Традиции и новаторство в творчестве современных поэтов

ТРАДИЦИИ И НОВАТОРСТВО в литературном процессе – две диалектически взаимосвязанные стороны литературного процесса. Традиции (от лат. traditio – передача) – передающийся последующим эпохам и поколениям идейно-художественный опыт, откристаллизовавшийся в лучших произведениях фольклора и литературы, закрепленный в художественных вкусах народа, осознанный и обобщенный эстетической мыслью, наукой о литературе. Новаторство (от лат. novator – обновитель) – обновление и обогащение как содержания, так и формы литературы новыми художественными достижениями и открытиями: новые герои, прогрессивные идеи, новый творческий метод, новые художественные приемы и средства. Новаторство опирается на традиции, развивает их и одновременно формирует новые; оно само становится традициями, которые в свою очередь служат исходным моментом новаторства. В таком взаимодействии творчество и новаторство – диалектика поступательного развития литературы и искусства.

Реформа русского стиха, произведенная В.В. Маяковским, была необходимым следствием новизны действительности, ставшей предметом советской поэзии.

Тайна русской души сокрыта в национальной поэзии. "В лирике наших поэтов, – писал Н.В. Гоголь, – есть что-то такое, чего нет у поэтов других наций, именно что-то близкое к библейскому". Верховный источник лиризма – Бог, однако приходят к нему "одни сознательно, другие бессознательно, потому что русская душа вследствие своей русской природы, уже слышит это как-то сама собой, неизвестно почему".

В русской классической поэзии тема деревенской России всегда была одной из главных (достаточно упомянуть хотя бы хрестоматийную пушкинскую "Деревню"). И это не просто "пейзажная" лирика. В стихии русской души всегда "была видна упорядочивающая сила мифа – мифа земли, почвы, пространства". С. Франк в своей статье "Мудрые заветы" высказал следующую мысль: "Пользуясь позднейшим термином, можно сказать, что Пушкин был убежденным почвенником и имел некую "философию почвенности", лучше всего он выразил её в известном стихотворении 1830-го года:

Два чувства дивно близки нам -

В них обретает сердце пищу -

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Такая укорененность в родной почве, ведя к расцвету духовной жизни, тем самым расширяет человеческий дух и делает его восприимчивым ко всему общечеловеческому".

Особое место в русской поэзии занимает Н. Некрасов. Именно он "явил собой первый пример поэта, живущего в городе, а страдающего о деревне." "Некрасов потому мне дорог, – писал Я. Полонский, – что он, так сказать, наш домашний поэт, наш почвенник; он потому принес нам великую пользу, что, обрабатывая нашу народную почву и расчищая ее, дает возможность вырастить на ней со временем не только русскую, но и общечеловеческую поэзию."

Конец ХIХ – начало ХХ веков – время подлинного подъёма "крестьянской линии" в русской лирике. В эти годы творили Леонид Трефолев, Иван Суриков (автор знаменитой "Рябины" и не менее знаменитого "Детства" ("Вот моя деревня") и поэты его круга ("суриковцы"): Савва Дерунов, Дмитрий Жаров, Алексей Разоренов, Матвей Козырев, Иван Родионов. К ним примыкали Иван Осокин, Никтополион Святский, Максим Леонов, Спиридон Дрожжин. В 20-х годах стали широко известными "новокрестьянские" поэты: Николай Клюев, Сергей Есенин, Сергей Клычков, Петр Орешин, Александр Ширяевец, Михаил Артамонов, Павел Радимов, Василий Наседкин и другие. По тематике и духу творчества были к ним близки Иван Молчанов, Дмитрий Горбунов, ранний Александр Жаров, поэт и художник Ефим Честняков, Павел Дружинин, Иван Доронин, Василий Ерошенко. Последний более известен в Японии, где издано трехтомное собрание его сочинений. Дело в том, что он писал не только на русском, но и на японском языке, много путешествовал, изучал народную культуру многих стран, был знаком с Лу Синем и Рабиндранатом Тагором.

Среди русских поэтов, обещавших сделать так много, но не сумевших обрести собственную поэтическую стезю, одним из самых проникновенных лириков был Сергей Чухин. Он начинал во второй половине 60-х годов, в период расцвета "тихой поэзии". Тишина – важнейшее слово в его лирике: "Нигде передохнуть... Такая тишь!", "И душа от холода хранима этим снегом, этой тишиной". Оказывается, не только сейчас тишина "застойного" времени воспринимается как "золотой век" новейшей русской истории:

Не найдешь в деревне человека,

Что сегодня пасмурен, сердит.

Как начало золотого века,

Золотой денек такой стоит.

Имена Фета, Тютчева, Полонского – тоже "знаковые" для "тихой" лирики:
Ночь онемела здесь, над полем,

И звезды августа летят,

И Фет читается запоем,

И человек покою рад.

Сейчас становится понятным, что в "тихой" лирике преобладала не элегическая тишина, а неясное предчувствие, ощущение затишья перед бурей:
И странное чувство такое

Преследует душу, как бред:

Среди тишины и покоя

Как раз вот покоя и нет.

