Цигейка начинает обживаться 1 страница

 

Что ни говорите, а вместе с Цигейкой в этой квартире стало находиться намного интереснее. Мы с ней подружились (я же говорил, что собачонка оказалась — скромная и тактичная, к тому же на кошку похожа — просто ужас) и вдвоем устроились весьма неплохо. Нас даже Андрюша стал побаиваться, потому что открытым фронтом против меня он еще воевал без проблем, а вот на двух фронтах парню стало не хватать боеприпасов.

К тому же Цигейка оказалась хитрющая — просто ужас! Никогда бы не подумал, что такая маленькая собачонка — такая хитрая. Она даже мне сто очков вперед даст, хотя я о себе всегда был высокого мнения.

Кроме того, области наших интересов редко пересекались, так что не было никаких причин для ссор. Во-первых, я больше всего на свете люблю всякие консервы, мясо и рыбу. А Цигейка спокойно лопает кашу, которую я ненавижу, да и вообще кушает все, что ей дадут. Так что если я от чего отказываюсь, Света спокойно ставит тарелку Цигейке, после чего проходит пара минут и фьють — еду с тарелки как собака языком слизнула. Я из-за этого даже стал меньше привередничать. Раньше Света мне ставила тарелку, например, с вареным хеком, так я поначалу делал вид, что этого хека ненавижу с детства, и что надо же какие мне достались негодяи-хозяева, которые мучают котика — толстого животика каким-то ужасным хеком. Собственно, хека-то я люблю, просто мне нравилось, когда Света начинала вокруг меня носиться и приговаривать: «Ну Шашлычок, ну солнышко, ну сожри рыбку, зараза, не выбрасывать же ее», и при этом гладила меня по животику и под подбородочком.

Теперь время глажки прошло, потому что стоит мне задрать нос, как тарелка тут же уползает к Цигейке, а той — что хек, что седло барана с трюфелями — все едино. Мордочку в миску сунет, хрум-хрум-хрум, голову поднимает и облизывается, поблескивая глазками-пуговичками. А в миске — девственная чистота и белизна, как в унитазе.

Но я на нее не обижаюсь. Ей же тоже кушать хочется. Тем более, что мне от ее прожорливости тоже польза есть. Раньше если я от чего морду воротил, так Света оставляла еду в тарелке и ждала, когда я или ее съем, или еду придется выкидывать. Это она меня таким образом воспитывала. А сейчас если мне чего не нравится — Цигейка наготове, а мне уже следующую тарелочку несут.

Да и со спальными местами у нас противоречий нет. Мое любимое спальное место — диван в Андрюшиной комнате. А Цигейке вообще наплевать где спать. Больше всего она любит забраться под стул или под диван и оттуда отслеживать ситуацию. У меня, если честно, создалось впечатление, что она вообще никогда не спит. Котам, как известно, для сна требуется примерно 20-24 часа в сутки. Разумеется, на природе мы так долго не спим, но в квартире надоедает шляться из стороны в сторону, поэтому мы предпочитаем вальяжно валяться и смотреть разные сны, которые котам снятся в большом изобилии. А вот Цигейка — никогда не спит. Сколько раз я просыпался днем, ночью, утром или вечером — она сидит под стулом или диваном и только глазками поблескивает. Типа, меня охраняет. Причем действительно охраняет!

Благодаря ей теперь диван в компьютерной — мой! Честное слово! То есть, Андрюше, конечно, тоже разрешается на него садиться, но если раньше он, завидев меня, тут же начинал орать, как крокодил, падающий с Ниагарского водопада: «Шашлык! Прочь с моего дивана, животное!», то теперь аккуратно садится рядом, стараясь случайно не навалиться мне на хвост или ногу.

Почему? Да потому что его Цигейка отучила. Она же меня защищает. Рассказываю все по порядку. На следующий же день после того, как она у нас поселилась, я залег на диван, и Андрюша по своему обыкновению решил меня согнать. Он подошел к дивану и как начал орать всякие гнусности, одновременно пытаясь меня отодрать от диванной подушки. Цигейка же вылезла из-под дивана, посмотрела снизу вверх на Анрюшу и тихонько сказала:

— Аф.

