Анита, он псих. Это значит, что когда он среагирует на женщину — непредсказуемо. Ты ему нравишься так, как я никогда у него не видел. Но у него для женщин высокие требования

Это как?

Это так, что когда он тебя видел почти два года назад, ты не спала с кем попало. Теперь спишь. Я несколько тревожусь, что это может изменить его мнение о тебе.

Он убивает потаскух, — сказала я бесцветным голосом.

Я не назвал тебя потаскухой.

Ты сказал, что я сплю с кем попало.

У тебя с полдюжины постоянных любовников, и только что у тебя был секс с новым. Предложи мне другую формулировку.

Я задумалась над этим, потом покачала головой и чуть не улыбнулась.

— Забитая под завязку бальная карточка. Эдуард, черт с ним: да, я сплю с целой кучей мужиков… — Это меня навело на новую мысль: — Черт, ведь Питер был в холле, пока мы тут с Донованом…

Сама почувствовала, как краснею, но ничего не могла сделать.

Я так понимаю, что ты сильно вопишь?

Я глянула на него очень недружелюбно.

Извини, но Питер смутился. Что еще ты хочешь от меня услышать?

Зачем ты его привез? Скажи, какого черта ты его в эту опасную кашу втянул?

Если коротко: потому, что у нас всего несколько часов на поиск этих гадов.

Согласна, что у нас время поджимает, но ты должен объяснить, почему Питер здесь. Я не могу просто так взять его с нами на вампиров, Эдуард. Господи, ему же всего шестнадцать.

Телефонный разговор, твой с ним. Он знал, что ты в беде. Сухой остаток: хочет вернуть долг. Ты спасла его — он хочет принять участие в твоем спасении.

Меня не надо спасать. Мне нужно помочь кое-кого убить. Я не хочу, чтобы Питер учился убивать. Я видела, как он убил женщину, которая его изнасиловала. Превратил ее лицо в красную подливу. — Я мотнула головой и снова стала ходить из угла в угол. — Как ты мог его привезти, Эдуард?

Если бы я оставил его дома, он бы поехал за мной. Он знал, куда я еду, и это был единственный способ за ним присмотреть.

Это не способ. Мы не можем делать работу и нянчить младенца одновременно. Они чуть не убили нас троих: Ричарда, Жан-Клода и меня. А нас убить очень непросто, Эдуард. Эти ребята отлично знают дело, до жути хорошо знают. И ты хочешь, чтобы у Питера первая работа была против таких страшных противников?

Не хочу, — ответил Эдуард. — Но у меня был выбор: брать его с собой или дать ему добираться самому.

Ему шестнадцать, Эдуард. Ты — его отец. Ты сказал бы «нет» и заставил бы его послушаться.

Я еще не женат на его матери, Анита. Я ему не официальный отчим.

Он в тебе видит отца.

Не тогда, когда не хочет.

Что это значит?

Это значит, что у меня иногда нет той власти, которую имел бы над ним его настоящий отец. Значит, что я всегда думаю: будь он мой с самого начала, был бы он такой же, как сейчас, или все же другой.

Он сидит сейчас в холле, вооруженный. У него больше одного ствола и не меньше одного ножа. И носит он их так, что виден опыт. Чему ты его учишь, Эдуард?

Тому, чему учит своего сына каждый отец.

Чему же?

Тому, что знает сам.

Я уставилась на него, понимая, какой тихий и растущий ужас написан у меня на лице.

Эдуард, нельзя же делать из него твою копию в миниатюре!

Анита, после того нападения он все время был напуган. Психотерапевт говорил, что обучение боевым искусствам, умению за себя постоять ему поможет. И помогло. Через какое-то время у него прекратились кошмары.

Учиться умению постоять за себя — это совсем не то, что стоять сейчас там в холле и слушать. В его глазах уже нет прежней невинности. Нет… да хрен его знает, как назвать чего там нет или чего там не должно быть, но мне эта перемена знакома.

Именно так смотрят глаза у тебя, Анита. И у меня.

Он не такой, как мы, — возразила я.

Он два раза убивал.

Убил оборотня, который растерзал его отца и разорвал бы их всех. Убил женщину, которая его изнасиловала.

Приятно думать, будто важна причина, по которой ты отнимаешь жизнь. Для чего-то, конечно, важна, но той перемене, которая при этом происходит в тебе, абсолютно на это плевать, Анита. Ты либо убиваешь и спишь спокойно, либо нет. Питера не мучает убийство, его мучает, что та гадина с ним сделала. Мучает факт, что он не смог защитить сестру.

Бекки никто не насиловал.