по Соборному Уложению 1649 года

Судебное право в Уложении составило особый комплекс норм, регламентировавших организацию суда и процесса. Еще более определенно, чем в Судебниках, здесь происходила дифференциация на две формы процесса: «суд» и «розыск».

Это в полной мере отражено в Уложении 1649 г. Вопросам судоустройства и судопроизводства посвящена в нем в Х глава — «О суде», самая большая, содержащая 287 статей. Правовые нормы даны в Х главе не по отраслям права, а по объектам правонарушений. Поэтому в одной и той же статье, а иногда и в группе соседних статей, посвященных одному и тому же вопросу, нормы материального и процессуального права, как уголовного, так и гражданского, сопряжены.

Другая важная особенность судопроизводства того времени — отсутствие отделения суда от административных органов. Более того, следует подчеркнуть, что судебная функция была важнейшей задачей администрации; этим, надо полагать, и вызвано то, что судебные и процессуальные вопросы получили в законодательстве до Уложения и в Уложении детальную регламентацию.

Все судебные органы XVII в. делились на государственные церковные и вотчинные. Таким образом, система судебных органов соответствовала системе органов государственной власти и управления. Уложение не касается вотчинного суда, хотя изымает из его ведения дела о татьбе и разбое и узаконивает некоторые нормы отношений феодалов с крестьянами и холопами.

Государственные судебные органы состояли из трех инстанций: 1) губные, земские учреждения, воеводы на местах, 2) приказы и 3) суд Боярской думы и царя. Суд полковых воевод и судей при них над воинскими людьми в период их службы и полках тоже был разновидностью государственного суда. Уложение, развивая установление Судебника 1550 г., провозглашало: «Суд государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии, судити бояром и околничим и думным людем и диаком, и всяким приказным людом, и судьям...» (X, I). Здесь в форме перечисления чинов и должностей названы все категории лиц государственного аппарата, причастные к судопроизводству.

Важнейшим центральным судебным звеном были приказы, среди которых имелись судебные (судные, четвертные приказы) и приказы со специальной подсудностью (Земский, Поместный, Разбойный, Холопий).

Высшей судебной и апелляционной инстанцией в отношении приказов были Боярская дума и царь: «А спорные дела, которых в приказех зачем вершити будет не мощно, взносити из приказов в доклад к государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всея Русии, и к его государевым боярам и околничим и думным людем» (X, 2). В данной статье, возможно, заключена другая мысль - приказы могли быть некомпетентны в рассмотрении некоторых дел, относящихся к компетенции царя и Боярской думы. Аналогичная ситуация предусмотрена и в отношении местного суда в лице воеводы или губного старосты. Не будучи в состоянии решить судебное дело, они обязаны отправить его в Москву, в приказ, и одновременно выслать поручные записи на истца и ответчика о их явке в суд. В противном случае с них взыскивались проести, волокиты и судебные пошлины (X,130,131).

Уложение регламентировало порядок работы судей прежде всего в приказах и на местах. В приказах обычно было несколько судей. Во главе некоторых приказов стоял боярин, или окольничий, или думный человек «с товарищи» — человека три-четыре. Уложение предписывало решать судебные дела коллегиально («всем вопче»). При отсутствии кого-либо по болезни или по другой уважительной причине остальные судьи решали дела самостоятельно (X, 23). За злостное уклонение от явки в приказ «многие дни» судья повергался наказанию, «что государь укажет» (X, 24). По воскресеньям, крупным церковным праздникам и в дни тезоименитств в приказах никаких дел не рассматривала, кроме «самых нужных государьственных дел» (X, 25). Судебное решение считалось окончательным и могло подлежать пересмотру только в порядке апелляции в высшую инстанцию. Поэтому добавлять какие-либо документы к судному списку - новые свидетельские показания и т.п. — после судопроизводства не допускалось. Предписывалось судьям «после суда своим вымыслом в судном деле никому по дружбе или по недружбе... ничего неприбавливати, ни убавливати...» (X, 21, 22). Вслед за Судебником 1550 г. закон предусматривал возможность судебной ошибки, когда судья «просудится... без хитрости». Если это подтверждалось, то в отношении судьи определялось то взыскание, которое «государь укажет», а дело передавалось на рассмотрение «всем боярам» (X, 10). Уложению допускало отвод судей сторонами по мотивам родства или пристрастного отношения к одной из тяжущихся сторон, но не иначе как до судебного процесса. Такие жалобы после суда во внимание не принимались (X, 3,4).

