Моя тщетная повседневная деятельность

Для объяснения хочу поделиться некоторыми примерами из собственной жизни. Мне всегда было трудно принимать помощь от других. Я чувствовала себя виноватой, полагая, что могла справиться со всем сама. Я думала: „Если б только я была более организованной или вставала раньше, то могла бы сделать все сама"'. Если кто-то предлагал мне помощь, то я чувствовала себя обязанной что-то сделать в ответ; либо проводя с этим человеком время, либо в чем-то помогая ему, облегчая таким образом вину своего комплекса неполноценности.

Легче было все делать самой. Но я постоянно распыляла и иссушала свою энергию. Нужды других продолжали всегда быть первостепенными для меня.

Каждый день я бежала по кругу — выполняя одно поручение, затем начиная другое, прерывая его чем-то третьим, пока не расстраивалась до предела и уже с нетерпением ожидала того момента, когда мои дети уснут, и у меня появится перерыв.

В десять вечера я укладывала в постель последнего ребенка, и только тогда оживала. Дети спали, телефон молчал, и я могла, наконец, что-то делать. Я знала, что меня не прервут. Когда все в этом мире готовились ко сну, я загружала стиральную машину и направлялась на кухню.

Мальчики были еще маленькие, а мужа часто не было дома. Я обнаруживала, что моя кухня находится в ужасающем состоянии. Я принималась за работу, убирая под столом остатки упавшей на пол пищи, затем решала, что мне нужно привести в порядок весть пол на кухне. У нас полы выложены белой плиткой на белом церезите, и сохранять его в таком состоянии — настоящее испытание. Я доставала хлорную известь и чистящий порошок и скребла его зубной щеткой, пока не чувствовала, что вот-вот потеряю сознание от едких паров хлорки. Тогда я поднималась наверх в наш кабинет и выписывала чеки для оплаты счетов. Около двух часов ночи я доползала до кровати.

В 6:30 утра все начиналось сначала. Я неровной походкой брела на кухню заварить кофе. Мои дети наблюдали за мной со смешанным чувством жалости и любопытства. Они понимали (потому что я постоянно говорила им об этом), что мамочка работает даже тогда, когда все остальные уже спят.

Мой самый старший сын однажды спросил невинно: „Почему ты не ложишься спать?"

„Я не могу. Кто будет все делать?" — объяснила я.

„У-у", —кивнул он печально.

Я слышала, как дети молились перед сном, и мой второй сын регулярно молился: „Боже, пусть мамочка будет утром бодрой и отдохнувшей". Но я никогда такой не была.

Они беспомощно наблюдали, как я брожу по кухне от шкафа к шкафу подобно бильярдному шарику пытаясь упаковать обед и приготовить завтрак. Я выталкивала своего старшего сына в школу чистила кухню и пыталась принять душ прежде, чем зазвонит телефон — но мне редко это удавалось. Было 9 часов утра, и остальной мир уже проснулся и принял душ.

Я расстраивалась из-за прерываний, обычно выходя из душа как раз чтобы приготовить обед. После обеда у меня оставался только час на работу после чего нужно было забирать детей со школы.

Это был мой дневной цикл.

Во время беременности четвертым сыном у меня развилась анемия. Мой муж не выдержал и настоял на своем решении. Он заставил меня нанять уборщицу, которая стала приходить два раза в месяц. Это помогало, но беспорядок не ждал две следующие недели месяца.

Однажды ночью, будучи на четвертом месяце беременности, я стояла на четвереньках, вычищая в полночь плиточные полы. Я горделиво думала: „ Ни одна уборщица не вымоет мой пол так чисто. Никто не отбелит участки между плитками до такой белизны, как умею это я."

Бог прервал меня; „Лиза, когда ты предстанешь предо Мною, я не буду вознаграждать тебя за то, что ты идеально вычищала плиты своего пола. Ты получишь награду за верность в исполнении того, что Я повелел тебе делать. Отпусти все эти мелочи". Внезапно мое хвастовство показалось настолько глупым, мое истощение столь бесполезным! Я заранее знала, что будет завтра утром. Я встану уставшая и сварливая, день мой еще даже не начнется, а я уже буду плестись в его хвосте.

Но я была упряма. Делая все сама, я понимала свою ценность. Мне доставляло удовольствие видеть, что моя семья считает меня мученицей. Я рассуждала так: „Я просто буду вставать в б часов утра, принимать душ перед тем, как, мои дети встанут, и тогда все у меня будет более организовано и налажено. Тогда я смогу продолжить выполнять свою работу по дому, руководить служением и заботиться о детях." Поэтому я продолжала делать все сама и все равно ничего не успевала,

Я искала свою ценность в чем угодно, только не у Бога. я получала ее от своей бескорыстной работы для своей семьи. Но в действительности я не была бескорыстной. Я была эгоистичной, отказывая им в том, что имело значение для них — мое время и внимание.