Прядь о Хравне сыне Гудрун 1 страница

 

I

 

Одного человека звали Торгрим. Он жил на хуторе Стад в Хрута-фьорде. Торгрим был человек богатый, но плохой хозяин. Его жену звали Торгерд. У них было два сына, Кальв и Грим; оба они получили неплохое воспитание. Это были люди задиристые и ненадежные, как и их отец.

Жил человек по имени Сигват. Он жил на хуторе Пески в Хрута-фьорде. Жену его звали Гудрун, это была женщина умная и достойная. Их сына звали Хравн, он был молод, красив и статен. Сигват не отличался бережливостью; землей он владел хорошей, но деньги промотал. Как-то раз летом он сказал жене, что придется продать землю, чтобы расплатиться с долгами и прикупить скота. Она отвечает:

— Есть другой выход: чем продавать землю, продай лучше мое золотое запястье.

Сигват отвечает:

— Раз так, поеду-ка я к Торгриму, у него скота хоть отбавляй.

Она отвечает:

— Не советую тебе иметь дело с Торгримом, он человек хитрый и нечестный.

Но Сигват все же отправился к Торгриму и сказал:

— У меня к тебе вот какое дело: я бы хотел купить у тебя скотину.

Торгрим отвечает:

— За мной дело не станет.

Сигват сказал:

— А взамен я предлагаю тебе это золотое запястье.

Торгрим отвечает:

— Недостойно мужчины разбазаривать женино добро. Продай-ка мне лучше тот луг, что зовется Зеленым Выгоном. Мне пригодится и сено, и пастбище, а у тебя лугов и без того хватает.

Сигват отвечает:

— Я продам тебе этот выгон, однако я не хочу, чтобы на моей земле пасся чужой скот.

— Тогда по рукам, — говорит Торгрим. Сигват воротился домой и рассказал своей хозяйке о сделке. Она говорит в ответ:

— По мне, не бывать бы вовсе этой сделке. Ведь теперь, когда он заполучил лоскуток нашей земли, он станет травить наши луга.

На другой день был пригнан купленный Сигватом скот. А позднее тем же летом Торгрим сказал:

— Теперь у нас прибавилось выгонов, однако я слыхал от женщин, что молочному скоту не хватает пастбищ и надои невелики. Гоните коров на луга к Сигвату, я имею право на эту землю.

Его люди так и сделали. Когда Гудрун увидела это, она сказала:

— Все идет, как я предсказывала, недаром мне с самого начала не понравилась эта сделка. А теперь Торгрим приказал своим рабам выгонять скотину на наши луга и кормить ее нашим сеном.

Сигват отвечает:

— Торгриму не впервой платить злом за добро.

Как-то раз Сигват подошел и отогнал Торгримова быка от своего стога. Торгрим как раз оказался рядом. Он сказал:

— Что-то ты больно расхрабрился, рабье отродье! — и проткнул Сигвата копьем, так что тот умер на месте. Торгрим отправился оттуда прямиком домой, а Гудрун скоро узнала о случившемся и велела похоронить своего мужа не поднимая шума.

Хравну, их сыну, было тогда четыре года. Он часто вспоминал отца и спрашивал, где он. Мать сказала ему, что он внезапно заболел и умер.

Вскоре после этого Торгрим пришел к Гудрун и сказал:

— Ты, наверно, считаешь, что своим необдуманным поступком я причинил тебе ущерб. Однако теперь я хочу возместить тебе потерю мужа, и предлагаю взамен самого себя. Ты мало в чем будешь нуждаться, если позволишь мне заботиться о тебе.

Она отвечает:

— Похоже, что каждый из нас останется при своем. Даже если бы ты не был женат, я не настолько тороплюсь выходить замуж, чтобы пойти за убийцу моего мужа.

