Глава 22. Нетрадиционные средства получения значимой для расследования преступлений информации

 

Задача повышения эффективности борьбы с преступностью диктует необходимость изыскания новых средств и путей получения и использования доказательственной и ориентирующей информации. Решение этой задачи непосредственно связано с использованием смежных с криминалистикой областей знания в процессе раскрытия и расследования преступлений. Среди них внимание криминалистов давно привлекли одорология (наука о запахах) и основания детекции эмоционального состояния человека по его психофизиологическим реакциям на действие словесного раздражителя.

Использование следов запаха издавна было одним из эффективных средств розыска. Многолетняя практика применения служебно-розыскных собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность ее результатов. По сложившейся традиции эта деятельность рассматривалась как оперативно-розыскная, в силу чего ей не придавалось доказательственного значения. В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, определявшаяся факторами, влияющими на сохранность следов запаха. В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказывались лишь свежие следы, применение, собаки ограничивалось самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра места происшествия или преследования преступника.

В 1965 г. группа криминалистов в составе А. Винберга, В. Безрукова, М. Майорова и Р. Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван криминалистической одорологией, или одорологическим методом[148].

Суть их предложения сводилась к следующему.

С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется и сохраняется до того момента, когда применение служебно-розыскной собаки станет тактически целесообразным.

Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоинства одорологического метода. Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следами на месте происшествия, включили в эти комплекты емкости для хранения отобранных следов запаха и предметов с такими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одорологического метода. Так, в Венгрии и некоторых других странах запах стали отбирать путем наложения на предмет различных адсорбирующих запах материалов, помещаемых затем в герметически закупориваемые сосуды. Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений стали объединять в своеобразные коллекции — "банки запахов" — в качестве нового вида криминалистического учета.

Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник вопрос о возможности использования его результатов в процессе доказывания.

Идея использования результатов одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыскных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу.

Противники этой идеи ограничивают сферу применения одорологии лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они приводят следующие доводы:

1) применение собаки является оперативно-розыскной мерой непроцессуального характера;

2) поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает такого доказательства, как указание собаки-ищейки на определенное лицо или место;

3) не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места;

4) индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не доказаны;

5) выборка человека по запаху с помощью собаки унижает его достоинство.

Проблема одорологического метода, таким образом, имеет четыре аспекта: естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них включает в себя вопросы об индивидуальности и относительной неизменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохранения и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается доказательственного значения. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказательств. Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему с позиции обеспечения наибольшей эффективности одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.

Естественнонаучный и технический аспекты проблемы. Вопреки утверждениям противников одорологии признано, что индивидуальность и относительная неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это положение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов и разделяется большинством криминалистов.

Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов, включающий:

1) местные запахи — запахи отдельных мест тела, обладающие определенными обонятельными признаками, а именно: область кожи, лишенная волос (подошвы ног, ладони рук), участки кожи со слабым волосяным покровом (подмышечная и лобковая области), кожа с хорошо развитым волосяным покровом (голова);

2) индивидуальный запах — запах человеческого тела, в который включается сумма всех местных запахов;

3) общий запах — запах человека в одежде, включая профессиональный запах и побочные запахи (духов, мыла, зубной пасты, табака и др.).

Таким образом, запаховый след человека состоит из его индивидуального запаха, различных бытовых, производственных и прочих запахов. Уже сам весьма сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность.

Поскольку индивидуальный запах человека зависит в первую очередь от источников его выделений: потовых желез, "пахучих" и жировых желез, жизнедеятельность которых подвержена известным возрастным изменениям, — относительная неизменяемость запаха лежит в меньшем временном интервале, чем скажем, признаков почерка. Однако продолжительность периода, в течение которого запах человека остается неизменным, как свидетельствует обширная практика, достаточен для широкого использования одорологии в раскрытии и расследовании преступлений.

Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представляется решенной уже в настоящее время.

