II (задний) и III (передний) блоки мозга

Эти блоки мозга расположены на уровне коры мозга. Они от­делены друг от друга поперечной, или центральной, бороздой мозга, которая носит название Ролландовой борозды. Как ука­зывает А.Р. Лурия, основное функциональное различие передне­го и заднего блоков мозга состоит в том, что «передний мозг» надстроен над одним «анализатором», называемым условно дви­гательным, а «задний» — над разными: затылочные доли коры — над зрительным, височные — над слуховым, теменные — над ки­нестетическим.

«Передний мозг» расценивается как планирующий и опера­тивный, создающий и реализующий программы различных ви­дов деятельности. Диапазон функционирования «переднего» мозга достаточно широк: от планирования и структурирования движений (праксис) до высших мыслительных актов, состоящих в оперировании символами (символическая, языковая, деятельность — как вербальная, так и невербальная). Под невербальной понимаются геометрические, математические и другие знаки. Особым, специфически человеческим, отделом «переднего моз­га» являются лобные доли. Они ответственны за такие функции, как сознание, осознание, планирование (программирование), контроль и регуляцию деятельности. Интересно, что исключи­тельность лобных долей замечена не только в науке, но и в ис­кусстве. Так, есть наблюдение, согласно которому на фреске Микеланджело в росписи Сикстинской капеллы Мантия Бога имеет очертания мозга: «ноги покоятся на стволе мозга, а голова обрамлена лобными долями» (Э. Голдберг).

Кора «заднего мозга» квалифицируется как накопительная, осуществляющая прием, переработку и хранение информации. В «заднем мозге» расположены концы всех анализаторов, т.е. в нем оканчиваются проводящие пути, ведущие от рецепторов в кору мозга. В связи с этим первичная информация об окружаю­щем мире (на уровне ощущений) поступает именно в него. Более высоко организованные структуры мозга ее перерабатывают и хранят. Отсюда и название — накопительный блок.

Многие из этих высших функций, относящихся как к перед­нему, так и к заднему блокам мозга, в значительной мере потеряли связь с исходным, породившим их анализатором — модально­стью. Эти функции стали поли- и надмодальностными. В отли­чие от тех, которые известны под названиями тактильные, слуховые, зрительные и т.д., они имеют наименования, отра­жающие не анализаторную специфику, а непосредственно функ­циональную, например, речь, чтение, письмо, счет, ориентиро­вочно-, конструктивно-пространственные функции и т.д. Исход­ные анализаторы, принимавшие участие в формировании этих видов ВПФ, настолько слились в этих функциях друг с другом и видоизменились, что роль каждого из них стала трудно просле­живаемой.

В речевой функции задний блок мозга решает задачи выбора нужного элемента из числа однородных ему. Такой выбор носит название парадигматического. Например, при конструировании чего-либо производится выбор геометрических фигур из числа входящих в ту или иную парадигму: треугольников, квадратов, трапеций и т.п.

Передний блок мозга выполняет синтагматическую функцию. Она состоит в соединении выбранных элементов по смежности, т.е. в построении из них какого-либо текста соответственно син­таксическим правилам языка.

В зависимости от конкретной задачи речевой деятельности, к парадигматическим операциям может относиться выбор слова из лексической парадигмы (мебель, посуда, транспорт и т.п.), из частеречной (существительных, глаголов, прилагательных и пр.). Парадигматическая деятельность при построении слова состоит в выборе необходимой фонемы или морфемы из парадигм имеющихся в языке фонем и морфем (префиксов, суффиксов, окон­чаний). Синтагматические речевые операции необходимы для связной речи — фраз и текстов. Для этого выбранные речевые элементы должны быть объединены между собой по законам синтаксиса, как поверхностного, так и глубинного (Н. Хомский, ТВ. Ахутина и др.). Иначе высказывание не будет связным.

Таким образом, для осуществления нормативного речевого акта одинаково необходим и выбор речевых элементов из соот­ветствующих парадигм, и объединение их (связь друг с другом) в синтагмы.

Полушария мозга

Помимо трех названных блоков мозга, в качестве функцио­нально самостоятельных отделов рассматриваются левое и правое полушария (рис. 1, 2, цв. вкл.), которые анатомически совпадают с делением мозга на «передний» и «задний».Функциональное предназначение и функциональная компетентность полушарий мозга имеет прямое отношение к проблеме мозговой организации ВПФ. Эта проблема составляет содержание одного из наиболее важных разделов современной науки о мозге, а именно те­ши межполушарной асимметрии мозга.