 

 

II

 

Хравн рос у своей матери. Он был человек статный и сильный, добродушный и веселый, и многие любили его. Он часто ходил играть в Стад. Торгрим обходился с ним хорошо, и Хравну это нравилось. Они с Кальвом, сыном Торгрима, всегда играли вместе. Хравну тогда было пятнадцать лет. Кальв был старше его, но слабее, и ему доставалось от Хравна, потому что тот всегда старался добиться победы.

Однажды, когда они играли вместе, Кальв сказал:

— Не умеешь ты, Хравн, обуздывать свою силу, видно, не миновать тебе судьбы твоего отца. Хравн отвечает:

— Что ж необычного в том, что люди умирают? Со всяким может случиться! Кальв сказал:

— Похоже, от тебя скрыли, от чего он умер. Он был убит, и это — дело рук моего отца, а я убью тебя.

Хравн повернулся и ушел, ничего не сказав. Вечером он воротился домой не в духе. Мать спросила его, в чем дело. Он отвечает:

— Ты мне говорила, что мой отец умер от болезни, а Кальв сегодня бросил мне, что он был убит, и мне кажется странным, что ты скрыла это от меня.

Она отвечает;

— Я поступила так, считая, что ты еще слишком молод, чтобы противостоять могущественным людям. Но теперь это неважно, раз они сами позаботились о том, чтобы тайное стало явным.

Хравн спросил:

— Где похоронен мой отец?

Она сказала, что это место поросло дерном. Хравн ответил:

— Я все равно схожу туда, и я рад, что узнал правду. Многое теперь зависит от того, насколько храбр и вынослив будет его сын.

После этого он опять отправился играть, и никто не видел его печальным.

Так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось восемнадцать лет. Как-то раз, когда Хравн одевался после игры, Кальв сказал:

— Хравну больше по вкусу бить по мячу, чем мстить за своего отца.

Хравн отвечает:

— За этим дело не станет.

Тут он подскочил к Кальву и нанес ему смертельный удар.

Торгрим сказал:

— Случилось то, чего и следовало ожидать, однако мы это так не оставим.

Хравн пришел домой и рассказал матери об убийстве. Она сказала, что как бы им не пришлось дорого за это заплатить.

— Теперь я могу лишиться сына, как раньше лишилась мужа, — сказала она. — Тебе надо уходить отсюда, потому что я не смогу тебе помочь.

Она вышла с ним во двор и отвела его в амбар. Там был большой подпол и в нем припасы и все необходимое. Он спустился туда и ни в чем не нуждался.

На следующее утро туда явился Торгрим и с ним двенадцать человек. А Гудрун за ночь собрала людей с ближайших дворов, так что у нее было больше народу, чем у Торгрима. Торгрим сказал:

— Мы ищем Хравна, твоего сына. Выдай нам его. Гудрун отвечает:

— Неудивительно, что ты ищешь убийцу твоего сына, однако его здесь нет. Неужто ты считаешь, что у меня хватило бы силы или дерзости прятать его здесь, у тебя под самым носом!

Он отвечает:

— Я думаю, будь он здесь, ты не стала бы говорить об этом всем и каждому, а потому мы хотим обыскать твой двор.

Она отвечает:

— Меня еще никто не ставил на одну доску с ворами, и тебе не удастся учинить обыск, покуда народу у тебя меньше, чем у меня.

Тут она велит выйти своим людям. Торгрим сказал:

— Что ж, беззащитной тебя не назовешь.

Он уехал, так ничего и не добившись.

На следующее лето на альтинге Торгрим объявил Хравна вне закона. Как раз в это время в Хрутафьорде готовился к отплытию торговый корабль, принадлежавший норвежцам. Одного из них звали Эйнар, он был родом из Наумдаля, другого — Бьярни. Эйнар был человек богатый и хороший воин, он был большим другом конунга Магнуса Доброго. С ним на корабле находился его брат, Сигурд. Он был еще совсем молод и подавал большие надежды.

