Апперцепция, лексификация, дискурсификация и лингвификация

 

Генеративную лингвистику разработал Ноам Хомский (1928) и его последователи. В 1957 году вышла его книга «Синтаксические структуры». В ней Хомский описывает порождение (генерирование) бесконечного количества предложений при помощи конечного набора грамматических правил из так называемых глубинных структур. Причем уже в этой книге он дирекционально различает грамматические правила: правила трансформации — правила перехода от глубинных структур к поверхностным, и грамматические рекурсивные правила, которые могут применятся многократно, — правила перехода от непосредственно воспринимаемых поверхностных структур к глубинным, то есть к непосредственно не воспринимаемым структурам.

В книге «Аспекты теории синтаксиса» (1965) Хомский производит описание правил семантической интерпретации, при помощи которой можно приписывать значение глубинным структурам. В этой книге он также делает различение языковой компетенции (правил порождения языковых высказываний) и употребления языка (изменение правил при использовании языка). В «Заметках о номинализации» в 1970 году Хомский производит введение «лексикализма» в грамматическую по своей сути стандартную теорию 1957 года и описывает дополнительные правила семантической интерпретации, сделанной в 1965 году.

В 1981 году в книге «Лекции об управлении и связывании» (Lectures on Government and Binding) он строит так называемую «GB-теорию». В ней множество различных правил трансформации были заменены универсальными ограничениями, что позволило описать универсальную трансформацию перемещения. При этом были выделены частные теории, каждая из которых отвечает за определенную часть грамматики, имеет свои особенные принципы и параметры. То есть с введением принципов и параметров, Хомский превращает свою теорию в концептуальную программу.

Книга «Минималистская программа» (1995) не имеет понятий поверхностных и глубинных структур. Минималистская программа содержит два основных принципа: единство базовых принципов различных языков и автономность грамматики. Синтаксис по утверждению Хомского не может быть выводимым. Синтаксис позволяет создавать формальные структуры, которые по определенным правилам переводятся в речь и которым по определенным правилам приписывается значение.

Подход Хомского с точки зрения конструктивной онтологической позиции является корректным, хотя и не выходящим за пределы лингвистического нормирования. Хомский поставил вопрос о наличии особых «глубинных структур» вербального языка, хотя и не исследовал их. В то время как в Теории Виртуальности мы шаг за шагом описали эти глубинные структуры как структурное нормирование.

Из позиционного разграничения структур, которые начиная со второй половины 1970-х годов различались в генеративной лингвистике (грамматике), происходит невероятная путаница в истории лингвистики. Сами различные названия «генеративная семантика», «когнитивная семантика», «генеративная лингвистика», «когнитивная лингвистика» с точки зрения ТВ связаны с принципиальным дирекциональным различием структурного и лингвистического нормирований. Семантика — акцент на структурное нормирование, лингвистика — акцент на лингвистическое нормирование. Генеративной может быть лишь семантика по отношению к лингвистике. Когнитивной может быть лишь лингвистика по отношению к семантике. Поскольку теоретики лингвистики не рефлексируют свою онтологическую позицию, они могут некорректно относить себя к интенционально иной позиции.

Если теоретик находится в позиции структурного нормирования и занимается генерированием лингвистического содержания из глубинных структур, то есть изучает переход от структурного нормирования к лингвистическому нормированию в позиции структурного нормирования, он занимается генеративной семантикой. Если теоретик находится в позиции лингвистического нормирования и занимается изучением (постижением) его происхождения из глубинных структур структурного нормирования, то есть изучает переход от структурного нормирования к лингвистическому нормированию в позиции лингвистического нормирования, он занимается когнитивной лингвистикой. Если теоретик находится в позиции лингвистического нормирования и изучает генерирование языка из структур самого языка, он занимается генеративной лингвистикой. Если теоретик находится в позиции структурного нормирования и занимается исключительно изучением этого структурного нормирования, он занимается когнитивной семантикой. Если теоретик не различает позиции перехода в процессе изучения и позицию рассмотрения, неправильно оценивает те или иные позиции или в своем исследовании время от времени меняет позицию рассмотрения, не рефлексируя этого обстоятельства, у него возникает путаница относительно того, чем он занимается. Кроме того, в американской лингвистической традиции также существует расширение понимания грамматики до лингвистики, что точно так же не имеет убедительных оснований, как это мы покажем далее.

Чтобы осуществлять дальнейшее описание апперцепции, дискурса и языка, мы предлагаем общий взгляд на онтологию языка, основываясь на последовавшем за Хомским развитии генеративной-когнитивной семантики-лингвистики.

Онтологизация языка представляет собой четыре совершенно разные онтологические типы ситуаций: апперцептивные бывающие ситуации, ситуации речевых актов, ситуации переноса содержания с одной онтологической ситуации на другую онтологическую ситуацию, ситуацию разнообразного взаимодействия разных носителей языка (коммуникацию). Сообразно этому каждая из этих онтологических типов ситуаций порождает четыре разных процесса — апперцепцию, лексификацию, дискурсификацию, лингвификацию, коммуникацию. Из них структурно-лингвистическими являются только три процесса — лексификация, дискурсификация и лингвификация. Апперцепция является структурным процессом. Коммуникация является языковым интерсубъективным процессом.

Апперцепция — интерпретация/установление сознанием/концептуализацией структурирования реальности при посредстве аспектирования-атрибутирования, предметизации-предметирования, объектификации-объективирования, а также имманентной процессуализации и концептуального процессирования. В предметном содержании структура апперцепции устанавливается на основании всемирно-исторического культурного опыта как базовая структура реальности.

Лексификация — процесс создания лексикона (словарного запаса) по правилам словообразования на основе структурного нормирования апперцептивного, нормативного, вторично-означаемого и коммуникационного содержания. Лексификация принципиально (дирекционально) отличается от деривации, которая суть создание по некоторым правилами новых лексем из уже наличных лексем. Лексикон — не словарь. Лексификация суть изначальное словотворчество. Лексификация дирекционально противоположна деривации, поскольку связана не с процессом истолкования наличных лексем, а с конструированием их наново в онтологических ситуациях языка. Правила словообразования должны подвергаться при этом конструктивному истолкованию. Лексификация порождает лексемы — концептуальные объекты лингвистического нормирования, которые принципиально отличны от номенов — объектов языковой реальности структурного нормирования. Более того, языковая реальность структурного нормирования, как это уже указывалось, не является языком в его традиционном понимании.