Судебное делопроизводство в приказах, как и всякое другое, бежало на дьяках и подьячих. «А судные дела в приказех записывати подьячим». Запрещались при этом исправления (черненье, скребление) и вписывание между строк. Подьячий был обязан положить дело «на стол к вершению вскоре». После судебного решения стороны «прикладывали руки» к записям. Затем подьячий переписывал дело набело, а дьяк, сверив беловой экземпляр скреплял его своей подписью. Черновой экземпляр тоже сохранялся «впредь для спору». Запрещалось показывать судное дело сторонам и выносить из приказа. Если подьячий делал это, наровя какой-либо из сторон, дело от него отбиралось и передавалось другому подьячему (X, II, 13). Подьячие вели в приказах и книги записи судебных дел и сбора судебных пошлин с точным обозначением даты слушания дела. Книги скреплялись подписями дьяков (X, 128, 129). Такое делопроизводство применялось для менее важных уголовных и гражданских дел, которые рассматривались в порядке обвинительного процесса, т. е. суда, при активном участии сторон. К гражданским делам такого рода относились исковые дела вызванные нарушением условий договоров мены, купли-продажи, займа, поклажи-сделки, не требовавшие утверждения крепостным

порядком[14].

Гл. Х Уложения подробно описывает различные процедуры «суда»: процесс распадался на собственно суд и «вершение», т. е. вынесение приговора, решения. Сторонами в процессе могли быть все: монахи, холопы, несовершеннолетние, не могут искать люди, обвиненные в крамоле и «составе» и в клятвопреступлении, а также дети на родителей.

Взаимное отношение сторон до суда (вызов) определяется договором; но в заключение договора власть вмешивается гораздо решительнее, чем в древнерусском процессе. Отношения устанавливаются посредством «челобитной», «приставной памяти» и «срочной»: первая определяет границы спорного права, вторая — к какому судье идти; третья определяет срок явки. Договорные отношения сторон постепенно отстранялись государством: так, вызов через приставную память уступил в эпоху Уложения место вызову через «зазывную грамоту» (Улож. Х, 100 и др.); первая удержалась только для Москвы и ее ближайших окрестностей. Различие последствий вызова через приставную память и зазывную память и зазывную грамоту состояло в том, что не явившийся к суду по вызову первого рода тотчас обвинялся без суда; напротив, к не явившемуся по вызову второго рода, но давшему по себе поруку посылались 2-я и 3-я зазывные грамоты и лишь после того не явившийся был обвиняем без суда; если же ответчик не давался в поруку, то воевода брал его насильно через пушкарей и затинщиков. Договор скрепляется непременно поручитепьством, на поруки можно отдать насильно по распоряжению власти (Улож. X, 117,140, 229). Необходимыми поручителями были соседи и сродники которые составляли между собой круговую поруку, что, впрочем, исчезло в эпоху Уложения. Целью поруки первоначально было не только представление ответчика к суду, но и обеспечение иска в случае его неявки; но в Уложении осталась только первая цель.

Стороны могучи не являться в суд лично; их заменяли естественные представители — родственники и люди (Улож. Х, ст.108,109,149,156,157,185; ср.указн.кн.зем.прик.V; ХIII,3 и 12); только за неимением таких допускаются свободные представители, которые большей частью были холопы (ук.кн.ведом.казн ХХ) и для которых до 1690 г. не требовалась доверенность. Последствием этого была ничтожность права поверенных и легкая возможность восстановления решенных дел.