Андрюшу разобрал такой дикий смех, что он даже меня выпустил, присел на корточки и сказал Цигейке:

— Ты что, подруга, вздумала бунтовать против командования?

Цигейка в ответ опять сказала:

— Аф!

Андрюша махнул на нее рукой, схватил меня за живот и начал отдирать от подушки.

Цигейка снова сказала:

— Аф.

Андрюша опять захохотал (у Цигейки действительно уж больно забавный был вид, когда она говорила свое «Аф»), присел на корточки и сказал:

— Ну что, зверюга, напугать меня решила, горжетка самодвижущаяся?

Цигейка снова сказал: «Аф», и вдруг ка-а-а-ак тяпнет Андрея за нос! Тяпнула она его, конечно, несильно — просто чтобы попугать, но Андрей тут же завыл на всю квартиру, как авиационная турбина. На крики прибежала Света и увидела следующую картину: на полу валялся завывающий Андрей, который держался за нос и орал, что дикие звери его сожрали просто всего, рядом сидела Цигейка с совершенно невозмутимым выражением на лице, а на диване валялся я и делал вид, что весь этот бедлам не имеет ко мне никакого отношения.

Света тут же полезла разбираться с носом своего благоверного и выяснила, что там имеет место всего-навсего небольшая царапина. Андрею было сказано, чтобы он перестал завывать так, как будто Цигейка ему сожрала половину туловища, после чего раненого главу семьи увели в ванную, чтобы сделать там ему прижигание перекисью водорода. Цигейка же снова залезла под диван.

Минут через десять явился Андрей, на носу которого красовался кусок лейкопластыря, посмотрел на диван, где я совершенно нагло раскинулся по всем направлениям, на Цигейку, которая поблескивала глазками из-под дивана и сказал:

— Все, Цигейка, прощайся с теплым местечком! Завтра тебя продавать поведу!

— Аф, — вежливо ответила ему Цигейка, Андрюша ойкнул, и его как ветром сдуло.

Тут я призадумался. Черт его, Андрюшу, знает. Вдруг он действительно Цигейку продавать потащит? Этого нельзя допустить ни в коем случае! Впрочем, я понадеялся на его вечернее пиво. Потому что Андрюша загорается быстро, но пиво практически всегда тушило любые его печали. Кроме того, я твердо решил, что Цигейку не дам продавать ни под каким видом. Однако вечером выяснилось, что бои на самом деле предстоят нешуточные...

Если честно, мы с Цигейкой сначала даже и не тревожились. Я ей сразу сказал, что Андрюша всегда так: поорет, поорет, но затем пива выпьет и успокоится. Тем более, что с его носом ничего такого особенного не случилось — подумаешь, маленькая царапина. Поэтому мы спокойно занялись своим любимым делом: стали играть в игру «Неожиданная атака дикого кота Шашлыка». Игру эту мы придумали на следующий же день после появления Цигейки в моем доме, и она нам до сих пор не надоела. А происходила игра так. Цигейка садилась с торца дивана в сторожевой позе и начинала ждать. Я запрыгивал на верх диванной спинки с противоположной стороны (не сразу, врать не буду: сначала на подушку и только после нее — на спинку; ну да, не такой уж я и грациозный, ну и что?), аккуратно по ней полз к противоположной стороне, осторожно высовывал голову, после чего Цигейка произносила свое коронное: «Аф», мол, шухер, Шашлыки идут, после чего я диким галопом убегал на другой конец дивана, спрыгивал на пол, залезал под диван, полз в сторону Цигейки, высовывался, получал свою порцию «Аф» и все начиналось сначала.