К настоящему времени укрепилось мнение, что полушария мозга у человека имеют различную функциональную специализа­цию. Отсюда и термин — асимметрия.

функциональная асимметрия — исключительно важный признак психики человека, отличающий его от других биовидов. Два полушария есть уже у лягушки, но в ее поведении они игра­ют практически одинаковую роль. Полушарная асимметрия зна­чима здесь только на уровне самых элементарных сенсорных процессов (например, у лягушки, как и у человека, левый глаз снабжается нервной энергией правым полушарием, а правый глаз — левым). У более высоко организованных животных име­ются признаки полушарной асимметрии, но они носят характер зачатков. Так, обнаружено, что кошки, находящиеся в спокой­ном состоянии, при прыжке с высоты чаще приземляются так, что основной упор приходится на правые лапы (от левого полу­шария), а кошки, пребывающие в состоянии испуга, напротив, приземляются так, что ведущими оказываются левые лапы (от правого полушария).

В настоящее время различия в функциональной специализа­ции полушарий мозга у человека является широко обсуждаемой темой. Принято говорить, что «каждое полушарие обладает соб­ственной памятью и опытом познания, которые недоступны для воспроизведения другим полушарием (Р. Сперри), или «каждое полушарие обладает своим самосознанием» (М. Газзанига).

О двойственной природе мозга писал еще гениальный анг­лийский ученый X. Джексон. Выше уже был отмечен его вклад в учение о локализации ВПФ, получивший предельно ясное выра­жение в уже упоминавшейся выше крылатой фразе «локализо­вать поражение, разрушающее речь, и локализовать саму речь — это разные вещи». Не менее ценны его представления о полуша­риях мозга. X. Джексон был убежден, что «мозг является функ­ционально двойным» при использовании слов, однако оба по­лушария не дублируют друг друга. Правому полушарию он при­писывал способность автоматического использования слов, а левому — не только способность непроизвольного владения сло­вами, но и произвольного. Кроме того, как считал X. Джексон, ле­вая половина позволяет нам говорить, а правая — воспринимать Речь. Эту модель функционирования правого и левого полушарий мозга, выведенную на материале патологии речи, X. Джексон распространял на закономерности функционирования гемисфер мозга в целом.

Межполушарная асимметрия мозга изучается представителя­ми разных специальностей — нейрофизиологами, нейропсихологами, психиатрами и пр. (Е.Д. Хомская, Д.А. Фарбер, Н.В. Дубровинская, В.Л. Деглин, Л.Я.Балонов, Т.А. Доброхотова, Н.Н. Брагина, Э.Г. Симерницкая, С. Спрингер, Г. Дейч, В.И. Голод, М. Газзанига, Д. Кимура (D. Kunura), М. Кинсборн (М. Kinsbourne) и др.).

Основными результатами этих мультидисциплинарных ис­следований являются следующие.

В раннем онтогенезе доминантным является правое полуша­рие мозга, которое постепенно «отдает бразды правления» лево­му, становящемуся у взрослого человека ведущим. Это означает, что оно отвечает за речевую и большую часть других ВПФ и контролирует правое. Правое в зрелом мозге играет субдоми­нантную роль.

Являясь древнее левого по филогенетическому возрасту, пра­вое полушарие функционирует по принципу непосредственного чувственного и целостного отражения действительности. Для то­го, чтобы правое полушарие функционировало, оно должно со­прикоснуться с действительностью непосредственно (чувствен­но). Такой способ деятельности обусловливает то, что содержа­нием этого полушария становятся целостные образы и символы (чувственные гештальты). Весьма важно, что они носят индиви­дуальный характер. На этом удивительном свойстве правого полушария, а именно, отражать мир индивидуально, зиждется, во-первых, личностное разнообразие людей, а во-вторых, вся творческая деятельность. Если бы разные поэты писали одина­ковые стихотворения, художники рисовали бы одинаковые кар­тины, музыканты сочиняли бы одинаковую музыку, а ученые от­крывали бы одни и те же законы природы, творческие акты не имели бы никакой цены. Существует мнение, что очертания картины возбуждения структур мозга (паттерны), которые создаются в нем, когда мы смотрим на какой-нибудь предмет, слуша­ем или осязаем что-либо, сугубо индивидуальны, двух одинако­вых паттернов не может быть, так же, как не бывает двух одина­ковых отпечатков пальцев

Поскольку принципом функционирования правого полуша­рия является целостность, оно не способно к осуществлению операций анализа и синтеза. Более того, способ его деятельности характеризуется неполнотой осознания. Ряд авторов, например, В.Л. Деглин, Н.Н. Николаенко, понимают целостность работы правого полушария как непрерывность (континуальность), что подчеркивает исходно нерасчлененно-гештальтный характер правополушарного механизма мышления.