Торгрим, как только вернулся с тинга, не откладывая поехал на корабль. Купцы уже собирались выйти в море. Он сказал им:

— Знайте, что у меня здесь есть один человек, объявленный вне закона, зовут его Хравн, и я хочу предупредить вас, чтобы вы не перевозили его через Исландское море, если он вас об этом попросит.

Они ответили, что без труда смогут спровадить любого негодяя. Немного погодя к кораблю пришли мать и сын и попросили Эйнара кормчего сойти на берег. Когда они встретились, Гудрун сказала:

— Я привела к вам моего сына, который попал в беду, хотя многие, вероятно, скажут, что он вел себя как настоящий мужчина. Но теперь, когда он объявлен вне закона, у меня не хватит силы защитить его от Торгрима, и потому я хочу, чтобы вы увезли его из страны. Я надеюсь, что вы примете его сторону и в ваших глазах будут иметь больший вес его уважаемые родичи в Норвегии и обстоятельства этого дела, чем жестокость и бесчестье Торгрима, который без всякого повода убил моего мужа, отца Хравна, и не понес за это никакого наказания.

Эйнар сказал:

— Этот человек не внушает нам доверия. Я против того, чтобы перевозить объявленных вне закона.

Тут Сигурд, его брат, сказал:

— С какой стати ты отказываешь ему? Неужто ты не видишь, что он человек многообещающий и смело отомстил за свои обиды? Иди лучше ко мне, Хравн, хотя я и не смогу оказать тебе такую же поддержку, как мой брат. Поднимайся скорей на корабль, дует попутный ветер, и мы уже отплываем. Что у тебя за родичи в Норвегии?

Хравн отвечает:

— Моя мать говорит, что Сигват скальд³⁵ приходится ей братом.

Сигурд сказал:

— Я думаю, родство с ним должно пойти тебе на пользу.

Тут он убрал сходни, затем подняли якорь, и корабль понесло прочь от берега. В этот момент Торгрим спустился на берег и сказал, обращаясь к купцам:

— Сдается мне, вы нарушили свое слово.

Сигурд сказал:

— Торгрим сейчас совсем близко, покажись-ка ему, Хравн.

Хравн вскочил на тюки с товарами и сказал:

— Он не настолько близко, чтобы я смог достать его секирой.

Тут Бьярни попросил отправить Хравна на берег. Сигурд сказал:

— Попади он против своей воли в лапы к Торгриму, я бы уж, верно, позаботился о том, чтобы кое-кто за это поплатился. Однако сейчас, я думаю, будет лучше поднять парус.

Так и сделали. Дул попутный ветер, и они приплыли в Трандхейм.

 

 

III

 

Жил человек по имени Кетиль и по прозвищу Скала. Конунг посадил его в городе управляющим. Жену его звали Сигню, а дочь Хельгой, она была хороша собой.

Когда купцы покинули корабль и отправились по домам, Эйнар сказал Хравну:

— Пожалуй, мне все же следовало бы тебе помочь, хотя я и не спешил с этим, как Сигурд. Если хочешь, я могу приискать тебе место для зимовки здесь, в городе, и внести за тебя плату. Мне это сейчас удобнее, чем взять тебя к себе.

Хравн сказал:

— Раз ты желаешь мне добра, я постараюсь не обмануть твоего доверия. Сам я ни с кем не собираюсь затевать ссору, но за оскорбления и обиды спуску давать не стану.

После этого они встретились с Кетилем, и Эйнар сказал:

— Поручаю тебе этого человека, обращайся с ним хорошо. А ты, Хравн, заходи ко мне в любое время, когда вздумается.

Хравн жил у Кетиля. Он держался скромно и ни во что не вмешивался, однако был приветлив с теми, кто к нему обращался. Он подолгу беседовал с Хельгой, дочерью Кетиля. Тому это поначалу нравилось, потому что Хравн вел себя хорошо. Однако вскоре Кетиль к нему переменился: сам он был человек дурной и судил о других по себе. Тогда он стал выговаривать за это жене и дочери, говорил, что Хравн, мол, грубиян, работает спустя рукава, а с ними держит себя запанибрата. Они обе отвечали, что он держится, как подобает и ведет себя безупречно.