Света обожала смотреть на эту игру, и всякий раз, когда слышала цигейковскую «Аф» — тут же бежала в компьютерную, садилась в кресло и наслаждалась. Однако в этот раз мы играли уже где-то с полчаса, а Света все не появлялась. Наконец я Цигейке сказал, что пора бы уже смотаться на кухню и разведать как идут дела. Сказано — сделано. Только я сначала хотел просто подползти к кухне и затаиться, но Цигейка придумала штуку поумнее: в коридоре стояла дном вниз коробка из-под маленького телевизора, мы под нее подлезли и потихоньку подползли к кухне. Все-таки, башка у нее варит — прям как у кошки. Со стороны нипочем не видно, что это мы с Цигейкой. Стоит себе посреди коридора картонная коробка, и все дела. Маскировка — великая вещь.

Но стоило нам прислушаться, как сразу стало понятно, что можно брать лопату и начинать окапываться, потому что мы — в полных проблемах. Оказалось, что несмотря на все выпитое пиво, Андрюша вовсе не оставил свой мысли завтра утром нести Цигейку продавать на рынок. Света активно возражала, потому что ей Цигейка очень понравилась, да и Шашлык, как она сказала, себе нашел подругу для игр и перестал изводить всех вокруг.

— Да ладно тебе, Свет, — горячился Андрей, весь красный от выпитого пива. — Что тебе эта гавкающая рукавица? Как будто одного Шашлыка мало. И так уже весь дом в животных!

— Чем тебе Цигеечка не угодила? — возмущалась Света сквозь слезы, в ярости грохоча тарелками в мойке.

— Как это чем? — удивлялся Андрей. — Это же хищный зверь, который наносит травмы! Ты посмотри, какую она травму мне нанесла! Чуть половину носа не отхватила!

— Постыдился бы плакаться со своим чертовым носом! — не выдержала Света и со страшной силой шваркнула тарелку в мойку. Тарелка разбилась. — Сам на прошлой неделе какой домой явился? Рукав разодран, ухо надорвано, у одного ботинка каблука нет вовсе, денег в кошельке — как корова языком слизнула. Ты бы посмотрел на себя тогда! Не человек, а какой-то кусок несчастья! И кто же тебя так? Опять дикие комнатные собачки подрали?

— Ну ладно, Свет, — смущенно проговорил Андрей. — Ты же знаешь, что я на фидопойку ходил.

— Во-во, — сказала Света. — На фидопойку. Так ты бы лучше своих фидошников на Птичьем рынке пошел торговать, чтобы они не доводили тебя до такого состояния, а не беззащитную собачку, которая защищала друга.

— Собака должна защищать своих хозяев — то есть меня, — назидательно сказал Андрей.

В этот момент Цигейка, сидящая рядом со мной под коробкой, скривила мордочку так, что я чуть не нарушил всю нашу конспирацию.

— Кто тебе сказал такую глупость? — спросила Света.

— Во всех книжках так сказано, — сказал Андрей.

— Ты больше реальной жизнью интересуйся, — посоветовала Света, — чем книжки свои читать. Тем более, что за последний год, судя по составу библиотеки в туалете, ты прочитал всего две книжки: «Способы приготовления алкогольных настоек в домашних условиях» и «Секреты Дельфи для профессионалов». Кстати, чего это ты в археологию ударился? Решил новую Трою раскопать?

— Ты мне разговор в другую сторону не уводи, — твердо сказал Андрей. — Раз я сказал, что собаке в нашем доме не место, значит так тому и быть. Завтра пойду продавать. Кто, в конце концов, в доме хозяин? — вдруг разорался он и треснул кулаком по столу.

— Ты милый, — неожиданно очень мягко сказала Света, достала из холодильника новую бутылку пива, налила в стакан и поднесла его Андрюше.

У того на лице появилось выражение некоторой опаски, мол, чего это вдруг жена стала такая ласковая, но он взял стакан, аккуратно отхлебнул, пожевал губами и пришел к выводу, что все честно — отравить его не хотят. Света в это время села к нему на колени, обняла упирающегося Андрея за шею и начала ворковать:

— Конечно ты в доме хозяин, милый.

— Ну да, — осторожно сказал Андрей, все еще ожидая подвоха.

— Ты не только хозяин, — продолжала ворковать Света, — ты еще нежный, добрый и заботливый муж. Ведь так?