Дискурсификация — процесс создания дискурса при посредстве лексикона по правилам дискурсообразования на основе структурного нормирования апперцептивного, нормативного, совмещенно-означиваемого и коммуникационного содержания. Дискурс — словосочетание в четко обозначенной языковой ситуации: апперцептивной, речевых актов, совмещения значений, коммуникации — для которого характерен отличительный способ лингвистического нормирования. Кроме того дискурс более детально различается по наличию разных способов лингвистического нормирования внутри каждой языковой ситуации. Дискурсификация порождает дискурсы — объекты лингвистического нормирования, которые принципиально отличны от любых объектов структурного нормирования.

Дискурсификация принципиально дирекционально отличается от дискурсного анализа. Дискурсификация дирекционально противоположна дискурсивному анализу Фуко и структуралистов, поскольку связана не с истолкованием дискурса в языке, а с созданием дискурса конструктивно в онтологических ситуациях языка. Правила дискурсообразования должны подвергаться при этом конструктивному истолкованию. Дискурсификация онтологически иной процесс, нежели порождающий синтаксис Хомского. Для Хомского порождающие модели связаны с синтаксическими структурами. Для ТВ порождающие модели связаны с вышеописанными онтологическими ситуациями. Таким образом, генеративная позиция моделирования языка Хомского онтологически не выходит за пределы языка: открыв конструктивный подход к языку, Хомский так и не смог онтологизировать этот подход за пределами языка.

Лингвификация — процесс создания сказа языка из различных лексем и дискурсов, на основе структурного нормирования апперцептивного, нормативного, совмещенно-означиваемого и коммуникационного содержания. Лингвификация принципиально отличается от лингвистики, которая связана с истолкованием языка, в то время как лингвификация связана с конструированием языка из слов и дискурсов конструктивно в онтологических ситуациях языка. Лингвификация суть есть процесс лингвистического нормирования, состоящий в соединении лексем и дискурсов на основании структурного нормирования. С этой точки зрения лингвификация дирекционально отлична от сигнификации, которая суть лингвистическое нормирование в своих пределах, то есть не из позиции структурного нормирования. Таким образом, из того факта, что в процессе лингвификации по правилам грамматики происходит «сборка» всех иных лингвистических конструкций — лексических и дискурсивных — из структурного нормирования никак не следует, что грамматика суть и есть лингвистика. Лингвификация порождает сказ языка — процессуальное связное использование дискурсов и понятий, которое принципиально отлично от любого процесса структурного нормирования.

Каждый из этих процессов — апперцепция, лексификация, дискурсификация, лингвификация — может быть выражен как через пропозиционализацию, так и через структурификацию.

Апперцепция	Лексификация →	Язык
Дискурсификация →
Лингвификация →

Таким образом, как мы видим, взаимодействие языка с апперцепцией происходит на нескольких уровнях — слова, дискурса и языка в целом. Кроме того, между самими этими уровнями в порождении языка тоже есть взаимодействия, то есть производные отношения этих процессов. Они будут называться структурно-лингвистическими производными (СЛП). Если мы обозначим каждый из процессов: лексификация — «лек», дискурсификация — «дис», лингвификация — «лин», то первые производные: «лек-дис», «дис-лек», «лек-лин», «лин-лек», «дис-лин», «лин-дис». Вторые производные, например: «лек-дис-лек», «лек-дис-лин» «лек-лин-дис» и т.п. Структурно-лингвистические производные выражаются сложной структурно-лингвистической теорией, которая должна изучаться с точки зрения теории искусственного интеллекта.

Коммуникация — содержательное взаимодействие в онтологических бывающих ситуациях ТВ. Такое понимание коммуникации, выводит ее за пределы исключительно языкового взаимодействия, что мы далее покажем более подробно.

Мы не уподобляем дискурсификацию и лингвификацию, с одной стороны, и генеративную лингвистику Хомского, с другой стороны. Точно также мы не уподобляем лексификацию и дискурсификацию, с одной стороны, и генеративную семантику с другой стороны, поскольку при всей интуитивно правильной постановке задачи — генерация смыслов слов и самих слов — в генеративной семантике не происходит дирекциональный поворот к онтологизации вне языка.

В генеративной (когнитивной) лингвистике Хомского и генеративной (когнитивной) семантике-лингвистике его последователей так и не удалось сделать несколько важных шагов: 1) описать апперцепцию объектов и процессов, различив тем самым имманентные и концептуальные апперцептивные модели как исходные для лексификации, то есть изменить дирекциональность порождающего подхода: не моделирование языка в синтаксисе, а моделирование самого синтаксиса и языка из более разнообразных онтологических ситуаций; 2) отличить лексификацию от дискурсификации и лингвификации в иной онтологической позиции (не в языке, а вне языка); 3) описать различные дискурсы в их происхождении как дискурсификацию, а и их отношение как лингвификацию; 3) показать многоуровневую зависимость этих различных процессов конструирования языка. Чтобы более аргументировано показать наше отличия мы в таблице покажем карту или матрицу онтологического конструирования языка.

Онтологизация языка	Лексификация	Дискурсификация	Лингвификация
Апперцептивные бывающие ситуации	Апперцептивные значения (имманентные и концептуальные)	Апперцептивный дискурс (имманентный и концептуальный)	Апперцептивные отношения дискурсов
Ситуации речевых актов	Нормативные значения	Нормативный дискурс	Нормативные отношения дискурсов
Ситуации совмещения означиваний	Многозначность	Метафорический дискурс	Метафорические отношения дискурсов
Ситуации коммуникации	Коммуникационные значения	Коммуникационный дискурс	Коммуникационные отношения дискурсов

Мы рассматриваем онтологизацию языка как построенную в том же структурном отношении виртуальной онтологии, то есть как управление со стороны контрарефлексивного конфигурирования контрафлексивным нормированием на разных уровнях — словаря, дискурса и языка в целом. Применяя к языку разработанные в ТВ представления о конфигурировании и нормировании, мы получаем допустимость конструировать язык в рамках виртуальной онтологии.

