Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 8 страница

— Что? — спросила она, заметив, что он смотрит на часы. — Пора ехать? — Она сникла. Ведь только полночь. Бал еще не заканчивается, зачем уезжать?

— Нет, если только ты не горишь желанием ехать. Ну как? — Он склонил голову набок. — Тебе все еще противно?

— Нет. — Тилли ощутила запах одеколона.

— Отлично. Между прочим, я подумал, что и нам пора бы потанцевать. — Он замолчал, наблюдая за ее реакцией. — Извини. Просто людям может показаться странным, если мы не потанцуем. — Еще одна пауза. — Ну так как? Давай прямо сейчас, чтобы разделаться с этой обязанностью.

— Хорошо.

Он был прав. Тилли с неохотой слезла со стола.

— Взбодрись, ты же идешь не на эшафот, — сказал Джек. — Не беспокойся, я буду хорошо себя вести. Сегодня я идеальный джентльмен, как и обещал.

Усмехнувшись, он притянул ее к себе, когда заиграла музыка. Одна его теплая рука легла на ее обнаженное плечо, другая — на талию.

Тилли наклонила голову и сделала открытие, от которого у нее зазвенело в ушах: их тела плотно соприкоснулись. Третья пуговица на вечерней рубашке Джека находилась точно на уровне края корсажа ее желтовато-розового бального платья без бретелей. Запах одеколона вдруг показался ей приятнее, чем обычно. Если бы она потеряла контроль над собой и приподнялась на цыпочки, то могла бы лизнуть его в шею...

— Тебе весело? — спросил Джек.

Тилли кивнула. Он даже не догадывался, что она чувствует, танцуя с ним.

— Все здесь очень дружелюбны.

— Они замечательные люди.

Тилли заставила себя посмотреть ему в глаза, потому что ее упорное нежелание встречаться с ним взглядом могло бы показаться странным, и сказала:

— Дороти очень лестно о тебе отзывалась.

— Вполне возможно, потому что я хороший человек. Бываю временами. — Джек подкрепил свои слова легкой улыбкой. — Когда хочу.

Эта улыбка. На таком близком расстоянии она становится еще более разрушительной. Он никак не дает ей сосредоточиться. Тилли на мгновение прикрыла глаза и подумала об Эми, и Марианне, и о другой, которую звали... ах да, Лиза. В этом весь Джек — он щедро раздаривает свои улыбки и оставляет позади себя страшные разрушения. «Он совершенно не заинтересован в серьезных отношениях. Его заботит только секс. Помни об этом. И ни на секунду не забывай...»

— О чем ты думаешь? — Его голос ворвался в ее путаные мысли.

— Ни о чем.

Джек усмехнулся:

— Это значит, что мне знать не надо.

Тилли пожала плечами, надеясь, что у нее не вспотели ладони. Она чувствовала прикосновение его бедер, и это, мягко говоря, приводило ее в замешательство.

— Все, можешь остановиться, — проговорил Джек.

Тилли сообразила, что музыка стихла, а она продолжает качаться из стороны в сторону. Взяв себя в руки, Тилли сказала хриплым голосом:

— Мне показалось, что они заиграли новую мелодию. Я просто... двигалась по инерции.

— Хочешь остаться на следующий танец? — Джек положил руки ей на талию как раз в то мгновение, когда снова заиграла музыка.

Здесь, в центре зала, среди танцующих пар, его предложение выглядело вполне разумным.

— Ну...

— Мы ведь выполнили наш долг, верно? — Джек убрал руки с ее талии, чем вызвал в душе Тилли страшное разочарование. — Давай выпьем вместо танцев, а?

 

Джек обещал обращаться с ней как с благородной дамой и вел себя как истинный джентльмен, однако Тилли не ожидала от него всего этого. На обратном пути в Роксборо, сидя на заднем сиденье такси, она готовилась к тому, что он предпримет какие-то действия, и ждала этого. Ну хотя бы пригласит ее выпить кофе.

Но Джек ничего этого не сделал. Он велел водителю ехать к Бич-Хаусу, и вот они сидят в машине перед ее домом.

