Суффиксальные словообразовательные поля современного английского языка

Имя существительное

Поле агентивности (41 ССМ, 22 суф.: -er, -ist, -ess, -ee¹, -ant/-ent, -ite¹, -an, -eer, -ling¹, -ix, -ster, -ary¹, -me, -ie/-y², -i¹, -ard, -ette³, -inat.-ory², -een¹, -enne, -erel²).

Поле качества и состояния (37 ССМ, 16 суф.. -ness, -ity, -ship¹, -ancy/-ency, -ance/-ence¹, -alion², -ment², -ism³, -cy¹, -hood¹, -age³, -y², -dom², -ate, -tude, -ure²).

Поле имен действия (13 ССМ, 10 суф.: -ation¹, -ing¹, -ment¹, -ance/-ence², -age¹

-al, -ure¹, -ade¹,-y, -ice).

Поле оценки (12 ССМ, 12 суф.: -let¹, -ette¹, -ule, -ie/-y¹, -et¹, -ling², -kin, -ock, -ее², -erel¹, -le, -en).

Поле собирательности (8 ССМ, 8 суф.. -dom¹, -егу³, -age², -cy², -hood², -ship³,

-ing⁴, -ana).

Поле науки, течения, направления (6 ССМ, 3 суф.. -ism¹, -у¹, -ics).

Поле рода деятельности, занятия (5 ССМ, 4 суф.. -егу⁴, -ing³, -ship², -у³).

Поле манеры поведения (5 ССМ, 2 суф.: -ism², -егу²).

Поле локальности (6 ССМ, 5 суф.: -егу¹, -агу², -огу¹, -age⁵, -arium).

Поле вещества (6 ССМ, 5 суф.: -ing², -ette², -ite², -ade², -een²).

Поле количества (3 ССМ, 3 суф.: -ful, -age⁴, -some).

Поле языка и его особенностей (4 ССМ, 3 суф.: -ism⁴, -i², -ese).

Поле единичности (5 ССМ, 4 суф.: -let², -ing⁵, -et², -ton).

 

Имя прилагательное

Поле отношения (8 ССМ, 5 суф.: -al, -ic, -ical, -ас, -ite).

Поле наличия/отсутствия качества (20 ССМ, 13 суф.: -у¹, -less¹, -ous¹, -ed², -ful¹, -ish², -able², -ate¹, -ive², -ly¹, -some¹, -ory², -ant/-ent²).

Поле способности/неспособности к действию (13 ССМ, 13 суф.: -able¹, -ive¹,

-огу¹,-ant/-ent¹, -у³, -less², -some², -ful⁴, -lie¹, -ate², -ish⁴, -ous⁴, -ly⁴).

Поле сходства (13 ССМ, 13 суф.: -у², -ish¹, -ly², -oid, -ed¹, -an², -esque, -ine², -en², -ate³, -ar², -ous⁴, -ful³).

Поле принадлежности (9 ССМ, 9 суф.: -аn¹, -агу, -ar¹, -ine¹, -ish³, -ese, -ous², -ile², -ern).

Поле со значением "сделанный из" (3 ССМ, 3 суф.: -en¹, -y⁴, -ine).

Поле каузации (3 ССМ, 3 суф.: -some³, -y⁵, -ful⁴).

 

Глагол

Поле каузации (8 ССМ, 4 суф.: -ize¹, -ate, -ify, -en).

 

Исследование словообразовательных категорий, как показывают результаты проведенных исследований словообразовательных категорий сходства, оценки, количества и др., весьма перспективно, поскольку здесь наиболее четко выявляется взаимодействие моделей в словообразовательной системе, диапазон их функционирования и, что очень важно, роль словообразовательной номинации среди других способов обозначения явлений реальной действительности.

В заключение необходимо сказать, что комплексные единицы словообразования - словообразовательное гнездо, словообразовательная парадигма и словообразовательная категория наряду с традиционно изучаемыми словообразовательными рядами, или типами, создают прочную базу для типологических изысканий и позволяют увидеть специфику и место словообразовательной подсистемы среди других языковых подсистем.

§ 4. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ СИСТЕМЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ. ПРОДУКТИВНОСТЬ, АКТИВНОСТЬ И УПОТРЕБИТЕЛЬНОСТЬ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ

 

Изучение функционального аспекта словообразования предполагает исследование двух взаимосвязанных проблем. Первая – это выяснение того, для выполнениякаких функций предназначена словообразовательная система, какие роли она призвана играть в системе языка и речи. О них говорилось ранее. Вторая и не менее важная проблема связана с изучением ограничений, которые испытывает словообразовательная система в своем функционировании, природы этих ограничений, с изучением сферы ее действия и специфики по сравнению с другими подсистемами языка, условий, при которых имеющиеся ограничения действительны или недействительны, и т.д.

Учеными давно было замечено, что по одним словообразовательным моделям можно образовать почти бесконечное или, по крайней мере, значительное число производных, другие же характеризуются неспособностью к свободному производству слов. Не вдаваясь подробно в историю становления понятий продуктивности, активности и частотности, описывающих функционирование словообразовательной системы с точки зрения испытываемых ею ограничений, скажем, что наиболее распространенной является Предложенная Е.С.Кубряковой трактовка этих понятий. "Продуктивность, – пишет Е.С.Кубрякова, - это скорее количественная характеристика словообразовательного ряда: модель продуктивна, когда по ее образцу в языке созданы десятки, а то и сотни производных. С другой стороны, активность модели – это скорее качественная ее характеристика, ибо она означает способность словообразовательного ряда к пополнению новыми единицами. Наконец, употребительность модели связана с ее реализацией в тексте, т.е. статистическими закономерностями ее использования" (7, 21).

Из сказанного выше явствует, что продуктивность – это статическая характеристика словообразовательной системы, это учет результатов ее действия, это отражение реализации способности разных словообразовательных моделей в определенные временные периоды к словопроизводству. Многие словообразовательные модели различаются именно в количественном аспекте: ср. довольно ограниченный и закрытый список производных с суффиксом -dom (Kingdom, princedom и т.д.) и огромный, открытый ряд производных с суффиксом -ег в современном английском языке; ср. также в русском языке ряды производных с суффиксом -изн(а), суффиксом - ение и др.

Активность - это динамический, процессуальный аспект словообразовательной системы, ее способность к действию, пополнению языка новыми лексическими единицами, к выполнению определенных коммуникативных заданий. Естественно, что статический и процессуальный аспекты в словообразовании тесно связаны и трудно разграничиваемы. Оттого порою и невозможно определить, употребляем ли мы в речи производные слова как готовые единицы или же вновь создаемих по активным моделям словообразования.

Необходимо сказать, что активность словообразовательных моделей детерминируется многочисленными факторами - лингвистическими и экстралингвистическими: фонетическими, фонологическими, морфологическими, этимологическими, деривационными, семантическими, стилистическими и т.д. свойствами лексических единиц, конкуренцией с уже существующими языковыми обозначениями, коммуникативными и прагматическими причинами.