— Вылитый мой портрет, — подтвердил Андрей, отхлебнув сразу половину стакана.

— И мой муж — мой сильный и заботливый муж — никогда не сделает то, что может расстроить его слабенькую женушку. Не так ли, милый? — спросила Света и почесала его под подбородочком точно так же, как и меня.

— Ну... — задумался Андрей, отхлебнул еще пива и, наконец, решился: — Ну да. Чего это я тебя буду обижать? Я тебя обижать не буду. Особенно если ты из холодильника достанешь еще одну бутылочку.

— Милый, — кротким голосом сказала Света. — Пообещай выполнить одну мою просьбу. Только одну.

— Какую? — подозрительным голосом спросил Андрей.

— А ты сначала пообещай, — томно сказала Света и склонила голову ему на плечо.

— Ну ладно, — басом сказал Андрей, который был полностью сражен этой демонстрацией полной покорности, которыми Света его баловала не часто, — обещаю.

— Не продавай Цигейку, — все тем же голосом сказала Света. — Мне она так нравится.

— Подловила, да? — насупился Андрей. — Обманом вырвала обещание?

— Каким обманом? — подняла брови Света. — О чем ты, любимый? Ты же сам пообещал! Или ты отказываешься? — и тут в голосе Светы появились стальные нотки.

Андрей тяжело вздохнул, посмотрел налево, потом направо, как будто ожидал увидеть какой-нибудь знак свыше, потом сказал:

— Нет, я, конечно, не отказываюсь, раз обещал. Но предупреждаю, что если этот зверь меня хоть раз еще укусит, то я на Птичьем рынке продам и ее, и Шашлыка. И вообще — сделаю эту квартиру зоной, свободной от диких животных.

— Хорошо, дорогой, — неосмотрительно поспешила согласиться Света. — Тебе виднее.

Андрей допил свой стакан, поставил его на стол, тяжело встал и отправился в гостиную-спальню, чтобы забыть легким пивным сном. Но мы чего-то так заслушались, что вовремя не сообразили уползти с коробкой куда-нибудь в сторону.

— Свет, — недовольным голосом сказал Андрей. — Сколько раз я просил — выкини ты за дверь эту чертову коробку! — и с этими словами он ка-а-а-ак хряснет ногой по картонке...

Далее произошло следующее. Коробка стояла дном вниз, а Андрей треснул по ее верхней половине. Поэтому коробка с дикой скоростью улетела куда-то по направлению к компьютерной комнате, а мы с Цигейкой остались стоять столбами вдвоем посреди чистого поля. Ну ладно еще, что наше укрытие обнаружилось, но все произошло так быстро и с таким шумом-треском, что и Цигейка, и я от неожиданности ка-а-а-ак вцепимся Андрею в ногу! Она в левую, я в правую. Причем произошло это как-то совершенно интуитивно. Мы даже и не хотели.

Что тут началось! Даже и рассказывать не хочу. Совершенно дурацкая ситуация получилась. Главное, что и мы с Цигейкой подставились по полной программе, и Света ему только что пообещала, что разрешит нас продать, если мы на него нападем. А тут налицо, точнее, на обе ноги и нос — результат нападения во всей красе. И Андрей действительно разозлился — просто кошмарно. Видать, мы ему здорово в ноги вцепились. Ну я-то — точно здорово вцепился, уж больно перепугался.

Чем, спрашиваете, тот вечер кончился? Известно чем. Андрей собрался на следующий день тащить продавать на рынок и Цигейку, и меня. Тут даже Света ничего уже поделать не могла.

И чего вы думаете? На следующий день утром этот негодяй и тиран действительно собрался тащить нас продавать на Птичий рынок. Видали? Всего-то из-за маленькой царапины на носу, которую даже и не видно из-под пластыря, да из-за двух небольших царапин на ногах, которые тоже не видно из-под слоя бинтов. Ничего себе цаца! И это еще называется — мужик! Мне мама в детстве рассказывала, что ей рассказывал мой папа о своем бывшем хозяине, которого он кусал, грыз, царапал и душил во сне. И ничего! Хозяин даже и не пикнул! Правда, потом выяснилось, что он уже умер дня за два до того, как мой папа с ним начал это все проделывать, но сути дела это не меняет. Папу же не потащили продавать на этот чертов рынок! Он просто сбежал на помойку и стал там жить припеваючи и подъедаючи. Между тем как я уже был на Птичьем рынке, как вы помните. И вовсе не испытываю желания туда еще раз попасть.