— Итак, — сказал Джек, — я доставил тебя домой в целости и сохранности. Спасибо, что составила мне компанию. Мы отлично провели время.

— Да, отлично. — Тилли поняла, что это конец, что он даже не собирается перегнуться через сиденье и чмокнуть ее в щечку на прощание.

Вот так. Они сидят в машине перед ее домом, а она, нецелованная, неприглашенная, чувствует себя ужасно некрасивой.

А Джек так и не делает никаких шагов. И что ей остается, кроме как вылезти из машины?

— Пока, — кивнул Джек.

— Пока.

Неужели он считает ее уродиной?

 

Глава 19

 

Тилли перепутала все даты: когда Макс заказывал билеты в театр, она думала, что бал в Челтнеме состоится в пятницу вечером. К счастью, к тому моменту, когда она поняла свою ошибку — бал состоялся в четверг, — было поздно заказывать еще один билет.

Макс продолжал считать, что она сделала все это специально.

В пятницу, во второй половине дня, после школы, Лу проворчала:

— Не знаю, почему папа думает, что вид скачущих по сцене людей заставит меня полюбить Шекспира. Готова спорить, что я все равно буду считать его скучным.

Тилли боролась с рыжими вьющимися волосами Лу, пытаясь заплести французскую косу.

— Кто знает, может, он тебе понравится.

— Хочешь пойти вместо меня?

— Это очень великодушно. Но потом ты пожалеешь.

— Можно еще раз проверить на сайте: ведь бывает, что людям приходится аннулировать свой заказ, и тогда появляются билеты.

— Очень мило с твоей стороны, что ты подумала об этом. — Тилли дернула ее за локон. — К счастью, я первая до этого додумалась, и у меня уже заготовлен для тебя веский предлог. Одной из нас придется остаться дома и сидеть с Бетти.

— Черт побери, — пожаловался Макс, вернувшийся домой со встречи с клиентом в Бристоле. — Можно подумать, я уготовил тебе ночь в пыточной камере, где тебе без анестезии будут ломать ребра.

— А если я вдруг засну в театре, он все время будет пихать меня, чтобы разбудить. — Лу поморщилась и похлопала себя по коленке, подзывая Бетти, которая вошла в комнату. — Иди сюда, Бетти. А тебе хотелось бы пойти в театр сегодня вечером с папой?

Бетти прыгнула к ней на колени и лизнула лицо.

— Это значит «да»! Молодец, Бетти! Забирай мой билет!

— Я живу среди неблагодарных людей. Все, я иду в душ. Выезжаем в шесть. — Сбросив пиджак, Макс сказал: — Кстати, мне сегодня звонил Джек. Вчера вечером ты забыла в такси свою шаль. Он ее забрал.

— О, здорово, — радостно выдохнула Тилли. — А я думала, что потеряла ее.

— Он сказал, что может завезти ее, когда будет проезжать мимо, или ты ему сама позвони и забери у него.

— А что ты собираешься делать сегодня вечером, пока нас не будет? — спросила Лу.

— Буду долго нежиться в ванне. Потом куплю себе что-нибудь в китайском ресторане. Посмотрю три серии «Дурнушки Бетти». Это не о тебе, — воскликнула Тилли, когда Бетти, сидевшая на коленях у Лу, устремила на нее удивленный взгляд. — Ты не дурнушка, солнышко. Ты красавица. Съем ореховый батончик с суфле от «Макса и Спенсера».

— Счастливая, везет тебе, — вздохнула Лу.

Тилли самодовольно заявила:

— Знаю. Мне не придется слушать неостроумные куплеты от Шекспира.

— Еще хоть одно саркастическое замечание, — сказал Макс, — и я съем твой батончик.

Лу повернулась к Тилли и с мольбой посмотрела на нее.

Тилли сочувственно похлопала ее по плечу:

— Видишь? Ничего веселого.

 

Они уехали чуть позже шести, чтобы добраться до Стратфорда. Убедившись, что ее батончик в целости и сохранности лежит в холодильнике, Тилли взяла с собой Бетти и отправилась гулять в парк. Когда они вернулись домой, Бетти свернулась клубочком в своей корзинке, а Тилли пошла в ванную. В восемь она оттуда вышла, одетая в серый велюровый спортивный костюм.

