Глава 2. Тысячеглазый Аргус 7 страница

— Здесь? — повторил свой вопрос Алик, водя фонарем по окрестным кустам.

— Судя по всему, да. Только Координатор молчит.

— Как молчит?

— Так. Молчит. Будем ждать.

— Чего? Пока нас комары сожрут?

— Ничего. Подождем. Сколько надо, столько и будем ждать! И выключи фонарь, они на свет слетаются.

 

— Харты считают, что любые технологии, особенно связанные с внедрением в область сердца и на клеточный уровень, являются губительными для человеческой цивилизации. — Директор говорит с ним доверительно, словно посвящая в семейную тайну. — «НОРС» приоткрыла «Ящик Пандоры». Если бы мы не остановили их, технология вышла бы из-под контроля и тогда…

Восприятие Мальцева покрыто дымкой, словно он спит и видит яркий и насыщенный сон.

— Но сердце… уже давно…

— Именно! Уже давно… Человечество уже давно балансирует на грани самоуничтожения. И удерживаем его на этой грани именно мы — Харты, Сторожевые Псы цивилизации. Мы существуем со дня создания человечества, мы охраняем его от потрясений на протяжении всей писанной и неписанной его истории, и мы будем свидетелями его окончательного краха. Но мы обязаны выполнять свой Долг. Мы обязаны защищать его. Потому что если мы не будем делать этого, то для нас — для таких как ты и я, не будет места в этом человечестве. И куда мы тогда пойдем, отверженные?

Аргус почувствовал, что теряет нить осознания. Комната опять дернулась и поплыла. Но Директор укоризненно покачал головой.

— Теперь у тебя появился выбор: либо ты становишься одним из нас, либо ты становишься чужаком. В первом случае тебя встретят и приведут ко мне, во втором — уничтожат. На этот раз уже без вариантов.

Аргус чувствует, что тело Рыси начало мелко дрожать, словно не имея больше сил оставаться в этом месте. Но неведомая сила продолжает удерживать его в этой странной комнате.

— Вы хотите сделать из меня «инка»?

Директору знакома эта аббревиатура, ведь он может свободно читать все его мысли. Даже мысли о бегстве и обмане.

— В этом нет необходимости. Ты уже стал им. Ты убил моего Ловца.

— Я защищался…

— И он тоже защищался, — в голосе Директора проскальзывают печальные нотки, — мы все стали воинами, потому что это в нашей крови — защищаться и защищать. Одни, вроде него, — Директор кивает на тело «инка», — защищают себя. Другие, вроде тебя, защищают людей. Но вместе мы делаем великое дело — мы защищаем человечество.

— От кого?

— От вымирания, от деградации, от эпидемий и принятия ложных направлений. От космических угроз, от влияния враждебных нам цивилизаций, от чужаков и от самих себя, наконец.

Вселенная вокруг вздрогнула и качнулась.

Аргус отметил, что Директор настороженно прислушался к чему-то.

— Черт, как не вовремя!

Рысь чуть приподнялась, преодолевая сопротивление чужого силового поля, сковывающего любое телодвижение. Директор наклонился к нему совсем близко и прошептал:

— Я знаю, вижу тебя насквозь — ты, лживая и хитрая рысь! Я чувствую твое намерение убежать. Запомни, я постоянно слежу за тобой. От «ИНИСА» невозможно скрыться нигде. Нигде!

