Отступление первое. Об архитектуре

Если нашим журналистам-русофобам верить, то всё советское население жило в каких-то "хрущобах". Что ж, хрущевки место имели... "Да, не царские палаты!" – как говаривал гайдаевский Иван Васильевич. Но между тем построено было быстро, добротно и те, кто был забесплатно расселён из коммуналок и бараков в эти зелёные и тихие дворики живут до сих пор и не жалуются. Но, главное... - у государства находились средства давать жильё бесплатно. Другой режиссёр в фильме "С лёгким паром" всё наше крупнопанельное строительство (ну, разумеется, и не только строительство) высмеял... А ведь, приглядеться к кадрам (да что там к кадрам - девяносто процентов из нас с вами до сих пор живут в построенном при советах!) – квартирки совсем не плохие. Конечно, кому-то там с Канар покажется: "Фу-фу-фу, хрущобы!" Но, поживите вы хоть денёк бомжами... или в тех же коммуналках, коих за двадцать лет "реформ" только умножилось! (А то вот ещё в вагончиках можно пожить на стройке – сейчас так десять миллионов живут... Быть может вас это не касается? Ну-ну... пока не касается.)

А что хрущевки... Нет, славное по тем временам и возможностям, я вам доложу, было жильё.

Однако не одними хрущевками славно то время: продолжался, сложившийся еще в довоенную эпоху так называемый сталинский стиль в архитектуре. Почти весь Московский и прилегающие дворы, где протекало моё детство и юность, был застроен в таком стиле. Перемежался он со стилем 60-70 – х в просторечии именуемый "стекляшками", где тоже были свои шедевры... Здание ТЮЗа, например.

Нам это на лекциях по архитектуре преподавали, но я-то зодчество питерское ещё в детстве своими ногами выходил и своими глазами высмотрел...

Город наш аналогов в мировой практике не имеет. Тут и петровская готика, и барокко, и русский стиль, и ампир, и классицизм, эклектика самая невероятная... тут и промышленный стиль XIX века (который без понятия всякого уничтожается страшными темпами), и особый питерский модерн – который в учебниках по архитектуре во всём мире изучают. Однако, вот сталинский стиль это мы уже не по учебникам... Песня хорошая на слуху бернесовская: "... а я жизнь учил не по учебникам" – но о песнях потом!

Итак, на лекциях нам твердили про "машину для жилья" Ле Корбюзье, какого-то там ещё Немеейра, Райта изучали... А строили-то вокруг не "машины для жилья" – вот уж где "хрущобы" те парижские! - а строили дома, в которых при коммунизме жить будут. Где в окнах свет, а не тьма дворов-колодцев загадочного этого дореволюционного Петербурга Достоевского. (Самому пришлось после в коммуналке пожить, - в "колодце" том самом. Загадочно-то оно загадочно, но тоскливо и руки тянутся к топору...) Теперь я живу в доме "демократической" постройки, где всё отваливается и трещит, и в окошке опять воздвиглась стена, вместо неба. Это теперь называется "уплотнительная застройка". Жадные до рубля буржуи толкают всю сельдь в одну бочку. Нет, сталинский дом - это дом для коммунизма: и свет, и зелень во дворе, и высокие потолки... и архитектура имперская, державная, на века... Как-то она у меня с городом Солнца из гениальной трилогии Николая Николаевича Носова ассоциируется.

Между строк про "коммунизм" – а то иная молодёжь уже с фашизмом путать начинает. "Коммуна" – латинский перевод греческого слова "киновия" – община, - слова столь любезного православному уху. Не верная мысль, что на земле, мол, оно не возможно – очень даже возможно. Царствия Божия на земле не будет (до Второго Пришествия), а – коммуна... Уже две тысячи лет реализуется коммуна-киновия во всех общежительных православных монастырях... А мы-то в те годы и тени сомнения не имели...

Да, ещё между строк про Ле Корбюзье… Про «машины для жилья…» Это из лекций тогдашних, нам прочитанных, вспомнилось: вот, мол, как буржуйский мир относится к человеку – выделил каменную клетушку, ящичек – так - переспать, отправить естественные надобности и всё… Жить-то по-человечески там не возможно. То есть, девушку привести, в принципе можно, но вот семью содержать – не с руки. Называлось это «квартира-студия». У нас, при советской власти, - этого никогда не будет. И действительно, не говорю про сталинские дома, даже в хрущевках и то – кухни всё-таки отдельно. И вот теперь – дожили. Строим дома на сто лет вперед рассчитанные на бездетные пары: не надо размножаться, товарищи! С виду вроде современный дизайн, а внутри – «машина для жилья».

Или вот технологии – на них тоже экономят. При советах, например, в жилом фонде монолитные сооружения не допускались. Они дешевле на двадцать процентов, но звуко-изоляция… Не дом, а сплошная передача «для тех, кто не спит»…

О многом можно вспоминать, но главное принцип: Как на бесплатную медицинскую помощь или образование, человек имеет право на бесплатное жильё. Любой человек. А если нет, то извините, - людоедское это общество, обрекающее собственных граждан на вымирание.