— Бетти? Пойдешь со мной к машине? — Тилли позвенела ключами, но Бетти только лениво открыла один глаз и тут же закрыла. — Ладно, как хочешь. Я скоро.

По дороге в единственный в Роксборо китайский ресторан, где еда продавалась навынос, Тилли вдруг сообразила, что Джек живет по пути и что можно заехать к нему и забрать шаль. Мысль была отличная, но у нее имелся один недостаток: Тилли была ненакрашена и одета в уютный спортивный костюм, в котором хорошо смотреть телевизор. Достоинство этой идеи заключалось в том, что Джек поймет: она не стала прихорашиваться ради встречи. Если, конечно, он дома. Не стоит забывать: сегодня пятница, — так что он скорее всего где-то в городе.

Оказалось, что он не в городе. Подъехав к воротам, Тилли увидела, что его машина припаркована на площадке и весь дом залит светом. Ну что ж, еще один сценарий — у него гости.

Тилли поколебалась, потом выключила двигатель и вылезла из машины. Она только постучит в дверь и попросит вынести ей шаль. Сколько на это уйдет времени? Полминуты максимум. Тот, кто находится у Джека в доме, решит, что он гонит прочь «свидетелей Иеговы».

— А, это ты. Быстро проходи. — Джек открыл дверь пошире и отступил в сторону. Он был одет в голубую толстовку с закатанными рукавами и сильно поношенные джинсы.

Тилли неуверенно произнесла:

— Я приехала за...

— Знаю-знаю, но у меня сбежит соус, если я не успею вернуться. Момент критический.

Тилли прошла вслед за ним в кухню. Не было абсолютно никаких причин восхищаться тем, что мужчина готовит какое-то блюдо, а не дырявит целлофан, но она не смогла с собой справиться.

Да и пахло божественно. Даже если он готовил ради того, чтобы похвастаться перед какой-нибудь женщиной. Которая может находиться здесь.

— У тебя гости?

— М-м? — Джек убавил огонь и стал сосредоточенно помешивать содержимое сотейника. — Ах нет, я один. Подожди, сейчас я кое-что добавлю... Чайную ложку сахара, немного портвейна, капельку лимонного сока.

Попробовав, он удовлетворенно кивнул.

— Не знала, что ты любишь готовить. — Тилли мысленно сравнила его с Жаном Кристофом Новелли[11]: только представить, как он вдруг заговорит с этим мягким, сексуальным французским акцентом, — это же перевернет ее душу.

— Я знаю не много блюд, — признался Джек, — но зато отлично готовлю болонский соус. Это мое коронное блюдо. — Он помолчал. — Между прочим, практически единственное.

— Это значит, что ты долго и много практиковался. — Тилли безумно хотелось попробовать соус, но она помнила, что приехала сюда не ради этого. — Кстати, спасибо, что забрал мою шаль. Я думала, что рассталась с ней навсегда.

— Ты уронила ее на пол в такси. Я случайно ее заметил, когда вылезал. — Джек повернулся к ней. — Ты очень спешишь?

— Куда?

— Получить свою шаль. Дело в том, что на ней какие-то пятна. Думаю, ты просто наступила на нее в такси. Поэтому я сунул ее в стиральную машину. — Он указал на приоткрытую дверь кладовки, и Тилли увидела весело вращающийся барабан.

— Только не это.

— Что?

— Моя шаль из стопроцентного кашемира! Она стоит двести фунтов, я купила ее в «Харви Николс», и ее можно только чистить!

Джек перестал помешивать соус.

— Черт. Серьезно?

Ага, попался.

Тилли решила избавить его от страданий:

— Да нет. Она из полиэстера. Любит стирку, стоила пятьдесят шесть фунтов в «Камден-маркете».

На его лице явственно отразилось облегчение.

— Я тоже там покупаю себе шарфы.

Тилли усмехнулась.

— Я просто пошутила.

— Дежа-вю. — Джек достал из ящика штопор. — Однажды я ухитрился вляпаться в тяжелейшую проблему с белым кружевным топом и старой грязной формой для регби.