Рекомендованная Д. Безруковым, А. Винбергом, М. Майоровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подверглась модификации. Из числа существующих методик представляется наиболее удобным и эффективным отбор следов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение их в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность следов запаха в течение любого срока и их оперативное использование в любой момент и в любом месте. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, обладающий неизмеримо более высокой разрешающей способностью, нежели существующие приборы.

Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время ее еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использовании масс-спектрометрии, газовой и жидкостной хроматографии.

Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода является вопрос о доказательственном значении его результатов. Противники одорологической идентификации допускают применение служебных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности.

Не последнее место занимает их довод о том, что молекулы запаха и его свойства не могут быть непосредственно восприняты следователем и понятыми. Однако непосредственному восприятию следователя и понятых недоступны и другие объекты, например некоторые микроследы, доказательственная ценность которых сейчас ни у кого не вызывает сомнения. Недоступны для непосредственного восприятия свойства и сами молекулы, вообще любого объекта, если только эти свойства не проявляются вовне. Но ведь доказательственное значение могут иметь как раз эти недоступные для восприятия "внутренние" свойства, например видовая принадлежность крови, ее тип и группа, региональное происхождение, а не форма или цвет пятна, ошибочно принимаемого за пятно крови.

С развитием криминалистической науки и экспертной практики круг объектов, могущих приобрести значение вещественных доказательств по делу, будет постоянно расширяться. Можно предвидеть, что среди них появятся и новые категории объектов, чьи доказательственные свойства окажутся недоступными для непосредственного восприятия следователя. Едва ли следует ожидать, что в законе будет когда-либо приведен исчерпывающий перечень этих объектов — вещественных доказательств с указанием процессуальных процедур их приобщения к делу, учитывающих специфику каждой разновидности таких объектов. Очевидно, что эта процедура должна быть общей для вещественных доказательств, независимо от того, доступны ли их свойства непосредственному восприятию следователя или могут быть восприняты последним опосредованно (например, с помощью экспертизы).

Этический аспект проблемы. Веским считается довод об унижении достоинства людей, подвергаемых выборке, как подозреваемого, так и тех, заведомо непричастных к делу, кого предъявляют вместе с ним. Как и при решении вопроса о самой допустимости применения одорологического метода, подход к определению его этичности носит двоякий характер: если метод применяется в процессе оперативно-розыскной деятельности, нравственный его характер не вызывает сомнений. Но та же выборка при доказывании недопустима, нетерпима и оскорбительна.

Нравственная оценка одного и того же действия не должна зависеть от того, осуществляется ли это действие в сфере оперативно-розыскной деятельности или в сфере доказывания. Стало быть, нравственная оценка выборки человека не может быть связана с вопросом о доказательственном ее значении.

Кроме того, сомнения в нравственности выборки сейчас потеряли всякий смысл, поскольку она осуществляется по стандартным запахоносителям без участия подозреваемого или обвиняемого, так что они могут наблюдать за действиями собак, не подвергаясь никаким унижениям.

Тактический аспект проблемы. Тактические приемы проведения одорологической выборки должны обеспечить объективность, достоверность, убедительность и наглядность ее результатов. Ознакомление с отечественной и зарубежной практикой показывает, что указанные задачи могут быть решены путем следующих тактических приемов.

1. Использование при выборке лишь специально дрессированных собак. Так, в Венгрии собаки, применяемые для работы со следами на месте происшествия, никогда не используются для выборки и наоборот. Там разработана специальная система дрессировки собак, предназначенных для выборки. Она основана на определенных ограничениях в режиме животного, сочетаемых с поощрительными стимулами.

2. Применение унифицированных предметов-запахоносителей, не отличающихся друг от друга своим внешним видом, что гарантирует выборку исключительно по запаху. Это делает излишней трудновыполнимую рекомендацию подбирать для выборки хотя и однородные, но каждый раз различные предметы (шапки-ушанки, носовые платки и т. п.) Чаще других такими унифицированными предметами являются куски специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запахи (например, некоторые сорта детских пеленок фабричного изготовления).