На самом суде стороны подают «ставочные челобитные». Последствием неявки в срок для ответчика была выдача «бессудной грамоты», т.е., утверждение права за истцом так, как если бы суд состоялся; неявка истца вела к прекращению иска. Явившиеся не должны были съезжать с места производства суда под угрозой тех же последствий; в 1645 г. из этого сделано исключение для дел, основанных на крепостных актах. (ук. кн. зем.прик., ст. X, 1,3,4; XIII, 4, 5, II; XXXVII, и ХLVII; Улож, Х, 108, 109, 149, 185; ХVI, 59; ХVIII, 22-23; ХХ, III, 119).

Отношения сторон к суду: стороны имеют лишь отрицательное влияние на состав суда (через отвод судей). В эпоху Уложения пассивная роль судьи в процессе становится все более активной.

Собственное признание и пытка. До узаконений царя Федора Иоанновича собственное признание не было необходимым и последним способом судебных доказательств в розыске (уст. кн. разб. пр. ст. 9; ср. ст. 6), хотя вынуждение собственного призвания пыткой началось уже в первом периоде. Со времен указа царя Федора Иоанновича пытка становится главным средством розыска и практикуется в разнообразных формах (преимущественно в форме «дыбы») до времен Екатерины II.

В гл. XXI Соборного Уложения, впервые регламентируется такая процессуальная процедура, как пытка. Основанием для ее применения могли послужить результаты «обыска», когда свидетельские показания разделялись: часть в пользу подозреваемого, часть — против него. В случае когда результаты «обыска» были благоприятными для подозреваемого, он мог быть взят на поруки, т. е. освобожден под ответственность (личную и имущественную) его поручителей.

Применение пытки регламентировалось: ее можно было применять не более трех раз с определенным перерывом. Показания, данные на пытке («оговор»), должны были быть перепроверены посредством других процессуальных мер (допроса, присяги, «обыска»). Показания пытаемого протоколировались.

По делам о религиозных и государственных преступлениях пытка применялась ко всем подозреваемым (при наличии доносов или оговоров) независимо от классовой принадлежности. Что касается других дел, то здесь представители господствующего класса имели привилегии. Пытка в этих случаях применялась к ним редко и только после неблагоприятных для них результатов повального обыска.

Средства розыска: а) поличное, которое имеет силу лишь тогда, когда вещь вынута у обвиняемого из-за замка (уст. Белоз. Гр.,ст.11; уст. кн. разб. пр., 21-23; Улож., XXI, 50-57). Древнее безусловное значение поличного постепенно падает.

б) Повальный обыск есть остаток старинного права общин участвовать в суде; существует мнение, по которому обыск возникает из обязанности общин ловить преступников (сведенья о повальном обыске излагаются выше на стр.15 "Судебные доказательства").

Приговор и его исполнение. В розыске возможны нерешительные приговоры, именно при противоречии доказательств, а потом всегда при отсутствии собственного признания; если нет собственного признания, но обыск «лихует» обвиняемого, то этот последний вместо следовавшей ему казни, заключается в тюрьму пожизненно (Уст. кн. разб. прик. 12); если же на обыске одобрят, то обвиняемый дается на чистую поруку с записью, «что ему впредь не красти и не разбивати» (Улож. XXI, 29, 36 и др.).

Приговоры по розыскным делам приводятся в исполнение силами самого государства. В отношении к уголовным делам право государства и наказание преступника постепенно торжествует над правом частных истцов (потерпевших) на вознаграждение[15].

8. Роль Соборного Уложения 1649 года

в развитии феодального права

В феодальном обществе право в своем развитии проходит три стадии: относительно единое право, партикулярное и унифицированное. Каждая из этих фаз отвечает определенному уровню развития производственных отношений и политической надстройки. Стадия унифицированного права возникает в процессе становления единого государства. В России она отмечена возникновением единых кодексов национального права — Судебников 497, 1550 гг. и—как вершины процесса—Уложения 1649 г.

Уложение возникло в пору значительной по масштабам законодательной деятельности царского правительства, приходящей на второе — пятое десятилетия XVII в. Уложение 1649 г. — качественно новый в истории феодального права России кодекс, значение которого состоит прежде всего в дальнейшей разработке системы феодального законодательства. В нем представлено право, выражающие коронные интересы господствующего класса и регулирующее в масштабе всей страны многие процессы социально-экономической, политической и правовой сфер феодальной России. Тем самым в значительной мере были преодолены остатки партикуляризма, свойственные предшествующему периоду. Преобладающей формой права стал закон, который в заметной мере потеснил и подчинил себе обычное право[16].