— Я не стала бы корить тебя так, как те, кто носит кружевные топы.

Он взял с полки бутылку красного вина, ловко открыл ее и вылил довольно большую порцию в сотейник.

— Я думал, Роуз взорвется, когда она увидела, что я натворил. Она надела тот топ в первый раз. — Он сухо добавил: — И в последний. Я-то думал, что делаю полезное дело. Пока топ не достали из машины.

Тилли поморщилась:

— Он был серым.

— Серым и бесформенным, — согласился Джек.

Тилли с тревогой посмотрела в сторону кладовки:

— Гм... а как там моя шаль?

— Не беспокойся. Я получил хороший урок. Порошок для белого, цикл для шерсти. Передай мне, пожалуйста, мельничку для перца.

Выполнив его просьбу, Тилли наблюдала, как Джек заканчивает приготовление соуса, так и не предложив ей его попробовать.

— Сколько еще будет длиться стирка?

— Минут тридцать — тридцать пять.

— Ладно, — сказала она, — тогда я съезжу в ресторан, закажу себе еды, а на обратном пути заеду и заберу шаль, договорились?

— Это твои планы на вечер? — Джек пожал плечами. — Можешь остаться со мной и попробовать мое коронное блюдо.

Он сделал это специально? И поэтому не предложил ей попробовать свое блюдо? Ведь теперь ей ужасно хочется узнать, каков на вкус соус для пасты.

Да и пахнет он фантастически.

— Я собиралась купить китайской еды.

— Но я приготовил целую гору. А Макс, кажется, повез Лу в Стратфорд, верно? Ты абсолютно свободна.

Эми, и Лиза, и Марианна уже давно согласились бы.

— Я не свободна. У меня есть Бетти. Она ждет, когда я вернусь с креветочными крекерами.

— Но она не умеет определять время.

— Я не хочу оставлять ее одну надолго.

— За пару часов ничего не случится. — Глаза Джека лукаво блестели. — Если хочешь, можно ей позвонить, м-м-м, м-м-м. И сообщить, гав-гав, где ты находишься.

— Не издевайся надо мной.

Джек весело улыбнулся:

— Вообще-то я считаю, что ты делала милое дело.

Тилли не поняла, понравилось ли ей, как прозвучало слово «милое». Так это было доброе дело или нет?

— А если ты уедешь домой к Бетти, то один останусь я. — Джек устремил на нее полный тоски взгляд. — С целой бадьей болонского соуса.

Который пахнет фантастически.

Любой бы на ее месте уже давно согласился, верно?

— Ты же знаешь, что можешь мне доверять, — сказал Джек. — Я доказал это вчера.

— Ладно-ладно, останусь ненадолго. — Тилли отложила в сторону ключи: она должна узнать, какой на вкус этот соус.

— Отлично. — Судя по тону, Джек был искренне рад.

— Но мне все равно надо быть дома к десяти.

 

Глава 20

 

Ты понимаешь, что это случилось, только когда Джей Лено[12] начинает над тобой издеваться в своем шоу. И тогда ты обнаруживаешь, что твое имя звучит в каждом доме. И становится предметом шуток.

А шутки продолжали звучать, и было совсем не весело. Пустая болтовня о том, что Кей Макенна собирается сниматься в роли Круэллы де Виль в ремейке «101 далматинца»... визг покрышек... ох, извините, теперь ста далматинцев... снова визг покрышек... ой, девяноста девяти...

Аудитория в студии считала эту шутку уморительной. Зрители едва не падали со стульев от хохота. Раздалась барабанная дробь, звякнули тарелки, и Джей изобразил самоуверенного кивающего бульдога, прежде чем перейти к следующей жертве, чью репутацию он намеревался разнести в пух и прах.

— Проснись, красавица. Этот дом?

Кей, которая не спала, открыла глаза. Зная свою везучесть, она не исключала, что оказалась в Джон-о-Гроутс[13]. Но нет, выглянув из окна такси, она увидела, что навигатор совершил чудо и привез ее домой.

Ну не домой в смысле домой. Это было ее домом три года назад. Но она все равно знала, что ей здесь рады, и это значило немало. А в настоящий момент значило все. Быть среди людей, которые верят тебе, вернуться в семью...

