Оформление религиозной идеи в Никео – Царьградском Символе Веры

Раскройте понятие Троицы в христианстве. Дайте характеристику каждого лица Троицы. Каков смысл боговоплощения, человеческой истории и назначение церкви?

 

Литература

 

· Библия. Ветхий Завет. Бытие.

· Библия. Ветхий Завет. Исход.

· Библия. Ветхий Завет. Книга Екклесиаста, или Проповедника.

· Библия. Новый Завет. Евангелие от Матфея.

· Библия. Новый Завет. Послание к римлянам св. апостола Павла. Гл. 5 – 8.

· Библия. Новый Завет. Первое послание к коринфянам св. апостола Павла. Гл. 13.

· Символ веры.

Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1 – 2. Репринтное издание.– М., 1992.

Мень А. В. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7 т. Т. 7: Сын Человеческий.– М.: Слово, 1992.

Малерб Мишель. Религии человечества.– М.– СПб.: Рудомино, Университетская книга, 1997.

 

 

Глава VI. РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ В НАУЧНЫХ ТЕКСТАХ НОВОГО ВРЕМЕНИ

 

С середины II тыс. в Западной Европе начинает складываться новый тип культуры, который провозглашает высшей своей ценностью и целью человеческую личность. Мир вступает в эпоху гуманизма. Вся предшествующая история культуры осмысливается как непрерывный процесс движения духа, раскрывающего в формах искусства, религии и науки не что иное, как сущность человеческого разума, который в новой культуре, наконец, открывает себя как абсолютную ценность. Впервые в мировой истории становится ясной истинная цель культуры – самосовершенствование человеческого духа, и на этой основе культура впервые осознается как общечеловеческое дело, а ее развитие как всемирный процесс.

Происходит перераспределение полномочий и внутри самой культуры: на первое место в ней выдвигается наука как наиболее адекватная разуму форма духовного творчества; религия, еще недавно претендующая на универсальное духовное лидерство, уступает свои позиции и все больше уходит в сферу частной жизни людей, удовлетворяя субъективные потребности души.

Первые века Нового времени отмечены безграничной, почти религиозной, верой человека в могущество науки, развитие которой, как это казалось поначалу, действительно открывало перед человечеством перспективы полного овладения миром. Первые успехи, однако, породили и первые проблемы, а бессилие науки в разрешении, по крайней мере, некоторых из них отрезвило рационалистически настроенные умы. Безоговорочное господство науки было поставлено под вопрос, а в среде культурной элиты все чаще стали звучать пессимистические оценки перспектив человеческой истории. К XX веку стало очевидным, что без пересмотра оснований культуры человечеству грозит тотальный духовный кризис. Крупнейшие представители мировой исторической науки, философы, культурологи, социологи и даже ученые, чья специализация, казалось бы, далека от гуманитарных проблем, обратились к анализу как общей культурной ситуации, так и отдельных ее феноменов, пытаясь ответить на важнейший вопрос современности: куда движется человечество, что его ждет?

Иммануила Канта и Карла Ясперса разделяет немногим более полутора столетий; первый жил в XVIII, второй – в XX веке. Сопоставление их идей и оценок, высказанных в рассматриваемых произведениях, позволяет, во-первых, установить доминанты европейской культуры, определившие ее развитие в последние столетия, а во-вторых, увидеть насколько изменилось за это время самосознание культуры и перед какими проблемами она оказалась лицом к лицу.

 

§ 1. Идея автономности человеческого мышления в статье И. Канта «Ответ на вопрос: что такое просвещение?»

 

Иммануил Кант (1724 – 1804) – немецкий философ. Вся его жизнь прошла в Восточной Пруссии в г. Кёнигсберге (современный Калиниград), где он преподавал, сначала в должности приват-доцента, потом – профессора, в местном университете. Круг научных интересов Канта был чрезвычайно широк; помимо философии, он серьезно занимался естествознанием и даже был автором знаменитой космогонической гипотезы о происхождении солнечной системы, вошедшей в историю науки как гипотеза Канта – Лапласа. Но самый значительный вклад в культуру он сделал в области философии, произведя в ней своего рода научную революцию, существенно изменившую предмет и метод философии. Наиболее известными его философскими произведениями являются три «критики» – «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения». Философия Канта включает в себя такие разделы, как теория познания, логика, этика, эстетика, теория государства и права и др.