В английском языке, например, производные прилагательные содержат до 70 суффиксов разного происхождения. Из них суффиксы -ate, -ory, -ine, -id и другие никогда не соединяются с иcкoнными основами; напротив, такие суффиксы, как -ward, -most, -fold,.никогда не сочетаются с основами заимствованными.

Небезынтересен и тот факт, что в 96% случаев исконные суффиксы, с помощью которых образуются производные прилагательные в английском языке, присоединяются к одноморфемным производящим базам (wolfish 'волчий', fatherly 'отцовский', painful 'болезненный', papery 'бумажный', swanlike 'лебединый' и др.).

Примером ограничительного действия семантики производящих баз может явиться сочетаемость адъективного суффикса -1у с обозначениями лиц, единиц измерения времени (manly 'мужественный', kingly 'королевский', daily 'ежедневный', weekly 'еженедельный' и т.д.) и исключение из сферы действия этого суффикса названий растений, материалов и т.д., которые типичны для модели с адъективным суффиксом -у (piny 'сосновый', clayey 'глинистый' и др.)

Активность словообразовательной модели, несомненно, регулируется уже существующими в лексической системе языка единицами. Так, отсутствие производных с префиксом un- типа *ungood, *unsoft, *unlong в серии слов типа unkind 'недобрый', unready 'неготовый', unpleasant 'неприятный' и т.д. обусловливается, среди прочих факторов, тем, что в лексике английского языка имеются простые слова bad 'плохой', hard 'твердый', short 'короткий' и т.д.

Возникновение производных по тем или иным словообразовательным моделям, таким образом, есть результат действия много численных закономерностей, или правил. Следует отметить, что словообразование зависит от гораздо большего числа факторов по сравнению, например, с синтаксисом, настолько большего, что не которые лингвисты склонны видеть в системе производных слов -этом продукте словообразовательных процессов - лишь набор исключений, или полный набор нерегулярностей.

Необходимо отметить, что современное понимание продуктивности и активности, особенно в зарубежной лингвистике, не тождественно традиционной ее трактовке в чисто количественном аспекте. Продуктивность, без обсуждения которой редко обходятся труды по порождающей грамматике и фактически ни одна работа по словообразованию, мыслится не только как функция от совокупного действия многочисленных фильтров, разрешающих или блокирующих образование новых единиц. Она, как выявили разгоревшиеся дебаты, связана с тем типом речевой деятельности говорящих, которая управляется определенными закономерностями и в результате которой в лексиконе возникают новые единицы, чья новизна не ощущается ни самими создателями, ни слушателями. Этим продуктивность отличается от креативности, или нерегулируемого правилами речевого поведения говорящих, в основе которой лежит осознанная интенция создания при порождении новой единицы какого-то особого эффекта, а само порождение, по своей сути аналогическое и потому непредсказуемое, происходит с опорой на непродуктивные и уникальные образцы.

Продуктивность скалярна и многомерна. Наряду с упоминаемым ранее количественным измерением, при котором деривационные процессы квалифицируются как продуктивные, малопродуктивные и непродуктивные по числу образованных языковых единиц, продуктивность можно исчислить исходя из соотношения исходных и производных единиц и тем самым соотношения всех потенциально возможных и реально образованных по той или иной модели дериватов. Ориентируясь на принципиально иные показатели, несомненно, складывающиеся под влиянием величины вовлекаемых в сферу словообразования классов лексических единиц, их открытого или закрытого характера, подобная корреляция позволяет точнее уловить степень порождающей способности деривационных моделей. Еще одним измерением продуктивности словообразовательных моделей, которое С.Р.Андерсон предлагает назвать их активностью, может стать способность модели или правила распространять свое действие на новые единицы, новые как в том смысле, что они только появились в лексической системе языка (в результате словообразования или заимствования), так и в смысле уже существующих, но ранее не задействованных в модели слов. Важно подчеркнуть, что вышеизложенная концепция продуктивности и активности, которая наряду с другими параметрами может стать фундаментом таксономического описания словообразования, зиждется на принципиальном признании направленности деривационных процессов и их моделирующих моделей, причем направленности от производящей базы, а не наоборот – от лексических единиц к производящим базам.

Чрезвычайно интересный и, по-видимому, наименее изученный аспект функционирования словообразовательной системы – употребительность, или реализация, словообразовательных моделей в тексте.

Несомненно, что употребительность словообразовательной модели, под которой надо понимать, по нашему мнению, не только сам факт реализации производных того или иного" словообразовательного ряда в тексте, но и характер их текстового распределения, т.е. дисперсию производных, связана с удельным весом этой словообразовательной модели в ономасиологической категории, для обозначения которой предназначены образованные по модели производные. Связана она и с коммуникативной важностью обозначаемых производными явлений. Иначе говоря, употребительность модели есть в известной степени отражение значимости и употребительности созданных по ней производных. Важно не ставить знак равенства между употребительностью производных и употребительностью словообразовательной модели. В целях их разграничения представляется целесообразным ввести термин "речевая активность словообразовательной модели".

В имеющихся немногочисленных исследованиях функционирования словообразовательных систем или подсистем существует практика определения речевой репрезентации словообразовательных моделей:

а) по числу всех зарегистрированных в текстах определенной протяженности (зачастую определенного функционального стиля) производных слов;

б) по числу разных, неповторяющихся единиц, построенных по анализируемым моделям, зафиксированных в текстах.

Однако в первом случае речь идет не столько о характеристике словообразовательной модели, сколько о функционировании производных слов как индивидуальных словесных знаков, частотность которых детерминируется их местом в лексической системе языка. Такое рассмотрение, конечно, важно для характеристики того или иного слова, для понимания его значимости в языковой системе и процессах коммуникации, для сопоставления роли простых и производных единиц в тексте и т.д. Но для описания словообразовательных моделей как аналогов, образцов построения производных слов оно явно недостаточно, так как в результате такого анализа мы получаем сведения лишь о дисперсии производных того или иного словообразовательного ряда в текстах. Иными словами, характеристика речевой активности словообразовательной модели оказывается неоправданно суженной и односторонней.

Во втором случае в поле зрения исследователя оказывается не частотность употребления отдельных производных единиц в текстах, а достаточно полная картина представленности той или иной словообразовательной модели в тексте. Однако и данный аспект описания речевого функционирования словообразовательной модели, изолированный от других ее аспектов, представляется ущербным, так как вне соотнесенности речевой активности с длиной соответствующего словообразовательного ряда и возможностями новообразований - продуктивностью и активностью модели, невозможно определить степень речевой активности и дать системное описание функционального аспекта словообразовательной системы.

Речевая активность словообразовательной модели, на наш взгляд, есть соотношение числа разных репрезентаций словообразовательной модели к общему числу образований по модели, т.е. ее продуктивности, обнаруживающей прямую зависимость от активности модели, и соответственно числа окказиональных и новых слов, зафиксированных в речи.

Определение речевой активности словообразовательной модели в том виде, как это предлагается выше, сопряжено с рядом трудностей: определением достаточной для достоверности выводов длины текста, фиксацией производных слов и установлением длины словообразовательного ряда, в целом исчислением продуктивности модели, определением коэффициента активности модели и т.д. Но взятая вне других функциональных параметров речевая активность словообразовательной модели не может получить более или менее убедительного описания, поскольку реализация производных той или иной модели непосредственно зависит от общего числа производных, созданных и создаваемых по этой модели.