Все это я открыто и мужественно высказал Цигейке, и мы с ней стали думать, что делать. Цигейке, понятное дело, тоже не хотелось ни на какие птичьи рынки. Тем более, что мы вовсе не птицы, в чем легко убедиться, если попробовать накормить нас просом. Что мы не птицы — вообще должно быть каждому видно издалека, даже Андрюше, так что вообще не понятно, чего это он затеял.

Впрочем, Андрюше на эти рассуждения было наплевать, поэтому он встал, позавтракал в гордом одиночестве (Света еще с раннего утра объявила ему бойкот, когда поняла, что ее благоверный действительно намерен потащить нас на рынок; она-то все надеялась, что утром он проснется в хорошем настроении и обо всем забудет, но Андрей утром вытащил свои перебинтованные ноги из-под одеяла, и злость в нем вспыхнула с новой силой), походил по квартире и стал собираться на рынок. Мы с Цигейкой залезли под диван и принялись за ним настороженно следить.

— Ничего, ничего, — вслух приговаривал Андрей. — Будете знать, как кусать хозяина за всякие места! Вот продам вас за хорошие деньги и куплю себе третий пень. А то смешно сказать — все ноги мне изодрали! Как я теперь работать буду?

— Ага, с ранеными ногами на компьютере ничего и не сделаешь, — раздался из спальни язвительный Светин голос. — А сходить за картошкой он уже два месяца не может — хоть со здоровыми ногами, хоть с больными. Правильно они тебя подрали. Может, шустрее бегать станешь.

Андрей весь скривился от злости, но возражать ничего не стал. Вместо этого он нашел две небольшие спортивные сумки и начал ловить меня и Цигейку, чтобы туда засунуть. Мы, разумеется, забились под самый дальний угол дивана и выходить не были намерены. Раз уж он решил совершить это кошмарное действо, так пускай сам нас и ловит. Мы ему поддаваться не собирались.

Минут через пять Андрей понял, что за двумя животными погонишься — станешь полным дураком, да еще и в пыли весь извозишься. Поэтому он сосредоточил свои усилия на Цигейке, которая была не слишком резвая. Но и за ней он гонялся довольно долго и нудно, тем более что я мужественно кидался ему под ноги, и Андрей временами даже падал, называя меня почему-то собачкиной женой, хотя это оскорбление.

Впрочем, несмотря на всю мою самоотверженность и неуклюжие попытки Цигейки спрятаться под телефон, в течении минут двадцати собачку он все-таки поймал и запихнул в сумку. При этом Цигейка смотрела на него такими умоляющими глазами, что даже я не выдержал и стал мявчить на всю квартиру. А ему — хоть бы хны. Только закрыл сумку и побежал за мной гоняться. Ну тут я ему устроил осенний марафон по пересеченной мною местности. Никогда в жизни я так не бегал и так не прыгал! Причем по пути я сшибал как можно больше предметов, чтобы вынудить Свету прервать свой вооруженный нейтралитет и вступить в боевые действия. Но она, к сожалению, из спальни не выходила даже на звуки разбитой посуды. Меня же Андрей поймал в тот момент, когда я совершал совершенно умопомрачительный прыжок со стола в коридор, но башка уже кружилась от всей этой беготни, поэтому я неправильно выбрал направление и грациозно прыгнул прямо в дверцу холодильника...

Раздался тяжелый шлепок, я упал на пол, тут-то Андрюша меня и поймал. Схватил, засунул в спортивную сумку и закрыл на молнию. Затем оделся, взял сумки и пошел на улицу...

