Я нахмурилась, глядя на него

Вернувшись домой, я обнаружила двоих мужчин, сидевших за столиком на кухне. Одним из них был мужчина, с которым я сейчас живу. А вторым его лучший друг. Один из них был леопардом-оборотнем, другой вервольфом, оба стриптизеры. Раз в месяц они выходили на сцену и снимали с себя не только одежду. Они перекидывались на сцене. В Такие ночи в клубе было не протолкнуться. Я имею в виду, что вы можете придти в клуб и посмотреть, как мужчина снимает с себя одежду, но его тело, его кожа… они в своем роде уникальны.

Натаниэль подошел, чтобы обнять и поцеловать меня. Я позволила себе запустить руку в его длинные темно-рыжие волосы, стелившиеся по его широким плечам, спадающие до талии, вплоть до задницы и вдоль его мускулистых ног. В нем было 5 футов 7 дюймов,[1] на целый дюйм[2] больше, чем когда я его впервые встретила. На своих трехдюймовых шпильках я все равно была на дюйм ниже его. В свои двадцать один он раздался в плечах. Его лицо перестало быть мягким, как раньше, оно стало более мужским. Он всегда будет красивым, но структура лица менялась каждую секунду, и он все больше выглядел соответственно возрасту.

Он отпустил меня, и я смогла заглянуть в его сиреневые глаза. У него в правах написано, что глаза у него голубые, потому что написать лавандовые или фиолетовые ему просто не позволили. Его глаза меняли цвет в зависимости от настроения или одежды, которую он надевал, но голубыми они не были никогда.

Он запустил руки под мой жакет, проведя до самого пояса юбки. Возле кобуры его рука немного заколебалась. Пистолет действительно мешает обниматься.

Я обернула свои руки вокруг его полуобнаженного торса, вдыхая аромат его кожи. Он был одет в то, во что обычно одевался летом, в крошечные шорты для бега. Большинство оборотней разгуливало бы нагишом, если им позволить. Я не совсем была этим довольна, потому он носил шорты, заботясь о моем тонком восприятии. Кое-кто мог бы оспорить мои принципы, но они ошибутся, они просто завидуют.

Обнимая его, вдыхая тепло и сладкую ваниль его кожи, я начинала оправдывать ревность. Хотя, если честно, дело было не в сексе и даже не в любви. Речь шла о его силе и о моей, связанной с ним. Речь шла о том, что я человек-слуга Жан-Клода, главного кровососа Сент-Луиса. А так же о том, что за мной числится больше ликвидаций, чем у любого другого легального истребителя вампиров на всей территории США.

Я отдал бы руку на отсечение, чтобы какая-нибудь женщина вечерами вот так встречала меня, — подал голос Джейсон.

Мне пришлось заглянуть за Натаниэля, чтобы посмотреть на Джейсона. Он все еще сидел за кухонным столиком, баюкая кофейную чашку в руках. Оно даже пахло кофе, но он вел себя так, будто в чашку налито что-то гораздо крепче и более пьянящее.

Джейсон был на два года старше Натаниэля. Ему уже исполнилось двадцать три. Странно, но когда я знакомилась с каждым из них, им было по девятнадцать. Джейсон был моего роста плюс-минус полдюйма или около того. Его волосы были того самого блондинистого оттенка, который так любят кинозвезды, но его цвет был настоящим, а не приобретенным в дорогом салоне. Его волосы были подстрижены в деловом стиле. Мне нравятся длинные волосы, но должна признаться, что без отвлекающих внимание волос, лицо Джейсона выглядело более открытым, более интересным. На нем была голубая майка, которая усиливала и без того голубой цвет его глаз. Будто цвет не весеннего, а раскаленного летнего неба, когда жара становится слишком сильной. Одежда скрывала то, что я и так знала, он прекрасно выглядел и без нее. Дело было не в том, что он нравился женщинам, или в том, что Джейсон не был моим любовником. Он был моим другом, а я его.

Что там у тебя с Пердитой, с Перди? У вас серьезные отношения, правильно?

Он усмехнулся.

Когда ты говоришь о серьезных отношениях, ты становишься такой милой.

Я нахмурилась, глядя на него.