Перед нами не стоит цель выразить все эти структуры и переходы. Нормативная лексификация, нормативная дискурсификация, нормативная лингвификация в том или ином виде описаны в теориях речевых актов. Многозначность, метафорический дискурс и метафорические отношения дискурсов в том или ином виде описываются в теории метафоры. Коммуникационные значения, коммуникационный дискурс, коммуникационные отношения дискурсов в том или ином виде описываются в теории коммуникации. Мы ставим цель описать отсутствующие, на наш взгляд, важные компоненты этой онтологии для создания искусственного интеллекта. Речь, во-первых, идет об апперцептивной лексификации, апперцептивной дискурсификации, апперцептивной лингвификации. А, во-вторых, упомянутые нами теории необходимо подвергнуть конфигуративному синтезу с различением онтологических ситуаций и соответствующего им нормирования.

Таким образом мы имеем довольно сложную онтологизацию, в которой конфигурационный доступ к любой из онтологических ситуаций обеспечивается на каждом уровне нормирования — словаря, дискурса и языка в целом. Собственно этим и объясняется необычайная сложность, а вместе с тем и креативная свобода языка.

Онтологизация языка	Лексификация	Дискурсификация	Лингвификация
Апперцептивные бывающие ситуации	Апперцептивная лексификация	Апперцептивная дискурсификация	Апперцептивная лингвификация
Ситуации речевых актов	Нормативная лексификация	Нормативная дискурсификация	Нормативная лингвификация
Ситуации совмещения означиваний	Метафорическая лексификация	Метафорическая дискурсификация	Метафорическая лингвификация
Ситуации коммуникации	Коммуникационная лексификация	Коммуникационная дискурсификация	Коммуникационная лингвификация

Здесь мы обращаем внимание на то обстоятельство, что приведенная нами карта или матрица онтологических ситуаций языка по своему способу построения (конфигурирование взаимосвязанных уровней нормирования, сопоставленного онтологическим ситуациям языка) сравнима с уровнями нормирования, примененными в ТВ. Более того, Теория Виртуальности самым непосредственным образом выражает эти отношения языка через построенное различение уровней нормирования на основе феноменологически-апперцептивной функционализации. Таким образом, для наших целей вполне допустимо применять «АВ»-моделирование в его феноменологически-апперцептивной функционализации для апперцептивных, нормативных, совмещенного означения и коммуникационных ситуаций.

Так в лингвистическом нормировании мы обнаруживаем распад, умножение или дисперсию языковой реальности функционально-феноменологического уровня нормирования на реальности: лексификационную (реальность слова), дискурсификационную (реальность дискурса) и лингвификационную (реальность языкового сказа). При этом ситуация речевых актов позволяет различить ранее целостную функционально-феноменологическую рече-текстовую реальность на речевую и текстовую реальность.

Приводимые нами матрицы относительно онтологических ситуаций языка представляют собой процесс структурификации как представление лингвистического нормирования на уровне структурного нормирования. Однако существует также и обратные отношения — делексификация, дедискурсификация, делингвификация. Именно они являются лингвистическим постижением, основания исследования которых заложил Налимов.

Таким образом, мы можем теперь описать полный перечень ситуаций структурного замещения. Структурное замещение имеет три разнодирекциональные по нормировано-структурному переходу типы: структурно-структурное, структурно-лингвистическое, лингво-структурное, лингво-лингвистическое.

Структурно-структурное замещение выражается через замещение базовых структур реальности в любых комбинациях как структурное означивание. Имманентная и концептуальная апперцепция сами являются типичными ситуациями структурного замещения — соответственно имманентного и концептуального. Замещаемая структура является структурным смыслом, замещающая — структурным значением.

Структурно-лингвистическое замещение выражается через лексификацию, дискурсификацию и лингвификацию как структурно-лингвистическое означивание. Замещаемая структура является структурным смыслом, замещающая — лингвистическим значением.

Лингво-структурное замещение выражается через делексификацию, дедискурсификацию и делингвификацию как лингво-структурное означивание. Замещаемая структура является лингвистическим смыслом, замещающая — структурным значением.

Лингво-лингвистическое замещение выражается через сигнификацию как лингво-лингвистическое означивание. Замещаемая структура является лингвистическим смыслом, замещающая — лингвистическим значением. Поскольку сигнификация является исключительно лингвистическим процессом, то она достаточно хорошо рассмотрена в современной лингвистике. Тем не менее здесь существует еще огромное поле теоретической работы, в том числе учитывая то, что метафоризация лишь частично является сигнификацией (частично является апперцептивным означиванием), а сигнификация может быть передана метафоризацией, но не является собственно метафоризацией.

Теперь сделаем некоторые уточнения, связанные с вышеизложенными матрицами онтологических ситуаций.

Как построен наш словарь? Как объяснение одних слов через другие в том же языке. Что значит апперцептивная лексификация для целей искусственного интеллекта? Это — экспликация каждой лексемы из апперцептивных представлений искусственного интеллекта: объектов, процессов, интенциональных отношений и многоуровневых отношений через визуальные, звуковые, осязательные и т.п. данные.

Точно также апперцептивная дискурсификация для целей искусственного интеллекта — преобразование апперцептивных представлений объектов и процессов в дискурс, то есть дискурс в феноменологически-апперцептивных бывающих ситуациях объектификации и объективирования, процессуализации и процессирования:

— активные объекты суть субъекты (подлежащее, субъект);

— пассивные объекты суть объекты по отношению к субъекту и к среде (допустимо дистанционно-референтной среде), где определяется воздействие извне (сказуемое, предикат);

— внутренние отношения объекта представляют собой внутренние атрибуты (внутренние определения);

— внешние отношения объекта представляют внешние атрибуты, состоящие с внутренними атрибутами в отношении дистанционной референтности (внешние определения);

— связанные вовне объекты имеют общие внешние атрибуты (общие внешние определения);

— связанные объекты, имеющие иерархию (структурный порядок связи), представляют друг для друга соответственно либо внешний либо внутренний атрибут (объекты суть определяют друг друга в иерархии — подчиненность определений);

— связанные объекты посредством равного процесса взаимодействия имеют один или более внешних атрибутов, выражающих это взаимодействие (событие как равное взаимодействие — глагол безсубъектного процесса, ненаправленного действия);

— связанные объекты посредством неравного процесса взаимодействия (один активный, другой пассивный, между ними связь, порождающая общие внешние атрибуты) выражаются через действие (событие как глагол субъектного, направленного действия) и т.д.