Левое полушарие, напротив, функционирует по принципу абстрагирования от чувственных стимулов. Оно является кодово-языковым в широком смысле слова. Знаки, обрабатываемые левым полушарием, характеризуются той или иной долей абст­рактности. Абстрактные, отвлеченные знаки носят название неиконических, в отличие от правополушарных — иконических. К таковым относятся, например, буква, цифра, геометрические фигуры, различные математические, геометрические, алгебраи­ческие знаки и т.п.

Основной способ деятельности левого полушария — линей­ность, дискретность, осознанность, тенденция к созданию схем, классификаций, понятий, суждений, т.е. логических универса­лий. У всех людей принцип деятельности левого полушария оди­наков, однако количественные характеристики существенно разнятся. Одни из них с трудом овладевают школьным курсом математики, другие на основании математических расчетов от­крывают новые законы природы.

Из сказанного понятно, что правое полушарие имеет боль­шее отношение к искусству и рождению новых идей вообще. Ле­вое полушарие более тесно связано с логикой.

Э. Голдберг в монографии «Управляющий мозг» характеризу­ет взаимодействие полушарий мозга как соотношение новизны и «рутины» Он пришел к выводу, что правое полушарие отвечает за когнитивную (познавательную) новизну, а левое — за когни­тивную «рутину». Иначе говоря, все, с чем сталкивается человек впервые, воспринимается правым полушарием мозга, а все, чему человек обучился, становится достоянием левого и хранится там в виде неких паттернов (типовых моделей). Чем более человек воспитан и образован, по мнению Э. Голдберга, тем больше та­ких паттернов в его распоряжении. «Переход от новизны к рути­не, — считает он, — это универсальный цикл нашего внутренне­го мира».

Общеизвестно, что левое полушарие имеет также непосред­ственное отношение к осуществлению речевой функции, являясь доминантным по речи. Однако признается и то, что правое вносит в него определенный вклад. При этом объем участия в речевой деятельности правого полушария зависит как от этапа речевого онтогенеза, так и от индивидуальных особенностей мозговой ор­ганизации психики. Чем более ранним является этап онтогенеза, тем более он приспособлен для овладения индивидуальными об­разами и символами (невербальными чувственными эквивален­тами вербальных знаков). Эта правополушарная продукция, «стоящая за словом», индивидуально неповторима, всвязи с чем индивидуальные речевые смыслы, которые ребенок вкладывает в слово, часто бывают качественно отличными от стандартных значений слов. Здесь уместно вспомнить Л.С. Выготского, раз­личавшего смысл и значение слова.

В рамках зрелой речевой функции за правым полушарием за­креплены: некоторые операции речевой просодии; образно-символические индивидуальные эквиваленты вербальных зна­ков, т.е. предметы и символы, обозначаемые словами, идиомати­ческие обороты речи. X. Джексон считал, что правое полушарие ответственно также за хранение наиболее упроченных обиход­ных оборотов речи. Иначе говоря, возможно, что левополушарная продукция, достигшая определенной степени упроченности, делает «обратный» ход — перемещается («спускается») в правое полушарие мозга (для хранения в нем). Поскольку левое полу­шарие является более высоким по иерархии, это перемещение соответствует общефилософским представлениям о развитии, а именно о том, что имеют место два параллельно текущих процесса — «подъем» одних функций наверх (во все более слож­ные структуры мозговой коры) и «опускание» других на более элементарные.

Понятно, что речевая продукция, достигшая той степени упроченности, чтобы «переместиться» в правое полушарие, у всех людей разная. У одного человека превалирует сугубо быто­вая речь, у другого — жаргонная, у третьего — деловая, у четвер­того — художественно окрашенная, у пятого — научная, а у шес­того — изысканно-претенциозно-светская и т.д. Именно эти на­деленные чертами индивидуума высказывания или их типовые модели и хранит правое полушарие мозга. Они, в конечном сче­те, характеризуют «языковой портрет» конкретного человека, и не только нормально говорящего, но и с патологической речью. Автор настоящего учебного пособия показал ранее, что «облом­ки» речи больных с афазией позволяют выделить преморбидные* «языковые типажи», профессор, хулиган, анекдотчик, дамский угодник, тамада и т.п. Немаловажно и то, что индивидуальная речевая продукция правого полушария является, как можно ду­мать, основой для художественной речи.