Определенная взаимозависимость между речевой активностью и продуктивностью словообразовательных моделей проявляется не только в количественном соотношении образованных по данной модели и реализованных в текстах производных единиц. Дисперсия производных слов в тексте также обнаруживает определенную корреляцию с продуктивностью соответствующей модели. Как показывают наблюдения над речевым функционированием производных прилагательных в современном английском языке, реализация и концентрация производных различных по своей продуктивности и активности моделей в тексте осуществляется по-разному. Из всего множества производных, построенных по непродуктивным и/или неактивным моделям, в текстах встречаются, как правило, лишь некоторые, часто повторяющиеся "представители" данных моделей, в то время как множество производных, образованных по продуктивным и активным моделям, репрезентировано в текстах разными с более или менее одинаковой частотностью словами. Так, из всей совокупности производных прилагательных с суффиксами -ful, -en, -ly в современном английском языке в текстах употребительны лишь слова beautiful 'красивый', wonderful 'прекрасный', careful 'осторожный', golden 'золотой', wooden 'деревянный', friendly 'дружеский' и некоторые другие.

Производные прилагательные с суффиксами -у, -less, -like и др. представлены в текстах более равномерно и резких различий в частотности употребления не обнаруживают. Можно заключить на этом основании, что речевая активность словообразовательных моделей с суффиксами продуктивными выше речевой активности словообразовательных моделей с суффиксами непродуктивными. Этому способствует также активность многих продуктивных моделей и образование по ним окказиональных слов.

Речевая активность словообразовательных моделей обусловлена также спецификой функциональных стилей, в которых реализуются производные. Речевая активность словообразовательных моделей с суффиксами -like, -ish равняется почти нулю в текстах научной и газетно-публицистической прозы и резко возрастает в текстах художественной прозы. Различаются сферы функционирования производных и других словообразовательных моделей.

В заключение необходимо сказать, что функциональные характеристики деривационной модели определяют ее место и значимость в общей системе словообразования данного языка, что детерминирует в свою очередь важность описания функционального аспекта словообразовательных моделей в общем описании языка.

§ 5. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ. СЕМАНТИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ С ДРУГИМИ ПОДСИСТЕМАМИ ЯЗЫКА

 

Важнейшей отличительной чертой производных слов по сравнению с простыми, называющими предметы, явления, признаки реальной действительности прямо, непосредственно и являющимися их условными, произвольными знаками, является то, что производные слова для осуществления своей номинативной функции обращаются, как пишет Е.С. Кубрякова, к миру слов и выступая в качестве мотивированных сочетаний произвольных знаков, характеризуются свойством двойной референции – референцией к обозначаемым сущностям и референцией к языковым единицам, на базе которых строится производный знак. Подобно простым словам, производные обозначают, называют какие-то явления реальной действительности, и соответственно как отдельным наименованиям им присуще индивидуальное лексическое значение. Одновременно производные в отличие от простых слов обращены к миру слов; они связаны отношениями словообразовательной производности с другими словами и называют явление не прямо, а через соотнесенность с другой единицей, указывая тем самым на связь с другим явлением. Так, слова worker 'рабочий', driver 'шофер, водитель', singer 'певец' и др. обозначают лиц, но это обозначение в отличие от слов man 'мужчина', girl 'девушка', boy 'мальчик' строится на указании действий, которые данные лица производят. Значение слов girl 'девушка', woman 'женщина', с одной стороны, и poetess 'поэтесса', actress 'актриса', stewardess 'стюардесса' с другой, заключает в себе семы лица женского пола, но в значениях второго ряда слов эта сема эксплицитна и связывается с наличием в составе слов суффикса -ess, в то время как в словах girl, woman она скрыта И выявляется лишь в процессе компонентного анализа.

Связь производного с другим словом (словами) и на основании этой связи расчлененный способ представления его семантики через мотивирующие единицы выделяет производные слова из класса цельнооформленных слов и сближает их с более сложными единицами номинации – предложением и словосочетанием.

Использование уже существующих языковых единиц для образования производных слов обусловливает их формальную и семантическую зависимость от этих единиц и мотивированность. Производные предстают как единицы, содержащие в своей структуре и семантике отсылочную часть, повторяющую полностью или частично структурно-семантические свойства исходной единицы, и формирующую, или формантную, часть, отражающую ту формальную операцию, в результате которой было образовано производное слово, и ее семантические последствия. Благодаря мотивированности производные слова становятся в отличие от простых единицами с прозрачной внутренней формой, единицами выводимыми, значение которых можно расшифровать при обращении к источнику мотивации и установлении той семантической нагрузки, которую несет формальное преобразование исходной единицы. Именно поэтому семантически структура производного слова не элементарна, а представляет собой как минимум бинарную структуру, включающую семантическую информацию об источнике мотивации и смысле, или номинативном задании, формальной операции деривации.

Таким образом, вследствие специфики номинативного акта, приводящего к созданию производных слов, последние приобретают признак семантической расчлененности, семантической неэлементарности.

Соответственно для того, чтобы выявить действительно полно семантику производного слова, необходим такой его семантический анализ, в котором проводилось бы сопоставление производного слова с мотивирующим его высказыванием, составляющим его полное семантическое описание, или дефиницию. Построенная по особым правилам дефиниция должна включать в качестве своей составной части мотивирующее слово в определенной синтаксической позиции, указывать на характер его связи с обозначаемым предметом или явлением действительности и входить в определенную формулу мотивации, повторяющуюся для всей серии однотипных образований в одном словообразовательном ряду. Стремление именно к такому способу определения производных слов и вытекающее отсюда требование унификации описания производных находит определенное отражение в лексикографической практике. В большей или меньшей мере повторяемость слов или словосочетаний, так называемых идентификаторов, используемых для описания семантики производных одного и того же типа, имеет место в английской, русской, немецкой и т.д. лексикографической традиции. Ср., например, англ. recast 'переделывать, перерабатывать' cast again, recount 'пересчитывать' – count again, retry 'снова пробовать' – try again, рус. мечтатель – тот, кто предается мечтам, освободителъ – тот, кто освободил, освобождает кого, что-н. от гнете притеснения и т.д.

Обращение к семантическим свойствам источников мотивации помогает понять неоднородность дефиниций производных разного типа, выяснить, что из семантики мотивирующих единиц сохраняется в производном в явном или неявном виде, и, главное, определить суть и природу семантического компонента, необходимо присутствующего в значениях производных единиц. Данный семантический компонент представляет собой особый тип значения, отличающий производные слова от простых, и именуется словообразовательным значением (СЗ).

СЗ определялось лингвистами по-разному. Различные признаки СЗ: его внутрисловный характер, близость к грамматическим значениям, формальная выраженность, серийность, наличие классифицирующей функции и способность выступать в качестве таксономического средства в системе языка в целом и т.д. предопределили существование нескольких концепций СЗ – аффиксальной, в которой СЗ связывалось с наличием аффикса и отождествлялось ним (В.И. Максимов и др.), конфигурационных, в которых С3 определялось по конфигурации элементов в поверхностно наблюдаемой структуре (Б.Н. Головин, И.С. Улуханов и др.), комбинаторной, в которой СЗ устанавливалось на основе взаимодействия категориальных значений (П.А. Соболева) и т.д.