3. Сведение роли кинолога при выборке к минимуму, а именно: даче собаке проверяемого объекта-запахоносителя, подаче команд на выборку и возврат в исходное положение. Кинолог не должен приближаться к объектам выборки, собаку следует применять без поводка (именно так дрессируются собаки в Венгрии).

4. Неоднократное повторение выборки с переменой мест предъявляемых объектов и разными собаками.

5. Исключение воздействия на собаку во время выборки посторонних раздражителей, в том числе организация наблюдения за ходом выборки таким образом, чтобы это не влияло на поведение собаки.

Несмотря на то, что сама выборка производится в режиме технической процедуры, если она проводится в процессе доказывания, необходимо присутствие незаинтересованных наблюдателей, выполняющих, в сущности, функции понятых, а по возможности и лица, производящего расследование. Составляемая о выборке справка должна содержать подробное описание не только результатов, но и условий, и процесса выборки.

Проблема применения одорологического метода в доказывании все еще находится в стадии обсуждения. Разумеется, ее решение инструментальными методами положило бы конец спорам о допустимости одорологической экспертизы. Однако представляется; что в ожидании такого решения можно использовать уже существующие наработки.

Другая проблема, ждущая своего решения и признания, — использование инструментальных методов установления психофизиологического состояния подозреваемого лица, свидетельствующего о наличии значимой для расследования информации, — проблема полиграфа — прибора, фиксирующего изменения такого состояния в зависимости от воздействия словесных раздражителей.

Психофизиологическое состояние подозреваемого, эмоциональные реакции человека, обладающего существенной для него информацией, на попытки следователя получить эту информацию издавна привлекали внимание ученых-процессуалистов и юристов-практиков. Уже в глубокой древности была подмечена зависимость психофизиологического состояния подозреваемого от ситуации, реально угрожающей ему разоблачением. На этой зависимости основывались различные испытания, которые позволяли сделать вывод о его виновности или лжесвидетельстве, например усиленное потоотделение или возникновение сухости во рту как реакция на вопрос о причастности к преступлению и т. п.

С течением времени развитие психологии и физиологии, с одной стороны, и криминалистики и уголовно-процессуальной науки — с другой, повлияли на пересмотр представлений об однозначной связи психофизиологических реакций подозреваемого с его виновностью или невиновностью.

Оценивая значение наблюдаемых следователем психофизиологических состояний свидетеля, подозреваемого, обвиняемого, многие криминалисты отмечают, что их не следует игнорировать. Необходимо лишь верно определить пути их использования, не переоценивая и не вкладывая в их содержание того, чего в них нет.

Наблюдаемые проявления физического или морального состояния могут служить для следователя:

а) указателем правильности его действий или, наоборот, сигналом о необходимости изменить направление действий или их тактику;

б) ориентиром для выбора путей установления психологического контакта с данным лицом как предпосылки успешности данного следственного действия;

в) материалом для изучения психологических и иных особенностей участников процесса.

Все эти обстоятельства в известной степени, влияют на внутреннее убеждение следователя. В современных условиях, когда следователь воспринимает их лишь визуально и оценивает чисто субъективно, их нельзя положить в основу процессуальных решений, так как они не являются доказательствами. Более того, зависимость полноты восприятия психофизиологических состояний наблюдаемого лица от субъективных качеств наблюдателя, ограничение наблюдаемых состояний лишь теми, которые доступны для визуального восприятия, возможность только вероятного объяснения конкретных причин этих состояний в силу множественности таких причин и неоднозначности их связи со следствиями применительно к состоянию конкретного индивидуума, — все это значительно снижает даже тактическое значение рассматриваемых обстоятельств. Естественно, что с развитием инструментальных методов исследования подобных состояний человека и их изменений под воздействием различных раздражителей возник вопрос о возможностях, пределах и целях применения таких методов в уголовном судопроизводстве. Результатом этих поисков и явился современный полиграф — комплекс точных медицинских приборов, непрерывно и синхронно фиксирующих динамику целого комплекса реакций допрашиваемого: давление крови, частота пульса, глубина и частота дыхания, кожно-гальваническая реакция, степень мускульного напряжения, биотоки мозга и т. п. Запись осуществляется таким образом, что оператор отчетливо видит, какой именно вопрос вызвал соответствующую эмоциональную реакцию допрашиваемого. Прибор связан с испытуемым с помощью системы контактных датчиков.