Опять какой-то шум в коридоре. Директор выпрямляется и отвлекается лишь на мгновение. Но этого мгновения оказывается достаточно для того, чтобы рысь вскочила на ноги и в одно неуловимое движение прыгнула обратно, в темный колодец небытия. Краешком сознания Аргус успевает увидеть, что в помещении еще кто-то есть. Кто это? Неважно. Прыжок. Вспышка света и ощущение полета. Погружение на дно в этот раз сопровождается нехваткой воздуха. Тяжело дышать. Вспышки света бьют по зрению очень болезненно. Что это, проходит действие Корчуна? Неведомые силы закручивают звериное тело, словно увлекая его в центр тайфуна или водяную воронку, сдирая облик животного Силы. Вспышка света. Судороги. Невесомость…

 

Он открыл глаза. В комнате было по-прежнему темно. За окном, судя по всему, тоже. Мальцев осторожно ощупал свое тело руками. Человек. Рысь ушла также неожиданно, как и появилась. Да и была ли она вообще? Скорее всего, он просто заснул. Теперь очень сложно определить, что это было: сон или необычная реальность? Выверты его сознания, перегруженного событиями последних дней, или реальное события, происходившее в реальном мире в реальное время, всего несколько минут назад?

Мальцев встал и на дрожащих ногах подошел к окну. Откинув плотную занавеску, он отворил окно, вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух. Тело дрожало. Самочувствие напоминало состояние перед серьезным заболеванием — температура, усталость, тяжесть в руках, ногах и голове.

Он стоял и смотрел в ночь, скрывающую сад. Тихо шелестел ветер в ветвях высоких деревьев. Бред какой-то! А может все события последних дней это тоже сон? Липкий, страшный сон. Один из тех, которые тянутся за человеком из мира грез, долго не позволяя ему поверить, что это всего лишь сон. Зачем тогда он приехал сюда? Отдыхать? Точно! Он приехал сюда отдыхать, и ему приснился жуткий сон: «НОРС», «ИНИС», Харты, «инки»… Скоро встанет солнце, и все события этого сна растают при свете дня, как утренний туман. Однако! Сны стали сниться! Столько информации! А может, все-таки не приснилось?

Мальцев машинально посмотрел в отражение окна и вздрогнул! В отражении на него смотрел воин с бело-синей ритуальной маской Тай-Шин на лице. Значит… Свечи, маска, Корчун… А может он просто надышался Корчуна? Это все и объясняло. Невероятно реальные видения, напоминающие сны. Зачем? Зачем он принимал Корчун?

Он опять посмотрел в ночной сад. Может опять лечь спать? Утро вечера мудренее! Вот только… А если все это не сон? Нет. Этого просто не могло быть. Это было страшно и нереально! Зачем он вообще поехал тогда на Алтай? Сидел бы дома, занимался бы линейным бизнесом, выдавливал из себя, капля за каплей, жуткие воспоминания о той трагедии в тайге… Может, права была Валерия? Может, он окончательно расшатал себе психику всеми этими шаманскими ритуалами? Ведь с этими силами нельзя играть в необдуманные игры.

— Что со мной происходит? — он крикнул это достаточно громко, надеясь, что никто в ночном саду не услышит этот вопль отчаяния. И что теперь?

«Теперь у тебя появился выбор: либо ты становишься одним из нас, либо ты становишься чужаком. В первом случае тебя встретят и приведут ко мне, во втором — уничтожат. На этот раз уже без вариантов».

Слова призрака с раскосыми глазами и морщинистым лицом. Призрака из последнего сновидения.

«Встретят и приведут…»

А что если?

В саду кто-то был! Он почувствовал это несколько секунд назад, но только сейчас осознал причину своего беспокойства. Кто-то скрывался в ночном саду! И это нельзя было списать на сновидения или шизофренический бред. Тело отчетливо ощущало присутствие чужака.

Приведут или уничтожат…

Мальцев затравленно осмотрелся и, нагнувшись, поднял с пола нож. Затем, будто вспоминая что-то, он метнулся к столу, на котором лежал пистолет. Насколько он помнил, в кассете было четыре травматических заряда. Этого должно хватить. Нужно опять использовать эффект неожиданности. Вряд ли те, кто ждет его в саду догадываются о том, что он знает об их присутствии.