Однако ни одна из перечисленных концепций не позволял свести воедино описанные выше признаки СЗ в единую систему взаимосвязанных характеристик. Ономасиологический подход рассмотрение производных с точки зрения реализуемого ими номинативного задания, ориентация на динамику словообразовательных явлений позволили по-новому осознать сущность СЗ и дат ему принципиально отличающееся от предшествующих определение. Исходя из номинативного задания словообразовательного aкта, способа наречения и соответствующих ему операций, Е.С. Kyбрякова определяет СЗ как "сложноструктурированное значение называющее определенный тип отношения между определенными ролевыми структурами компонентов деривата: отношения, маркирующего один компонент производного как его базис, а другой как его признак и, следовательно, предопределяющего ту роль, которую играет в данном производном его отсылочная (мотивирующая) часть" (8, 102). Автор подчеркивает необходимость определить СЗ как называющее тип отношений между двумя категориальными значениями с обязательным указанием не только типа отношений, но и связываемых величин, одна из которых воспринимается в качестве ономасиологического базиса обозначаемого, а другая - его ономасиологического признака. СЗ возникают на определенном уровне абстракции при назывании члена одной ономасиологической категории через другую и предназначены для маркированного выражения главных понятийных категорий отдельных частей речи и дальнейшей формальной их детализации.

На уровне практического описания СЗ представляют собой трехчленные структуры, в которых указываются общие, категориальные характеристики: а) словообразовательного ряда производных, б) непосредственно их мотивирующих слов и в) связывающий их тип от-, ношения. Так, для сложных слов типа pond-lily 'лилия в пруду', garden-party 'прием гостей в саду' и им подобных СЗ можно идентифицировать как "то, что обозначено одной производящей базой, выступающей в производном слове в качестве ономасиологического базиса и определяющей его семантическую и частеречную принадлежность (lily, party), происходящее, имеющее место (тип отношений) там, где обозначено второй производящей базой (pond, garden), \ {роль которой сводится к ономасиологическому признаку, уточняющему, модифицирующему определенным образом (т.е. согласно устанавливаемому типу отношений) ономасиологический базис."

Несомненно, что для СЗ чрезвычайно важны все три компонента, его составляющие, ибо тип отношений, зачастую выступающий как скрытый компонент в семантике производного слова, детерминируется в значительной степени тем, несут ли производящие базы значение процессуальности, или предметности, или качества, и даже тем, к какому семантическому разряду предметности, процессуальности или качества они принадлежат, а также категориальными свойствами конечного результата деривации – самого производного. Формулы СЗ могут быть различными. Они должны отражать лексико-грамматические свойства производного слова и мотивирующей его единицы и строятся с помощью особого метаязыка, включающего наборы слов-идентификаторов для каждой части речи ("предмет", "процесс", "качество" и т.д., или их более уточненные и модифицированные варианты типа "событие", "вместилище", "место", "деятель" и др.). Формула СЗ включает также отношение, являющееся важнейшей составной частью СЗ и идентифицируемое с помощью особой группы слов, многие из которых глаголы, обозначающие наиболее общие типы связей (например, иметь, находиться, состоять из, вызывать (каузироватъ), относиться (иметь отношение к) и т.д.). Список слов-идентификаторов СЗ г лексикографическом описании производных слов достаточно велик и разнообразен, и поэтому одной из ключевых проблем определения СЗ становится: а) выявление самых общих и объединяющих все другие идентификаторов; б) определение атомарности, илиэлементарности, идентификатора и соответственно отдельности С3 и в) выбор таких идентификаторов, которые обеспечили бы общее и естественное описание СЗ.

Различная степень обобщенности типов отношений и тем самым самих СЗ, с одной стороны, и различные уровни абстракции и" определения, с другой, детерминируют иерархическую упорядоченность системы СЗ, в которой общие СЗ уточняются и конкретизируются рядом частных СЗ. Так, в системе производных прилагательных английского языка наряду с таким чрезвычайно обобщенные СЗ, как "относящийся к тому, что обозначено производящей базой' (идентификаторы of or relating to), выявляемым в семантике производных типа economic 'экономический', cultural 'культурный', соlour-blind 'не различающий цветов', имеется и ряд частных СЗ типа "предназначенный, годный, подходящий для того, что обозначено производящей базой" (идентификаторы for, meant for, suitable for) в производных eatable 'съедобный', kingly 'королевский', summery 'летний' и др., "сделанный, состоящий из того, что обозначено про изводящей базой"(идентификатор made of) в производных wooder 'деревянный', golden 'золотой', woollen 'шерстяной' и т.д.

Анализ общих и частных СЗ в системе основных частей речи приводит к мысли о возможности исчисления СЗ по матрице, в ко торой будут зафиксированы все возможные комбинации категориальных значений. Более того, как показывают наблюдения, сие тема СЗ той или иной части речи определенного языка оказывается конечной и ограниченной сравнительно небольшим списком значений.

Конечность и ограниченность этой системы не следует понимать в том смысле, что с помощью словообразовательных средств той или иной части речи вообще можно выразить ограниченное число значений. Сравнение лексических систем разных языков показывает, насколько широким и разнообразным может быть набор словообразовательных, в особенности частных словообразовательных, значений (ср. значения единичности (виноградина, соломина и т.д.) или "мяса" (баранина, свинина, телятина и т.д.), выражаемые в русском языке с помощью словообразовательных средств, и отсутствие таковых в системе английского языка) или значения продукта (1еmonade 'лимонад', orangeade 'апельсиновый напиток'), стиля, манеры речи (journalese 'газетный стиль', telegraphese 'телеграфный стиль') в современном английском языке. Речь идет о том, что сложившаяся в определенном языке словообразовательная система Направлена на выражение определенных и исчисляемых для данного языка СЗ, конечность которых диктуется принципиальной ориентацией словообразования, как правило, на обозначение достаточно обобщенных, грамматикализованных значений. Конечность и ограниченность списка СЗ, наконец, определяются тем, что в него входят лишь значения, закрепленные в языковой системе и основанные на наиболее регулярных и поэтому предсказуемых типах отношений, фиксируемых в семантике производных слов. Будет верным, однако, сказать, что, исчисляя эти значения, мы тем не менее не исчерпываем всех возможных типов отношений, которые могут назвать и называют производные слова в речевых контекстах. Информационные ресурсы производных в речи чрезвычайно велики, и относительно производных прилагательных это убедительно продемонстрировала Е.А. Земская на примере, словосочетания автомобильные деньги в русском языке, которое может иметь в зависимости от контекста значения "деньги, накопленные на покупку автомобиля", "деньги, полученные за продажу автомобиля", "деньги, забытые в автомобиле", "деньги, найденные в автомобиле" и т.д. Аналогичная картина существует и в системе производных слов современного английского языка. По наблюдениям П.Даунинг, Дж.Леви и др., отношения, выражаемые производными, в.частности сложными, словами, многообразны, но их вариативность не бесконечна. Иначе говоря, среди огромного многообразия отношений, передаваемых производными словами в речи, можно и важно выделить наиболее типичные, отстоявшиеся в языковой системе и зафиксированные, как правило, в словарных дефинициях производных. Определение данных типов отношений, детерминирующих систему СЗ того или иного языка, и составляет основную задачу описания словообразования.