— Его манеры, — сказали они, — не изменились с тех пор, как ты к нему хорошо относился. Он человек воспитанный и учтивый.

Кетиль сказал, что они обе ослеплены им. Он не скрывал от Хравна своего нерасположения и даже сочинил про него язвительные стихи. Хравн делал вид, что ничего не замечает.

Как раз в это время в городе находились купцы, прибывшие с запада из-за моря. Они уже были готовы сняться с якоря. Однажды Кетиль пришел к ним и сказал, что был бы не прочь продать им своего раба. Им это предложение пришлось по вкусу. Кетиль сказал:

— Не стану вас обманывать: он человек лживый и к тому же имеет множество других недостатков. Советую вам поначалу обращаться с ним как можно строже.

Они заключили между собой еще много других сделок. После этого Кетиль пошел домой и сказал Хравну:

— Хочешь пойти со мной на корабль развлечься?

Хравн отвечает:

— Охотно, если ты в хорошем настроении.

Как только купцы увидали Хравна, они набросились на него и схватили его. Хравн отбивался, как умел, и спросил, что это за игра такая. Они ответили, что это он сейчас узнает. Тогда он поднатужился и сбросил их с себя. Они стали говорить, что этот раб что-то уж больно весел. Хравн отвечает:

— Еще бы, ведь, по мне, борьба — лучшая работа для раба, а мне едва ли раньше приходилось так славно поработать!

Тут он схватил одного из них и стал отбиваться им от других, пока тот не потерял сознания. А Кетиль тем временем повернул назад в город. Хравн нагнал его и нанес ему смертельный удар. Когда купцы увидели это, они поспешили отплыть, потому что испугались, как бы их не обвинили в убийстве.

Хравн объявил об убийстве. Потом он пошел в усадьбу Кетиля, нашел там мать и дочь и сказал им, что случилось такое, после чего они не захотят иметь с ним ничего общего. Они ответили, что для них это большое несчастье, но что они не считают его виновным. Они дали ему еду и одежду и посоветовали больше остерегаться гнева конунга, чем их. После этого он укрылся в лесах.

 

 

IV

 

Вскоре в город прибыл Магнус конунг и узнал о случившемся. Он разгневался и сказал:

— Слыханное ли это дело: исландцы станут приезжать сюда в страну с тем, чтобы убивать наших управляющих или сюслуманнов! Тот, кто это совершил, должен быть объявлен вне закона.

Эйнар из Наумдаля был тогда с конунгом. Он сказал:

— Иной человек, государь, своим поведением может навлечь на себя смерть.

Прошло немного времени, и вот, как-то раз, когда конунг был на соколиной охоте, случилось так, что его люди разошлись в разные стороны, и он остался один. Тут из лесу вышел рослый человек в меховом плаще и попросил его защиты. Конунг сказал:

— Неужто меня с тобой связывают какие-нибудь обязательства?

Тот отвечает:

— Никаких, разве что родичи мои — твои друзья, да еще твое великодушие, потому что не в твоем обычае отказывать тому, кто обращается к тебе за помощью.

Конунг сказал:

— На юге в Таускадале живет человек по имени Коль, туда и отправляйся. А сам-то ты кто будешь?

Тот отвечает:

— Прежде я был разбойником, но теперь хочу с этим покончить. А защиты я прошу потому, что у меня много врагов. Если вы и впрямь хотите отправить меня к Колю, то дайте мне какие-нибудь знаки, чтобы он меня принял, и тогда я останусь там на зиму.

Конунг сказал:

— Отправляйся туда, а я думаю быть там спустя неделю после пасхи.

С этими словами конунг снял с пальца золотое кольцо, надел его на наконечник копья и протянул ему, потому что тот человек стоял поодаль. Конунг сказал:

— Не знаешь ли ты, где скрывается Хравн, объявленный вне закона?