Мальцев проскользнул в кухню, откуда на улицу вела вторая дверь. Дверные петли никто уже давно не смазывал, поэтому в самый ответственный момент, когда беглецу особенно нужна была тишина, в ночи раздался отвратительный предательский скрип. Аргус выскочил на улицу и прыгнул в темноту, тут же спрятавшись за толстый ствол березы. Здесь он подождал, пока глаза привыкнут к новым условиям, одновременно прислушиваясь к подозрительным звукам вокруг. Тишина. Нет, чьи-то шаги! Кто-то обходил дом, услышав скрежет ржавых петель. Мальцев вжался в кору дерева, влажную от ночных испарений, осторожно выглядывая из-за ствола. Со стороны дороги к нему приближался огромный силуэт человека! Такого великана невозможно было не запомнить. Он «засветился» при охоте на «инков». Директор АКБ сразу вспомнил материалы по «ИНИСУ», его фото. Этот человек — один из них.

«Инк»!

Приведут или уничтожат…

 

Пронзительно алая точка лазерного целеуказателя возникла на теле Портоса внезапно, так, что он даже не заметил ее, продолжая свой путь к задней части дома. Выстрел прогремел оглушительно громко, и резиновая пуля со стальным вкладышем с противным чмоканием ударила великана прямо в грудь. Удар отбросил его назад, и он завалился в траву, изумленно пытаясь понять причину подобной боли. Он тяжело встал, но второй выстрел опять швырнул его в траву. Жировая прослойка, покрывавшая некогда мощнейший мышечный каркас, возможно, немного сгладила удары, но не настолько, чтобы полностью погасить их инерционную силу. Портос почувствовал, что теряет сознание…

 

Прошло не менее получаса, когда Мальцев, наконец, выбрался из своего импровизированного укрытия — ствола березы, обросшего со всех сторон мелким березовым прутом. Если кто-то и был здесь еще, то он вероятно уже сбежал, услышав выстрелы и поняв, что загнанная дичь имеет при себе оружие.

«Все. Нужно сваливать отсюда, как можно скорее».

Мальцев подошел к огромному телу, неподвижно лежавшему в густой траве. Гигант был жив. Он слабо ворочался в траве, постанывая. Скорее всего, он просто потерял сознание от болевого шока. Рано или поздно шок пройдет. Нужно было покидать это место как можно скорее. Мальцев забежал в дом, чтобы взять ключи от автомобиля. И в этот момент его прихватило. Болезненный спазм сжал сердце безжалостной стальной рукой невидимой обычному глазу. Мальцев охнул и упал на колени. Боль была такой сильной, что невозможно было даже вдохнуть в себя немного воздуха.

В глазах потемнело. Так вот как это бывает. За прошедшие сутки Мальцев испытал на себе практически весь арсенал чудовищной индустрии «инков».

Нет. Это на самом деле были не обычные «инки», с которыми приходилось сталкиваться сотрудникам АКБ ранее. Было в их деятельности что-то…

— А-а, — из его груди вырвался отчаянный хрип, боль стала просто нереальной. Он чувствовал, что этот спазм тоже был не случаен. Кто-то давил его сердце точно также, как «водил» его с помощью пространственного шнура Ловец из офиса «ИНИС». Мальцев сделал невероятное усилие и встал, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь алую тьму, заполнившую всю периферию зрения. Потом он провалился в небытие.

 

Пробуждение. Спокойное и легкое, потому что можно было свободно дышать и не болело сердце. Он был жив. Он лежал на полу, беспомощный и раздавленный, переживший невероятное шаманское путешествие и весьма болезненный микроинфаркт. Но, несмотря на все это, он до сих пор был жив!

— А ты что думал, все просто будет?

Звонкий мальчишеский голос раздался откуда-то сзади. Мальцев повернул голову и увидел пацана, который сидел на его кровати и равнодушно смотрел на то, как взрослый мужчина валяется перед ним на полу, мучительно осознавая свое незавидное положение.

— Ты… кто?

Мальчик улыбнулся.

— Алик.

— А… Алик? Какой Алик?