Для изучающих иностранный язык значимым является, однако, не только факт конечности и ограниченности СЗ языка, но и высокая степень обобщенности СЗ, благодаря которой многие СЗ оказываются универсальными (например, значения "подобия", "наличия", "каузации", "цели", "принадлежности", "локативности", "темпоральности" и т.д.).

Как следствие универсальности СЗ в разных языках возникает коррелятивность словообразовательных категорий (ср., например, категорию деятеля в английском и русском языках, многие члены которой в этих языках семантически эквивалентны и структурно аналогичны: teacher – учитель, reader – читатель, writer – писатель и т.д.), что значительно облегчает поиск необходимого выражения при переводе с одного языка на другой.

Еще одним чрезвычайно значимым следствием универсальности СЗ является общность семантических категорий, связующих семантически морфологию (формообразование), словообразование и синтаксис. Ученые разных времен и разных направлений не могшие заметить тесной связи словообразования с грамматикой (как морфологией, так и синтаксисом). По мере развития лингвистической мысли стало ясно, что связь словообразовательной деривации с морфологической и синтаксической органичная, многосторонняя и глубокая. Ее истоки кроются в семантической направленности словообразовательных процессов, в способности словообразования, как указывает Е.С.Кубрякова, развивать и уточнять, а иногда как бы и дублировать грамматические значения (и это сближает морфологию и словообразование). Одновременно принципиальная ориентация словообразования на выражение тех же типов отношений, которые составляют семантику синтаксиса, образует фундамент для тесного взаимодействия словообразования с синтаксисом.

Корреляция словообразовательных значений с грамматическими особенно очевидна в языках с развитой морфологией, в которых как отмечал В.В.Виноградов, "ряд грамматических категорий как бы поддерживается, семантически обогащается и дифференцируется системой словообразования" (1, 66). Так, в современном русского языке грамматические значения числа, рода и т.д. в системе имен существительных тесно связаны со словообразовательными значениями единичности (например, картофелина, горошина, росинка и другие), множественности, или собирательности (например, cолдатня, инженерия, вишняк и т.д.), женскости (например, крановщица, обладательница, соседка, монашенка) и другими. В английском языке, равно как и в русском, в сфере отадъективных прилагательных словообразование как бы повторяет грамматическую категорию степеней сравнения, градуируя и определенным образом располагая обозначаемые производными единицами свойства на шкале интенсивности признака (ср.: англ. hypersensitive 'сверхчувствительный', underripe 'недозрелый', biggish 'великоватый', longish 'длинноватый' и т.д., рус. большущий, здоровенный, длиннющий, сверхважный, премилый, синеватый и т.д.). Отглагольные прилагательные также демонстрируют тесную связь грамматических и словообразовательных категорий, ибо формирование словообразовательных значений в этой лексической подсистеме дериватов концентрируется в основном вокруг кардинальных для глагола грамматических значений залога и модальности. Словообразовательные значения отглагольных прилагательных есть лишь различные сочетания категориальных признаков активного или пассивного действия, реального, возможного или желаемого действия. Ср. значения "выполняющий то, что обозначено производящей основой' и "способный выполнить то, что обозначено производящей основой", в которых сочетаются признаки активного и реального или "возможного действия (англ. trembly 'дрожащий', mournful 'печальный, скорбный', neglectful 'невнимательный', prohibitive 'запрети-* тельный', рус. лежачий, кусачий, пахучий, раскидистый, освежительный, оскорбительный и т.д.), ср. также значение "могущий быть выполненным", в котором сочетаются признаки пассивного и возможного действия (напр,, англ. allowable 'позволительный', deci-'pherable 'поддающийся расшифровке,'recognizable 'могущий быть узнанным', curable 'излечимый' и др.; рус. приемлемый, проходимый, познаваемый, съедобный и многие другие). Соединение этих категорий и модификация их по линии отрицания и типу модальности и дают ту гамму словообразовательных значений, которую фиксируют отглагольные прилагательные. Таким образом, значения, выражаемые глаголом грамматически, находят отражение и в сфере словобразования, но здесь они получают иную, скрытую форму выражения и выступают в роли характеризующих значений отглагольных адъективных слов.

Многочисленные примеры корреляции грамматических и словообразовательных значений в других языках также свидетельствуют о наличии тесной и неразрывной связи морфологической и словообразовательной деривации и, более того, о возможной детерминированности словообразовательных значений набором грамматических значений того или иного языка. В английском языке, например, языке аналитического строя с присущей ему несколько иной по сравнению с русским языком системой грамматических категорий, набор словообразовательных значений также оказывается несколько иным. Возможно, что отсутствие грамматической категории рода в английском языке значимо для системы словообразования: производные со значением женскости в ней немногочисленны и большинство из них - заимствования типа дериватов Parisienne 'парижанка', cosmonette 'женщина-космонавт' и др.

Тесная и неразрывная связь грамматических и словообразовательных значений не означает, однако, на наш взгляд, прямых, непосредственных причинно-следственных отношений между ними. "- Установление жесткой зависимости между морфологией и словообразованием было бы, по-видимому, упрощением или даже искажением действительного процесса становления языковых категорий. В то же время выражение в словообразовании смыслов, уже выделенных языковым сознанием и зафиксированных в виде грамматических значений, представляет несомненный интерес как для понимания речемыслительной деятельности человека, так и для понимания функционирования самой системы словоообразования.

В литературе неоднократно подчеркивалось, что избыточность словообразовательных средств лишь кажущаяся, ибо роль словообразовательных процессов разного типа не сводится, как отмечал В.В, Виноградов, Е.С. Кубрякова и другие исследователи, к простому повторению грамматических значений, а заключается в определенной дифференциации, уточнении этих значений, в придание каких-то дополнительных свойств производным единицам по сравнению с соответствующими грамматическими формами непроизводных слов. Показателен в этом плане анализ производных прилагательных в современном английском языке, в частности отадъективных прилагательных со значениями уменьшительности и увеличительности. В семантике этой группы английских дериватов имеет место модификация исходного признака относительно степени его проявления, т.е. осуществляется как бы повторение грамматической категории сравнения. Однако, приближаясь по своим смысловым заданиям к этой грамматической категории, словообразовательные процессы отличаются от соответствующего процесса морфологической деривации тем, что, располагая признак в той или иной точке шкалы, они одновременно абсолютизируют указанную степень интенсивности признака, делают ее самодостаточной, что и обеспечивает возможность самостоятельного употребления производных слов данного типа. Иначе говоря, производные прилагательные, указывающие на ту или иную степень признака, не требуют, в отличие от прилагательных в сравнительной или превосходной степени, обязательного контекста, явного или подразумеваемого, или фона сравнения. Ср. Не was tallish and slender 'Он был довольно высокого роста и строен'. Другим отличием данного словообразовательного процесса в английском языке от коррелятивного ему образования степеней сравнения является то, что модификация исходных, производящих единиц по линии интенсивности признака может приобрести вид усложненной модификации, которая приводит в конечном итоге к созданию нового признака на основе уточнения степени исходного признака, т.е. к обозначению производным несколько иного по сравнению с модифицируемым признака. Ср. прилагательные типа superhuman 'сверхчеловеческий', underdeveloped 'недоразвитый' и другие в английском языке, употребление которых с наречиями или даже возможность образования степеней сравнения индицируют наличие нового признака. Более глубокое изучение отдельных ономасиологических категорий и соотношения различных средств их номинации, несомненно, дадут богатый материал, позволяющий более тонко дифференцировать коррелятивные словообразовательные и грамматические категории. Ясно, однако, что, тесно взаимодействуя с морфологической деривацией, словообразовательные процессы не только дополняют, развивают и дифференцируют те или иные значения, выражаемые в языке с помощью морфологических категорий, но осуществляют изменение формы репрезентации того или иного значения. В ходе словообразовательных процессов имеет место, и это, как нам кажется, чрезвычайно важно, перевод или переход значений с поверхностного уровня репрезентации на уровень глубинных, скрытых категорий (ср. сохранение глагольных грамматических значений в отглагольных прилагательных) или же, наоборот, объективация глубинных, скрытых значений на уровне поверхностных структур (ср. актуализацию значения женскости в производных словах русского языка).