К традиции, которая нераздельно связана "со словесным искусством народа, с его богатейшей песенной, сказовой, пословичной культурой, имеющей тысячелетнюю историю", принадлежит и творчество Николая Тряпкина. По словам поэта, он пришел "из глубин деревенской России, Из великих народных глубин..." В стихотворных сборниках 60-х годов ("Перекрестки"(1962), "Краснополье" (1962), "Песни великих дождей" (1965), "Серебряные пруды" (1966), "Летела гагара" (1967), "Гнездо моих отцов" (1967), "Избранная лирика" (1970)) Тряпкин воспевал счастье крестьянского труда, поэтизировал жизнь современной деревни, используя при этом жанровые запасы народного творчества: песни ("Песнь о хлебе", "Песня о веселом заморозке", "В эту ночь", "Летела гагара", "Песня", "Только зорька-заряница...", "Прощальная"), частушки ("Веселая прибаска", "Новобранец", "Я зову тебя своей..."), былины ("Исцеление Муромца", "Возвращение Разина"), колядки ("Каляда-маляда..."), а также думы, сказания, были. Тряпкин вводил в свои стихотворения ("Письмо", "Снег да вечер...", "Пробуждение") сказочные образы, не забывая и о песне литературного происхождения – такую основу имеют его стихотворения "Гимн", "Камыши, камыши, камыши...", "Песнь о зимнем очаге", "Никогда я бродить не устану...". Слышен подчас в его поэзии кольцовский и некрасовский мотивы (стихотворения "Рожь", "Проселки"), рыленковский ритм ("Лесные загривки..."), а то и слог "Василия Теркина" ("Все исправил в должном вкусе...").

Лучшие стихотворения Тряпкина посвящены русскому Северу ("Пижма", "Коряжма", "Пароход на Вычегде" и др.). В 1941 году он был эвакуирован в г. Котлас. "Там, – писал поэт, – у меня впервые открылись глаза на Россию и на русскую поэзию, ибо увидел я все это каким-то особым, "нутряным" зрением... И я начал писать стихи, которые самого меня завораживали". Великолепен язык этих поэтических созданий. Тряпкин достигает в своем "северном" цикле почти полного слияния с миром природы:

Да будет сладостней иных

Великая мелодия слиянья!

("Люблю я слушать голоса земли...")

Уникальность же литературной ситуации конца 70-х годов состояла в том, что в ней не было вождей. Были лидеры, те, кто шел впереди, но места, освободившиеся после Пастернака, Ахматовой, Твардовского, остались не занятыми и не видно было, кто бы мог их занять.

В конце 70-х годов в поэзии произошли качественные изменения, связанные не столько со сменой поэтических поколений, сколько с активной ориентацией молодых на новые формы стиха и способы художественного изображения. То, что в 60-е годы лишь робко приживалось в творчестве «эстрадников» – усложненная ассоциативность, формальный эксперимент, симбиоз разных стилевых тенденций, – в конце 70-х – начале 80-х годов заявило о себе как ведущее направление и повсеместно отвоёвывало свое жизненное пространство. Причем существовало два разных направления, подобно тем, которые определяли направление развития молодой поэзии в начале 60-х годов. Это было традиционное направление (Н. Дмитриев, Г. Касмынин, В. Лапшин, Т. Реброва, И. Снегова, Т. Смертина и др.), ориентирующееся на продолжение классических традиций, и «метафорическое», или «полистилистическое», ориентирующееся на формальный эксперимент (А. Еременко, А. Парщиков, Н. Искренко, Ю. Арабов, Д. Пригов и др.).

Во второй половине 80-х годов бурно стала возрождаться духовная поэзия. Сейчас, кажется, уже все поэты "дружно взывают к Господу, благо снят такой долгий запрет". Справедливости ради надо сказать, что русские поэты задолго до 1988 года обращались к Библии (А. Тарковский, И. Бродский, Д. Самойлов, О. Чухонцев, А. Цветков, Ю. Кублановский, И. Лиснянская, В. Соколов, Н. Тряпкин, Ю. Кузнецов, в какой-то степени – Н. Рубцов). Особое место в этом ряду занимает С. Аверинцев.

Духовная поэзия – необычайно сложная и деликатная область русской литературы. Вступающему в неё необходимо преодолеть три основных препятствия:

1) филологическое (проблема соединения церковного и литературного языка, особенно в семантическом отношении);

2) религиозное (проблема обновленчества);

3) личностное (проблема духовного роста, степени постижения Бога).

"Вот почему, – пишет А. Архангельский, – профессионалы отступают перед величием и непосильностью задачи... А дилетанты ничего не страшатся - ибо они не чувствуют, не слышат страшного безмолвия своих слов."

Есть, к счастью, у нас поэты, умеющие говорить о высоком без наивного восторга и без досадной для читателя напыщенности. Таков В. Блаженных, по мнению С. Чупринина, лирик "подлинно трагический", а также Н. Рачков, О. Охапкин, О. Гречко, М. Дюкова, Н. Карташева, Н. Кожевникова, Е. Крюкова, Л. Никонова, С. Кекова, О. Николаева, Н. Попелышева и многие другие.
Группа православных поэтов, искренне и глубоко верующих и понимающих, что "духовный стих по своему религиозному содержанию стоит вне текущих мелочей действительности", пришла в нашу поэзию в конце 80-х годов (большинству из них не было к тому времени и сорока лет). Это А. Беляев, А. Васильев, Е. Данилов (Константин Боголюбский), М. Дьяконова, В. Емелин, Г. Зобин, о. Роман, Н. Щетинина и другие. Их поэзия действительно исключительно духовная. Веру они ставят выше искусства:

Когда этот воздух заполнится серой

И страшною правдой заменится ложь,

Безверие наше закончится верой,

Искусством, художник, тогда не тревожь.

Пространство и время свернутся, как свиток,

В котором искусство - ковровый искус

Из тонких, как нервы, изотканный ниток,

Что в левую руку возьмет Иисус.

Этих поэтов объединяет Православная София-мудрость и полнота религиозного чувства. И хотя впервые открывший их публике В. Микушевич считает, что "неверно представлять духовную поэзию как одно из направлений современной поэзии. Духовные поэты отличаются друг от друга...", отвергать их общность только на этом основании нельзя. Различие стилей – не показатель, объединяют их идейно-эстетические и тематические координаты. [25,26,31,32,33]