 

* Преморбидные — те, которые характеризовали человека до за­болевания.

В рамках невербальной (неречевой) деятельности функции правого и левого полушарий сводятся к следующему. Если «левый мозг» отвечает за различные виды праксиса, счет, зрительные обобщения, конструктивно-пространственную деятельность, и в целом за дискретно-логическое мышление, то «правый» является доминантным в осуществлении таких функций, к лицевой, цветовой гнозис (опознание и идентификация цвета);определенные виды симультанного зрительного гнозиса; музыкальные функции. В целом правое полушарие является преимущественно воспринимающим (перцептивным), а левое — исполнительным.

Основанием для такого распределения функций по полуша­риям мозга являются клинические факты, наблюдаемые при ло­кальных поражениях каждого из них.

Выше отмечалось, что левое полушарие становится доми­нантным не сразу, а на определенном этапе онтогенеза. Процесс «перехода функций из правого в левое полушарие» носит назва­ние левополушарной латерализации. Существуют возрастные пороги этого сложного процесса. Например, схематическое изо­бражение предмета и буквы получает левостороннюю латерализацию в среднем в 6—7-летнем возрасте.

Американский ученый М. Кинсборн считает, что на психиче­ское развитие ребенка отрицательно влияет как ускоренная, так и запаздывающая левосторонняя латерализация многих функ­ций. Ускоренная латерализация приводит к обеднению правого полушария. То, во что можно по- настоящему поверить только в раннем детстве, позже будет подвергаться скепсису разума. К потерям источников детской веры относится, например, сказка, и вообще вера в чудо. Между тем неверие ребенка в чудо может обернуться в будущем серьезной проблемой, т.к. лишит подсознательной поддержки в трудные минуты жизни, которую мы на­зываем надеждой. Верящий в чудо надеется на него, сам того не понимая, а неверящий «впадает в депрессию». Кроме того, мыш­ление ребенка, рано созревшего в левополушарном отношении, часто бывает логически нормативным, даже «сильным», но мало нюансированным, неярким. В определенной степени ранняя левополушарная латерализация — одна из причин того, почему не­которые дети-вундеркинды не оправдывают возлагаемых на них надежд. Бедность правого полушария лишает их творческого им­пульса. Опираясь только на логику, невозможно создать что-ли­бо по-настоящему новое. Запаздывание левополушарной лате­рализации обусловливает различные задержки психического развития. Неспособность к 6—7 годам усвоить букву и цифру, от­сутствие естественного интереса к ним делает проблематичным обучение в школе.

К вопросу о сроках левополушарной латерализации прямое отношение имеет вопрос левшества и амбидекстрии. Левшество понимается как предпочтение в различных действиях левой руки правой, а амбидекстрия — как двуручие, т.е. приблизительно равная заинтересованность обеих рук (атЫ— «одинаковый», dextrum — «правый»). К этому надо добавить, что руки не явля­ются единственным показателем левшества или амбидекстрии. Как правило, речь идет о «сторонности» в целом, т.е. о предпо­читаемой ноге, глазе, ухе. Существуют пробы, по которым опре­деляется степень выраженности преобладающей стороны, среди которых наиболее трудно осуществимым на практике является тест на ведущее ухо. Его применение требует определенного тех­нического оснащения, а именно, аппарата для дихотического прослушивания, и поэтому в широкой практике используется редко. Принцип его действия сводится к тому, что одновременно с двухдорожечного магнитофона в оба уха предъявляются через наушники по 10 разных слов. Затем выясняется, с какого уха больной запомнил больше слов: если с правого, то доминантно левое полушарие, если с левого, то правое.

Тесты (пробы) на ведущую руку, ногу, глаз гораздо проще. Они широко известны и активно используются практическими специалистами. На основании результатов тестирования делает­ся вывод о предпочтении той или иной стороны тела. В количе­ственном отношении различия в нем могут быть существенны­ми. В связи с этим определяется коэффициент асимметрии, ко­торый вычисляется по пробам на ведущую сторону тела, а затем „«переносится» на взаимоотношения полушарий мозга.

Высокий (в цифровом выражении) коэффициент означает, что различия в предпочтении той или иной стороны тела незна­чительны, и, следовательно, полушария мозга мало различаются по функциональной активности. Низкий коэффициент свиде­тельствует о том, что эти различия являются значимыми.