Чтобы от апперцепции объектов с атрибутами и процессов в них и между ними перейти к языку, необходимо объекты с атрибутами и процессы нормировать в содержании базовой структуры апперцепции. За каждым способом нормирования объекта, атрибута и процесса закрепить соответственно существительные прилагательные и глаголы из словаря того или иного языка. Так мы получим апперцептивные дискурсы, которые будут соответствовать тем базовым структурам реальности, где мы производили нормирование. И лишь затем из апперцептивных дискурсов в ситуациях высказывания, которые опять же выражаются нормативными дискурсами или коммуникационными дискурсами, путем наложения нормативного или коммуникационного дискурса на апперцептивный дискурс — мы получим язык.

В результате дискурсивного анализа языка мы получаем дискурс. В результате апперцептивной дедискурсификации мы получаем апперцепцию объектов и процессов, которые были исходными для получения дискурса и соответственно языка. Апперцептивная дедискурсификация предваряется дискурсивным анализом, если она производится из языка.

Наипростейший переход от объекта-события к языку представляет собой факт. Факт — сконструированная дискурсивная единица с отнесением объектов и процессов имманентной и концептуальной апперцепции к точно установленной базовой структуре реальности. Факты выводятся из апперцепции, а не из языка, то есть не из дискурсивного анализа языка.

Дискурс рождается из фактов, которые указывают в определенную базовую структуру реальности. Факты это единицы дискурса, где указан объект или объекты, процесс и способ процесса между ними во времени и пространстве.

Если у нас есть различные факты (дискурсивные единицы), мы можем их соединять: имманентно-логически, то есть расширяя дискурсификацию за счет памяти-опыта или концептуально-логически, то есть действуя только средствами концептуальной логики.

Итак мы имеем следующую последовательность: апперцепция объектов и процессов — факты как единицы разных дискурсов, полученных в результате дискурсификации по правилам дискурсивной логики — соединение разных дискурсов в языке по правилам имманентной логики или концептуальной логики. Отсюда мы должно точно различать: дискурсивную логику, имманентную логику и концептуальную логику.

Дискурсивная логика — логика, выражающая преобразование имманентной и концептуальной апперцепции объектов и процессов через отношения к базовой структуре реальности в факты как единицы дискурса через структурификацию.

Имманентно-дискурсивная логика — логика, выражающая соединение фактов как единиц дискурса в естественном языке через отнесение к апперцепции объектов и процессов через базовую структуру реальности, как в непосредственном конституировании из внешней реальности, так и из памяти — через пропозиционализацию.

Концептуально-дискурсивная логика — логика, выражающая соединение преобразованных специальными средствами в концептуальные объекты и концептуальные процессы через структурификацию и пропозиционализацию.

Отсюда лингвистический смысл — отношение междудискурсное. Оно есть не всегда, особенно когда дискурсы никак не сопоставлены или предлагают противоречивую логику процессных отношений объектов. Значение — отношение внутри дискурса. Значение есть всегда, поскольку дискурс всегда номинирован, то есть, как минимум, дискурс задан самым языком. Это происходит поскольку дискурсификация не всегда является продуктом имманентной, но в значительной степени концептуальной апперцепции.

В связи с этим должно быть расширено понимание денотата. Денотат вовсе не предмет или класс предметов. Денотат прежде всего замещаемая в лингвистическом нормировании структура структурного нормирования, то есть представление структур структурного нормирования (объектов и процессов) в лингвистическом нормировании. Такое расширительное понимание денотата будет допустимым в связи с произведенными нами описаниями онтологии и апперцепции процесса.

С точки зрения различия структурного и лингвистического нормирований «денотат» — вообще интересное представление. Оно продукт непоследовательной лингвоцентричной логики. Вначале мы забываем, что всякая «нотация» в лингвистическом нормировании своим основанием имеет структурное нормирование. Затем мы не учитываем, что «нотация» допустимо является производным как имманентной, так и концептуальной апперцепции еще на уровне структурного нормирования. Затем предполагаем «нотат» как продукт «нотации» изначальным представлением внутри лингвоцентричной онтологии. Затем делаем не обратную к «нотации» процедуру «денотации» с ее различением на объекты и процессы в структурном нормировании, а понимаем «денотацию» как поиск для всякого «нотата» исключительно предметно-объектной непроцессуальной сущности в неопределенной реальности — «денотата». И если вдруг мы не обнаруживаем «денотата» не понятно в какой реальности, «нотат» которого был произведен из концептуальной апперцепции структурного нормирования, мы очень удивляемся и говорим о том, что наш «нотат» суть «симулякр». Вот эта лингвистическая перверсия, лингвистическое извращение суть и есть то, с чем мы принципиально не согласны в структурализме.

Таким образом означивание только частично является денотацией в делезовском понимании. То есть означивание является денотацией в делезовском понимании только в том случае, когда в ситуации структурного замещения может быть выделена предметная структура для замещения. В случае позиционных процессов, где выделяются лишь необъектные позиции структурного замещения, где выделяются сами процессы как замещаемые подвижные структуры, денотат в традиционном понимании не является инструментом означивания, или же понимание денотата должно быть расширено: нужно понимать под денотатом не только непосредственную предметную объектность, но и объектные и позиционные процессы, заданные в отношении структурного и лингвистического нормирований. В таком случае мы имеем дело с объектным, позиционным и/или процессным означиванием, где происходит объектно-позиционно-процессное замещение структур в отношении структурного и лингвистического нормирований: объект означивает объект, позиция означивает позицию, процесс означивает процесс. Тем самым нотация распадается, разграничивается у нас на три разных объектно-позиционно-процессных отношений нормирований: лексификация, дискурсификация и лингвификация, равно как денотация оказывается делексификацией, дедискурсификацией и делингвификацией.