Кант – классический представитель западноевропейской рационалистической культуры. Человек XVIII в. – знаменитого века Просвещения, – он выступает и как творец, наряду с другими представителями интеллектуальной элиты Европы, и как субъект новой культуры. Кант был глубоко убежден в абсолютности человеческой личности, которая никогда и ни при каких обстоятельствах не может утратить свой приоритет в системе человеческих ценностей. Важно, что Кант не только провозглашает эту центральную для европейской культуры Нового времени идею, но делает ее основополагающим принципом своего этического учения, т. е. дает ее научную теоретическую разработку. Самоценность человеческой личности Кант выражает в одной из формулировок своего знаменитого категорического нравственного императива, который по его мнению должен быть всеобщим законом всех человеческих поступков: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству»[65].

Статья Канта «Ответ на вопрос: что такое просвещение?» была опубликована в 1784 г.; основная ее тема – свобода человеческого мышления.

Просвещением в исторической науке принято называть идейно-политическое движение, сформировавшееся в культуре Западной Европы XVII – XVIII вв., представители которого полагали, что для создания нового общественного порядка, основанного на гуманистических принципах, необходимо, помимо политических преобразований, и даже прежде всего, широкое распространение знаний, развитие человеческого разума, который составляет неотъемлемое свойство человека и выражает его истинное достоинство. Его виднейшими представителями были крупные философы, общественные деятели, такие как Локк – в Англии, Монтескье, Вольтер, Руссо – во Франции, Франклин – в Северной Америке, Радищев, Новиков – в России. Иммануил Кант, безусловно, не только разделял идеалы Просвещения, но своей философской деятельностью внес серьезный теоретический вклад в его развитие.

В статье «Ответ на вопрос: что такое просвещение?» Кант не ограничивается очевидным смыслом этого понятия, но проясняет его более глубокую сущность. В просвещении он видит не просто распространение знаний и даже не формирование способности мышления, сами по себе эти условия необходимы, но не достаточны; просвещение есть нечто большее, а именно способность человека к свободному применению своих знаний и мыслительных навыков. Человек, даже вполне образованный, далеко не всегда готов к осуществлению духовной свободы, ибо последняя требует от него внутренних усилий, и даже определенного мужества, возлагая ответственность за принимаемые решения. Человеку, пишет Кант, проще и легче переложить эти усилия и ответственность на других людей, добровольно перепоручив им управление собственной жизнью. Это состояние духовной зависимости Кант именует «несовершеннолетием по собственной вине», отличая его от природного несовершеннолетия, при котором, в силу возрастных особенностей формирования личности, человек действительно не в состоянии взять на себя ответственность свободы.

Кант, следуя просветительским традициям, не ограничивается выявлением только субъективных причин такого несовершеннолетия, он указывает и на те общественные силы, которые заинтересованы в его сохранении – это так называемые опекуны, берущие на себя право мыслить за других людей и, следовательно, управлять ими. К этой категории лиц Кант прежде всего относит представителей государственной власти и церкви, имеющих, соответственно, политическую и духовную власть над вверившимися им людьми. В их отношении Кант, обычно не выходящий в дискуссионных вопросах за рамки научной корректности, применяет довольно резкие выражения, обвиняя в сознательном оглуплении людей, которых он при этом сравнивает с покорным домашним скотом.