Не менее тесна связь словообразования с синтаксисом. Особенно очевидна она в сфере сложных слов, в которых соположение единиц, выступающих в роли производящих, призвано не только создать новое, комплексное наименование, но и (это одно из условий процесса порождения) отразить определенные отношения между сополагаемыми величинами. Не случайно, что теории, в которых наиболее четко выкристаллизовалась идея о связи синтаксиса и словообразования, оперировали в качестве материала для доказательства своих постулатов именно сложными словами. Однако с более глубоким проникновением в семантику синтаксических отношений, с одной стороны, и семантику словообразования, с другой, стало возможным и более глубокое понимание оснований связи этих важнейших аспектов языковой системы. Оказалось, что словообразование близко синтаксису не только потому, что сложным и, шире, производным единицам, состоящим из ономасиологического базиса и ономасиологического признака, присущи те же Типы синтаксических связей между их компонентами, что и в предложении, тот же динамизм и расчлененность представления. Изучение коммуникативных функций языковых явлений вскрыло взаимодополнительность двух языковых подсистем – синтаксиса и словообразования – при наличии кардинальных различий между ними, позволило увидеть в словообразовании мощное средство, с помощью которого осуществляется перекатегоризация лексических единиц, универбализация сложных синтаксических конструкций в целях определенной темо-рематической организации текста, придания словам новых синтаксических ролей, компрессии информации в минимальных поверхностных структурах и выполнение ряда других функций. Главное же, думается, в том, что в основе словообразования, ориентированного, как подчеркивалось выше, на выражение обобщенных, грамматикализованных значений, лежат те же семантические категории, которые являются основополагающими и для синтаксиса. Классическим примером отражения в словообразовании синтактико-семантических отношений стали значения агенса, пациенса, локатива, инструмента и другие, которые закрепляются в системах производных единиц с помощью словообразовательных средств и воспроизводят на уровне поверхностных структур падежную рамку предиката. Соответственно получает право на существование и рассмотрение производного слова как "формы производящего (разрядка наша. - З.Х.), призванной кодифицировать внутрисловными средствами наличие и общезначимость тех его семантико-синтаксических свойств, которые определяют функционирование производящего в тексте" (2, 3). Перечень словообразовательных значений отсубстантивных прилагательных, например, в английском и русском языках также убеждает в направленности словообразования на выражение тех или иных связей, которые устанавливаются между именами предметов в предложении. Однако в этом случае значения "подобия", "наличия", "каузации", "цели", "локативности", "темпоральности" и другие переводятся на уровень глубинных структур и предстают как сохранение или скрытое уточнение связей, устанавливаемых между двумя наименованиями предметов, один из которых выступает по отношению к другому в роли атрибута.

Таким образом, анализ корреляции процессов словообразовательной и синтаксической деривации выявляет как общность семантических категорий, значимых и для синтаксиса и для словообразования, так и своеобразное их преломление в сфере словообразования. И в этом случае словообразование не просто повторяет значения, организующие синтаксическую систему языка, не только осуществляет перекатегоризацию лексических единиц, придавая им иной синтаксический статус, но одновременно выполняет функцию перевода содержания с поверхностного уровня на глубинный и наоборот, представляя те или иные смыслы в эксплицитной или имплицитной форме.

В свете вышеизложенного правомерно заключение, что словообразование в целом выступает как процесс, в котором имеет место объективация смыслов, скрытых на других языковых уровнях, и представление в виде скрытых тех значений, которые выступают на других уровнях языка в явном виде.

 

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ЗАДАНИЯ

 

Определите преимущества словообразования как способа вторичной номинации.

Приведите примеры несовпадения морфемной и словообразовательной структур слов в современном английском языке.

Назовите главные различия морфемного и деривационного анализа слова и соотнесите их с позициями говорящего и слушающего в процессе коммуникации.

Определите роль словообразовательных процессов в пополнении словарного фонда английского языка.

Назовите основные функции словообразования. Назовите основные признаки производного слова и его отличия от простого слова.

Определите языковые единицы, которые могут выступать в современном английском языке в качестве производящих для производных слов, и преобразования, которым они подвергаются в ходе словообразовательных процессов.

Назовите основные типы производных слов. Определите кардинальное свойство отношений словообразовательной производности, отличающее их от отношений формальной производности.

Назовите основные классификационные единицы словообразовательной системы.

Перечислите основные характеристики словообразовательного гнезда, семьи слов, лексического гнезда и трудности определения принадлежности слов к этим классам.

Постройте графы словообразовательных гнезд, в вершине которых стоят слова father, run, green и сопоставьте их с графами русских эквивалентов.

Найдите примеры словообразовательных цепочек, словообразовательных парадигм и словообразовательных категорий в современном английском языке.

Назовите параметры измерения функциональных характеристик производных слов и их классов и выскажите свою оценку существующих их определений.

Дайте свое понимание свойства двойной референции производных слов.

Определите роль словообразовательных моделей и особенно словообразовательного значения производных в процессе изучения иностранного языка.

Приведите примеры, доказывающие семантическую связь словообразования с морфологией и синтаксисом.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1. Виноградов В.В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии//Вопросы теории и истории языка. – М., 1952.

2 Гинзбург Е.Л. Словообразование и синтаксис. - М., 1979

3. Головин Б.Н. Замечания к теории словообразования // Уч. Зап. Горьковск. гос. ун-та. Вып. 76. Сер. Лингвистическая, 1967.

4. Земская Е.А. О парадигматических отношениях в словообразовании // Русский язык: Вопросы его истории и современного состояния, - М., 1978.

5.3емская Е.А. Современна русский язык: Словообразование. - М„ 1973.