Кроме того, как мы уже описывали в разделе «Онто-логические проблемы нормирования через множество», у нотата должен быть лишь один денотат. Теперь это требование мы можем описать более детально. Всякий имманентный и концептуальный объект, имманентный и концептуальный процесс должны иметь одну уникальную лексему. Если одну и ту же лексему мы производим по отношению к разным объектам или процессам, то мы не должны удивляться потом, если в ходе дальнейшей дискурсификации возникают парадоксы. Особенно это касается концептуальных объектов. Для концептуальных объектов различие нормирований особенно важно для лексификации. Как мы помним одно и то же название («собственный» или «несобственный»), применяемое к различным концептуальным объектам — «множество» и «множество всех множеств» порождает парадокс.

Так у нас появляется допустимость лучше конструктивно понять «симулякр» и «мир как текст». Симулякр суть отрыв лингвистического нормирования от структурного нормирования (сигнификация без лингвификации), потеря ситуации структурного замещения, особенно на уровне базовой структуры реальности, на функционально-феноменологическом уровне структурного нормирования. «Симулякр» — это когда и означающее и означаемое не покидают пределы лингвистического нормирования в концептуально апперцепции. Демонстрация такого подхода — книга Делеза «Логика смысла» как попытка концептуально нормировать мир в языке. «Мир как текст» Деррида — абсолютизация лингвистического нормирования, возникшего вслед за Хайдеггером. Это лингвоцентризм, наиболее явственно выраженный лингвистической гипотезой Сепира-Уорфа. Уход от лингвоцентризма связан, с нашей точки зрения, с произведенным нами описанием той самой «глубокой реальности», отражением которой является образ у Бодрийяра.

 

ДИСКУРС И ЯЗЫК

 

Неразличение языка и дискурса закладывается еще в детстве, когда мы, осваивая дискурс одновременно с языком, так и продолжаем далее их не различать. Эта иллюзия подкрепляется также изучением иного языка, когда правила преобразования типологии дискурсов из языка в язык снова преподаются как правила самого языка в различных ситуациях. Меж тем ситуации понимания языка не относятся к самому языку. Изучать язык означает делать два дела — изучать правила построения языка и изучать правила отношения языка к тем или иным релевантным реальностям, в которые указывают различные дискурсы. Таким образом при изучении чужого языка мы изучаем словарь, грамматику и сравнительный анализ реализации дискурсов в разных языках. Меж тем, язык в узком смысле слова это лишь словарь и грамматика.

Подход Хайдеггера в его «Бытии и времени» состоял в том, чтобы использовать язык в широком смысле слова: как совокупность различных дискурсов, употребление которых хотя и разграничивается, но является совершенно равноправным. Например, эмпирический дискурс, рече-текстовый дискурс, логический дискурс допустимы к использованию в проблематике истолкования бытия как самой общей сущности. Однако такой подход не является достаточным: из него понимание «бытия» не происходит. Чтобы понимать «бытие», Хайдеггеру пришлось сформировать особый лингвистически-философский дискурс, стоящий за экзистенциалом «Дазайн»: «мир» (онтологический способ понимания бытия сущего), «мирность мира» (структура конститутивного момента бытия-в-мире), «внутримирное сущее» (сущее из позиции мира, а не из позиции экзистирования), «экзистирование» (жизнь между рождением и смертью), «собственное и несобственное Дазайн» («человек» и «Дас Манн» — разные способы собственной и несобственной жизни), «просвет между бытием и сущим» (где появляется понимание бытия через время), «бытие».

Построенный Хайдеггером дискурс о бытии предполагал такое развитие языка философии, которое бы позволяло формировать прежде всего достаточно сложные языковые различения позиций: «мир», «внутримирное сущее», «вот», «человек», «экзистенция», «просвет», «постав». Язык Хайдеггера имеет чисто лингвификационный дискурс — указывание из сказа языка в структурные смыслы. Однако в этом и есть непоследовательный характер хайдеггеровской философии: его лингвификация формируется из структурного нормирования, но в структурное нормирование лишь указывает, производя все его различия лишь в языке. Все попытки как-то структурно сопоставить хайдеггеровские экзистенциалы со структурными элементами, которые иногда встречаются у его интерпретаторов, суть не являются адекватными собственно хайдеггеровской философии, которая лишь указывает, но структурно не сопоставляет. В этом смысле «просвет» как хайдеггеровское понятие суть лингвистическое представление, чистый симулякр вне сказа языка, его устанавливающего. Язык и только язык по Хайдеггеру является средой и средством адекватного истолкования бытия.

Поэтому мы с самого начала отвергали любое структурное прочтение «Da-sein» как-то иначе, нежели в ситуации структурного предстояния — лингвистические представления, указывающие в структуры «вот», «попадают» в структуры ими непосредственно не означенные. Там, где нет такой структурной означенности в языке, в ситуации указывания «вот» из языка мы получаем антропологическое, или еще уже — телесно-человеческое, структурное предстояние. То есть нельзя сказать при переводе лингвистических представлений «просвет» и «постав» в структурные представления, что мы получаем смысл «нечто светится» или «нечто поставлено». Философия Хайдеггера не подлежит «структурному видению» — это чисто лингвистическая философия с лингвификационным дискурсом. В этом ее сила, и ее слабость. Сила ее в необыкновенно мощном влиянии на философскую онтологию и антропологию, на развитие теории языка, а слабость — в неспособности породить никакие иные инновации за пределами философии и языка.

«Наука логики» Гегеля в этом смысле является сигнификационным дискурсом. Сила Гегеля — в построении сигнификационной связности внутри языка понятий и дискурсивных определений. Однако Хайдеггер, осуществляя квазиструктурное сопоставление языка о бытии и процессуального времени, оказывается в этом смысле более адекватен, нежели Гегель, с точки зрения истолкования фундаментальных онтологических содержаний. Лингвификация Хайдеггера оказывается более адекватной онтологически, нежели сигнификация Гегеля.