«Ладно, не плачь, заплати таксисту и забирай свои вещи из кузова.

Не из кузова. Из багажника. Ты теперь в Англии».

Кей уже целых десять секунд давила на кнопку звонка, и уже начала сожалеть о том, что отпустила такси. Как глупо — не проверить заранее, есть ли кто-то дома. Сначала она решила, что машины стоят в гараже, но теперь поняла, что там их нет. Все это результат разницы во времени и хронического недосыпания — котелок совсем не варит. Наклонившись, она одной рукой подняла крышку на щели для почты и закричала:

— Макс? Лу? Кто-нибудь есть дома?

Ее надежды возродились, когда в доме скрипнула дверь, а потом послышались быстрые шаги...

— Гав! — Бетти залаяла и принялась прыгать на дверь с внутренней стороны.

— Бетти! — Кей опустилась на колени. Ее глаза наполнились слезами. — Беттичка, это я! Солнышко мое, здравствуй!

Каждый раз, когда Бетти отскакивала от двери, Кей успевала на секунду увидеть ее. Собаке не приходило в голову, что если она отойдет от двери, то они смогут беспрепятственно смотреть друг на друга. Хотя Бетти никогда не отличалась особой сообразительностью, ей было далеко до Лесси, которой хватало одной команды, чтобы изящным движением лапы отпереть дверь изнутри.

— Гав! Гав!

— Ах, Бетти, как здорово снова видеть тебя. Я так скучала по тебе. — Просунув другую руку в щель, Кей ощутила, как Бетти принялась облизывать ее пальцы теплым и влажным язычком, и едва не разрыдалась.

Неожиданно она выпустила крышку, и та под действием пружины больно ударила ее по руке, просунутой в щель. Кей вскрикнула. Забавно, почему она не согласилась оставить себе ключи от входной двери, как предлагал Макс? Но нет, в те времена она чувствовала себя неуютно от мысли, что у нее будут храниться ключи от дома бывшего мужа, и настояла на том, чтобы вернуть их.

Кей поежилась. Еще более забавно то, что она совсем забыла, как холодно здесь в марте, в начале так называемой весны. Ладно, что делать дальше? Очевидно, звонить Максу. Она села на коврик — лучше, чем на голые каменные ступени, но все равно плохо, — достала телефон и набрала номер.

Выключен. Как это типично для Макса. Где он?

Попробуем позвонить Лу. Слава Богу, ее телефон включен.

Черт. Кей услышала в глубине дома приглушенную трель. Она открыла щель для почты, и ее сердце упало: она узнала мелодию. Лу дома нет, а ее телефон на месте.

Что совсем не радует, потому что у нее скоро окоченеет попа, руки уже замерзли, а из носа потекло.

Кей Макенна, знаменитая голливудская актриса, невольная героиня шоу Джея Лено, сидит скрючившись на ступеньках и шмыгает носом. Что может быть великолепнее.

А что, если пройти на задний двор, разбить маленькое окно и забраться внутрь? Но Макс перед уходом всегда ставит дом на сигнализацию, а она не помнит код. Кроме того, он наверняка его сменил. Ко всем проблемам ей еще не хватало, чтобы ее арестовали за проникновение в дом.

Что ж, счастливое получилось возвращение домой.

«Думай. Какой у тебя есть выбор? Сидеть здесь и надеяться, что кто-то вернется домой, но тогда не миновать переохлаждения. Или оставить здесь вещи и пойти гулять по Роксборо.

Ладно, в пабе наверняка окажется кто-то из знакомых».

 

* * *

 

Как до этого дошло? Тилли дивилась той перемене, которую смогла произвести потерянная шаль. Было половина десятого, они съели приготовленный Джеком ужин, и сейчас она сидела на диване и разглядывала фотографию Роуз Саймондс.

И для этого ей не понадобилось прокрадываться в комнаты или лихорадочно рыться в ящиках. На этот раз Джек спросил:

— Тебе все еще интересно знать, какой была Роуз?

Вот так просто.

Когда Тилли кивнула, он с улыбкой заметил:

— Могла бы спросить у Макса. У него есть фотографии. Ты об этом не подумала?