— Алик Рубальский, — с готовностью отрекомендовался мальчик, словно отвечая вызубренный наизусть урок, стоя у доски.

— Как ты здесь оказался?

Мальцев пошевелился и поморщился, затекшие руки и ноги засвербили мучительной болью. Появилась надежда, что это обычный соседский мальчишка, просто зашедший в его дом и случайно обнаруживший здесь умирающего от сердечного приступа человека. Нет. Мальцев откинулся обратно на пол, с гулким стуком ударившись нечувствительной головой о линолеум. Даже, если бы это был соседский пацан, не стал бы он так спокойно вести себя. А этот, словно знал, что здесь происходит. Алик. Тоже, наверняка, один из них.

— Это ты… меня?

Алик кивнул.

— Почему не додавил?

Пацан равнодушно пожал плечами.

— Что дальше?

Алик опять улыбнулся и ехидно выдал:

— Сейчас подождем дядю Портоса, а там решим. Он скоро обещал прийти — пошел ополоснуться на озеро. Он плохо себя чувствует.

Мальцев удивленно посмотрел на подростка.

— Дядю Портоса? Это, наверное, тот большой дядя, которого я пристрелил в саду?

Мальчик смеялся искренне, совсем по-детски, так, как смеются настоящие мальчики и девочки в этом возрасте.

— А ты, Алик, улыбчивый мальчуган. Издержки профессии?

Острый шип опять воткнулся в сердце, заставляя Мальцева застонать и сжаться от боли. Через секунду давление исчезло. Расслабляющий удар. Демонстрация своих возможностей. Мальцев вдруг хрипло рассмеялся. Юный «инк» с любопытством посмотрел на свою беспомощную жертву.

— Алик, а знаешь, что я сделаю, когда стану одним из вас? Хартом, кажется?

Подросток скалит мелкие ровные зубки.

— Что?

— Я дождусь момента, когда ты потеряешь бдительность, а затем, гаденыш, я сверну тебе твою тощую хрупкую шейку.

Вопреки ожиданиям, очередного наказания в виде сердечного спазма не последовало. Несмотря на свой нежный возраст, Алик был профессиональным «гасителем», и прекрасно понимал, что сердце это не тот орган, с которым можно позволить себе играть, словно с ручным эспандером.

— Не свернешь, — пробормотал он, не убирая с лица непосредственной детской улыбки.

— Это почему?

— Потому что поймешь, наконец.

— Что пойму?

— Все. Поймешь, почему мы это делаем. Ты же сам сказал — станешь одним из нас…

Он встал, и подошел к окну, любуясь открывавшимся из него видом на сад. Мальцев отрешенно смотрел на его тонкую спину и его вдруг объял ужас. До него дошел смысл сказанного мальчиком слов.

«Ну, уж нет! Играть, так до конца!» — мелькнула отчаянная мысль. Отсюда у него было только два выхода: либо в дверь, либо…. Приведут или уничтожат. В первом случае он выйдет в знакомый мир, но уже совершенно иным человеком — Хартом. Во втором, он уйдет отсюда самим собой, но тоже изменившимся, шагнув в таинственный мир Непознанного. И сделать выбор необходимо прямо сейчас. Он закрыл глаза и через несколько мгновений, словно вспомнив о чем-то и приняв решение, улыбнулся. Он перевернулся на живот и приник носом к полу, в том месте, где тонким серым налетом лежал просыпанный им ночью порошок. Корчун. Уйти свободным. Громко хлопнув напоследок дверью. Он втянул в себя невесомую пыль и хрипло засмеялся. Юный «инк» обернулся.

— Алик, я решил не ждать момента, когда ты потеряешь бдительность. Сейчас, малыш, я познакомлю тебя с весьма неприглядной частью своего внутреннего мира, — Мальцев, улыбаясь, смотрел с пола на удивленного мальчика, чувствуя, как Рысь осторожно выглянула из своей норы, — Пока не пришел дядя Портос…

 

Часть 3. ШАМАН (ЧУДЬ)

Войны Синей и Черной Орды

XVI век. Алтай

 

«Светлоликие люди появились,

За пределы Алтая размножились,

Красноречивые, остроглазые,

Люди, с глазами, как звезды…»

Алтайский эпос «Маадай-кара».

