Развитие действия во 2-м акте

В начале 2-го акта появляются не главные, а второстепенные персонажи. И у них тоже неустроенность, жизнь наперекосяк. У Шарлоты нет паспорта, у Епиходова постоянные неприятности и неразделённое чувство к легкомысленной Дуняше, которая, в свою очередь, готова броситься в объятия к пустому, но по-парижски франтоватому Яше. Здесь много пауз (пять на двух страницах текста), подтверждающих это неустройство.

Только теперь появляются главные герои. Лопахин – опять о времени, он всё больше напирает и требует немедленного ответа. А Раневская и Гаев словно не слышат Лопахина, говорят о своём: Гаев – о железной дороге и партии в бильярд, Любовь Андреевна – о собственной расточительности и раздражении от здешней неустроенности. Но Лопахин всё же заставляет себя услышать.

Раневская будто впервые слышит уговоры Лопахина: «Что же нам делать? Научите, что?» И после полуистерики Лопахина Раневская долго говорит о дурных предчувствиях, собственных грехах, исповедуется, рвёт с прошлым. Гаев словами о еврейском оркестре пытается вновь поддержать сестру, а Лопахин, не обладая тонкой душевной организацией, невпопад переводит разговор на смешную пьесу, чем приводит Любовь Андреевну в негодование: «Вам не пьесы смотреть, а смотреть почаще на самих себя. Как вы все серо живёте. Как много говорите ненужного».

Лопахин вполне соглашается с Раневской, занимается самобичеванием: его видимое благополучие завёрнуто в упаковку неполноценности.

После ни к чему не обязывающих разговоров о возможной женитьбе Лопахина на Варе и о надеждах Гаева на чудесное спасение, идёт традиционная для пьесы перепалка Лопахина с Петей Трофимовым. Они по очереди произносят высокопарные речи. Но на грешную землю спорящих опускает Раневская: «Вам понадобились великаны… Они только в сказках хороши, а так они пугают…».

В этот момент, после очередных пустых речей Гаева, - символический «звук лопнувшей струны» - как необъяснимое предчувствие дурного.

В конце 2-го акта – сцена с двумя представителями молодого поколения – Петей и Аней. Эти герои важны для Чехова, ведь за ними возможное будущее. И что же мы видим?

Петя высокопарно говорит о будущем, о высоких целях, но при этом небрежно бросает: «Мы выше любви». Реакция Ани поразительна. Вначале: «Как хорошо вы говорите!». Затем – пауза (размышление) и реплика: «Сегодня здесь дивно!» Ответ Трофимова предсказуем в своей бесстрастной практичности: «Да, погода удивительная». Ясно, что Аня говорила не о погоде.

С удивлением читатель обнаружит некоторое сходство вечно спорящих между собой Лопахина и Трофимова. Это сходство в том, что для обоих не существует конкретного вишнёвого сада. Для Лопахина это вроде помехи извлечению выгоды, для Трофимова – вообще понятие абстрактное, отвлечённое. Поэтому в словах Ани о том, что она разлюбила сад, слышится не столько восторг, сколько сожаление и грусть. Она идёт за Петей, но в отличие от него продолжает тянуться к красоте. Её последние реплики в акте: «Восходит луна» и «Там хорошо».

Краткий анализ 3-го акта

К началу 3-го акта определены идеологические и нравственные позиции героев, создано ощущение глобального «подводного течения»: сквозь пустую болтовню, разговоры ни о чём или каждый о своём, сквозь кажущуюся бессобытийность начинает явственно ощущаться нарастающее внутреннее кипение.

Лопахин пытается вновь реанимировать мёртвую практическую жилку Раневской и Гаева, но они живут в другом измерении, не способны понять Лопахина, лишь чутко улавливают приближающуюся беду.

Петя Трофимов торжественно убеждает Аню в том, что они «выше любви», выше этого конкретного сада, им нужно «обойти мелкое и призрачное…», что «вся Россия – наш сад», что нужно трудом «искупить наше прошлое». Аня, вроде бы воспринимая Петины призывы, тем не менее задумчива и грустна, её прощание с садом весьма двусмысленно: радость движения к новой, обещанной Трофимовым жизни соединяется с горечью утраты нежной привязанности к прошлому, да и просто любовью к матери, которой сейчас плохо.

Действие акта происходит в гостиной. Играет еврейский оркестр, за который некому платить, все танцуют (своего рода пир во время чумы). Варя ссорится с Трофимовым, Шарлота показывает Пищику фокусы на картах. Варю опять сватают за Лопахина. Епиходов сломал бильярдный шар. Поражает обыденность происходящего с одновременным нарастанием внутреннего напряжения.

У Раневской на душе всё хуже и хуже. Вначале она действует и говорит как бы машинально, рассеянно, лишь несколько раз сетует, что нет вестей с торгов от Лопахина. Затем она вдруг взрывается в разговоре с Петей, раскрывая свою душевную тяжесть от прощания со своей жизнью в родном доме. Вот она вспылила, обрушив всё своё негодование на голову бедного Пети.

Играет музыка, герои ссорятся, мирятся, а в воздухе висит напряжение мучительного ожидания. Тяжесть Раневской ещё более усиливается с появлением Фирса, напоминающего ей о прошлом. Варя прогоняет Епиходова палкой, и в этот момент – кульминация действия – входит угощённый по ошибке Вариной палкой Лопахин с главной вестью. Возможно, трагикомизм этой решающей ситуации и заставил Чехова жанрово определить пьесу как комедию?

Любопытно, что, в отличие от всей пьесы (всего в четырёх актах 38 знаменитых чеховских пауз), в 3-м акте пауза всего одна – после слов Лопахина: «Я купил». Всё смешалось. Плач Гаева сменяется желанием поесть и сыграть на бильярде (защитная реакция). Судорожное ожидание Раневской оборачивается слезами и потерей дара речи (она молчит). Безудержное и неделикатно-плебейское торжество Лопахина переплетается с укором Раневской и сочувствием ей. Оркестр играет уже не весело, а тихо. В утешительной речи Ани звучат идущие из глубины души слова любви к матери вперемежку с усвоенными от Пети высокопарными словами о «новом саде».

3-й акт – кульминация пьесы. Всё главное состоялось. Сад куплен, но куплен всё-таки своим, родным «хищником», а не чужим Деригановым. Осталась лишь сцена прощания и отъезда, когда в никому больше не нужном доме забудут столь же ненужного Фирса, и вся пьеса закончится символическими звуками лопнувшей струны и стука топора по ещё живым вишнёвым деревьям.