Он что, считает ее абсолютно бестолковой?

— Подумала. Но решила не спрашивать. — «Потому что Макс не удержался бы и рассказал тебе».

Джек ушел и вернулся в гостиную через пару минут с фотографиями.

Он сел на диван и стал наблюдать за Тилли.

— Должен предупредить, что обычно я этого не делаю. Просто мне все время кажется, что если бы вы познакомились, то обязательно подружились бы. У вас сложились бы отличные отношения.

Тилли внимательно рассматривала снимки. Макс не преувеличивал, когда говорил о Роуз. У нее были светло-карие глаза и длинные, на удивление блестящие темные волосы. На фотографии она была одета в тенниску с надписью «Comic Relief»[14], грязные джинсы и резиновые сапоги. В ее ушах болтались огромные серебряные кольца. Она стояла в центре какого-то участка, очень напоминавшего строительную площадку, и смеялась в камеру. Она буквально излучала любовь. Тилли даже не понадобилось спрашивать, кто фотографирует, — и так было ясно, что это Джек.

— Я тоже думаю, что мы бы подружились. Она выглядит... веселой.

— Она и была такой, — кивнул Джек. Он тщательно контролировал выражение лица, чтобы не выдать свои чувства.

— И ты выбирал отличный фон для снимков. — Тилли указала на стройплощадку.

— Это было здесь. На заднем дворе, пока возводилась пристройка.

Пока они вместе строили дом своей мечты. А затем мечты рухнули. Тилли спросила себя: как человек может пережить такое? Наверное, если будет спать с сотнями женщин и при этом намеренно не включать свои эмоции.

Но помогло ли это? Пережил ли Джек потерю или живет с ней? И что он будет делать, когда ему исполнится шестьдесят? Поступать точно так же?

— Спасибо. — Тилли вернула ему снимок. — Она была красавицей.

— Знаю. — Джек бросил быстрый взгляд на фотографию и улыбнулся. — Она тут смеется, потому что ее бабушка только что вышла из дома с целым подносом чашек. Мы попросили сварить кофе, без сахара. А получили чай, с шестью кусочками сахара в каждой чашке. И сверху плавали виноградины. — Он помолчал. — Звучит жестоко? Мы смеялись не над ней, мы просто смирились с ситуацией, в которой были свои забавные моменты. Роуз ужасно ее любила. Мы оба ее любили.

— Она была жива, когда... когда все случилось? — Почему-то Тилли думала, что та самая, страдавшая болезнью Альцгеймера, бабушка Роуз умерла много лет назад.

— Да. — Джек медленно выдохнул. — На похоронах она все время спрашивала, кто умер. А во время службы каждые десять минут оглядывалась по сторонам и говорила: «Где же Роуз? Почему она еще не пришла? Эта девчонка способна опоздать на собственные похороны». Вот это, должен сказать, было совсем не смешно. Каждый раз, когда ей объясняли, кто именно умер, она будто слышала об этом впервые. И это было невыносимо. — Он замолчал и покачал головой. — Просто не верится, что я тебе все это рассказываю. Обычно я этого не делаю.

Если бы он только что не поведал Тилли эту душераздирающую историю, она бы, поддавшись искушению, обязательно съязвила насчет того, что обычно он слишком занят другими делами. Но сейчас этого говорить было нельзя. К тому же у нее в горле стоял ком величиной с теннисный мяч, поэтому вряд ли она смогла бы что-либо произнести.

— Хотя это неправда, — вдруг признался Джек. — Думаю, я знаю почему. — Еще одна пауза, еще одно покачивание головой. — Давай сменим тему.

Тилли кивнула, все еще не в силах говорить. Неожиданно все ее существо отозвалось на присутствие Джека, как будто в ее теле произошла причудливая, но необратимая химическая реакция. Вот его ноги, а вот ее, совсем рядом. Неужели Джек не понимает, что происходит, не чувствует, как звенит каждый ее нерв, как в ней бушует неуправляемый ураган? Тилли хотелось прикоснуться к нему, обнять его, притупить его чудовищную боль и... О Господи, вероятно, это проявления того самого постыдного эффекта трагического вдовца, убийственно эффективного метода, с помощью которого Джек убеждает женщин отказаться от своих принципов, свободы воли, достоинства...