 

Глава 1. ВОЛЧИЙ ПАСТУХ

 

«О тайшинах на Алтае знают лишь единицы. Знаешь, почему? Потому что тайшины ходят между Светом и Тьмой. Они могут прятаться в тенях, принимать облик птиц и зверей, растворяться в сновидениях. Их путь соткан из невесомых нитей лунного света, по которому может ступать только легкая нога Шамана. Но им ведома и огненная дорога Воинов, уверенно идущих по солнечным лучам. Они могут ходить где угодно, потому что свои пути они выбирают себе сами. Четыре Ветра — Четыре стороны света… Тот, кто чувствует в своем сердце Силу, не заблудится нигде, какое бы направление он не выбрал».

Шорхит, шаман Тай-Шин. «ИТУ-ТАЙ»

 

Тайга закончилась внезапно, словно наткнувшись на неприступную горную гряду выросшую из земных глубин отвесной стеной. Дальше начиналось царство другой могущественной стихии. Поляна, которая соединяла эти два разных мира — постоянно меняющийся мир растений и неподвижный многовековой мир скал, представляла собой удивительное зрелище. Огромный выступ, выпирающий из скальных пород и поросший серебристым мхом, был непонятным образом обработан и представлял собой выточенную прямо из камня фигуру то ли человека с головой волка, то ли волка с телом человека. Прямо под фигурой находилась выдолбленная из камня и отполированная плита, на которой мог свободно уместиться человек, а под плитой раскинулись заросли можжевельника, словно связывая горы и тайгу воедино причудливым переплетением пестрой вязи. Семеро всадников, выехавших на поляну из тайги, остановились и замерли, благоговейно рассматривая этот, непонятно каким образом оказавшийся в таежной глуши, монумент.

— Нашли… — послышался приглушенный шепот зачарованных увиденным людей. Кони под ними занервничали, захрапели и забили копытами.

— Спешиться.

Команду отдал высокий человек в темно-сером плаще, лицо которого было обезображено идущим наискось шрамом.

— Ведите себя почтительно, это древний молитвенник Хозяину Алтая, — его голос звучал повелительно, но было видно, что в этом месте власть этого человека уже не имела той силы, которой он был наделен в мире людей. Воины озирались, неосознанно положив руки на рукояти сабель. Уже начали сгущаться вечерние сумерки, а в это время в подобного рода местах человеку приходилось быть настороже. Словно в подтверждение опасений, вышедших из таежной чащи людей, где-то вверху пронзительно и гортанно закричала большая черная птица и, зашелестев крыльями, прочертила черным пятном темнеющее небо над замершими воинами. Люди выхватили оружие, прижимаясь друг к другу и зашептав защитные молитвы. Только один из них, человек со шрамом, прищурившись, проводил птицу взглядом, не проявляя при этом испуга.

— Уберите сабли, — его властный голос, все еще обладающий гипнотической силой, возымел на воинов мгновенное действие — сабли и ножи тут же исчезли в ножнах. — Мы пришли сюда за помощью, и должны вести себя соответственно. Разведите огонь. Коней не расседлывать, только напоить.

Пятеро воинов безоговорочно выполнили команду их предводителя, собирая сухой хворост для костров и привязывая коней к мощным стволам замшелых кедров, стоявших на месте соединения леса и гор, подобно стражам неведомых границ. Один из воинов подошел к нему и робко спросил:

— Торкул, неужели мы останемся здесь на ночь?

Человек в плаще, нахмурившись, посмотрел на подошедшего:

— По твоему дрожащему голосу, Алык, я понимаю, что ты боишься?