На Птичьем рынке было довольно противно. Ничуть не лучше, чем в прошлый раз, хотя в прошлый раз я был совсем маленький. Вокруг стоял ор животных и их торговцев, а по рынку как на подбор шныряли какие-то очень противные личности. Андрюша сумки со мной и Цигейкой сначала приоткрыл, а затем полностью расстегнул, потому что на рынке никуда убегать мы вовсе не собирались, а просто сидели себе в сумках, тихонько повизгивая и подмявчивая. Понятное дело, ни Цигейке, ни мне не хотелось быть проданными в чужие руки. Впрочем, по всему было видно, что и Андрей себя не очень-то уютно чувствовал. Это он в квартире хорохорился, что нас так вот запросто продаст, но на рынке весь его задор сразу куда-то испарился.

Поэтому торговал он нами как-то без огонька. Причем сначала подходили люди все больше приличные — всякие тетки, бабульки, которым Андрей отвечал очень неохотно, а иногда и вовсе говорил, что он не торгует, а просто ждет приятеля, но потом пошли люди совершенно странного вида, от которых не только нас, но и Андрея воротило так, что дальше некуда.

— Чего торгуешь? — спросил Андрея небритый мужик, дохнув таким запахом перегара, что даже я свалился набок и задрых на несколько секунд, чтобы проспаться.

— Хомячка, — грубо ответил Андрей.

— Сколько? — снова выдохнул мужик.

— Сто, — ответил Андрей.

Мужик вытащил из кармана сторублевку.

— Держи, беру эту лахудру, — сказал он и ткнул пальцем в Цигейку.

— Ты чего, мужик, обалдел, что ли? — поинтересовался Андрей. — Сто долларов, а не рублей.

— За что сто долларов? — удивился мужик. — За эту варежку?

— Это собака породы пекинес, — все так же мрачно ответил Андрей. — Китайская собака. Очень дорогая. И уж тебе она точно не нужна.

— А ты мне не гони — нужна она мне или не нужна, — обозлился мужик. — Я, между прочим, крановщиком работаю. Один подъем — пять баксов. Один отбой, в смысле, спуск — еще пять баксов. Так что я этих твоих корейских собачек могу по две в день покупать и делать с ними, что хочу.

— Ладно, мужик, проваливай, — хмуро сказал Андрей. — Крановщикам такие собаки не продаются. У них после этого кран протекает.

— Ты мне не гони, — начал куражиться мужик. — Вот тебе сто баксов. Давай свою варежку. Как ее звать-то? А ваще — наплевать. Я ее буду звать Дурой. Дура-дура, на-на-на... — и мужик полез своими лапами в сумку к Цигейке.

Этого Андрей уже стерпеть не смог. Он схватил мужика за руки и резко закрыл молнию сумки с Цигейкой.

— Деньги сначала давай, а потом уже лапай, — сказал он мужику.

— Ты чо, парень, вот же сто долларов! — опешил мужик.

— Сто тысяч, — спокойно ответил Андрей. — Ты не расслышал. Сто тысяч баксов выкладывай и забирай. Если нет — проваливай нахрен отсюда.

До мужика доходило не так быстро, потому что он еще утром толком не похмелился. Но через несколько секунд дошло, что над ним издеваются и вообще — не считает его, крановщика, за человека. Глаза у мужика стали медленно наливаться красным, рожа скривилась, он замахнулся и ка-а-а-а-ак даст Андрею по скуле. Андрей упал, потому что то ли отвлекся, то ли не ожидал, что мужик его действительно ударит. Ну тут я и не выдержал. Выскочи из сумки и как вцеплюсь мужику в ногу. А он еще был в таких открытых сандалиях без носков, поэтому я ему ногу прокусил чуть ли ни до кости. И Цигейка вся прониклась боевым духом и начала прыгать в своей закрытой сумке так, что сумка стала вихляться из стороны в сторону и тоже подпрыгивать.

В общем, поднялась целая буча. Я мужику в ногу вцепился просто намертво, тот орет, прыгает на одной ноге, пытается меня схватить руками, но не достает, пробует стряхнуть меня другой ногой, так я сразу в нее вцепляюсь, народ вокруг тоже орет, сумка с Цигейкой раскачивается и гавкает, Андрюша с окровавленной скулой рвется в бой, а его держат какие-то мужики — словом, сплошной Порт-Артур и Цусима в одном флаконе.