Такая общественная система, по убеждению Канта, тотально порочна, поскольку в ней вовсе нет места свободному человеческому разуму; ведь и опекуны, в свою очередь, также являются «несовершеннолетними», так как их сознание опутано многочисленными догмами, «положениями и формулами» по выражению Канта, которые он характеризует как всего лишь «механические орудия разумного употребления». В обществе, где нет духовной свободы, все граждане скованы «кандалами несовершеннолетия», поэтому суть просвещения Кант видит именно в том, чтобы сбросить эти «кандалы» и обрести свободу. Важно при этом понимать, что Кант говорит о духовном иге и о духовной свободе, корни которых он усматривает, прежде всего, в образе мыслей людей, а не в политических устоях общества; последние он рассматривает лишь как сопутствующее, способствующее или препятствующее свободе духа, обстоятельство. Поэтому освобождение человеческого разума, выход из «несовершеннолетия» возможны, по Канту, только на пути постепенного морального совершенствования людей, конечной целью которого должно стать осознание всем обществом – и гражданами, и представителями государства, и духовными пастырями – свободы мысли как меры достоинства человека. Тогда и начнется, пишет Кант, истинно «просвещенный век», свою же современность он оценивает скромнее, как «век просвещения», порывающий с духовным рабством предыдущих эпох и открывающий человечеству перспективу свободы.

Провозглашая свободу мышления, Кант подразумевает не только возможность иметь собственные, пусть даже отличные от общепринятых, идеи, но и открыто, не встречая препятствий, их высказывать. Свобода мысли, таким образом, для Канта сопряжена со свободой слова. Следует, однако, иметь в виду, что когда для представителей Просвещения речь идет о свободе слова, то при этом вовсе не подразумевается возможность говорить что хочешь, когда хочешь и о ком хочешь, не взирая на лица и нормы морали; свобода слова должна обеспечивать возможность высказывать аргументированное, в свою очередь открытое для дискуссии знание, которое направлено на благо человека, развитие его разума, на постижение истины. Каждый человек вправе высказывать свои мысли, но делать он это должен публично и доказательно, так, как это делает ученый, адресуя открытые им истины всему человечеству. Такое всеобщее применение разума Кант называет публичным и полагает, что ни один общественный институт не вправе создавать для него препятствия. Публичное применение разума абсолютно свободно, направлено на установление истины и служит основным средством просвещения людей, т. е. их свободного духовного развития.

Вместе с тем, Кант полагает, что в применении к определенным сферам и ситуациям, затрагивающим интересы всего общества, ничем не ограниченное мышление каждого отдельного человека и его излишняя самостоятельность в поступках могут оказаться неоправданными и даже деструктивными. Сюда, прежде всего, относятся: область применения права в государстве, которое совершенно справедливо настаивает на выполнении гражданами законов, независимо от того, что они при этом думают; деятельность силовых ведомств, в практике которых не принято обсуждение приказов вышестоящего руководства; такую же специфику Кант усматривает и в деятельности духовенства, обязанного следовать принятым церковью догматам и культовым предписаниям. Действуя в такой частной области, человек сообразует свои мысли и поступки с принятыми всеобщими установлениями – законом, уставом, символом веры; сама по себе эта деятельность разумна, но при этом внешне ограничена. Такое применение разума Кант называет частным и полагает его вполне оправданным, если соблюдаются два условия: во-первых, внешние установления, которыми руководствуется человек, не вступают в противоречие с основополагающими человеческими ценностями, являясь губительными для существа человеческой личности, – в противном случае неизбежен конфликт совести, что, по мнению Канта, недопустимо[66]; во-вторых, за любым человеком, независимо от занимаемой им должности и рода служебных обязанностей, сохраняется право на публичное высказывание своих мыслей, в том числе и в отношении предмета своей профессиональной деятельности, если он усматривает в нем какое-либо несовершенство и видит возможные способы его преодоления.

И все-таки свободное публичное применение разума рассматривается Кантом как несомненная общественная доминанта, ведь ни в одной частной сфере ее основоположения не могут и не должны уходить от критики разума, оставаться незыблемыми во все времена. Закон, в самом широком смысле слова, обязателен для исполнения, пока он не отменен или не изменен, а это неизбежно происходит в процессе развития человеческого общества, так как ничто не может остановить его стремление к совершенствованию, к просвещению. Отказаться от этого значит «нарушить и попрать священные права человечества».