Большинство отечественных процессуалистов и криминалистов отрицательно относятся к возможности использования полиграфа в расследовании. Дело доходило до объявления полиграфа орудием пыток, причиняющих испытуемому "неимоверные физические страдания". Редко кто из авторов, пишущих на темы тактики допроса, не клеймил полиграф, этот "псевдонаучный и реакционный способ установления истины". Проводились даже прямые параллели между инквизиционным процессом и полиграфом. Вместо того, чтобы научной аргументацией опровергнуть использование приборных методик в расследовании преступлений, акцент ставился на доказывании "реакционности" полиграфа, хотя и раздавались трезвые голоса о том, что "машина не может быть реакционной: прибор не бывает ненаучным. Он или работает, или не работает" (А. Р. Ратинов). Использование же технического средства, как известно, возможно и в реакционных, и в прогрессивных целях.

Как и в других случаях решения вопроса о применимости в уголовном судопроизводстве той или иной технической новинки, проблема полиграфа имеет технический, тактический, этический и процессуальный аспекты.

Технический аспект проблемы, на анализе которого (к сожалению, нередко некомпетентном) основываются зачастую доводы противников полиграфа, достаточно ясен.

Уже в существующем виде полиграф представляет собой точный прибор, достоверно отражающий психофизиологическое состояние организма испытуемого. Этот факт не отрицают, да, в сущности, и не могут отрицать и противники полиграфа, поскольку последний представляет собой комплекс приборов, давно и надежно зарекомендовавших себя в медицинской практике и практике психофизиологических экспериментальных исследований.

Развитие новых областей науки и техники (в частности, автоматики, кибернетики и искусственного интеллекта, космической медицины и пр.) открыло широкие перспективы для совершенствования полиграфа. Стало возможным и принципиально изменить технику "снятия" информации, использовав метод бесконтактных датчиков.

Под бесконтактными датчиками понимают такие, действие которых испытуемым не ощущается или даже сам факт существования которых для испытуемого остается неизвестным. В психофизиологических экспериментах различают три группы таких датчиков:

1) датчики, вмонтированные в предметы одежды (халат, комбинезон, головной убор, пояс) либо такие предметы, как часы, компас;

2) датчики, вмонтированные в орудия труда (пишущий прибор, рукоятка управления механизмом или аппаратом, тетрадь для записей и др.);

3) датчики, смонтированные в элементы бытового оборудования.(кресло, кровать, стул).

Такие датчики с успехом используется для контроля за состоянием космонавтов в условиях полета, при изучении реакций испытуемых в процессе их профессионального отбора и т. п.

В буквальном смысле названные устройства бесконтактными не являются. В их основе лежит именно контакт с телом испытуемого, но скрытый, о котором он может и не знать.

Опыты П. И. Гуляева и И. Е. Быховского открыли обнадеживающие перспективы для создания подлинно бесконтактного метода снятия информации о психофизиологическом состоянии испытуемого. Была продемонстрирована принципиальная возможность регистрации изменений физиологических характеристик организма на расстоянии, на основе замера колебаний слабых электромагнитных полей, существующих в пространстве вокруг человека, при посредстве специальных датчиков. Таким путем возможна одновременная регистрация электрокардиограммы, сейсмокардиограммы, пневмограммы, фонограммы и других параметров организма, что позволяет рассчитывать на положительное решение вопроса о бесконтактном исследовании реакций испытуемого.

