Российский меркантилизм и физиократизм

Природа и история наложили неизгладимый отпечаток на развитие самодержавной России середины XVII - начала XVIII в.в. Перед ней стояли задачи, сходные с целями западноевропейского меркантилизма, но отягощенные худшими условиями для внешней и внутренней торговли, экономической и культурной отсталостью и крепостническими отношениями.

В этот период в Россию стали проникать идеи меркантилизма. Одним из его сторонников был реальный советник царя Алексея Михайловича боярин Афанасий Ордин-Нащокин (1605—1680), главный составитель Новоторгового устава 1667 г., нацеленного на накопление наличности в русской казне и поощрение отечественного купечества. Устав предусматривал такие меры, как взимание с западных купцов пошлин в большем размере, чем с русских, и исключительно золотой или серебряной монетой; запрет оплачивать золотом и серебром товары, покупаемые у персидских купцов. Ордин-Нащокин предлагал создать опорные пункты российской торговли на Балтийском и Каспийском морях с целью извлечения страной выгод из посредничества между Европой и Азией. Петр Великий унаследовал его идеи. Его реформы были во многом вдохновлены меркантилизмом.

Сподвижники первого российского императора, выучившиеся по велению царя за границей, прислали ему из Англии свои рекомендательные записки. Родовитые аристократы - корабельных дел мастер Федор Салтыков(7—1715) и дипломат Иван Щербатов(1686—1761); активный участник крупномасштабной денежной реформы, даровитый самоучка, изобретатель, писатель и мыслитель Иван Посошков(1652—1726) - составили круг «литературы проектов»Петровской эпохи. Сочинения этих прожектеров-меркантилистов были обнародованы только в последующих веках – «Книга о скудости и богатстве»(1724) Посошкова в 1842 г.; «Пропозиции»(1713) и «Изъявления прибыточные государству»(1714) Салтыкова - в 1892-1897 гг.; «Мнение о заведении банков и бумажных дел для развития коммерции в России»(1720) Щербатова - в 1970 г.

Реформам Петра Великого соответствует лексический строй «литературы проектов», выражающий полную убежденность российских меркантилистов в действенной силе именных царских указов и прямого влияния государства на торгово-промышленную жизнь подданных: «Заводы велеть заводить во всех губерниях купеческими людьми, собрав из них несколькое число в компании и от них к тому чинить складку, смотря по пропорции пожитков их» (Салтыков); «У нас не вес денег имеет силу, но царская воля»; «Если б царь повелел на медной монете положить рублевое начертание, то она бы за рубль и ходить в торгах стала во веки веков неизменно» (Посошков) и т.п. При этом, и боярский сын Салтыков, и выходец из оброчных торгующих крестьян Посошков, выступали за сословную монополию купечества на торговлю, причем Посошков был сторонником жесткого контроля за ценами, чтобы «какова в первой лавке, такова была и в последней», а «за всякую излишнюю копейку взять по гривне или по две и высечь батогами и плетьми, чтоб впредь так не делал».

После смерти императора экономическая мысль крепостнической империи осталась за обочиной дороги, по которой политическая экономия Запада двигалась к своим первым теоретическим системам.

Во второй половине XVIII в. на смену российскому меркантилизму пришла российская физиократия. Дипломат-физиократ князь Дмитрий Голицын в своих письмах в Петербург предложил Екатерине II предоставить русским крестьянам личную свободу и право собственности на движимое имущество; оставив в помещичьей собственности землю, которую зажиточные крестьяне могут арендовать, а наиболее богатые - покупать. Он советовал императрице показать пример помещикам, наделив правом собственности дворцовых крестьян. Самодержица лишь посмеялась. Гораздо более серьезно она отнеслась к просьбе своего фаворита Григория Орлова и еще нескольких титулованных придворных учредить «Патриотическое общество для поощрения земледельства и экономии», переименованное затем в Императорское Вольное экономическое общество. Его члены стали своего рода деятелями прикладной физиократии. Среди них был родоначальник русской агрономии Андрей Болотов.

Физиократическая убежденность в преимуществах свободы торговли выразилась в отмене Екатериной II привилегий «указных фабрикантов» (1762—1763) и либерализации таможенного тарифа (1766), а за год до выхода «Богатства народов» А.Смита в России был издан царский «Манифест о свободе торговли и заведения промышленных станов» (1775). С этого времени полемика вокруг свободы торговли и протекционизма стала центральным вопросом русской экономической мысли.

Одним из первых этому вопросу уделил внимание критик крепостного права Александр Радищев. В «Письме о китайском торге»(1792) Радищев, отвергая меркантилистское представление о внешней торговле как источнике богатства государства, сформулировал приоритет товарного насыщения внутреннего рынка, для чего необходима единая сеть путей сообщения, преодолевающая замкнутость местных рынков с большими разрывами в ценах. Считая, что внутри страны государство не должно стеснять «природную свободу торговли», Радищев вопрос о протекционизме предлагал решать с учетом конкретно-исторических обстоятельств и подчеркивал, что беспошлинный привоз дешевых заграничных товаров может быть вреден для отечественного производства, особенно текстильного.