 

§ 2. Наука в культуре XX века (по произведению К. Ясперса «Истоки истории и ее цель»)

 

Карл Ясперс (1883 – 1969) – немецкий философ, получивший мировую известность как представитель одного из самых значительных философских направлений XX в. – экзистенциализма. Сложившись в первой половине XX в., эта философия выдвинула в качестве центральной для себя проблему смысла человеческого существования, выразив его в специфической категории «экзистенция» (буквально – существование), отсюда и название «экзистенциализм». Представителями экзистенциализма были выдающиеся философы XX в., такие как Мартин Хайдеггер, Жан – Поль Сартр, Альбер Камю.

Для Ясперса интерес к человеку не является случайным. Получив медицинское образование в Гейдельбергском университете, он начинает научную карьеру как врач-психиатр, вскоре защищает диссертацию, читает лекции по психологии. Занятия психологией пробуждают в молодом ученом интерес к философии, которой ему суждено было посвятить всю жизнь; в начале 20-х годов Ясперс становится профессором философии в Гейдельбергском университете. Пик его научной активности пришелся на 30 – 40-е годы, которые для Ясперса были омрачнены приходом к власти в Германии нацистов, в связи с чем он был отстранен от работы и лишен права издаваться в Германии. Однако Ясперс и в этих условиях не прекращает научную деятельность; не имея возможности публично высказывать свои идеи, он пишет «в стол». После войны Ясперс возвращается к преподавательской работе, публикуются его основные философские труды.

Центральная тема философских исследований Ясперса – человек и история, которая задает ситуацию, формирует время уникального человеческого бытия. «Истоки истории и ее цель» – работа, опубликованная в 1949 г., – представляет собой попытку философски осмыслить историю человечества как единый социокультурный процесс, рассмотреть современную ситуацию в мире как итог развития всемирной истории, определить ее доминанты, ее достижения и проблемы, попытаться в историческом прошлом найти их истоки, а возможно, и полезный для их разрешения опыт. Вторую часть своего произведения Ясперс озаглавил «Настоящее и будущее» и посвятил ее целиком рассмотрению современной ситуации в мире, решающими факторами которой, по его мнению, являются наука и техника; их влияние на современное человеческое сообщество исторически беспрецедентно и таит в себе серьезные опасности, без правильного понимания и преодоления которых человеческая культура рискует потерпеть крах.

Истоки науки коренятся, по мнению Ясперса, в глубинных структурах человеческого мышления, которое воспроизводит их в своих объяснениях мира, придавая ему осмысленную форму. Это человеческое свойство Ясперс назвал рационализацией, проявления которой относятся к самым ранним этапам человеческой культуры и применяются уже к мифотворчеству и даже к магии. Однако становление науки в собственном смысле слова происходит гораздо позже: зачатки ее можно указать уже в творчестве древнекитайских и древнеиндийских мыслителей[67], но как самостоятельная форма культуры наука выделяется только в Древней Греции. Окончательное утверждение науки в культуре, превращение ее в духовную доминанту стало возможным лишь в последние несколько столетий и связано с формированием в Западной Европе нового – рационалистического – типа культуры.

Возникновение научного способа духовного творчества не есть случайность или простой результат сопротивления человека внешнему давлению природы, желание навязать ей свою волю. Наука не агрессивна, она коренится в присущем каждому человеку стремлении к свободе мысли; ею движет не «воля к власти», а «воля к истине». Эта изначально присущая человеку устремленность к познанию находит на первый взгляд неожиданного союзника в христианстве, идеи которого, полагает Ясперс, способствовали формированию в душе стойкой мотивации, побуждающей к исследованию мироздания. Христианству же современная наука обязана и многими своими специфическими признаками, отличающими ее от научных занятий предшествующих эпох, прежде всего науки греков. Среди таких христианских установок Ясперс называет: во-первых предельную устремленность к истине, отождествляемой с божественным Словом, открывающим путь к спасению[68]; во-вторых, идею тварности всего сущего, которое представляется в связи с этим как реализация божественного замысла, и это придает исследователю уверенность в достойности его научных изысканий, ведь они есть не что иное, как следование мыслям Бога; наконец, это идея теодицеи[69], возникающая из очевидного противоречия между несовершенством мира, существованием в нем зла и совершенством и бесконечной добротой Творца, эта идея в науке превращается в интеллектуальную устремленность ученого, которая полагает в качестве предела недостижимую цель – раскрыть совершенство несовершенного мира, отсюда присущая науке бесконечность поиска истины, постоянная неуспокоенность ученого, критичность научного интеллекта, не допускающего раз и навсегда застывших истин ни по отношению к себе, ни по отношению к другим.

