Творчество Н. Саррот и А. Роб-Грийе

Модернизм, в годы Второй мировой войны отошедший на задний план, в 1950—1960-е годы обрел второе дыхание и породил неоавангардизм — новые формы литературного творчества, среди которых видное место занимает «новый роман» или антироман, как его определил Ж. П. Сартр в предисловии к роману Н. Саррот «Портрет неизвестного». Его представители — французские писатели Н.Саррот, А.Роб-Грийе, М.Бютор, К.Симон — настаивали на отказе от таких традиционных элементов художественного произведения, как сюжет и характеры. «Новый роман» позже сменился «новым новым романом» (термин Ж. Рикарду и Ф.Соллерса), еще более формализовавшим литературное творчество, заменившим произведение аморфным «текстом», что превратило литературу в чисто лингвистический опыт.

Крупнейшим представителем «нового романа» стала Натали Саррот (урожд. Черняк, 1900—1999). Она родилась в Иваново-Вознесенске, с 1907 г. жила во Франции. В сборнике миниатюр «Тропизмы» (1938) писательница сделала попытку воссоздать отдельные бессознательные психические акты, атомарные реакции и неоформившиеся ощущения, которые она и назвала «тропизмами». Сборник подготовил приход Саррот на позиции модернистского «нового романа», психологическую ветвь которого она возглавила (романы «Портрет неизвестного», 1948; «Планета-рий», 1959; «Золотые плоды», 1963; «Между жизнью и смертью», 1968, и др.).

Саррот — один из основных теоретиков «нового романа» (сборник статей «Эра подозрений», 1956). В написанной в 1950 г. статье, давшей название сборнику, она обосновывала отказ представителей «нового романа» от категорий характера и сюжета: «Что касается характера, то читателю известно: это не более чем грубая этикетка, он и сам пользуется ею, не придавая особого значения, в чисто практических целях, чтобы обозначить в самых общих чертах особенности собственного поведения. Топорные и чересчур наглядные поступки, из которых с маху сколачиваются характеры, вызывают у него недоверие, точно так же как и интрига, обвивающаяся лентой вокруг персонажа, сообщая ему видимость цельности и жизни, но в то же время — спеленутость мумии. Короче, <...> читатель ничему не доверяет. Дело в том, что за последнее время он слишком многое узнал и ему не удается окончательно выкинуть это из головы.

Что именно он узнал, общеизвестно, нет смысла на этом останавливаться. Он познакомился с Джойсом, Прустом и Фрейдом; с сокровенным током внутреннего монолога, с беспредельным многообразием психологической жизни и огромными, почти еще не разведанными областями бессознательного. У него на глазах рухнули непроницаемые переборки, отделяющие один персонаж от другого, и герой романа обратился в нечто произвольно отграниченное, условно выкроенное из общей ткани, которая полностью заключена в каждом из нас и которая улавливает и задерживает в бесчисленных ячейках своей сети всю вселенную. <...> Какая вымышленная история может соперничать с историей узницы из Пуатье, с рассказами о концентрационных лагерях или о Сталинградской битве?» Под влиянием событий «красного мая» 1968 г. в творчестве Саррот появились социальные мотивы, сказалось воздействие политизации литературы (роман «Вы слышите их?», 1972).

Ален Роб-Грийе (р. 1922) — французский писатель и кинорежиссер, один из основоположников и наиболее последовательных представителей «нового романа». Он вступил в литературу в 1953 г., опубликовав роман «Канцелярские резинки». В полемике с экзистенциалистской литературой, утверждавшей самоценность отдельной личности и свободу выбора, Роб-Грийе отбрасывает принцип «антропоцентризма», человек для него — лишь один из объектов в мире вещей. Так возникает «вещизм» Роб-Грийе: бесконечные плоскостные коллажи из вещей, которые не имеют символического значения, не несут отпечатка человеческого присутствия в мире, не должны никак истолковываться (романы «Смотрящий», 1955; «Ревность», 1957, и др.). В романах «В лабиринте» (1959), «Проект революции для Нью-Йорка» (1970), «Постепенно соскальзывая в наслаждение» (1973), кинофильмах («В прошлом году в Мариенбаде», 1961, и др.) возникает конфликт между хаотической действительностью и стремлением человека упорядочить ее, найти способ существования в ней.

2.«Театр абсурда»

Одно из самых ярких событий в литературе неоавангардизма второй половины XX в. — рождение драмы абсурда (антидрамы). Ее возводят к «Королю Юбю» Альфреда Жарри (1896) и «Грудям Тирезия» Гийома Аполлинера (1917). Непосредственным предшественником антидрамы считается французский писатель Жан Жене (1910 — 1986), снискавший скандальную известность маргинальным поведением, но признанный такими авторитетными писателями, как Сартр и Жан Кокто, одним из гениев современности. В 1947 г. он написал драму «Служанки» с достаточно абсурдным сюжетом: служанки хотят отравить свою госпожу и, готовясь совершить преступление, репетируют его, причем служанка, играющая роль госпожи, сама выпивает яд, заготовленный для убийства. Абсурдность усиливает требование автора, чтобы все роли в пьесе играли мужчины.