Высокий коэффициент полушарной асимметрии принято связывать с функциональной гиперактивностью правого полушария мозга. В то же время, согласно другим представлениям, этот показатель, относящийся к периферии тела, мало информа­тивен относительно взаимоотношений полушарий мозга. Иначе говоря, предпочтение левой руки, ноги, глаза не обязательно оз­начает, что правое полушарие обладает высокой степенью функ­циональной активности. Кроме того, учитывается, что левшество или амбидекстрия могут быть потенциальными (скрытыми). B этом случае правое полушарие мозга более состоятельно в функциональном отношении, чем у лиц без потенциального левшества. Это, в свою очередь, означает, что оно осуществляет «большее число ВПФ, чем у правшей, т.е. распределение ВПФ по полушариям мозга нестандартное. Интересно также, что правое (чувственно-образное) полушарие условно считается женским, а левое (дискретно-логиче­ское) — мужским. Если вспомнить, что современный человек обозначается как гомо сапиенс, т.е. как человек разумный, то мужчина, у которого по среднестатистическим данным, левое полушарие в большей степени доминантно, чем у женщины, бо­лее соответствует понятию «человек». Недаром в ряде языков человек и мужчина обозначаются одним и тем же словом, напри­мер, в английском: MAN — это и мужчина, и человек, а женщи­на уже не MAN, a WOMAN. Такое распределение полушарных приоритетов одновременно обусловливает то, что чувственная от природы женщина, часто реагирующая на события эмоцио­нальными всплесками, плачем и т.п., более вынослива в нерв­но-психическом плане, а логичный мужчина труднее переносит неврогенные и стрессогенные влияния, поскольку не имеет по­стоянного привыкания к ним. Такая ситуация вносит опреде­ленную ясность в вопросы предрасположенности лиц мужского и женского пола к тем или иным видам патологии, в том числе и речевой (заикание, дисграфии, дислексии и др.).

В некоторых публикациях приводятся данные, свидетельст­вующие о том, что имеется корреляция между степенью домини­рования полушарий мозга и степенью активации переднего и заднего блоков мозга. Так, у лиц с выраженным доминировани­ем левого полушария в ассоциативном вербальном эксперимен­те оказываются преобладающими синтагматические реакции (реализуемые «передним мозгом»), а у лиц с высокой активно­стью правого — парадигматические (реализуемые «задним моз­гом»). На основании этого делается вывод, что левое полушарие имеет функциональное сходство с передним блоком мозга, а правое — с задним.

Т.А. Доброхотова, Н.Н. Брагина, В.Л. Деглин и Н.Н. Николаенко считают, что исторически развитие пространственных и временных функций правого и левого полушарий сложилось так, что в правом различные процессы обработки сигналов прак­тически неотделимы друг от друга, а в левом они осуществляют­ся относительно автономно: в «переднем» мозге — временной синтез, а в «заднем» — пространственный. Это представление, получившее распространение в последнее время, основано на результатах нейрофизиологического изучения функциональной специализации полушарий мозга. Как показывают исследования А.Я. Балонова и В.Л. Деглина, при одностороннем судорожном припадке, выключающем правое полушарие, сознание больно­го, поддерживаемое лишь левым мозгом, проходит ряд этапов жизни в хронологической последовательности. Принципиально важно, что возникающие перед глазами больных визуальные картины-ситуации неотделимы от их временных характеристик. Это и дает основание констатировать факт неразделимости про­странства и времени в механизме мышления «правого мозга». При выключении же левого полушария ситуация иная. Больные становятся неспособными отвлечься от реальной ситуации, не в состоянии ее анализировать, т.е. выделять дискретные признаки, располагать события жизни во временной последовательности и вообще формализовать их. Так, описан случай (В.Л. Деглин), когда больной с левосторонним судорожным припадком не был в состоянии по предъявленным фотографиям своих 3 жен установить в памяти хронологический порядок женитьб на них. Это позволило авторам констатировать, что левополушарный меха­низм мышления «переднего мозга» специализирован в отноше­нии анализа ситуации. Наиболее важным является то, что левое полушарие способно отделить признаки субъекта (действующе­го лица) от признаков объекта (предмета действия). Оно способ­но также контролировать серийную организацию действия.; Пространственная схема действия разворачивается здесь в смысловую последовательность звеньев, которые А.Р. Лурия, А.А. Ле­онтьев, Т.В. Ахутина обозначают как программа. Способность программирования речи является высшим уровнем вербальной деятельности в целом. Особенности речевого программирова­ния, находящие свое выражение в грамматическом структуриро­вании на глубинном и поверхностном уровне фразовой речи, подробно изучены Т. В. Ахутиной на материале больных с дина­мической афазией.