Тот отвечает:

— Государь, он, верно, станет искать встречи с Эйнаром из Наумдаля, твоим другом, тогда вы его и захватите.

Тут он снял кольцо с наконечника копья и исчез в лесу. Конунг сказал:

— На этот раз Хравну удалось меня провести.

Хравн пришел к Колю и показал ему конунговы знаки. Коль сказал:

— Удивительное дело: у тебя настоящие конунговы знаки, а ведь прежде вы с конунгом были врагами.

Хравн провел там зиму, и все его любили. Однако он не стал дожидаться прибытия конунга и ушел оттуда в субботу на пасхальной неделе. А когда конунг приехал, он сказал Колю:

— Где Хравн сын Гудрун? Мне нужно его видеть.

Коль отвечает:

— Его здесь уже нет, государь.

Конунг сказал:

— Это плохо. Пускай все знают, что он объявлен вне закона. И я считаю для себя большим оскорблением, чем совершенное им убийство, то, что он меня одурачил. Я назначаю за его голову награду в три марки серебром, и пускай никто не смеет за него просить.

Затем конунг направился с большим войском вдоль берега на юг в Данию, потому что в это время он воевал со Свейном сыном Ульва³⁶.

 

 

V

 

Спустя полмесяца после начала лета Хравн вышел из лесу к морю и увидал большой флот. Он пошел на берег к тому месту, где слуги готовили еду, осторожно приблизился к ним и спросил:

— Кому принадлежат эти корабли?

Они ответили:

— Ты, верно, невежда или дурак. Магнус конунг стоит здесь и ждет попутного ветра, чтобы плыть в Данию.

Хравн спросил:

— А кто из знатных людей сейчас с конунгом?

Они сказали, что здесь Эйнар из Наумдаля, конунгов друг, и Эйнар Тетива с тринадцатью кораблями, а Сигват скальд находится с конунгом на корабле.

Хравн сказал:

— Передайте Сигвату, что на берегу его ждет один человек по важному делу.

Они так и сделали. Хравн тем временем дожидался на опушке леса. Сигват подошел к нему и сказал:

— Кто этот рослый человек?

— Хравн его имя, — говорит тот. Сигват сказал:

— Уходи отсюда. У меня нет охоты получать награду за твою голову и я не собираюсь тебя выдавать.

Хравн отвечает:

— Можно поступить и иначе. Говорят, ты неравнодушен к деньгам, а я не слишком дорожу своей жизнью; и потом — многие взялись бы за большую работу и за меньшее вознаграждение. Впрочем, даже если ты меня выдашь, как бы ни длинна была конунгова секира, ей все равно не достать до меня в лесу. Однако это будет к твоей чести, если ты захочешь помочь мне, потому что ты — брат моей матери.

Тот отвечает:

— Я признаю наше родство, однако я вряд ли смогу помочь тебе. Подожди меня здесь.

Хравн отвечает:

— Я предпочитаю пойти с тобой на корабль. Пусть уж меня лучше убьют там в твоем присутствии. И это — самое малое, что ты мог бы для меня сделать.

Сигват отвечает:

— Трудный ты человек. Я вовсе не собираюсь подставлять тебя под меч, потому что ничем другим это бы не кончилось, даже если бы я мог прибегнуть к силе и заступничеству всех, кто находится в этом месте. Сделай, как я сказал: жди меня здесь, пока я встречусь с моими друзьями.

Хравн отвечает:

— Я поступлю, как ты просишь, но долго ждать не стану и вскоре последую за тобой. Нечего медлить, коли решился принять смерть.

Сигват встретился с Эйнаром из Наумдаля и сказал:

— Плохие новости, друг. Сюда явился Хравн и собирается сдаться своим врагам. Можешь ли ты мне чем-нибудь помочь?

Тот отвечает:

— Неудачливый он человек, и все же наш долг спасти его от гибели, однако не станем же мы сражаться из-за него с конунгом. У нас для этого недостаточно силы, да и конунг едва ли когда-нибудь захочет вновь прибегнуть к нашей поддержке, если мы теперь выступим против него.