Раскрывая сущность науки, Ясперс указывает как на общие для нее признаки – методичность, достоверность, общезначимость, которые осознавались уже греческими учеными, так и на специфические, присущие только современной науке, черты. К последним он относит универсальность, принципиальную незавершенность и систематичность, в которых современная наука отличается от греческой. Эти различия вызваны переменами в основоположениях культур. Для греческого сознания мир представлялся как прекрасный завершенный в своей гармонии космос, таким же завершенным виделось и знание законов этой гармонии. Грекам поэтому неведома мучительная неудовлетворенность истиной, ибо если она вообще доступна[70], то доставляет лишь наслаждение от интеллектуального переживания красоты. Иначе обстоит дело в постхристианском европейском сознании. Само христианство, как уже отмечалось, провоцирует понимание истины как актуально не достижимого предела познания, составляющего вместе с тем центр интеллектуального притяжения. Но если еще во времена Ньютона наука, окрыленная обретенной в трудной борьбе с церковью свободой, могла обольщаться завоеванными позициями и рассматривать свои открытия как непреложную истину, то с конца XIX в., отмеченного глубочайшими кризисами в самых различных ее областях, эти иллюзии окончательно рухнули. Самосознание безграничности научного поиска имеет неоднозначные следствия: с одной стороны, это задает стимул для постоянного развития науки, но с другой – порождает непреодолимые внутренние противоречия и, в конечном итоге, гибельное для современной культуры разочарование в ее возможностях.

Обращенность науки на саму себя, ее стремление к самоорганизации также чревато противоречиями. Современная наука тяготеет к системности, необходимость которой стала очевидной тогда, когда развивающиеся области научного знания начали пересекаться друг с другом таким образом, что не только выявлялся их общий предмет, но и формировалась система взаимного обмена научным материалом: знание, добытое в одной частной науке, становилось своего рода сырьем для другой. Стремлением создать единую систему наук отмечен весь XX век, но тогда же обнаружилась и его неосуществимость. Требование системности, как следствие универсальности науки в целом, встретило непреодолимое препятствие в бесконечной раздробленности частных наук, в несовместимости их методов.

Ясперс указал и общую причину противоречивости современной науки – ей «недоступен космос бытия». Это утверждение не следует понимать в количественном смысле. Бессилие науки не в том, что она в своих исследованиях не может механически объять необъятное, дойти до конца бесконечного мира; это она как раз может, поскольку законы науки по определению универсальны, а следовательно, их действие не ограничено пространством и временем (другое дело, что каждая наука знает на определенный момент времени о своем предмете не все, но она принципиально может расширять свое познание до бесконечности). Ограниченность науки Ясперс видит в том, что ей не доступно бытие в его целостности, бытие как таковое. Каждая из наук охватывает лишь какой-то сегмент действительности, но не действительность в целом. Здесь, по Ясперсу, коренится причина всех противоречий в науке и поставлены пределы ее возможностей[71].

Несмотря на всеобщее признание науки в современной культуре, истинное научное мышление присуще немногим, а следовательно, очень узкому кругу людей доступно действительное понимание сущности научного творчества, включая его противоречия и пределы. Это порождает в массовом сознании неоправданные иллюзии, суть которых может быть выражена очень просто и коротко – наука всесильна. Это научное суеверие чрезвычайно опасно, так как оборачивается презрением к науке тогда, когда возлагаемые на нее чрезмерные надежды рушатся. Таким образом, переоценка науки может поставить под вопрос само ее существование, а вместе с тем и существование культуры, основой которой она является в последние столетия.