Резюмируя сказанное, можно заключить, что техническая сторона проблемы, т. е. возможность получения объективной, детальной и точной информации с помощью полиграфа (причем при необходимости — скрытым способом) не должна вызывать сомнений. Но техническая сторона тесно связана с диагностикой зафиксированных реакций, а последняя прямо зависит от тактического аспекта использования полиграфа.

Тактический аспект проблемы заключается в ответе на вопрос: можно ли с помощью полиграфа получить однозначно толкуемую информацию о причинах эмоциональной реакции испытуемого?

Эксперименты показывают, что решение этого вопроса заключается в передаче испытуемому информации таким образом, чтобы она воздействовала избирательно и вызывала наиболее сильную эмоциональную реакцию лишь в строго ограниченных случаях, подлежащих однозначному объяснению. На первый план, таким образом, выступает организация и тактика самого эксперимента; с точки зрения достоверности и надежности результатов применения полиграфа тактический аспект проблемы оказывается решающим.

Как показывает статистика, правильность выводов, сделанных на основе полиграфа, достигает весьма высокой степени вероятности (80— 90%), а во многих случаях все выводы оказываются достоверными, если тактика применения полиграфа точно реализует принцип избирательного воздействия. Такое воздействие может оказывать не только слово или изображение, но и действия следователя (например, его приближение к тому или иному предмету во время обыска), и человек или предмет во время предъявления для опознания и т. п. Это свидетельствует о широком тактическом диапазоне ситуаций, в которых находит свое применение полиграф.

Тестирование на полиграфе может осуществляться так называемыми прямым и непрямым методами. При прямом методе испытуемому предлагают три группы вопросов в определенной последовательности:

1) релевантные (критические) —. относящиеся непосредственно к выясняемым обстоятельствам преступления;

2) иррелевантные (нейтральные) — не имеющие отношения к делу и задаваемые с целью уменьшить эмоциональное напряжение, оттенить степень и форму протекания реакции на критические вопросы;

3) контрольные — не относящиеся к расследуемому преступлению, но обладающие до некоторой степени "обвинительным" содержанием.

При этом считается, что "обвинение" в чем-нибудь, содержащееся в контрольных вопросах, не должно превышать силу обвинения, содержащегося в релевантных вопросах. Установлено, что непричастное лицо более сильно реагирует на контрольные, а не на релевантные вопросы, так как именно в них содержится опасная для него "обвинительная" информация.

Непрямой метод используется тогда, когда имеется основание предполагать, что контролируемое лицо знает о деталях, подробностях преступления, однако настойчиво это отрицает. При этом не подвергается непосредственному контролю достоверность отрицательных ответов испытуемого, а выясняется, располагает ли он определенной информацией и может ли объяснить, как, если не преступным путем, она получена. Раздражители выбирают из специфически релевантной информации так, чтобы для постороннего человека они казались одинаковыми и не вызвали специфических реакций. Таким образом выясняется причастность тестируемого к преступлению.

Процесс тестирования длится примерно час и состоит из трех этапов: предтестовое интервью, проведение тестов, обработка и анализ результатов тестов. Испытание носит добровольный характер, что фиксируется в специальном формуляре, и отказ от испытания не свидетельствует о виновности лица или иной его причастности к преступлению.

К сказанному следует добавить еще одно замечание. Поскольку противники применения полиграфа настойчиво аргументируют свою негативную позицию утверждением, что результаты тестирования невозможно однозначно связать с подлинной причиной вызванных реакций, и в некоторых случаях даже при использовании непрямого метода тестирования это действительно так, в спорных случаях, очевидно, следует ограничиться констатацией наличия у испытуемого не "информации причастности", а информации осведомленности о тех или иных обстоятельствах события, учитывая возможность случайного источника такой информации.

Этический аспект проблемы можно выразить одной фразой: нравственно ли применение полиграфа в целях борьбы с преступностью? Противники полиграфа отвечают на этот вопрос категорическим "нет".