Воин смущается, но лишь на мгновение, он знает, что бояться духов не зазорно.

— Здесь все пропитано колдовством. Я чувствую присутствие духов.

Тот, кого звали Торкулом, улыбнулся, отчего его суровое лицо, перечеркнутое тонкой нитью шрама, приобрело совсем иное выражение — таким его знали только в самом близком окружении.

— Алык, здесь и должно быть полно духов. Мы для этого сюда и прибыли, чтобы найти их.

Воин тоже сделал попытку улыбнуться, но вместо этого получилась отвратительная гримаса.

— А вдруг здесь только духи? Может быть тех, кого мы ищем, и нет уже давно? Может, их и не было или они ушли?

— Алык, не переживай, они здесь. Я чувствую их присутствие…

Увидев ужас на лице воина, Торкул тихо засмеялся.

— Иди, и займись костром. Может быть, у огня твой страх исчезнет.

Он не осуждал этого воина за страх, он и сам чувствовал себя здесь неуверенно. Еще бы — они зашли в самое сердце языческой магии. В святая святых существ, которых молва причисляла не только к духам-хранителям Алтая, но и к шаманам-оборотням, о тайной силе которых ходили легенды. В место, о котором многие даже боялись говорить вслух. Поэтому страх этого молодого, но, тем не менее, храброго и закаленного в сражениях воина-телохранителя был не случаен.

— Торкул, а вдруг они не согласятся нам помогать? О шаманах Тай-Шин ходят разные слухи. Они приходят окутанные мглой и тенями. У них свои законы, мы для них — чужаки. Говорят, что они — оборотни и способны принять любой облик: человека, зверя, птицы и даже ветра. А подчиняются они только своему Вершителю — Белому Волку, Духу Алтая. А еще про них говорят, что они не пользуются оружием, они убивают врагов силой своего взгляда, а такое невозможно без помощи кермос — духов. А те, кто якшается с кермос…

— Хватит! — Торкул грозно посмотрел на молодого Алыка, который от страха вдруг стал непривычно многословен, — иди и займись костром. Подобные разговоры в таком месте могут стоить тебе жизни, помни об этом!

 

Темнело так стремительно, что воины успели собрать всего лишь несколько вязанок хвороста, как вокруг уже ничего не было видно. Костер придал людям некое подобие уверенности. Живой огонь издревле считался одним из самых надежных помощников против потусторонних существ, присутствие которых, на самом деле, ощущалось в этом месте всеми собравшимися у костровища. Спать никто не хотел, но Торкул приказал двоим воинам встать в дозор со стороны тайги, а остальным расположиться на ночлег. Четверо путников легли почти около самого огня, накрывшись плотными плащами и положив под руки оружие. Кони уже успокоились, и тишину ночи нарушал только треск костра и шелест листвы, потревоженной холодным ветром. Треск и шелест. Воины прислушивались к этим звукам, пытаясь различить в них постороннее присутствие или возможную опасность. Но время, казалось, остановилось в этом месте, убаюкивая испуганных людей тихим бормотанием огня и еле слышным шепотом деревьев. Спустя какое-то время, несмотря на свой страх, они уснули.

Торкул еще долго сидел у огня, бодрствуя, обдумывая причину своего появления здесь — в туманных горах Ик-Ту.

Большая Битва. Ни у кого уже не вызывало сомнения что Большая Битва началась. А это значило, что скоро людям придется столкнуться с чем-то очень страшным. Чем-то, о чем их далекие предки оставили весьма смутные описания, наполненные тревогой и страхом. Поэтому, многие не хотели в это верить. Черное воинство Караг. Таинственное Ургачимиду, подземное человечество. Согласно преданиям, войско Тьмы должно выйти на поверхность и подчинить оставшихся после невиданной кровавой битвы людей своей воле. Пророчества начинали сбываться. То здесь, то там стали появляться странные существа. Поползли слухи о большом войске — Черной Орде, которую собирает из кочевых племен таинственный богатырь Уромо, собравший вокруг себя шаманов, камлающих духам тьмы. Согласно пророчествам, этим воинством будут повелевать Черные Повелители — Ситаны, владыки самых мрачных подземных миров. И тогда, согласно пророчествам, заступники людей, Хранители Алтая — светлое воинство Акан тоже начнет собирать свое войско.

