Китайский национальный стереотип

По-видимому, развитие экономических связей с Китаем — одно из наиболее инте­ресных направлений будущего международного бизнеса для России, и с этой точ­ки зрения все возрастающий интерес к этой стране, ее людям, истории и культуре со стороны российских бизнесменов вполне естествен.

Именно в отношении китайского национального стереотипа и исследователей, и практиков бизнеса подстерегает известная опасность, на которую указано еще в первой главе. Там отмечалось, что серьезные политические катаклизмы могут очень существенно влиять на национальный стереотип. В этом смысле Россия и Китай в известной мере схожи: как 70 лет коммунистического режима наложили жесткий отпечаток на культурные реалии и сознание людей в России, так анало­гичная ситуация в Китае не могла не отразиться на его культуре и народе. Между тем достоверного научного материала по этим изменениями практически нет (коммунистические режимы органически отвергают любое объективное исследо­вание, а у демократических стран нет возможности реально его проводить). По­этому черты национального стереотипа, приведенные ниже, это представление в гораздо большей мере о традиционном китайце, нежели о сегодняшнем. Однако следует со всей определенностью признать, что:

а) даже полвека коммунистического режима вряд ли могли изменить нацио­нальный стереотип, складывавшийся в течение нескольких тысячелетий на базе столь же древней культуры;

б) сам коммунистический режим эпохи Дэн Сяопина и экономических реформ стал гораздо бережнее и с существенно большим вниманием относиться к собственным национальным традициям и культурным установкам, поняв, что именно в их грамотном использовании таятся интереснейшие возможно­сти преобразования страны (что блестяще доказала экономическая практика пореформенного Китая последних 30 лет).

Поэтому традиционный национальный стереотип, приведенный ниже, можно без больших натяжек считать в достаточной мере соответствующим действитель­ности.

Говоря о базовых чертах китайского стереотипа, следует преждевсего иметь в виду то фундаментальное влияние, которое оказало на него конфуцианство. Из­вестно, что в центре системы Конфуция лежит образ «благородного мужа», кото­рого Учитель наделил пятью главными свойствами: человечностью, чувством дол­га, деликатностью, умом (знаниями) и верностью. К ним примыкает сыновняя почтительность, понимаемая в самом широком смысле как почитание и повиновение старшим вообще. По-видимому, именно в контексте конфуцианства и следует рассматривать китайский стереотип.

1. Его основополагающая черта — своеобразная смесь повиновения, терпения и упорства. Именно эти три черты формируют облик смиренного и покор­ного китайца, свято чтящего старших и начальников, терпеливо и упорно работающего, безропотно сносящего тяготы жизни. Только такие люди мог­ли построить Великую китайскую стену, вести бесконечные войны или становиться послушными и терпеливыми объектами самых диких комму­нистических экспериментов. И именно такие люди смогли вытащить пре­дельно отсталую страну на современные передовые рубежи технологии и экономики и завалить весь мир своими товарами.

Этот момент исключительно важен для международного менеджера: с точно таким же терпением и упорством китайский партнер будет добиваться макси­мально выгодных условий сделки, предельно настойчиво работать над тем, что­бы выжать из нее все, что только возможно, смирением и застенчивой улыбкой отвечая на справедливые претензии партнера (и упрямо делая все по-своему). Оговоримся: все сказанное выше никак не следует интерпретировать в не­гативном смысле; здесь совсем не подходят оценки в шкале «хорошее — плохое». Российскому менеджеру следует просто понять, что в деловых от­ношениях он должен все это учитывать и иметь не меньшее терпение и упорство, не хуже владеть собою, чем его китайский партнер. Есть здесь и еще один камень преткновения.

2. Многие исследователи и люди, долго жившие в Китае, обращают внимание на то, что приверженность правде и неприятие обмана, мягко говоря, — не самая сильная черта национального стереотипа. Китайцы обманывают друг друга и партнеров достаточно часто и при этом (опять же по свидетельствам очевидцев) не испытывают особых угрызений совести. Почему так?

Рискнем обратить внимание читателя на то, что, вообще говоря, в конфуци­анском образе «благородного мужа» этой черты просто-напросто нет: чест­ность вовсе не является обязательной чертой образа. Справедливости ради отметим, что в поучениях самого Учителя есть требование «серьезного и честного отношения к делу»²⁵, но в центральном элементе учения ничего об этом не говорится. Возможно, это — не лучшее объяснение данного непри­ятного феномена, но помнить о нем международному менеджеру не меша­ет: скрупулезное отслеживание всех взаимных обязательств в соответству­ющих документах, четкое фиксирование и взаимный контроль их выполнения — все это непременные условия работы с китайским партне­ром. Равно как и готовность к тому, что упорство, с одной стороны, и равно­душие к обману, с другой, зачастую приводят к тому, что китаец стремится не просто сделать все по-своему, но и, что называется, пропустить мимо ушей требования партнера относительно каких-то изменений в работе, тех­нологии, товаре. Соответственно возникает реакция партнера на китайское упрямство (и зачастую—достаточно эмоциональная), в то время как следу­ет, по знаменитому выражению героя М. Булгакова, «лечить подобное по­добным». А именно: с китайским партнером мало npocmo договориться об изменениях, — нужно очень терпеливо пройтись по ним несколько раз, закре­пить их на бумаге и, что самое главное, терпеливо и настойчиво (по-китай­ски!) контролировать выполнение каждого пункта договоренностей.

