Университеты и энциклопедическая наука

Интеллектуальная жизнь, возобновившаяся в поколениях после 1200 г., формировалась под влиянием нескольких факторов. Самостоятельные школы объединялись между собой и принимали форму университетов. Одновременно с этим началось расширение областей знания и представление их в виде энциклопедических компендиумов. Заимствование арабской философии шло двумя волнами – вначале стали известны неоплатонизм Авиценны и аристотелизм Аверроэса, а затем последовали сами греческие тексты. Разрыв в цепочках значимых имен в конце 1100-х гг. совпадает с периодом, когда из арабского мира хлынули ранее неизвестные тексты. Узкое собрание неоплатонистских и позднеримских текстов, на котором вырастала первая волна философии христианского мира, было теперь поглощено гораздо более широким потоком трудов вновь открытой греческой философии. …

Одновременно с обнаружением новых ниш во все более разделяющейся организации университетских исследований происходило расширение специализированных отраслей знания и освобождение их от теологии. С арабского переводились научные тексты, в том числе древнегреческие труды по астрономии, математике, медицине и другим наукам, а также новые арабские достижения. Авторы, наиболее близкие к этому потоку, могли выделить и закрепить соответствующие ниши в поле исследований. Альберт фон Больштедт, немецкий дворянин, в молодости учившийся недалеко от итальянских переводческих центров, преисполнился честолюбивых стремлений собрать и завершить научные труды греков. Он стал Альбертом Великим благодаря неистовой энергии, с которой преследовал свою цель, систематизируя все области знания от теологии до ботаники и от изучения растений и драгоценных камней до оккультизма и магии.

В энциклопедических трудах Альберта поражает прежде всего широта охвата. Альберт считал себя последователем Аристотеля в упорядочении наук, отстаивании того, что знание основано на чувственном восприятии и что в невоспринимаемом никакой уверенности быть не может. При этом онтология Альберта намного ближе к неоплатонизму. Он представляет душу как интеллектуальную субстанцию, а не форму тела (как это было для Аристотеля и Аквината). Универсалии являются божественными Идеями, пребывающими в Боге; человеческая душа познает универсалии посредством божественного свечения, что во многом согласуется с учением Августина о внутреннем свете. Альберт, а также несколько поколений его последователей оставались в большей степени неоплатониками, чем сторонниками аристотелизма. Здесь европейцы воспроизводили позицию мусульман до Аверроэса; хотя уже были доступны оригинальные тексты Аристотеля, толковали его в консервативном духе, настолько близко к идеалистической религиозной метафизике, насколько это было возможно. Для появления независимого аристотелизма нужно было дождаться радикальных аверроистов и самостоятельного ученика Альберта – Фому Аквинского.

Естествоиспытатели и энциклопедисты сосредоточены в двух этих поколениях – в 1200 – 1265 гг. Наиболее знаменитыми стали те, кто соединял данные светские заимствования с теологией. В Англии Роберт Гроссетест, превосходивший других ученых своего времени в знании греческого, синтезировал изученные им по геометрическим текстам идеи с ранее известным учением Августина о божественном свечении. У Августина данная доктрина носила психологический и эпистемологический характер; Гроссетест расширил ее до космологии. В его спекулятивной системе провозглашалось, что мир образован из света. Бог создал световую точку, утверждает Гроссетест, которая растет и становится сферой, утончаясь, пока не достигнет некоторого предела; этот предел формирует наиболее отдаленную небесную сферу, известную астрономии и космологии того времени. От предельной сферы свет возвращается посредством отражения к более низким сферам планет, в конечном счете образуя в самом центре Землю. Гроссетест разрабатывал геометрическую теорию углов и линий отражения, опираясь на арабскую науку оптику. Этот величественный зримый образ Вселенной, состоящей из сфер, лучей и золотого света, оказывал мощное влияние на протяжении всего столетия; тремя поколениями позже тот же образ использовал Данте, хотя и связал его ошибочно с Аверроэсом.

Из кружка Гроссетеста, состоявшего из ученых, разрабатывавших греческое наследие, вышел Роджер Бэкон, который стал самым знаменитым, поскольку принял наиболее радикальную позицию. Он [Бэкон] использует словарь аверроистов, но в своей космологии описывает знакомую нам составленную из света вселенную. Оригинальность Бэкона заключается, прежде всего, в защите и продвижении экспериментальной науки…

Фактически, Бэкон был пропагандистом, привлекавшим к себе внимание яростной критикой своих тогдашних соперников, которые, как он считал, мыслили в духе варварских суеверий и благоговения перед авторитетами. Данную историческую ситуацию он объясняет в манере моралистических проповедников как результат человеческих грехов, из-за которых мы утеряли древнюю мудрость. Здесь Бэкон выдает нам источник своей энергии: он с наибольшим рвением заимствовал языческий культурный капитал как раз в то время, когда данный рынок только зарождался. Идя окольными путями и странным образом предвосхищая исследования, которые будет с маниакальной страстью проводить Ньютон 400 лет спустя, Бэкон создал синтез языческих мифов и библейской истории. Как он считал, Атлант, Прометей, Аполлон, Зороастр и другие вплоть до времен царя Соломона знали подлинную науку природы; поскольку впоследствии она была утеряна, для ее восстановления мы должны вести эмпирические исследования.