Ионеско. В 1950 г. в маленьком парижском театре «Ноктамбюль» («Полуночники») была поставлена пьеса писателя румынского происхождения, принявшего французское гражданство, Эжена Ионеско (наст, фамилия — Ионеску, 1912— 1994) «Лысая певица» (1949). Иногда на представлениях «антипьесы», как назвал ее автор, присутствовал один зритель — его жена. Так скромно начиналась история антидрамы, или, как принято говорить во Франции, «новой драмы» (по аналогии с «новым романом»), перевернувшей все представления о сущности и формах театрального искусства. Поводом для написания «Лысой певицы» оказалось знакомство Ионеско с самоучителем английского языка. В нелепости заучиваемых фраз, в бессмысленности и банальности реплик и диалогов учебника драматург увидел отражение абсурдности человеческой жизни. Трагизм этой абсурдности он передает через смех, гротеск, нонсенс. В семье Смитов всех зовут Бобби Смитами, индивидуальность начисто стерта. Даже ремарки используются с той же целью: «Буржуазный английский интерьер с английскими креслами. Английский вечер. Господин Смит, англичанин, на английском кресле и в английских туфлях, курит свою английскую трубку и читает английский журнал перед английским камином» и т.д. Английские часы бьют 17 раз, и госпожа Смит совершенно спокойно замечает: «О, девять часов». И сразу переходит на тривиальный язык учебников иностранных языков, задорно доведенный автором до абсурда: «Мы съели суп, рыбу, картошку с салом, английский салат. Дети выпили английской воды. Сегодня мы хорошо поели. А все потому, что мы живем под Лондоном и носим фамилию Смит». Первоначально пьеса называлась «Урок английского», но Ионеско сменил название, когда один из актеров на репетиции так запутался в нелепостях текста, что вместо «Белокурая учительница» произнес «Лысая певица». Автору это показалось символично: с помощью игры со словами удалось достигнуть ощущения торжества абсурда. «Автоматизм языка – основная тема "Лысой певицы", да и всей драматургии Ионеско, — отмечает В.П.Трыков. — Пьеса Ионеско учит нонконформизму, разоблачает мелкого буржуа как всеобщего конформиста, как человека воспринятых им идей и лозунгов. В этом смысле сам Ионеско говорил о "Лысой певице" как о театральном произведении, "несущем особую дидактическую нагрузку"».

Источник комического у Ионеско — в обезличенности, во взаимозаменяемости персонажей. «Трагический персонаж не меняется, он разбивается: он это он, он реален. Комические персонажи — это люди, которых не существует, — писал Ионеско».

Беккет. Сэмюель Беккет (1906—1989) — ирландец, писавший на английском и французском языках, наиболее глубокий из представителей «театра абсурда». Он родился в Дублине, где окончил Тринити колледж. В 1928—1930 гг. был преподавателем английской литературы в Париже. В 1930 г. здесь вышла его первая книга — поэма «Блудоскоп». Ранние произведения созданы на английском языке (сборник рассказов «Больше уколов, чем пинков», 1934; сборник стихов «Кастаньеты эхо», 1936; роман «Мерфи», 1938). В них сказалось определяющее влияние Джойса, секретарем которого в течение ряда лет был Беккет. Подолгу живя вместе с Джойсом во Франции, писатель с 1937 г. окончательно обосновывается в этой стране.

Широкую известность на Западе приобрела написанная по-французски пьеса Беккета «В ожидании Годо» (1950, пост. 1953). В пьесе наиболее последовательно выражены основные идеи «театра абсурда»: в ней, как и в других произведениях писателя, звучит ужас и отчаяние перед лицом бытия, восприятие человека как жалкого существа, беспомощного среди вселенского хаоса и царящего в мире абсурда.

Абстрактные место и время действия призваны подчеркнуть, что события трагикомедии происходят везде и всегда. Эстрагон и Владимир ждут некоего Годо, который так и не приходит. Это бессмысленное ожидание воплощает идею абсурдности человеческого удела. В образах Поццо и Дакки изображено разделение людей на хозяев и рабов. Раб Дакки способен мыслить и говорить, лишь надев шляпу, но и в этом случае речь его абсурдна. Концепция действительности, изложенная в пьесе, отличается глубоким пессимизмом.

В последующих пьесах «Конец игры» (1957); «Последняя лента» (1959); «О! прекрасные дни» (1962); «Комедия» (1966) и др., а также в трилогии «Моллой» (1951), «Малон умирает» (1951), «Неназываемый» (1953), в романе «Как же это...» (1961) и других произведениях пессимизм еще более усиливается, воцаряется полный распад и разложение. Характерно, что певец краха человека становится кумиром западного читателя, ибо он отражает очень существенную сторону в современном мировосприятии. Творчество Беккета отмечено Нобелевской премией (1969), ему посвящены сотни исследований, его пьесы сравниваются с шекспировскими трагедиями. Во многом этот успех связан с пьесой «В ожидании Годо», воплотившей в абстрактно-метафорической форме трагическое мироощущение весьма многочисленного слоя западной интеллигенции.