Другой аспект всеобщности закона выражен в словах предисловия к Уложению: «... чтобы... суд и расправа была во всяких делех всем ровна», — под которыми следует понимать всеобщее подчинение государственному суду и закону. По закон не был одинаков для всех сословий. Право-привилегия для феодального класса остается доминирующим принципом Уложения.

Проведение же принципов территориальной посословной общности права в период до Уложения в условиях ограниченных сфер действия письменных законов, выраженных главным образом в форме многочисленных, исходящих от разных инстанций указов, было невозможно. Введение единого и напечатанного кодекса законов не только отвечало возросшим задачам феодальной государственности, но и делало возможным унификацию и упорядоченно феодального судоустройства и судопроизводства в масштабах всей страны. Сказанное касалось всех сфер общественной жизни феодальной России, начиная от землевладения и правового положения классов и кончая политической и правовой надстройками[17].

Соборное Уложение способствовало расширению и укреплению социальной базы феодального строя России. В той мере, в какой Уложение открывало выход поместьям в вотчины, оно смотрело вперед; в той мере, в какой оно ограничивало этот процесс и гарантировало правовую неприкосновенность поместья, Уложение отражало текущие потребности, продиктованные внутриполитической и внешнеполитической обстановкой первой половины XVII в. В целом Уложение 1649 г. послужило крупной вехой па пути развития феодального вотчинного и поместного права в направлении укрепления феодальных прав на землю и создания единого права феодальной поземельной собственности.

Уложением узаконена целая система документальных оснований крепостной зависимости и сыска беглых крестьян. В то же время признание экономической связи феодального владения с крестьянским хозяйством нашло выражение в защите законом имущества и жизни крестьянина от произвола феодала.

В части гражданских дел, касающихся личных имущественных прав, и в уголовных делах крестьяне оставались субъектом права. Крестьянин мог участвовать в процессе в качестве свидетеля, быть участником повального обыска. Таким образом. Уложение 1049 г., завершив юридическое оформление крепостной зависимости, одновременно стремилось замкнуть крестьянство в сословных рамках, запрещало переход в другие сословия, законодательно в какой-то степени ограждая от своеволия феодалов. Это обеспечивало для той поры устойчивое равновесие и функционирование всей феодально-крепостнической системы.

Уложение 1649 г. включает обширный свод законов холопьего права, составляющий важнейшую часть права феодальной России. Кодекс отразил завершение процесса отмирания прежних категорий холопства и вытеснения их кабальным холопством. А это последнее, будучи также обречено на отмирание в относительно близком будущем, в XVII в. продолжало быть средством мобилизации феодальной системой свободных элементов общества. Вместе с тем кодекс холопьего права был создан в ту пору, когда холопство уже проделало заметный шаг в направлении слияния с крепостным крестьянством. И все же доминирующей оставалась линия Уложения на консолидацию холопьего сословия, на укрепление его сословных рамок в эпоху наибольшей консолидации основных классов-сословий феодального общества. Этим определялось обособленное положение кабальных холопов, продолжавших играть важную роль в социальной структуре общества.

Уложение закрепляло права и привилегии господствующего класса феодалов под эгидой дворянства. Интересы дворянства сыграли важную роль в формировании многих законов относительно землевладения, крестьянства, судопроизводства. Еще В. О. Ключевский отметил, что в Уложении «главное внимание обращено на дворянство, как на

господствующий военно-служилый и землевладельческий класс: без малого половина всех статей Уложения прямо или косвенно касается его интересов и отношений. Здесь, как и в других своих частях, Уложение старается удержаться на почве действительности»[18].

Уложение 1649 г. впервые в истории русского законодательства дало наиболее полное выражение статуса власти царя в условиях перехода от сословно-представительной монархии к абсолютизму. В кодексе раскрыт состав государственного аппарата центрального (царь, Боярская дума, приказы) и на местах (воеводское управление, губные старосты и их аппарат). Нормы, регулирующие деятельность центральных учреждений, представлены преимущественно в части судопроизводства.