Последовавшее за тем философское направление «структурализм» сделало свой историко-философский вклад в философский дискурс. Структурализм в лице его различных представителей показал, что философский дискурс о бытии формируется не только достаточно развитым философским «языком» о бытии, но и достаточно развитой философской структурной интерпретацией всей человеческой культуры. Чем больше структуралисты говорили о различных аспектах человеческой культуры, тем больше они расширяли собственно философский дискурс о бытии, постепенно переходя от чисто лингвификационного дискурса к дискурсу структурификации.

Понимание онтологии дискурса таким образом зависит от философской традиции понимающего дискурс. Онтология дискурса не совпадает с контекстуальной онтологией дискурса встречающихся в дискурсе имен концептуальных объектов. Онтология дискурса суть та или иная по сложности теория различения структур, через которые мы структурируем и нормируем дискурс. Чем больше структур описывает наша теория, тем больше дискурсов мы можем различать. Философия суть открытый самонормируемый ускользающий дискурс. Все отнормированные и таким образом «закрытые» дискурсы философия оставляет знанию, ускользая из дискурса в его конструирование.

Так оказалось допустимым понять несколько важных моментов о дискурсе: 1) что различные дискурсы сопоставлены не только экзистенции человека, но и бытию как таковому — в сложности структурного понимания бытия; 2) различные дискурсы связаны между собой контрафлексивно-семиологически, то есть так, что каждый дискурс имеет опосредованно-структурную интерпретацию друг в друге; 3) различные дискурсы «равноправно» управляют друг другом; 4) философия всегда находится вне любого дискурса.

Дискурс — выделенные структуры речи-текста-языка, нормированные в базовой (и специфицированной) структуре реальности (апперцепцией), нормированные средствами ситуации высказывания (то есть нормативно), нормированный соотношением разных дискурсов (метафорически), нормированные взаимодействием носителей разных позиций нормирования (коммуникацией). Сообразно этому мы выделяем апперцептивные, нормативные, метафорические и коммуникационные дискурсы.

Ключевым в понимании дискурса является то, что это структура лингвистического нормирования, нормированная в то же время из структурного нормирования через отношение к некоторой неязыковой реальности. Сколько реальностей, к которым относится язык, столько и дискурсов; сколько классификаций реальностей, столько и классификаций дискурса. Дискурс в дискурсификации подлежит структурификационному выражению. Так понятый дискурс в принципе не допустим к сведению к теории предикатов как лишь пропозициональной теории. Пока логика определяет предикат на множествах (областях предметов), элементы которых служат аргументами предикатной функции, теория работает. Но как только предикат сталкивается с дискурсом, приходится выбирать — либо структурификационная теория дискурса, либо пропозициональная теория предикатов.

Что такое язык? Сильный ответ на этот вопрос предполагает конструирование языка. Только конструируя, а не истолковывая язык, мы начинам понимать суть языка. Язык же может быть построен через лексификацию, дискурсификацию и лингвификацию. Через лексификацию строится словарь языка. Сам язык конструируется через связь лексификаций в том или ином дискурсе. Сам процессуальный язык, язык предложений, строится через разнообразие дискурсов. Дискурс — ключевой элемент для построения простого языка, поскольку именно через дискурс язык приобретает связь со сложной структурой реальности как многими реальностями. Сложный язык строится через связь дискурсов вне языка — в той же структуре реальности, хотя и не обязятельно в той же реальности, что и каждый из дискурсов. Такая связь дискурсов в лингвистическом нормировании через посредство структурного нормирования является лингвификацией. При этом сигнификация является взаимодействием дискурсов внутри языка, что, как будет показано далее, все равно требует посредничества лингвификации.

Прежде всего нас будут интересовать апперцептивные дискурсы. Однако вопреки Потебни, который в книге «Мысль и язык» утверждал непосредственную связь языка с процессом апперцепции, мы утверждаем более сложное отношение. Мы говорим о сложной нотационной конструкции языка, где апперцепция связана с языком трижды: на уровне лексификации, на уровне дискурсификации и на уровне лингвификации. Давайте займем позицию конструирования и попытаемся сконструировать язык.

Для начала сконструируем апперцептивные дискурсы — имманентный и концептуальный. Язык представляет собой построение виртуальных по своей сути конструкций, оперирующих как имманентными, так и концептуальными представлениями в апперцепции. В ТВ апперцептивный дискурс суть процессное выражение объектно-атрибутивного содержания в базовой структуре апперцепции. Апперцептивный дискурс связь апперцепции с языком.

Апперцептивно-имманентный дискурс языка строится как ава-модель, где первоначальная а-позиция ава-модели представляет собой релевантную для данного выражения (предложения и даже его части) актуальную структуру, относительно которой мы осуществляем референтность на том или ином уровне нормирования — апперцепция, ситуация высказывания, отношение к другим дискурсам, взаимодействие дискурсивных сред. В-позиция представляет собой концептуализированную по правилам языка дискурсификацию. Вторая а-позиция ава-модели представляет собой уже актуализированное и преобразованное по правилам языка дискурсифицированное высказывание языка.

Другой уровень отношений — имманентное нормирование материала как адекватность использования собственно процессов апперцепции — истинность и модальность.

Третий уровень отношений в языке задается на уровне функционализации актуально-виртуального отношения через бывающие ситуации.

Четвертый уровень отношений задается на уровне континуумного нормирования.

Пятый уровень отношений задается на уровне нормирования онтологии — в пространстве-времени, последовательной связности и целостности структуры (актуальное) — создание истолковывающего языка; и вне пространства-времени, вне последовательной связности и целостности структуры (виртуальность) — создание конструирующего языка.

Как мы видим, для создания в языке апперцептивно-имманентного дискурса, мы совершаем структурное упрощение — обратное движение по сравнению со структурным усложнением в процессе многоуровневого нормирования ТВ.

Подобным же образом мы производим конструирование апперцептивно-концептуального дискурса. Однако здесь мы изначально начинаем из конструирующе-структурного мышления, которое иногда совершенно неправомерно связывают с конструированием в языке. Воображение же как концептуальное творчество редко где и когда, чаще всего — в деятельности писателей или поэтов, связано с языковым конструированием. Воображение работает чаще всего со структурами и комбинированием этих структур, и лишь затем оно втискивает эти структуры в имеющийся язык.