6. Ковалик И.И. Вопросы словообразования имен существительных восточнославянских языков в сравнении с другими славянскими языками: Автореф. дис... докт. филол наук.—Львов, 1961.

7. Кубрякова Е.С. Что такое словообразование. - М., 1965.

8. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. – М.,1981.

9. Кубрякова F.C., Соболева П.А О понятии парадигм в формообразовании и словообразовании // Лингвистика и поэтика. – М., 1979.

10. Перева А.В. Система суффиксации в современном английском языке.-Авто-реф. дис.... канд. филол. наук. — М., 1976.

11. Полюжин М.М. Особенности функционирования системы префиксации в современном английском языке.-Автореф. дис.... канд. филол. на/к. - М., 1976.

12. Селиверстова О.Н. Второй вариант классификационной сетки и описание некоторых предикатных типов русского языка // Семантические типы предикатов. - М., 1982.

13. Соболева П.А. Моделирование словообразования // Проблемы структурной лингвистики. — М., 1972.

14. Тихонов А.Н. Проблемы составления гнездового словообразовательного словаря современного русского языка. – Самарканд, 1971.

15. Филлмор Ч.Дж Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистическая семантика. —М., 1981.

16. Харитончик З.А. О словообразовательной парадигме (на материале прилагательных современного английского языка) // Романское и германское языкознание. – Мн.,1979.

17. ХидекельС.С. Система словообразования в современном английском языке // Лингвистика и методика в высшей школе. — М., 1974.

18. Янко-Триницкая Н.А. Закономерность связей словообразовательного и лексического значений в производных словах // Развитие современного русского языка. – М., 1963.

19. Brekle H.E. Reflections on the Conditions for the Coining, Use and Understanding of Nominal Compounds // Proceedings of the 12th International Congress of Linguists. – Innsbruck, 1978.

20. Dokulil M. Tvoreni slov v cestine. – Praha, 1962.

21. Lees R. The Grammar of English Nominahzations. - Bloomington, I960.

22. Malkiel J. Genetic Analysis of Word-Formation // Current Trends in Linguistics. – Vol. 3. – The Hague, 1966.

23. Marchand H. Studies in Syntax and Word-Formation. – Munchen, 1974.

24. Warren В. Classifying Adjectives. – Goteborg, 1984.

25. Weisgerber L. Vierstufige Wortbildungslehre // Muttersprache. – 1964.-NO. 74.

ГЛАВА VII. СПОСОБЫ ОБРАЗОВАНИЯ СЛОВ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

§ 1. АФФИКСАЛЬНОЕ СЛОВООБРАЗОВАНИЕ

 

Пожалуй, ни один способ словообразования в разных языках, в том числе и английском, не исследовался столь часто и детально, как аффиксация. И это закономерно: ведь в аффиксальном словообразовании семантические изменения, которые претерпевает производящая база, эксплицитно выражены и связаны с прибавлением к ней формальных показателей - аффиксов. Образование новых единиц номинации обязательно связано с определенными, прежде всего семантическими, преобразованиями исходных единиц, и соответственно словообразовательное значение есть у всех производных. Деривационный аффикс в производном, как указывает Е.С. Кубрякова, "не является обязательным компонентом его формы, однако там, где он налицо, там отличительные признаки производного слова выступают с особой наглядностью и очевидностью" (7,144).

Несмотря на многочисленность исследований, нельзя сказать, что все проблемы аффиксального словообразования как в английском, так и других языках нашли свое решение. Это относится в первую очередь к кардинальным вопросам аффиксации: проблеме деривационного статуса аффиксальной морфемы и проблеме семантики деривационного аффикса. Описание аффиксальной подсистемы любого языка предполагает первой своей задачей установление инвентаря и границ аффиксации и той семантической нагрузки, которую несет тот или иной аффикс и с которой связано его место в данной подсистеме. Несомненно, при описании аффиксальной подсистемы в конкретных языках возникает немало других проблем, детерминированных строем данного языка (ср., например, актуальность проблемы инфиксов или связующих элементов (Fugenelementen) для русского и немецкого языков и практическое ее отсутствие в английском и т.д.).

Доминирующей для аффиксации является проблема деривационного статуса аффиксальных морфем. Важность ее для английского языка связана и объясняется значительным числом заимствованных слов в английском языке, установление морфемного и словообразовательного состава которых сопряжено со значительными трудностями. Не случайно, что в различных источниках приводятся списки аффиксальных морфем современного английского языка, не совпадающие по количеству и типу аффиксов, в них включенных. Так, в системе суффиксации разными авторами насчитывается от 42 до 162 аффиксов. О.Есперсен, например, выделяет в английском языке 130 суффиксальных морфем, в то время как Г.Маршан – 82, П.М.Каращук – 64, Р.Г.Зятковская – 91. Даже в наиболее полных исследованиях префиксации, проведенных К.В Пиоттух и М.М.Полюжиным, наблюдаются разногласия относительно состава префиксальной подсистемы современного английского языка. К.В.Пиоттух насчитывает 42 префикса, а М.М.Полюжин – 48.

Причиной подобных расхождений является, во-первых, не дифференцированная в плане синхронии и диахронии трактовка морфем типа -k, -le (слова lark 'шутка', stalk 'стебель, поступь', yolk 'желток'; angle 'угол', knuckle 'сустав пальца', nettle 'крапива') и др. и морфем типа -у, -ness и др. (слова branchy 'ветвистый', kindness 'доброта' и т.д.), наблюдаемая в ряде исследований. В подобных случаях стирается грань между живыми, функционирующими в настоящий период времени аффиксами типа -у, -ness и мертвыми аффиксами типа -k, le, которые функционировали в английском языке в другие временные срезы, но в настоящий момент не ощущаются как живые и в составе слова могут вычленяться лишь в результате специального диахронического анализа.

Во-вторых, отсутствие четко очерченных границ аффиксальной подсистемы связано с различной интерпретацией морфемного статуса единиц типа under- (производные underfeed 'недокармливать', underestimate 'недооценивать' и др.), -man (производные workman 'рабочий', seaman 'моряк' и т.д.). Эта проблема, получившая название проблемы полуаффиксов, актуальна для многих германских языков. В зависимости от того, считаем ли мы данные морфемы корневыми или же приписываем им статус аффиксальных (см. подробнее ниже), границы аффиксальной подсистемы будут существенно различаться.

Достижения теории словообразования последних лет позволяют более четко и точно определить понятие деривационного аффикса и выделить из множества препозитивных и постпозитивных морфем те, которые по своей функции, семантике и структурным свойствам являются собственно деривационными аффиксами. Разграничение синхронии и диахронии, морфемного и деривационного типов анализа слов, определение условий словообразовательной производности (о них говорилось ранее) явились той теоретической базой, на которой стало возможным установление деривационного статуса аффиксальной морфемы. Исследования функционирования отдельных словообразовательных подсистем, сравнение функциональных свойств морфем разного типа и установление их специфики привели к уточнению статуса единиц промежуточного типа и отнесению их к той или иной области словообразовательных средств. Более того, в настоящее время определены и параметры описания словообразовательных морфем, очерчен круг сведений, составляющих так называемую анкету аффиксальной модели.