Но закончилось все довольно быстро. Пришел милиционер, после чего Андрей меня оторвал от мужика, а милиционер составил протокол о нападении крановщика на Андрея. В свидетелях недостатка не было. Причем народ так свидетельствовал, что крановщику уже светило лет пять в лагерях, не меньше. Но Андрей милиционеру сказал, что мужик не во всем сам виноват, к тому же его уже изодрал дикий камышовый кот (это он меня так охарактеризовал), поэтому мужику было прочитано внушение, после чего его отпустили с миром и окровавленными ногами.

И тут началось такое столпотворение — просто держись! Народ пачками совал Андрею деньги, требуя продать «дикого камышового кота», который будет защищать дом почище любой собаки. Андрей пытался было переключить внимание народа на Цигейку, но никому не нужна была горжетка с глазками-пуговичками, а все требовали боевого кота.

Понятное дело, Андрей меня продавать не собирался. Потому что еще продажу Цигейки Света как-нибудь пережила, то за продажу меня Андрея, вероятнее всего, выгнали из дома, и он это прекрасно знал, поэтому взял меня на рынок только для того, чтобы попугать. Да и Цигейку, в общем, первому встречному-поперечному ему продавать вовсе не хотелось, так что Андрей подумал-подумал, застегнул наши сумки, распихал народ и стал продираться к выходу. Между тем, цена на «камышового кота» уже дошла до тысячи двухсот долларов. Я в сумке аж раздулся от гордости. Какой кайф! Вот теперь я знаю себе настоящую цену! И даже если меня выгонят из дома, пойду на Птичий и загоню себя за кошмарные деньги, на которые потом можно будет всю жизнь осетриной питаться и валерьянкой это дело запивать...

Домой Андрей явился с двумя наполненными сумками. Света его встретила с надеждой во взоре, но он расстегнул первую сумку, и Света увидела, что та доверху наполнена картошкой.

— Продал все-таки, — с ненавистью глядя на мужа, сказала Света. — Ну если ты Шашлыка продал, то забирай свой компьютер вместе с картошкой и катись отсюда к чертовой матери.

Вместо ответа Андрей раскрыл вторую сумку, в которой сидели мы с Цигейкой.

«Аф», — сказала Цигейка, «Мр-р-р», — сказал я, и дальше началась бурная сцена, в которой со стороны Светы попеременно участвовали то мы с Цигейкой, то Андрей...

Вечером вся семья благодушествовала на кухне. Андрея поили пивом, меня кормили судаком, Цигейка лопала консервы, которые я не скушал в обед.

— Как все-таки хорошо, что у нас есть домашние животные. Правда, милый, — спросила Света, ласково почесывая Андрея за ушком.

— Угу, — подтвердил тот, пошевелил ногами с пластырем, почесал царапину на носу, погладил синяк на скуле и отчего-то вздохнул.

 

Переезд

 

После неудачной попытки Андрея продать меня с Цигейкой на Птичьем рынке, у нас не жизнь наступила, а полная малина. Света нас обожает, да и Андрей все время вспоминает, как мы бросились защищать его на рынке от крановщика, поэтому в доме царит полная любовь и согласие. Андрей даже мирится с тем, что я нагло дрыхну на его любимом диване, и когда ему самому приспичит туда усесться, он это делает крайне осторожно, стараясь не наступить мне на глаз или хвост.

Хотя, если честно, мне это даже стало надоедать. Раньше-то, во время боевых действий и завоевания места под солнцем, — кровь кипит, шерсть дыбом, каждый день — из боя в бой. Я же, все-таки, хищник, не то что Цигейка. А сейчас — тьфу... Что бы мы с ней ни вытворяли, Света на все смотрит с умилительной улыбкой и кричит мужу: «Андрюша, ты посмотри, что Шашлычок и Цигеечкой выделывают! Какие они умные — ужас просто!» Андрюша на эти крики приходит, смотрит на наши кунштюки с каменным выражением лица, но уже не выступает, а делает вид, что он в таком же восторге, как и Света. Меня это все даже пугать стало. Потому что похоже, что мы с Цигейкой от такого невероятного попустительства совсем уже обнаглели. Впрочем, наглеть, как выяснилось, нам оставалось недолго. Потому что в один прекрасный день... Но лучше обо всем по порядку.