Если изначально науке присуща «воля к истине», то с развитием рационалистической культуры она все больше заменяется «волей к власти», и эта перемена оказывается роковой не только для европейской культуры, но и для мира в целом. Решающую роль здесь сыграла не наука сама по себе, но ее, поначалу желанное, дитя – современная техника.

Техника – это совокупность орудий труда и умений человека, которые, основываясь на имеющемся знании, он применяет к природе с целью установить свое господство над ней. В этом смысле техника существует с тех пор, как существуют люди. Более развернутое определение техники позволяет выделить в ней следующие аспекты. Во-первых, техника по своей сути всегда выступает как средство, которое человек ставит между собой и природой, реализуя по отношению к последней свои собственные цели. Во-вторых, техника основана на рассудочном знании, т. е. таком, которое выявляет в своих предметах устойчивые, повторяющиеся, однозначно исчисляемые свойства, ведь технические действия должны иметь характер алгоритма; техника, таким образом, сама по себе лишена творческого импульса. В-третьих, техника дает человеку власть над природой, но не она сама является источником этой власти, мера технического господства над природой определяется знанием; к тому же утверждение своего технического могущества само по себе не является для человека значимым, применяя технику, он преследует иные цели, и если бы нашлись другие пути для их достижения, то техника оказалась бы не нужной. Таким образом, техника по определению не является самоцелью, т. е. не имеет смысла в самой себе.

Чтобы уяснить смысл техники, надо определить ту цель, которой она служит, а это очевидно – человек. Техника служит человеку, ее назначение – освободить его от власти природы, создать тем самым условия для реализации его истинного назначения в мире. Человек, как всякое живое существо, привязан к природе, но его исключительность состоит в том, что его собственная сущность не удовлетворяется ею, не находит в ней своей основы, возвышается над природой. Как примирить противоречие между природой и духом? Человек одухотворяет природу, уподобляет ее себе, создавая вторую, искусственную, природу, которая не только удовлетворяет его животные нужды, но более, чем естественная среда, соответствует его духовному состоянию, воплощая в себе красоту и законосообразность. Техника обретает смысл как средство создания такой очеловеченной природы.

Однако всякая техника имеет свои границы, и это особенно важно понимать применительно к современному ее состоянию. Во-первых, в силу несамодостаточности, техника всегда нуждается во внешнем целеполагании и управлении, от этого зависит будет ли она служить во благо или принесет людям зло. Во-вторых, техника малоэффективна в творческих видах деятельности, где она может выполнять лишь вспомогательные функции, здесь всегда будет господствовать живой человеческий дух. В-третьих, техника всегда лишь прилагается к человеку, и функционирует лишь в той мере и до тех пор, пока люди видят в этом смысл и ценность для себя.

Применение техники и ее возможности, как уже указывалось, напрямую зависят от знаний, а поэтому на протяжении тысячелетий успехи ее были не столь уж велики. Знание элементарных закономерностей природы, использование простейших видов энергии, в том числе мускульной силы самого человека, не позволяли человечеству существенно выйти за пределы естественной среды своего обитания. Все изменилось с развитием современной науки, которая сформировала предпосылки для небывалого рывка в истории техники, что привело к созданию технократической цивилизации, в корне изменившей, а точнее, извратившей роль техники в человеческом сообществе.

Этот технический переворот был связан с изобретением машины, которое стало возможным только на основе бурного развития естественных наук. Машины, особенно с открытием парового двигателя (XVIII в.) и электромотора (XIX в.), тысячекратно усилили мощь техники, тем самым сразу подняв ее ценность для человека на небывалую высоту. Современная техника открыла перед человечеством новые возможности: она значительно расширила его знания, позволив проникнуть в мега- и микромир с помощью приборов, а технические средства передвижения сделали доступной для опытного исследования любую точку Земли; она изменила мироощущение человека, для которого мир, благодаря современным средствам коммуникации, впервые предстал в своей реальной целостности; наконец, техника внесла существенный элемент красоты и целесообразности в преобразуемую человеком природу.