Однако это утверждение представляется отнюдь не убедительным.

Начнем с того, что ни один из противников полиграфа не указывает, каким конкретно нравственным нормам противоречит его применение, чем именно оно унижает человеческое достоинство. Попробуем сделать это за них, дабы подтвердить или опровергнуть их утверждение.

Не вызывает никакого сомнения, что любая форма обмана при использовании технических средств в уголовном судопроизводстве, какими бы благородными целями он ни оправдывался, безнравственна и противоречит этическим принципам установления истины. В рассматриваемом случае как обман можно было бы квалифицировать попытку выдать за научно обоснованные результаты применение средств и методов, ничего общего с наукой не имеющих, а лишь облеченных в наукообразные формы. Однако анализ технического аспекта рассматриваемой проблемы убедительно свидетельствует, что такие оценки, как "ненаучность" или "наукообразность", по отношению к полиграфу по меньшей мере неправомерны и могут лишь свидетельствовать о некомпетентности или предвзятости суждений.

Как обман можно квалифицировать фальсификацию, т. е, умышленно неправильную интерпретацию показаний полиграфа или умышленное их искажение. Но столь же безнравственна и даже преступна любая фальсификация материалов дела. Здесь вопрос переносится уже из области применения полиграфа в область использования и оценки любого средства доказывания. Ничего специфического, относящегося только к полиграфу, здесь нет. Что же касается ошибки либо добросовестного заблуждения при интерпретации показаний полиграфа, то едва ли можно усмотреть в этом обман участников процесса. От ошибки не гарантированы ни эксперт, ни следователь, ни даже суд; существующие в уголовном процессе гарантии установления истины, несмотря на их полноту, реальность и эффективность, все-таки не могут абсолютно исключить возможность ошибки, что нельзя оценить как их нравственную ущербность.

Решая вопрос об этичности применения полиграфа, не следует использовать в качестве отрицательного аргумента примеры негативной практики органов расследования зарубежных стран. Практика правоохранительных органов любой страны (и Россия не исключение) не свободна от ошибок и нарушений закона. В данном случае задача заключается в том, чтобы нормативная урегулированность применения полиграфа позволяла если не исключить их вообще, то свести к тому минимуму, который неизбежен при использовании любого технического средства.

Уголовно-процессуальный аспект проблемы. Прежде всего необходимо оговориться, что практическому решению вопроса об условиях, формах и пределах применения полиграфа в уголовном судопроизводстве должно предшествовать глубокое и всестороннее исследование с широким обсуждением его результатов научной общественностью и достаточно репрезентативными экспериментами, отражающими специфику отечественного судопроизводства и ментальности населения. И такие исследования в настоящее время ведутся специальным отделом НИИ МВД РФ[149], а также научными подразделениями Федеральной службы безопасности. Разработана специальная инструкция "О порядке применения полиграфа при опросе граждан", утвержденная Генеральной прокуратурой, ФСБ и МВД РФ и зарегистрированная 28 декабря 1994 г. в Министерстве юстиции РФ. Министром внутренних дел РФ 12 сентября 1995 г. издан специальный приказ № 353 "Об обеспечении внедрения полиграфа в деятельность органов внутренних дел". С принятием в 1995 г. Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" применение полиграфа в. оперативно-розыскной деятельности обрело достаточное правовое обоснование. Речь, следовательно, должна теперь идти не о правомерности использования полиграфа вообще, а об условиях его использования в процессуальной деятельности следователя, а может быть, и суда. Как заключает В. А. Образцов, "метод испытаний на полиграфе после десятилетий огульного обвинения в безнравственности и лженаучности вошел в арсенал допущенных законом криминалистических средств"[150].

Итак, до исследований такого рода всякие соображения об уголовно-процессуальном аспекте проблемы, в том числе и излагаемые нами далее, следует рассматривать лишь как чисто умозрительные, гипотетические.