Как-то раз Андрея вечером что-то долго не было, и Света начала было уже волноваться, потому что муж собирался вернуться еще днем и ни о каких задержках не предупреждал. Наконец, часов в 12 ночи раздался звонок в дверь, Света открыла, и на пороге возник Андрюша с широченной улыбкой на лице, благоухающий парой литров пива и граммами двумястами-тремястами коньячка.

— Ну вот, — сказала Света расстроено. — Обещал же месяцок воздержаться от своих этих фидопоек-интернеток, ан нет — и пары недель не выдержал.

Андрей, между тем, сохранял на лице довольно восторженное выражение, что было странно, потому что обычно в таких случаях он приходил или крайне агрессивный (если пил с фидошниками), или наоборот — совершенно смиренный (если пил с интернетчиками).

— Светка, — сказал Андрей, после чего качнулся. — Светка, — повторил он и махнул рукой — мол, присоединяйся к моему веселью.

Света и сама поняла, что произошло нечто необычное, и что буквально через пару минут она простит своему благоверному алкогольное состояние любой степени насыщенности.

— Ну, ну, не томи, — заторопила она его, но Андрей все стоял на пороге, покачиваясь и сохраняя на лице выражение светлой радости.

Наконец, он тяжело шагнул в дом, чуть не отдавив мне лапу. Я взвизгнул рванулся в сторону, налетел на Цигейку, которая стояла рядом, наблюдая за всей этой картиной, чуть не сшиб ее с ног, и собачка от возмущения сказала: «Аф».

— Аф! — неожиданно заорал Андрюша. — Аф! — тут он довольно резво схватил Цигейку поперек живота поднял и начал целовать, выражая таким образом свой полный восторг.

Мы со Светой аж обалдели, не говоря уж о самой Цигейке. Андрей вообще не любил бурные изъявления чувств, особенно по отношению к животным. И если мне он иногда еще чесал животик после того, как напивался пива, то Цигейку он даже не погладил ни разу, потому что вообще не любил собак.

— Андрюша, ну что случилось? — продолжала допытываться Света, одновременно пытаясь вырвать у него из рук Цигейку, которая от подобно изъявления чувств совсем обалдела и только слабо повизгивала.

Но как только Цигейку удалось вырвать, Андрей тут же подхватил меня, заорал: «Шашлычок, дружище!» — и тоже стал целовать.

Все-таки люди — они очень странные. Вот вас, например, никогда не пытались поднять на высоту примерно трех человеческих ростов (метров на пять) и начать целовать, крутя то в одну, то в другую сторону? Вы уверены, что вам это понравится? Наверняка нет! Однако люди почему-то обожают таким образом целовать котов и маленьких собачек, совершенно не думая о том, какие чувства испытывает столь странным образом целуемое животное.

Наконец, Свете удалось оторвать Андрея от меня и отвести его на кухню. Мы с Цигейкой осторожно пошли за ними следом и уселись на пороге, чтобы выяснить причину столько странного поведения хозяина. Правда, он настолько надышал своей алкогольной смесью на Цигейку и меня, что мы дружно начали икать, и никак не могли остановиться минут десять.

Света, между тем, производила с мужем ряд блистательных антиалкогольных мероприятий, потому что ей не терпелось добиться от него живого человеческого слова вместо нечленораздельного мычания и восторженного зацеловывания всех домашних животных. Надо сказать, что мероприятия довольно быстро помогли, потому что где-то после четвертой кружки крепкого ароматного чая Андрей оклемался, перестал размахивать руками и бормотать что-то себе под нос, обвел осмысленным взором кухню и, наконец, объяснил причину своего веселья.