Торкул пристально смотрел в огненный цветок костра, и в его душе рождались и гасли тревоги и надежды.

Войско действительно стали создавать. Один из алтайских ханов, богатырь, имя которого нельзя было называть даже в мыслях, начал собирать под своими знаменами разрозненные алтайские племена, объединяя их в грозную силу, получившую название Синяя Орда. На ратных знаменах новой Орды была изображена голова синего волка — Кок-Бюри, Небесного Волка, древнего Хранителя Алтая. А богатырь, истинное имя которого было тайной, назван был Серебряным Воином. Согласно легендам, во времена Великих Битв Серебряный Воин всегда появлялся среди людей, чтобы сражаться во главе их. Про пророчество мало кто знает, поэтому многие князцы и мурзы-зайсаны не поверили ему, а многие просто отказались, несмотря на то, что вторжения на Алтай усиливались, и отдельные племена и семьи не могли препятствовать грозным и многочисленным завоевателям. Грабеж, угон в плен женщин и детей, уничтожение мужчин и стариков, глумление над родовыми святынями. Торкул догадывался, почему молчали некоторые князцы — они наверняка уже тайно присягнули в верности эмиссарам Уромо, признавая власть Ситов и пообещав войти в состав Черной Орды.

Торкул нахмурился, а затем чуть заметно улыбнулся. Акан должны помочь им. Он сам не видел их, но пророчество говорило, что когда Великая Битва начнет собирать свою кровавую жатву, светлое воинство Акан придет на помощь людям, чтобы сражаться вместе с ними. Говорили, что при присутствии воинов Акан расцветали цветы и отступала ночная тьма. Они очищали воду и исцеляли зверей. Об их силе ходили удивительные слухи. Впрочем, как и о черной силе Ситов.

Торкул окинул взглядом спящих у костра воинов. У них была особая миссия. И он был горд оттого, что Серебряный Воин доверил ее лично ему — одному из самых преданных своих князей.

Он знал Пророчество с детства, оно пугало и одновременно захватывало дух. В нем говорилось о древнем Договоре, который заключили между собой четыре разных рода, именовавшие себя Хранителями Алтая. Один из этих родов носил имя Акан. В него входили люди, которые уже не принадлежали миру, видимому обычному человеческому глазу. Светлые воины, живущие в городах, располагающихся в Верхнем Мире, покровители и помощники людей. Считалось, что к Акан могли примкнуть в своем посмертии отважные воины и алыпы — богатыри, отдавшие жизни за защиту своих семей и почитавшие Хозяина Алтая, великого Алтай-ээзи. Войско Акан именовали Белым Воинством. Торкул надеялся, что когда-нибудь он не только увидит воинов Акан, но и будет сражаться рядом с ними, в их рядах, облаченный в источающие свет доспехи. Другой род, участвующий в Договоре, носил имя Иньо. Это был загадочный и пугающий род. Он также уже не относился к человеческому миру, но в отличие от Акан, обитатели Иньо были куда более чуждыми человеческой природе. Этот мир называли Призрачным. Считалось, что он лежит в Долине Сновидений. По слухам его населяли устрашающие существа — этот мир пугал, но его представители тоже вступили в Договор, потому что понимали — если власть на Алтае захватят Черные Ситаны, весь Серединный мир погрузиться во тьму, включая все миры, примыкающие к нему. Связь с этим миром была потеряна в незапамятные времена. Некоторые особенно сильные шаманы пытались найти туда путь, но все они пропадали в этом таинственном краю без следа. Торкула пробила дрожь от одной мысли о встрече с жителями Иньо. Третий и четвертый род относились к человеческой природе. Считалось, что некогда это был один большой род, охраняющий входы и выходы в Серединный мир. Но позже, он разбился на два племени, тем не менее, связанных между собой узами родства. Джаксин — так называли свой род люди, которые относились к некоему Сумеречному Миру, который находился где-то совсем рядом с человеческим миром. Тай-Шин — так назывался их Клан, созданный для охраны рубежей Алтая. Они зачастую появлялись среди людей, и даже жили среди них. Сумеречные Воины могли свободно ходить между мирами Теней, а также между Светом и Тьмой. О них действительно ходили различные слухи. Их называли оборотнями и шаманами. Их боялись и уважали одновременно, потому что их тайного могущества, по слухам, опасались даже Ситаны. Именно тайшины могли свободно передвигаться по всем трем мирам, и поэтому им выпала миссия собрать участников Договора, когда придет определенное время. И именно поэтому Торкул и еще шесть храбрых воинов отправились на поиски Тай-Шин. Ведь он принадлежал к четвертому роду Хранителей — Ака-Аши, людям Серединного Мира, считающих Алтай Священной Землей.