Успехи, связанные с технической революцией, буквально ошеломили человека, заставили его забыть о естественных границах и действительном назначении технических средств; техника стала новым идолом, от которого ждали неслыханных чудес, которому поклонялись, ради которого шли на немыслимые жертвы. Техника не только изменила шкалу человеческих ценностей, ее влияние распространилось на все сферы общественной и частной жизни, приобретя поистине тотальный характер.

Но главный переворот, считает Ясперс, был совершен технической революцией не в природе и даже не в общественных отношениях людей, этот переворот был совершен в человеческой душе, он изменил самосознание человека, переопределил его место и значение в мире.

Глубокое влияние техники на человеческую личность объясняется ее включенностью в трудовую деятельность. Труд и техника всегда выступают в единстве столь тесном, что всякое изменение одной стороны неизбежно ведет к изменению другой, поэтому современный технический переворот повлек за собой принципиальные, и не только позитивные, изменения в характере труда, что, в свою очередь, привело к деформации человеческой личности.

Ясперс, очевидно основываясь на идеях Гегеля и Маркса[72], глубоко и правильно понимает сущность трудовой деятельности человека, рассматривая ее не только в аспекте материального производства, но как существенное для человека свойство, отличающее его от животного. В самом широком смысле слова труд есть деятельность, направленная на создание человеческой среды обитания; при этом он включает в себя как простейшие виды физического труда, так и творческую деятельность в ее высших проявлениях, таких как искусство, религия, наука.

Таким образом понимаемый труд есть всегда совместная деятельность людей, поскольку свой общечеловеческий мир люди могут создавать только сообща, независимо от того, осознают они это или нет. Отсюда вытекает необходимость разделения труда, важность которого, помимо экономического его значения, состоит в том, что это приводит к формированию определенных человеческих типов (сословий) со своими нравами, традициями убеждениями и т. д. Каждый человек, в силу своего места в общей системе разделения труда, отождествляет себя с одним из этих типов и исповедует присущие ему ценности. Труд, таким образом, становится определяющим фактором формирования человеческой личности.

Вместе с тем, разделение труда подразумевает необходимость его организации, без которой отдельные виды деятельности теряют свой смысл. Частные сферы трудовой деятельности должны быть приведены, и приводятся, в разумное единство, скрепленное общими для человеческого сообщества целями. Каким бы видом труда ни занимался человек, он своей деятельностью, как участник общего процесса, пусть не прямо, но все же способствует достижению высшей цели человеческого бытия – свободному духовному творчеству, т. е. созиданию культуры. Тем самым через трудовую деятельность человек ощущает свое единство с другими людьми, собственную нужность и осмысленность пребывания в мире.

Техническая революция существенно повлияла на характер и формы организации трудовой деятельности человека, что неизбежно повлекло за собой перемены во всем способе жизни людей, создав такую историческую ситуацию, аналогов которой человечество не имело.

Рассматривая труд в условиях современного технического производства, Ясперс останавливается на трех главных моментах. Во-первых, отдавая должное позитивной роли техники в сокращении общего объема затрат труда, физически разрушающего человека, и увеличении свободного времени, Ясперс указывает на то, что это сопровождается усилением интенсификации труда, приводящей к быстрой утомляемости работающего. Во-вторых, вносимая техникой автоматизация труда меняет характер труда, сводя зачастую к нулю его творческую составляющую; вместо создания живого, наглядного продукта, человек теперь вынужден совершать бесконечную череду однообразных, элементарных, повторяющихся действий, по существу лишенных для него всякого содержания. Наконец, неизбежная в условиях машинного производства глобализация, приводит к тому, что человек утрачивает возможность воспринимать трудовой процесс в его целостности; место отдельного трудящегося в огромном производственном механизме столь ничтожно, что он больше не может определить свое предназначение в нем, чувствует себя безликой деталью огромной и непонятной машины, цели которой ему так же не ясны, как и свои собственные.