Затем Сигват пришел к Эйнару Тетиве и сказал:

— Могу ли я рассчитывать на твою помощь, Эйнар?

Тот отвечает:

— В чем дело?

Сигват сказал:

— Здесь Хравн, мой родич.

Эйнар сказал:

— Я не собираюсь сражаться из-за него с конунгом. Мне уже однажды случалось поддерживать человека, который был не в ладах с конунгом, и из-за этого я чуть было сам не потерял его расположения. Мы с Эйндриди стоим во главе тринадцати кораблей и намерены биться с датчанами вместе с конунгом. Скажи этому человеку, чтобы он убирался отсюда, и пускай не вздумает появляться на нашем корабле, если не хочет быть убитым. Я знаю нрав Магнуса конунга: он скорее откажется от нашего войска, чем станет терпеть наше неповиновение.

Пока они так разговаривали, Эйнар из Наумдаля сошел на берег, встретился с Хравном и сказал:

— Послушайся моего совета, приятель, не навлекай на нас всех беду. Отправляйся на север в Хит в мою усадьбу, там тебе помогут.

Хравн отвечает:

— Прежде я хочу повидаться с Сигватом.

Эйнар ушел, а немного погодя туда пришел Сигват. Хравн сказал:

— Ну что, можно рассчитывать на поддержку хёвдингов?

Тот отвечает:

— Не думаю. Похоже, что нет тебе удачи. Что ты теперь собираешься предпринять?

Он отвечает;

— То, что уже говорил: пойду с тобой на конунгов корабль.

Сигват сказал:

— Почему ты так торопишься умереть?

Хравн отвечает:

— Потому, что, по мне, лучше умереть, чем навлечь конунгов гнев на всех, кто был со мною связан. А этого не миновать, если он узнает, что вы меня прятали.

Сигват отвечает:

— Сказано смело. Однако я возлагаю надежду на того, кто никогда еще не отказывал в помощи, — на святого Олава конунга.

После этого он стал молиться Олаву конунгу. Затем они пошли на конунгов корабль. Магнус конунг спал на своем месте на корме и пробудился как раз тогда, когда Сигват с Хравном проходили мимо. Он вскочил и закричал:

— Вставайте мои люди! Дует попутный ветер, и в Дании нас ждет победа.

Все взошли на свои корабли, поспешно снарядились и отчалили. Когда они приплыли в Данию, люди высадились на берег. Там их ждало большое войско датчан, и завязалась жаркая битва. Магнус конунг был впереди своего войска, а Хравн сын Гудрун шел впереди конунга и храбро сражался, но ни один человек не перемолвился с ним ни словом. В этой битве некоторые видели в войске Магнуса конунга святого Олава конунга. В тот день конунг одержал славную победу.

 

 

VI

 

Вечером они возвратились к кораблям и возблагодарили Бога за победу. А когда они взошли на корабль, конунг сказал:

— Где Хравн? Скажите ему, чтобы он пришел ко мне и больше не прятался.

Эйнар и Сигват сказали конунгу:

— Вы могли бы, государь, даровать ему пощаду за его храбрость.

Конунг отвечает:

— Этого я пока не могу обещать, но я хочу его видеть.

Тогда Эйнар из Наумдаля пошел к Хравну и сказал:

— Теперь тебе придется предстать перед конунгом. Советую тебе разговаривать с ним почтительно, но смело и на все его вопросы отвечать правдиво и ясно.

Хравн явился к конунгу и приветствовал его. Конунг сказал:

— Почему ты, Эйнар, помог уехать из Исландии человеку, объявленному вне закона?

Тот отвечает:

— Государь, потому что он был объявлен вне закона за то, что отомстил за своего отца, который был убит без всяких на то оснований.

Конунг сказал:

— За что ты убил Кетиля, Хравн?

