус выплеснулся на дорогу как раз между разъездом и войсками Баратова. Взвод Буденного неожиданно очутился во вражеских тылах. Начали выбираться. Возле Ханэкина увидели большие караваны, обозы неприятельской группировки. Горстка драгун внезапно налетела, навела панику, в суматохе угнала две вереницы верблюдов, взяла пленных. Узнала от них, что русские далеко отступили. Поехали кружными проселками, тропинками. Во вьюках трофейных верблюдов оказались рис и сухофрукты, ими и питались. Достигли линии фронта. Ударили с тыла на заставу турок, кого порубили, кого захватили в плен, и вышли к своим. Взвод был уже исключен из списков части как погибший – он путешествовал по территории противника 22 дня.