Технизация производства приводит к парадоксальному искажению сути техники – не имея отдельного от человеческих целей собственного назначения и смысла, она тем не менее становится самоцелью. В итоге, человек перестает быть и осознавать себя в том качестве, в котором он должен выступать в процессе труда, – он перестает быть его целью, превращаясь лишь в средство, в придаток машины. Происходит то, что Маркс назвал отчуждением труда, когда человек больше не видит в трудовой деятельности и ее продуктах выражения своих сущностных сил, воспринимает труд как внешнюю, насильственную по отношению к себе деятельность.

Процессы, происходящие в сфере труда в связи с революционными переменами в технике, не только деформировали человеческую личность, но привели к ощутимым изменениям в общественной жизни и культуре. Таким образом, техника вышла за положенные ей пределы, а технический прогресс привел к созданию особой исторической реальности – технократической цивилизации. Важно еще и то, что эти процессы имеют общечеловеческий характер, поскольку, благодаря той же технике, мир превратился в реальное единство, и ни один народ, ни одно государство не может рассчитывать на то, чтобы избежать общей участи.

Суть того радикального сдвига, который произошел в мире за последние два столетия можно выразить очень кратко – человечество уподобило себя машине. Отдельный человек обезличился, а в своей частной жизни попал под власть техники настолько, что ее утрата стала бы для него равносильна жизненной катастрофе. Общество превратилось в огромный механизм, манипулирующий людьми в угоду сиюминутным целям и выгодам. Изменился сам субстрат общества; если прежде его составляли народы и возвышающиеся в них личности, то теперь все в большей степени решающим фактором становятся массы – безликие, лишенные собственных корней и собственных целей конгломераты человеческих единиц. Технические принципы вторглись даже в сферу культуры. Ясперс пишет о формировании технического мышления, что приводит к тому, что наука превращается в разновидность индустриальной деятельности, утрачивается творческий порыв, исчезает вдохновение и пафос чистого служения истине, на первый план выходит принцип полезности. Тот же прагматизм стал причиной обесценения религиозных идей; религия стала частным делом, вопросом свободного выбора индивида, который для него, как для человека массы, скорее имеет случайный и необязательный характер. Утрата устойчивых духовных ценностей порождает нигилизм по отношению к культуре вообще, что грозит коллапсом человеческой истории.

Каков выход из сложившейся ситуации? Ясперс не дает определенного ответа на этот вопрос. Однако он точно знает, что вернуть мир в прежнее состояние нельзя, что человек уже не сможет отказаться от созданной им техники и реанимировать старый, вызывающий ностальгию, но представляющийся безвозвратно ушедшим патриархальный уклад жизни. Человечество должно освоить современную ситуацию; а в ней, пишет Ясперс, все зависит от того, сможет ли человек выйти из-под господства техники и, не отказываясь от нее, заставить служить себе во благо. В этом свою роль, возможно решающую, должна, по мнению Ясперса, сыграть философия. Правда, философия не обращена к народам и государствам; она всегда есть дело отдельных личностей, притом такое, что возвышается над всякой их частной определенностью: национальностью, сословной принадлежностью, гражданством и т. п. Но вот здесь парадоксальным образом Ясперс видит для философии возможность внедрения в массы, отдельные индивиды в составе которых как раз и выступают индифферентно по отношению ко всем прежним определениям человека – народу, государству, традициям и т. д., а потому могут оказаться восприимчивыми к философским идеям. Тогда, возможно, в самих массах возникнут импульсы к постепенному преобразованию жизни, предпосылками которого будут развиваемые философией идеи разумного труда и приоритета духа в человеческом бытии. До сих пор эти идеи были достоянием интеллектуальной элиты, и если бы они овладели массами, тогда, пишет Ясперс, мир достиг бы вершины своей истории.

 

Вопросы и задания для самостоятельной работы