Можно полагать, что применение полиграфа станет допустимым в двух следующих случаях: при производстве экспертизы и при участии специалиста-психолога в подготовке к производству следственного действия.

Закон не ограничивает эксперта в выборе технических средств исследования. Любое техническое средство, если оно само и методика его применения научно обоснованы, может быть использовано для решения задач экспертизы, сообразно, разумеется, с условиями исследования, предъявляемыми к нему требованиями, процессуальным порядком и т. п. Поэтому нет оснований для возражений против использования полиграфа экспертом — психиатром или психологом.

Разработка метода бесконтактных (в подлинном смысле этого слова) датчиков сделает возможным применение полиграфа специалистом-психологом или психофизиологом при подготовке к производству таких следственных действий, как обыск, следственный эксперимент с участием подозреваемого или обвиняемого, предъявление для опознания. Получаемая с помощью полиграфа при подготовке этих следственных действий ориентирующая информация будет способствовать следователю в реализации или корректировке его тактического замысла.

Можно допустить применение полиграфа в ходе допроса при законодательном закреплении следующих положений.

1. Испытание на полиграфе допускается только с добровольного согласия допрашиваемого; отказ от испытания, равно как и предложение подвергнуться испытанию при отказе со стороны допрашиваемого, не должны фиксироваться ни в одном процессуальном документе; отказ от испытания ни в какой форме не может толковаться во вред допрашиваемому.

2. Для участия в допросе разрешается привлекать специалиста-психолога, исполняющего функции оператора полиграфа в пределах обычной компетенции специалиста, — участника следственного действия.

3. Результаты применения полиграфа не имеют доказательственного значения и используются следователем лишь как ориентирующая информация; доказательствами признаются только фактические данные, содержащиеся в показаниях допрашиваемого. Материальные свидетельства применения полиграфа (ленты, записи) к делу не приобщаются.

Предложены и иные варианты уголовно-процессуальной модели использования полиграфа при допросе. В. И. Комиссаров (Саратовская государственная академия права) считает, что в случае применения (по своей инициативе или по просьбе допрашиваемого) полиграфа следователь должен:

пригласить защитника (если предполагается допросить подозреваемого или обвиняемого), педагога, переводчика (при допросе несовершеннолетнего, глухонемого и др.);

установить психологический контакт с участниками допроса;

разъяснить всем им содержание, условия, порядок производства следственного действия и особенности использования информации, получаемой при тестировании;

удостовериться, что испытуемый понял следователя, и разъяснить допрашиваемому его право отказаться от тестирования;

получить в письменной форме согласие пройти тестирование на полиграфе;

разъяснить права и обязанности всем участникам следственного действия, о чем делается отметка в протоколе допроса;

предупредить оператора об уголовной ответственности за заведомо ложную расшифровку полиграммы, а возможно, и за разглашение тайны следствия;

занести в протокол замечания и заявления участников процесса[151].

Предложенная модель вполне может лечь в основу соответствующих правовых актов, хотя и содержит ряд неясностей. Так, может создаться представление, что речь идет не о допросе, а о самостоятельном следственном действии; непонятно, в чем могут заключаться права и обязанности защитника, уж во всяком случае не в корректировке теста, и т. п. Да и вообще, следует ли присутствовать во время испытания кому-либо, кроме оператора и переводчика, ведь тестирование рекомендуется проводить в специальном помещении и при отсутствии всяких посторонних ("фоновых") раздражителей? Кстати, тестирование через переводчика вообще бессмысленно, его следует проводить на языке, которым владеет тестируемый. И, наконец, не правильнее ли считать тестирование не самостоятельным следственным действием, предшествующим допросу, а вводной частью самого допроса?

Очевидно, что разработка процессуального порядка испытаний на полиграфе требует предварительно накопить значительный эмпирический материал в оперативно-розыскной деятельности. Поспешность в этом деле явно противопоказана.