Вспоминая древние легенды и предания, Торкул, смотревший сквозь пелену огня на тлеющие угли, задремал. Нет, это нельзя было назвать сном — он все осознавал, слышал каждый шорох вокруг, но его тело онемело. Озадаченный этой обездвиженностью Торкул хотел пошевелиться, но не смог. Тело словно связали крепкими кожаными ремнями, делающими любое движение невозможным. Время вокруг будто на самом деле остановилось. О чем-то по-прежнему шептал, потрескивая, костер, и легкий ветер шумел в верхушках высоких деревьев. И все это обняла своими ласковыми руками тишина. Вязкая тишина, которая опустилась сверху, с огромного безграничного неба усыпанного далекими, но яркими звездами. Казалось, прошла целая вечность с того момента, когда люди ступили на землю этого древнего святилища. Ветер и костер. Шелест и потрескивание. Вечность. Преодолевая это сноподобное состояние и порожденную им неподвижность, Торкул сделал последнюю отчаянную попытку проснуться, и, напрягая все свои силы, он тихо зарычал, словно пойманный в ловушку зверь, сбрасывая с себя пелену наваждения. Вокруг все оставалось по-прежнему. Только краски стали более яркими, звуки — отчетливыми. По-прежнему — шелест ветра и потрескивание костра. Наваждение. Воин встал и, пошатнувшись, сделал несколько шагов на подгибающихся ногах в сторону ночной стражи. Подобное состояние озадачило его, но в таких местах нужно было быть готовым к любой неожиданности. Оба воина сидели неподалеку, повернувшись к костру спиной, а взгляды устремив в непроглядную темень тайги. Торкул подошел к ним и тихо окликнул одного по имени. Тишина. Покой. Когда второй страж также игнорировал его оклик, Торкул подошел к ним вплотную и заглянул в их лица. Оба стража бодрствовали. Во всяком случае, так можно было подумать — их глаза были открыты, а руки уверенно лежали на саблях, вытащенных из поясной перевязи и лежавших на их коленях. Костер и ветер. Потрескивание и шелест. В глазах стражей была абсолютная отрешенность. Они смотрели и не видели, слушали, но не слышали. Казалось, что они грезят наяву. Торкул провел рукой у них прямо перед глазами. Тщетно. Неведомые грезы заворожили людей, превратив их в живые статуи. «Здесь все пропитано колдовством». Торкул озадаченно окинул взглядом поляну. Что-то заставило его насторожиться. Что-то неуловимое… Он еще раз медленно посмотрел на место для ночлега и вздрогнул. В его руке мгновенно появился нож. Там, на противоположном конце поляны, где высилось высеченное неведомыми мастерами изображение человековолка, прямо на каменной плите… полулежал, опираясь на согнутую руку, тайшин!