Концептуальные объекты, уподобленные или неуподобленные объектам разных базовых структур реальности, выражаются в языке по одним и тем же правилам, что и имманентные объекты, и в случае отсутствия актуальности таких выражений-объектов, они являются метафорами. «Множество идет пешком», «суффикс выразил некоторое намерение» — все эти выражения с точки зрения языка построены правильно. Или более известное в теории лингвистики — «бесцветные зеленые идеи яростно спят».

Так язык на уроне апперцептивного дискурса вмещает как имманентные, так и концептуальные структуры, которые, причудливо смешиваясь и взаимодействуя представляют нам апперцептивный дискурс.

Однако кроме апперцептивных дискурсов существуют и иные дискурсы. Невероятная путаница в отношении дискурса в связи с ТВ получает возможность стать более-менее полной картиной представления о дискурсе. Дискурс бывает четырех типов — апперцептивный, нормативный, метафорический, коммуникационный.

Далее мы лишь наметим пути нашего размышления о продолжении конструирования языка на уровне иных дискурсов, поскольку это не является отдельной задачей данной работы.

Апперцептивный дискурс — дискурс, представляющий бывающие ситуации в той или иной степени спецификации базовой структуры реальности, а также конструктивные реальности. Семантика, прагматика, социолингвистика, часть теории предикатов, относится к апперцептивному дискурсу. Имманентно-апперцептивный дискурс и концептуально-апперцептивный дискурс — разные дискурсы.

Метафорический дискурс — особый тип дискурса, состоящий в увязывании средствами языка вынесенных за пределы самого метафорического дискурса различных смысловых сред: апперцептивных, иных дискурсов и их частей, текстуально-нарративных частей (частей текста по ходу повествования).

Нормативный дискурс — дискурс, указывающий на самое себя с точки зрения нормирования его в целом и отдельных его частей друг по отношению к другу. Теория речевых актов, семиотика, часть теории предикатов относится к нормативному дискурсу.

Коммуникационный дискурс — дискурс в процессе взаимодействия различных дискурсов, где диалог или полилог является частным случаем, когда взаимодействие представлено разными участниками как носителями разных дискурсов. Таким образом коммуникационный дискурс может происходить и внутри сознания человека и внутри любого текста. Теория коммуникации относится к коммуникационному дискурсу.

Апперцептивный дискурс строится в базовой структуре реальности через конструкт-семиозис по технологиям имманентной и концептуальной апперцепции со сквозной референтностью и с таким релевантным трафиком, который показывает переход от комбинаторики континуумов к дискурсивным высказываниям.

Апперцептивный дискурс нормируется не только в базовой структуре реальности — мышление, речь-текст, деятельность, язык, логика, опыт, но и в специфицированной (например, эмпирическая реальность / социальная / финансовая / банковская) и в конструктивной структуре коэмпирическая реальность, конструктивная логика и конструктивный «язык». Так массовый или элитный дискурс соответственно могут быть описаны как апперцептивный дискурс в специфицированной базовой структуре реальности (эмпирическая реальность / социальная / элитная страта (страта обывателей)).

Покажем структурификацию апперцептивного дискурса.

Имманентные дискурсы	Концептуальные дискурсы
Мышле-ния	[M]i(M)r[S]; [S]i(M)r[S]; [A]i(M)r[S]; [F]i(M)r[S]; [N]i(M)r[S]; [T]i(M)r[S]	Мышле-ния	(F)r[M]i(S); (N)r[M]i(S); (T)r[M]i(S); (M)r[M]i(S); (S)r[M]i(S); (A)r[M]i(S)
Речи-текста	[M]i(S)r[S]; [S]i(S)r[S]; [A]i(S)r[S]; [F]i(S)r[S]; [N]i(S)r[S]; [T]i(S)r[S]	Речи-текста	(F)r[S]i(S); (N)r[S]i(S); (T)r[S]i(S); (M)r[S]i(S); (S)r[S]i(S); (A)r[S]i(S)
Деятель-ности	[M]i(A)r[S]; [S]i(A)r[S]; [A]i(A)r[S]; [F]i(A)r[S]; [N]i(A)r[S]; [T]i(A)r[S]	Деятель-ности	(F)r[A]i(S); (N)r[A]i(S); (T)r[A]i(S); (M)r[A]i(S); (S)r[A]i(S); (A)r[A]i(S)
Логичес-кий	[M]i(T)r[S]; [S]i(T)r[S]; [A]i(T)r[S]; [F]i(T)r[S]; [N]i(T)r[S]; [T]i(T)r[S]	Логичес-кий	(F)r[T]i(S); (N)r[T]i(S); (T)r[T]i(S); (M)r[T]i(S); (S)r[T]i(S); (A)r[T]i(S)
Эмпири-ческий	[M]i(F)r[S]; [S]i(F)r[S]; [A]i(F)r[S]; [F]i(F)r[S]; [N]i(F)r[S]; [T]i(F)r[S]	Эмпири-ческий	(F)r[F]i(S); (N)r[F]i(S); (T)r[F]i(S); (M)r[F]i(S); (S)r[F]i(S); (A)r[F]i(S)
Языко-вый	[M]i(N)r[S]; [S]i(N)r[S]; [A]i(N)r[S]; [F]i(N)r[S]; [N]i(N)r[S]; [T]i(N)r[S]	Языко-вый	(F)r[N]i(S); (N)r[N]i(S); (T)r[N]i(S); (M)r[N]i(S); (S)r[N]i(S); (A)r[N]i(S)

Метафорический дискурс представляет собой совмещенную дискурсификацию: указывание, уподобление и связь, которая порождается ассоциативным атрибутированием в ходе дискурсификационного анализа, иногда доходящим даже до апперцептивных атрибутов, и извлечением иных концептуальных объектов или смыслов по ассоциации с общим (-ми) атрибутом (-ами) первоначального концептуального объекта.