²⁵Там же

Еще большего внимания заслуживает другое, не менее проблематичное след­ствие из сочетания двух качеств стереотипа. Речь идет о том, что китайское тру­долюбие суть производная от терпения и упорства (в том числе и в выполнении работы), но, будучи лишено достаточно высоких критериев честности и добро­совестности, оно зачастую может вести к некачественным результатам работы, а проще говоря, это трудолюбие отнюдь не гарантирует, как, например, в японском варианте (см. ниже), качественных товаров и услуг. И вновь у международного менеджера есть только одно надежное средство решения этой проблемы: скрупу­лезный контроль и жесткая оценка не столько конечного итога работы (может быть уже поздно), сколько ее пошагового движения и промежуточных результа­тов. Естествен в этой связи вопрос: что делать, если, например, наша фирма полу­чает от партнера уже готовые изделия — не будешь же посылать своих контроле­ров за 10 тысяч километров осуществлять пооперационный контроль?! Не беремся давать рецепты: в каждом случае есть своя специфика и свои возможнос­ти, но помнить о низком качестве очень многих китайских товаров и понимать, что оно — во многом следствие национального стереотипа, и будет первым шагом грамотного международного менеджера к поиску решения этих проблем.

3. Некоторые черты национального стереотипа представляются внешне не­значительными,но на самом деле серьезный партнер всегда умеет извле­кать пользу из знания этих черт и их умелого использования. Приведем в этой связи несколько практических полезных соображений:

а) как и все восточные люди, китайцы очень привержены ритуалам, чинопо­читанию, сохранению всех внешних атрибутов достоинства и крайне бо­лезненно переносят «потерю лица». Потратив не очень большие усилия на соблюдение соответствующих протокольных норм, проявляя постоянную (и подчеркнутую) учтивость к китайским партнерам, деликатно помогая им «сохранять лицо» даже в самых трудных ситуациях, умный междуна­родный менеджер набирает очки и обеспечивает взаимность партнера;

б) китайцы чувствительны к шутке и юмору, готовы откликнуться на соот­ветствующие инициативы другой стороны, а это — немаловажный момент в трудном и утомительном (особенно — в начале бизнеса) общении с этим сложным партнером. Зачастую своевременная шутка или веселое замеча­ние помогают пройти трудное место в деловом общении;

в) сыновняя и братская почтительность имеет в китайской бизнес-практике довольно интересное преломление: в отличие от других (прежде всего — западных) деловых людей, китайцы крайне склонны смешивать семейные и деловые отношения и уверены, что бизнес только выигрывает от распро­странения в нем родственных связей. Влиятельные родовые кланы в ки­тайском бизнесе во всем мире — лучшее тому подтверждение. А это, в свою очередь, предопределяет очень доброе и понимающее отношение китайцев к аналогичным ситуациям, скажем, в российском бизнесе. С другой же стороны, грамотный международный менеджер не должен упускать возможность похвалить, сказать что-то лестное и обо всём се­мейном бизнесе своих китайских партнеров, и, если есть возможность и повод, похвалить перед главой фирмы его занятых в бизнесе детей.

В заключение — небольшое замечание, касающееся хуацяо — этнических китай­цев, живущих и работающих за пределами страны. Излишне говорить об их громад­ных деловых возможностях — достаточно лишь вспомнить о той значительной роли, которую они сыграли в развитии современного Китая и в обеспечении ему всесто­ронней поддержки в мире. Вопрос же, который уместен в контексте нашей книги, может быть поставлен так: насколько те черты национального стереотипа, которые отмечались выше, приложимы к этой категории китайцев? По-видимому, однознач­ный ответ здесь невозможен: все зависит от страны, семьи, да и просто от личности человека, а выше мы неоднократно касались вопроса взаимовлияния культур и воз­можности сохранения национального стереотипа в условиях другой культуры. Тем не менее две вещи можно констатировать вполне определенно, а именно: хорошее знание китайского национального стереотипа полезно, во-первых, уже тем, что в по­давляющем большинстве хуацяо так или иначе стремятся поддерживать нацио­нальный стереотип в лучших его чертах, и, во-вторых, уже потому, что эти знания (вовремя и деликатно демонстрируемые) обеспечивают российскому международ­ному менеджеру безусловное уважение и расположение этнических китайцев.