Тот отвечает:

— За то, государь, что он сочинил обо мне хулительные стихи, а потом продал меня в рабство. Однако после того как я его убил, я сочинил о нем краткую поминальную песнь, правда, она мне не вполне удалась.

— Давайте-ка ее послушаем, — сказал конунг.

— Как вам будет угодно, государь, — сказал Хравн, — но тогда вам придется выслушать и другую песнь.

Конунг сказал:

— Что еще за песнь?

— Она сочинена о вас, — сказал Хравн.

— Ну что ж, говори, — сказал конунг.

Хравн произнес обе песни, а когда он кончил, конунг сказал:

— И правда, эти песни неодинаковы по достоинству. Почему же ты сочинил обо мне такую хорошую песнь, когда я хотел тебя убить?

— Потому что ты достоин хорошей песни, — говорит Хравн. Конунг сказал:

— Зачем ты подошел ко мне в лесу?

Хравн отвечает:

— Потому что я ожидал удачи от встречи с вами, и так оно в конце концов и вышло. А до того мне приходилось очень нелегко в чужой стране и не от кого было ждать помощи, и к тому же я попал в беду, убив могущественного человека, хотя, как я считаю, у меня были на то причины.

Конунг сказал:

— Ну что ж, мы выяснили все обстоятельства твоего дела. А теперь я расскажу о том, что случилось со мной. Когда я спал на корабле, мне явился Олав конунг, мой отец и обратился ко мне с гневной речью: «Вот ты лежишь тут, Магнус конунг, и у тебя одна забота: как бы убить родича моего скальда из-за какой-то безделицы, и это — вместо того, чтобы подумать о том, как одержать славную победу над твоими врагами датчанами, а ведь уже задул попутный ветер. Будь милостив ко всем, кто сейчас находится на корабле, или тебя ждет возмездие в этом мире и не будет тебе удачи». А как только я проснулся, я увидел как вы оба, Сигват и Хравн, проходили мимо, и тогда я еще больше устрашился предостережения моего отца, так что мне уже было не до убийства Кетиля или других проступков Хравна. А теперь, добро пожаловать к нам, Хравн, ибо этого хочет мой отец, а в качестве возмещения за то, что я плохо с тобой поступил, я даю тебе в жены Хельгу дочь Кетиля и с нею большое приданное. Хравн отвечает:

— Я с благодарностью принимаю это. Но летом я бы хотел поехать в Исландию, с тем, чтобы освободиться от обвинения, а затем, не задерживаясь, поспешу к вам. Если все будет в порядке, я обернусь этим летом.

Конунг просил его так и сделать. Тогда Сигват скальд рассказал конунгу о том, как он обратился с молитвой к Олаву конунгу, чтобы тот помог Хравну, когда он не смог найти поддержки у своих друзей. Конунг сказал:

— Высоко же ценит мой отец твою дружбу, если он и теперь, как и прежде, когда он еще жил в этом мире, помогает тебе во всем, с чем бы ты к нему ни обратился.

Хравн уехал в то же лето в Исландию и приехал как раз на альтинг. Там его дело было быстро улажено. После этого он уехал из страны вместе с матерью. Хравн взял в жены Хельгу, и конунг дал им большие владения. С тех пор Хравн никогда не расставался с Магнусом конунгом, пока конунг был жив. Хравна считали достойным человеком. И здесь кончается рассказ о нем.

 

Прядь о Гисле сыне Иллуги

I

 

Во времена правления Магнуса конунга³⁷ приехал из Исландии в Норвегию человек по имени Гисл. Он был сыном Иллуги сына Торвальда, сына Тинда. Тинд был братом Иллуги Черного. Гислу было семнадцать лет, когда он отправился в Норвегию. Он вел себя скромно и был молчалив. Он нанялся к одному знатному человеку, звали его Хакон из Форборди. Всю зиму Гисл почти ничего не ел и не пил и был всегда невесел. Как-то раз Хакон сказал Гислу:

— Я наблюдал за тобой и заметил, что у тебя всегда угрюмый вид. Похоже, ты обдумываешь что-то важное или решился на немалое дело. Скажи мне, что у тебя на уме, и каково бы ни было это дело, я сохраню его в тайне. Однако мне вряд ли понравится, если ты не захочешь мне открыться и отправишься отсюда совершать великие подвиги.