Уложение показывает, что феодальное государство — хотя и главный, решающий, но не единственный элемент политической организации феодального общества. Важную роль играет церковь, которой отведена отдельная глава, поставленная на первое место. В интересах усиления царской власти Уложение подрывало экономическую мощь церкви, лишив ее легальной возможности увеличивать земельные владения, иметь слободы и торгово-промысловые заведения в городах. Созданием Монастырского приказа ограничивались привилегии церкви в области управления и суда. Эта реформа не была последовательной. В руках патриарха оставались земельные владения и собственный суд, который, однако, был подчинен царю и Боярской думе. Вместе с тем Уложение брало под защиту закона вероучение церкви и сложившийся в ней чин службы, видя в их ослаблении падение авторитета церкви и ее влияния на массы.

В сфере местного управления Уложение отразило ведущее положение бюрократических звеньев воеводской власти, но в то же время показало, что низовой аппарат не был еще полностью оторван от населения и использовал институты и обычаи, свойственные общинному строю.

Наличие в политической организации России середины XVII в. элементов, формально не принадлежащих к органам государственного аппарата, не противоречило тому обстоятельству, что ведущей силой было феодальное государство. Отсюда получили в Уложении правовое оформление понятия государственного суверенитета, государственной безопасности, подданства и воинского долга. Впервые в истории русского законодательства дано систематическое описание государственных преступлений и определен процесс по ним.

В Уложении получили значительную разработку вопросы материального и процессуального права и судопроизводства. Заметно стремление совершенствовать судебно-административную систему, оградить ее от злоупотреблений со стороны воеводского и судебного аппарата и обеспечить соответствующее законам решение судебных дел.

В Уложении закреплена та стадия развития обязательственного права, при которой вытекающие из договоров обязательства распространялись не на само лицо, а на его имущество. При невозможности выплаты долга следовала его отработка («отдача головою до искупа») по установленной повременной цене. Здесь также выступал сословный характер права: крестьяне и холопы несли ответственность по обязательствам своих господ.

Уложение предусматривало широкую практику договорных отношений, которые скреплялись официально разрешенными актами (договора поклажи, подряда и сервитутное право).

Семейное право по Уложению совмещало в себе элементы гражданского и уголовного права. В основе его лежали имущественные отношения. Имело место расширение наследственных прав женщин (вдов, дочерей, сестер). Ряд семейных преступлений впервые регулируется светским законодательством (например, преступления детей против родителей). В целом Уложение закрепляло неограниченное право родителей в отношении детей, мужа в отношении жены.

На разработку норм уголовного права первой половины ХХII в. оказало воздействие усиление классовой борьбы, связанное с событиями начала XVII в. и восстаниями 1648 г.

Впервые в истории русского законодательства дана классификация преступлений (антигосударственные, против церкви, уголовные и гражданские правонарушения). По систематике преступлений и их правовой квалификации соответствующие разделы Уложения — несомненный шаг вперед в сравнении с судебниками и указными книгами Разбойного приказа.

Получило дальнейшее развитие вменение вины. Уложение закрепило возникшие в законодательстве предшествующего периода понятия умысла, неосторожности, случайности, хотя и не было еще сколько-нибудь четкого их разграничения. Были выделены обстоятельства, влияющие на определение степени виновности или на ее устранение, — необходимая оборона, крайняя необходимость. Однако применение средств самообороны и ее последствия не ставились в связь со степенью опасности. Отягчающим вину обстоятельством признавалась повторность преступления. Получили более подробную, чем в судебниках, разработку вопросы соучастия в преступлении. Выделялся главный виновник от пособников, попустителей, укрывателей и недоносителей. Наконец, в отличие от ранних стадий развития русского права, уголовная ответственность ложилась теперь на все прослойки общества, хотя и на основе принципа права-привилегии. Окончательно закреплялось положение, когда на государственные органы возлагалась обязанность карать преступников независимо от жалоб потерпевших[19].