Наконец, со степенью доминирования полушарий мозга в от­ношении тех или иных видов деятельности принято связывать выдвинутое еще И.П. Павловым деление разных людей на худо­жественные и мыслительные типы. Боген (Bogen) обозначил эти два варианта мышления как пропозиционное (левополушарное) и оппозиционное (правополушарное). Данная идея активно развивается в настоящее время (Е.Д. Хомская, В.А. Москвин, Н.В. Москвина, Харбург (Harburg) и др.). Отмечается перспек­тивность данного направления, однако признается и то, что окончательные выводы по этому вопросу преждевременны.

Е.Д. Хомская отметила и такой чрезвычайно важный факт: полушарная асимметрия может быть не глобальной, а парциаль­ной. Так, она может проявляться в оральной сфере и отсутство­вать в мануальной (ручной), глазной или других. Более всего раз­работан вопрос о мануальной асимметрии. В отличие от этого, такие виды асимметрии, как мнестическая, интеллектуальная и другие, изучены гораздо меньше.

Изучение межполушарной асимметрии мозга имеет важное пактическое значение, и прежде всего — для проблемы левшества и амбидекстрии.

Еще в младенчестве можно заметить, что одни дети чаще тя­нут к игрушке, ложке, карандашу одну ручку, а другие — другую. Одни дети чаще поворачивают голову в одну сторону, другие — в другую. Определить, какую сторону ребенок предпочитает, важ­но. Если отмечается доминирование левой стороны, и прежде всего руки (леворукость), то перед родителями и педагогами не­избежно встает вопрос, надо ли принимать «соответствующие» меры, т.е. переучивать ребенка, приучать его действовать пре­имущественно правой рукой?

Ответ на этот вопрос таков: если можно переучить ребенка безболезненно, без негативизма и невротических реакций с его стороны, то лучше это сделать, и как можно раньше. Если же ре­бенок выказывает при этом признаки невротизации, то переучи­вание следует немедленно прекратить.

Природа, как правило, не прощает насилия. Поэтому резкая, грубая форма каких-либо воспитательных актов чрезвычайно опасна. Само по себе левшество не является недостатком. Прос­то левше труднее жить в мире праворуких на сугубо бытовом уровне, ведь прорези в автоматах, дверные ручки и прочее сдела­ны под правую руку. В остальном не имеет принципиального значения, какой именно рукой как ведущей действует человек — левой или правой. Такое отношение к проблеме переучивания является достаточно новым. До последнего времени в науч­но-популярной, дефектологической и психологической литера­туре пропагандировался категорический отказ от переучивания.

На вопрос о том, почему рождаются дети-левши, определен­ного ответа пока что не дано. Известно лишь, что большую роль играет здесь наследственный фактор. Правда, далеко не всегда его удается выявить, так как рожденные левшами не знают этого о себе. В детстве имело место переучивание, факт которого часто остается незафиксированным. Однако если оно сопровождалось невротизацией ребенка, как последствия остаются расстройства нервной системы: головные боли, головокружение, слабость, утомляемость, раздражительность, бессонница и прочее. В этих случаях высока вероятность, что они являются следствием пер­вых лет жизни, когда переучивание было осуществлено неумело или же его нельзя было допускать.

Важен и следующий вопрос: левшество — это болезнь или нет? Однозначного ответа на него также нет. Как известно, среди левшей больший процент одаренных людей, чем среди правшей.

Многие великие музыканты, художники были левшами. Де­ти-левши часто эмоционально тонки, способны к музыке, тан­цам, рисованию. Этот факт, казалось бы, противоречит выводу о том, что левшество — патология — и склоняет к пониманию его как индивидуальной особенности мозговой организации психи­ческих процессов. Вместе с тем не исключено, что левшество следует расценивать как отклонение от нормы, а частота одарен­ности среди левшей — как результат спонтанно возникающих компенсаторных и даже гиперкомпенсаторных перестроек. Не­даром дети-левши отличаются повышенной ранимостью, склон­ностью к невротическим, психопатическим, аффективным со­стояниям. К этому нужно проявлять особую чуткость, находить особые пути воспитания. Здесь необходимо пристальное внима­ние не только педагогов (воспитателей детских садов и учителей школ), но и родителей, а также детских врачей.