Гисл отвечает:

— Твоя правда, и я скажу тебе все как есть. Имя этого человека Гьяввальд, и как мне говорили, он теперь конунгов дружинник. Гьяввальд участвовал в убийстве моего отца вместе с Тормодом сыном Колли, своим тестем, там, в Исландии, и у меня на глазах нанес ему смертельную рану. Я затем и приехал в Норвегию, что решил отомстить за отца или погибнуть.

— Безнадежная это затея, — говорит Хакон, — потому что Гьяввальд — ближайший человек Магнуса конунга и чужестранцу вряд ли удастся до него добраться. Но я не стану тебе мешать.

Магнус конунг сидел в эту зиму в Нидаросе, и Гьяввальд находился при нем в большом почете. Гисл отправился в город и по совету Хакона, своего хозяина, пошел на такую хитрость: он облил себе лицо горячим воском и дал ему застыть. От этого его лицо казалось обезображенным. Он подстерегал Гьяввальда, но ему все не представлялось удобного случая.

 

 

II

 

Как-то раз в субботу рано поутру Гисла остановил на улице сильный шум. Он увидал, что едет Магнус конунг, а с ним большая свита. Был там и Гьяввальд. Тут из одного двора вышла женщина с ребенком на руках, это была Хельга дочь Тормода, жена Гьяввальда. Она окликнула его, и он направился к ней, а конунг со свитой проследовал дальше. Потом Гьяввальд пошел по улице с каким-то человеком. Тут Гисл подбежал к нему и нанес удар. Удар пришелся в плечо, рука повисла, но не отскочила. Гьяввальд обернулся, и тогда Гисл нанес удар в другое плечо, и эта рана была такая же как и первая. Гьяввальд упал. Гисл побежал вниз, к причалам, туда, где стояла лодка, груженная бревнами. Владельца лодки звали Торстейн, это был низкорослый исландец. Гисл вскочил в лодку к Торстейну, так что бревна попадали за борт, и принялся грести к Бакки. Когда они оказались на середине реки, Гисл поднялся и прокричал в сторону причалов:

— Объявляю, — сказал он, — что это я нанес раны Гьяввальду, дружиннику Магнуса конунга, если он ранен, и я убил его, если он убит. Готовым-к-Убийству звался я утром, а вечером, надеюсь, буду зваться Необреченным.

Затем они пристали к берегу у Бакки и Гисл бежал на сушу. Тут в городе затрубили и бросились искать его на кораблях и на суше. Его нашли в мелких зарослях и отвели в город. Конунговы люди обвинили Торстейна в том, что он перевез Гисла через реку, и сказали, что он де также заслуживает смерти. Тогда Гисл сказал:

— Не обвиняйте его в том, в чем нет его вины.

Проходя мимо Торстейна, Гисл подхватил его. Тот был настолько мал ростом, что едва доставал ему до подмышек. Гисл подбросил его вверх одной рукой и сказал:

— Судите сами, — говорит он, — мог ли этот бедняга защитить от меня свою лодку, когда я подбрасываю его в воздух, как ребенка. Отпустите его с миром, потому что он невиновен.

Они так и сделали и сказали, что Гисл говорил хорошо и как подобает мужу.

Гисла заключили в оковы, которые повелел изготовить Харальд конунг сын Сигурда, и никому еще не удавалось из них освободиться. Он сидел в подземелье под надзором одной женщины. В городе тогда собралось множество народу. Там было три исландских корабля. Одним правил Тейт, сын Гицура епископа; был там также Ион Священник сын Эгмунда³⁸, который потом стал епископом в Холаре. В городе было не меньше трех сотен исландцев.