Первым этапом при описании аффиксации является выделение синхронно релевантных препозитивных и постпозитивных морфем. На втором этапе происходит определение класса морфем, к которому относится та или иная единица, и выделение из общего списка синхронно релевантных префиксальных или суффиксальных морфем тех, которые являются деривационными. На заключительном этапе получаются сведения о семантике, структурных свойствах и функционировании выделенных деривационных аффиксов, их сочетаемости, месте в общей системе аффиксации и т.д., наконец, сведения о производных, являющихся результатом присоединения аффикса к производящим базам.

На каждом из этих этапов возникают свои трудности. Так, на первом этапе - этапе вычленения синхронно релевантных препозитивных и постпозитивных морфем исследователь сталкивается с тем, что наряду со звуковыми отрезками типа -It (exult 'радоваться', exalt 'возвышать', consult 'консультироваться', halt 'колебаться' и др.) или -ch (French 'французский', Scotch 'шотландский' и т.д.) и им аналогичными, нерелевантными на синхронном уровне и не выделяемыми в качестве морфем, имеется значительное число единиц, степень и характер вычленимости которых различны. Среди них легко обнаружить дефектно-членимые морфемы, т.е. такие, которые, согласно определению, данному Е.С.Кубряковой, встречаются в уникальном или почти уникальном окружении. Это морфемы типа cran-, rasp-, bil- и др. в словах-наименованиях ягод: cranberry 'клюква', raspberry 'малина'. Выделяются во многих словах условно-членимые морфемы, которые встречаются более чем в одном лингвистическом окружении, но не обладают ясным значением. Таковы, например, морфемы типа de- в словах detect 'обнаруживать', deceive 'обманывать', ге- в словах receive 'получать', reject 'отвергать', remit 'прощать', которые, казалось бы, формально аналогичны морфемам de- и ге- в словах deform 'уродовать, деформировать', rewrite 'переписывать', но семантически в отличие от последних не определимы.

В общей сложности лексические единицы, безусловно-членимые и отвечающие критериям словообразовательной производности, составляют, по данным К.В. Пиоттух и А.В. Перевой, немногим более половины всех слов, трактуемых английскими лексикографическими источниками как суффиксальные или префиксальные производные. Соответственно большинство рядов слов с одинаковыми препозитивными или постпозитивными элементами оказываются смешанными: они включают нечленимые, условно-членимые, дефектно-членимые и безусловно-членимые, или производные, слова. Таковы, например, ряды слов с исходами на -а1, -ous, -ant/-ent, -ar, -ate, -oid и др., среди которых присутствует значительное число нечленимых, дефектно-членимых и условно-членимых образований наряду с некоторым количеством производных. К таким двум противоположным группам относятся слова pious 'набожный, религиозный', previous 'предыдущий', ominous 'зловещий' и им противостоящие envious 'завидующий', dangerous 'опасный', infectious 'инфекционный'и др.

Смешанными являются некоторые ряды с инициальными морфемами dis-, mis- и др., в которых слова discern 'различать', discomfit 'расстраивать (планы)', mistake 'ошибка', misgive 'внушать недоверие' нечленимы или условно- и дефектно-членимы, а слова disbelieve 'не верить', disestablish 'разрушать', disenable 'делать неспособным', misdeal 'поступать неправильно', misapply 'неправильно использовать' и многие другие - производны.

Следует отметить, что смешанность ряда присуща, в основном, словам заимствованным. Анализ данных А.В. Перевой, среди них групп прилагательных и существительных, в которых нечленимых образований нет или очень мало, приводит к выводу о том, что в их состав входят исконные типа -ed, -fast, -fold, -ful, -less, -like или ассимилировавшиеся заимствованные аффиксальные морфемы типа -able, over- и т.д.

Таким образом, становится очевидным, что как сам состав аффиксальных морфем, так и длина соответствующих рядов аффиксальных производных зависят от того, насколько строго при их определении мы будем следовать условиям словообразовательной производности.

Порою знание латинских и греческих основ позволяет вывести правила построения целого ряда слов (типа cardiac 'сердечный', filial 'сыновний', rural 'сельский').Будучи заимствованными из языка-источника - греческого, латинского, французского - в готовом виде, эти слова воспринимаются как непроизводные лишь в заимствующем их языке, так как в' данном языке отсутствуют единицы, которые могли бы рассматриваться как их производящие базы. Но в языке-источнике это слова производные, образованные по нормам данного языка и демонстрирующие как семантическую, так и формальную связь с определенными его единицами. (Ср.: Gk kardia 'сердце' - kardiakos, L.filius 'сын, дочь' - filialis, rus, ruris 'деревня, пашня, поле' - ruralis.) Поскольку из этих коррелятивных пар заимствуется только одна - производная - лексема, то в заимствующем языке она утрачивает свой производный характер и становится для носителей данного языка непроизводной. Однако благодаря их генетической производности сохраняется семантическая расчлененность заимствованных дериватов, которая диктует поиск в английском языке соответствующих единиц, обозначающих те сущности, к которым отсылаются данные заимствования. Это привело к созданию в конечном итоге в современном английском языке весьма специфической и широко разветвленной системы супплетивных коррелятов типа nose 'нос' - nasal 'носовой', ear 'ухо' - aural 'ушной', eye 'глаз' - ocular 'глазной', hand 'рука' - manual 'ручной' city 'город' - urban 'городской', sheep 'овца' - ovine 'овечий' и многих других, существенным образом отличающих лексику современного английского языка в целом от лексических систем других языков в которых словообразование осуществляется по определенным моделям.

В современном английском языке многочисленны и те случаи когда заимствовались оба члена пары, т.е. как производное так и его производящая база (например, dynasty 'династия' – dynastic 'династический', economy 'хозяйство' – economic 'экономический хозяйственный', cyclone 'циклон' - cyclonic 'циклонический' effect 'следствие, результат' – effective 'действительный, эффективный' matrinomy 'супружество, брак' – matrimonial 'супружеский матримониальный' и многие другие). Многочисленность подобного рода заимствований привела к усвоению английским языком соответствующих словообразовательных моделей и созданию в системе словообразования современного английского языка особой подсистемы, названной Г.Маршаном словообразованием на неолатинской основе. Серьезной проблемой словообразовательного анализа в английском языке является поэтому выяснение того заимствованы ли оба члена пары производящее - производное или же образование производного произошло уже в английском языке по сформировавшейся под влиянием многочисленных заимствований словообразовательной модели. Значимый при диахронном анализе этот вопрос, однако, теряет свою релевантность при описании синхронных отношений между словами, когда гораздо более важными оказываются проблемы словообразовательного анализа тех заимствований, которые формально непроизводны, и установления деривационного статуса аффиксальных морфем, входящих в их состав.

С отграничением класса морфем, релевантных на деривационном уровне, проблема инвентаря аффиксальной подсистемы не получает окончательного решения. Необходимо определение статуса морфем промежуточного типа, которые в системе языка коррелируют с самостоятельными словами, так называемых вслед за М.Д. Степановой, полуаффиксов.

Классификация постпозитивных или препозитивных морфем как корневых или аффиксальных проводится по различным критериям - на основе либо только структурного, либо только функционального признака.

В первом сл