Ну, ладно-хорошо…

Вернёмся кархитектуре…

Питер ещё чем уникален – в отличии от Москвы – не мешали, не тасовали стили, а потому и сохранились целые районы и XVIII века, и XIX–го, да вот и советской эпохи тоже. Пока сохранились... Однако, начинается и у нас... Ох, взропщут потомки, что не спросясь ни у кого, порушили да и понастроили... Но пока власть советская держалась, и существовал генеральный план застройки города, такой беды мы не знали.

И ещё одно отступление:

Про Питер.

Как называется наш город? Вот по порядку: при Петре – Санхт-Питерсбурх (на немецкий манер), потом произношение выправилось – Санкт-Петербург. Был у Петра и запасной вариант – по-гречески: Санкт-Петрополис, но он его забраковал – дружить-то собирался с немцами, а не с греками. Впрочем, в 1914-м году дружба кончилась... недолго (1914 – 1924) Петербург был Петроградом, потом – Ленинградом и снова (1991) Санкт-Петербургом... Но народ его так никогда не звал – мудрёно как-то. Да и стесняются русские люди громких таких, святых приставок... А был этот город для народа всегда (это, видимо, при Петре уже сложилось) – Питером. Даже поговорка такая для приезжих есть: "Питер – сопли вытер". Это аналог московской поговорки, - помните: "Москва слезам не верит". У нас – про то же, но как-то пожестче и полаконичней... Есть, правда, варианты чуть смягченные: «Питер – бока вытер» и т. д.

Заодно уж скажем и про многонациональность и многоконфессиональность Питера, про которую нам все уши прожужжали. Дескать, тут изначально было нечто космополитическое... По Екатерининской переписи во второй половине XVIII века в Питере жило 93 процента русских и 7 процентов – инородцев (6 из них – немцев и 1 процент – всех остальных). Так что город исключительно русский и православный, а то, что костёлы разрешали на Невском строить – так это от широты души. От прихожан они, заметим, ни тогда, ни сейчас не ломились...

А пока мы вернёмся на улицу Ленсовета...

Центральное здание, которое притягивало наше внимание, у подножия которого мы играли, в проходных которого крутились мальчишками на больших вращающихся дверях, было здание Ленсовета архитектора Н. А. Троцкого, постройки ещё 1936-39 гг. Ленсовет однако в нём никогда не заседал, а находилось несколько институтов и заводов. Уникальный зал заседаний на 3000 мест использовался только для рабочих собраний. Троцкому не повезло: то ли уж из-за однофамильца (но тот-то был Бронштейном, а этот настоящим Троцким), то ли уж его как Барму и Постника – чтоб больше ничего подобного не воздвиг... Но сооружение осталось – грандиозное и удивительное. Многое здесь вообще делалось впервые в строительной практике... В те времена в Питере строились и другие подобные объекты – Фрунзенский универмаг, например, здание Ленкома... Но Ленсовет, по-моему, - самое удачное. Да... – «Большой дом» на Литейном – то же ведь Троцкий (Что он чувствовал, когда привезли его туда?)...

В Москве только после войны появилось нечто подобное – знаменитые сталинские высотки. Впрочем, наш Ленсовет не высотка. Здесь, точно в соответствии с духом питерской традиции, монументализм достигается отнюдь не за счёт высоты. Здесь – другое...

Здесь намечался новый центр Питера, а Смольный должен был стать музеем, но грянула война... дом Ленсовета опоясали доты. Многие из них стоят и теперь. Доты, конечно, притягивали мальчишек необычайно, но эти – были забетонированы, другие – взорваны, полазить вволю нас тянуло туда – за Гагарина, где в доты можно было проникнуть. Перед зданием Ленсовета (Московская площадь) цвела буйная удивительная сирень. К столетию Ильича сирень пропала, а на выровненной площади воздвигся аникушинский памятник Ленину. Самый большой, говорят, из ленинских и один из самых удачных. Гениальный автор Пушкина, что стоит на площади Искусств (и уже кажется, что три века стоит – как Медный всадник – до того точно и уместно поставлено!) и тут не подкачал. Я здесь безотносительно к самому персонажу говорю... как где-нибудь в Риме императору какому-нито. Не в том дело – каков это император был, а важно, что – Микеланджело. На фоне многих и многих Ильичей сделанных всяко разно... аникушинский Ильич – работа достойная.

Этот юбилейный год мне запомнился: всей школой побежали (а школа наша 526-я – тут же за углом на Алтайской) поглядеть на высоких гостей... Никсон в компании с Брежневым проезжали по Московскому из аэропорта, но ничего кроме огромной толпы, по малости роста увидеть не удалось. Потом меня принимали в пионеры у подножия Ильича. Ах, как мы волновались, переживали. Отличников возили принимать в пионеры на Аврору... Мне было завидно – я отличником не был... А вдруг меня вообще не примут, хулигана такого... Нет, приняли. Как сейчас помню: "...Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин (вот он собственной персоной над головой высится!), как учит коммунистическая партия (партию нигде не видно, но это так и должно – "везде сый и вся исполняяй")..."

А ведь ничему такому плохому не учили: одиннадцать заповедей "морального кодекса строителя коммунизма" были списаны с десяти евангельских заповедей. Я всю жизнь свою старался клятвы этой не нарушать. Впрочем, сейчас вот находятся люди (видно, клятв своих не выполняющие), которым любо над прошлым потешаться.

Ну, братцы, можно, конечно, и пошутить кой над чем – глумиться нельзя...