Метафора как содержательный перенос является достаточно сложным инструментом, поскольку оперирует в том числе различными структурными представлениями — связь, дирекция, подобие. Таким образом метафора — совмещенная дискурсификация различных комбинаций апперцептивных представлений, частей дискурса или текста, это дискурс поверх иного дискурса. Такое отношение дискурса в метафоре проявляется как связь одного дискурса с другим (анафора), как указывание одного дискурса в другой (диафора), как уподобление одного дискурса и другого (эпифора). Причем все смысловые операции метафоры осуществляются за пределами самого метафорического дискурса: апперцептивные представления, различные дискурсы или различные части текста указываются, связываются и уподобляются за пределами дискурса самой метафоры. Таким образом метафоры с точки зрения своей внутренней морфологии бывают апперцептивными, дискурсивными, текстовыми и смешанными. С точки зрения способа оперирования морфологическим содержанием метафоры бывают: уподобления, указывания, связывания.

Метафора уподобления (эпифора) — например, апперцептивная, — «молодость как утро жизни»: сравнение эмпирических представлений в одной области опыта с представлениями в иной области опыта (молодость относится к жизни как утро к дню). Апперцептивная метафора один из видов эпифоры, наряду с дискурсивной и текстовой эпифорами.

Метафора указывания (диафора) — например, дискурсивная, — когда некий дискурс указывает в другой, что вынуждает осмыслять его совершенно иначе. Типичный пример, если изначально считать, что это метафора, а не бессмыслица, — высказывание «Бесцветные зеленые идеи яростно спят» указывает в другое, упоминавшееся нами, высказывание:«Не обладающие пока никаким качеством (бесцветные) недозревшие (зеленые) идеи в своем покое активно сопротивляются нашему пассивному восприятию (идеи яростно спят)».

Метафора связывания (анафора) — например, дискурсивная, когда в некотором апперцептивном представлении, в некотором дискурсе или в некоторой части текста применяются атрибуты иного представления, иного дискурса, иной части текста. Способом (и местом) связи выступает этот конкретный атрибут (высказывание «тем самым я задаю гамлетовский вопрос» устанавливает связь предыдущего текста с конкретным произведением Шекспира и без формулировки вопроса по сути его подразумевает: «Быть или не быть?»). Причем метафорой здесь является не столько само высказывание, сколько тот текст, который идет за ним и/или перед ним, который прочитывается совершенно иначе — как связанный по смыслу с иным текстом, с которым установлена связь. Способы связывания при этом могут быть совершенно различными — например, поэтический дискурс как разновидность метафорического дискурса.

Метафора связывания отлична от метафоры указывания тем, что в ней указывается четкая связь, внутри которой разворачивается сравнение представлений, дискурсов или частей текста, для чего достаточно дискурсификационного анализа. В метафоре же указывания такое сравнение неявно, оно должно быть подвергнуто не только дискурсификационному анализу, но и повторной дискурсификации. Иначе говоря, как мы произвели метафорическое прочтение высказывания о «бесцветных зеленых идеях»? Мы произвели дедискурсификацию и повторную дискурсификацию. Поэтому диафора является самым креативным видом метафоры (иногда ее называют новообразованной, вносящей диссонанс или эмоциональное напряжение для ее слушателя-читателя, но это лишь внешние признаки восприятия такой метафоры).

Такое различение метафоры с точки зрения конструктивных единиц структуры (связь, дирекция, подобие), указывающих на способ оперирования представлениями, дискурсами и частями текста как раз и является той причиной невероятной путаницы в рассмотрении метафоры, которая до сих пор существует в теоретических исследованиях метафоры. Именно три способа оперирования (связь, дирекция, подобие) и три оперируемых типа элементов (представления, дискурсы, части текста) порождают комбинаторику, которую трудно проследить и выразить.

Структурификация метафорического дискурса.

Апперцептивная метафора — [F₁]_i(S)_r[F₂]

Дискурсивная метафора — [S₁]_i(S)_r[S₂]

Текстуальная метафора — [T₁]_i(S)_r[T₂] Здесь термины T₁ и T₂ означают различные смыслы, определенные содержанием различных частей текста.

Смешанная метафора — [S₁]_i(S)_r[F]; [T]_i(S)_r[F] и т.д.

 

Нормативный дискурс с точки зрения базовой структуры реальности охватывает следующие бывающие ситуации и разделы их изучения.

[N]_i(S) — грамматичность высказывания;

(S)_r[N] — создание языка (концептуальные высказывания формируют язык);

[S]_i(N) — грамматика;

(N)_r[S] — языковые игры (создание в языке концептуальных объектов для высказываний)

 

[T]_i(S) — логичность высказывания

(S)_r[T] — преобразование логики

[S]_i(T) — логика

(T)_r[S] — логическая концептуализация в высказывании

 

[F]_i(S) — констатив

(S)_r[F] — предписание

[S]_i(F) — эмпирика

(F)_r[S] — усматривание, то есть обнаружение оснований в эмпирической реальности

 

[A]_i(S) — сопрагматичность высказывания

(S)_r[A] — перформатив

[S]_i(A) — прагматика

(A)_r[S] — интерпретация, оправдание и т.п. действий

 

S₁ — означающее (слово о словах)

S₂ — означаемое (слово)

[S₂]_i(S₁) — объяснение высказывания — локуция, которую изучает семантика

(S₁)_r[S₂] — отношение к манифестируемой цели/конвенции в речевом акте и условиям их осуществления за его пределами, в частности при указании, что целью высказывания является другой (переход в коммуникационный дискурс трансляции) — иллокуция, которую изучает теория коммуникации

(S₁)_r[S₂]_i(S'₁) – отношение к резуальтатам осуществления цели/конвенции — перлокуция, которую изучает риторика

[S₁]_i(S₂) — структурификационная ситуация семиотики

(S₂)_r[S₁] — структурификационная ситуация обоснования семиотики

 

[M]_i(S) — мнение

(S)_r[M] — самоконтроль, самоинтерпретация

[S]_i(M) — психоанализ высказываний[158]

(M)_r[S] — творчество мысли в высказываниях

 

Что же касается коммуникационного дискурса, то мы далее посвятим ему целую главу.

Такой подход теперь позволяет нам различить десятки позиционно разных онтологических ситуаций языка, которые описываются в логике, теориях речевого акта, теориях метафоры, в лингвистике вообще. Теперь, когда нам нужно будет обсуждать ту или иную ситуацию, нам достаточно ее показать средствами «АВ»-моделирования через структурификацию, чтобы было понятно, о чем мы говорим.