— Теперь ты. — Джек посмотрел на нее. — Выбирай.

Он на мгновение прикоснулся к руке Тилли, и она ощутила, как между ними проскочила искра, и почувствовала, как учащенно забилось сердце.

— Что выбирать?

— Мы меняем тему. На что-нибудь более радостное.

Радостное, радостное. Тилли с трудом сглотнула.

— Как насчет дамских сумочек?

— Ты меня обставишь в два счета. — Джек покачал головой.

— А крикета?

— Замечательно, давай поговорим о крикете.

— Ненавижу крикет.

Он придвинулся к ней поближе, или это просто игра ее воображения?

— Можно обсудить Италию. — Точно, его рот значительно ближе, чем двадцать секунд назад. — Ты была в Италии?

— Нет.

— М-да. Мы исчерпали все темы для разговора. — Он выждал какое-то время. — Если я скажу, что ты мне нравишься, ты решишь, что я забрасываю удочку?

Тилли кивнула.

— Ну а я не забрасываю. Это правда. Ты действительно мне нравишься. Очень, — проговорил Джек. — Мне даже страшно. Не уверен, что мне так уж хочется, чтобы это случилось.

Значит, он вот так действует? Это хорошо рассчитанное забрасывание удочки? Скорее всего. Тилли представила, как он забрасывает удочку в бескрайнюю толпу доверчивых женщин, и они попадаются на крючок, и каждая из них искренне верит, что только она способна изменить его жизнь и растопить лед, сковавший сердце трагического вдовца...

Господи, а если это не забрасывание удочки? Что, если это тот самый единственный раз, когда он имеет в виду именно то, что говорит?

— На тот случай, если тебе интересно, — голос Джека звучал глухо, — это почти убило меня — вчерашняя необходимость держать слово.

Вот как? Серьезно? Судя по его виду, он говорит правду. Он говорит так, что ему можно верить. И у него потрясающей красоты губы.

Тилли напряженно произнесла:

— Мне казалось, тебя это не волнует.

Он растянул свои потрясающие губы в слабой улыбке.

— О, напротив, волновало, и очень сильно.

У Тилли внутри творилось нечто невероятное.

— Жаль, что у тебя такая репутация.

— Знаю. Мне тоже. Есть поступки, которыми я совсем не горжусь.

— Например, та девушка из «Лисицы», Эми. Для тебя она ничего не значит. Но ты все равно с ней спал. И она хвасталась этим, — сказала Тилли. — Она была в таком восторге, потому что не понимала, что для тебя это ничего не значащее приключение на одну ночь. И выглядело все это грустно. Ты выставил ее полной дурой.

Джек довольно долго пристально смотрел на Тилли и наконец ровным голосом сказал:

— Я не хочу говорить об Эми. Я никогда не обсуждаю свои связи. Все это знают.

— Это элемент твоей привлекательности? Они знают, что могут доверять тебе, что ты их не выдашь?

В его глазах на мгновение появился лукавый блеск.

— Уверен, это способствует.

Естественно, он был прав. Тилли так и не смогла забыть, какое страшное унижение испытала, когда пришла в школу после разрыва с Беном Томасом и обнаружила, что он в мельчайших подробностях растрепал об их отношениях всем, кого знал. Вместо того чтобы рассказать, как здорово она умеет целоваться — о чем он говорил ей тысячу раз, пока они были вместе, — он с восторгом расписал, как она подкладывает вату в бюстгальтер, чтобы увеличить грудь, и как она однажды так хохотала над видео с Мистером Бином, что описалась.

Описалась-то чуть-чуть, но ведь Бен этого не уточнил. Послушать его, так можно было подумать, что она написала целую лужу. Еще несколько месяцев ребят двенадцатого года обучения веселили шутки, которые ей приходилось выслушивать. Поэтому да, отношения с человеком, который знает, насколько важна осторожность, действительно имеют свою положительную сторону.

— О чем ты думаешь? — Джек мизинцем левой руки провел по ее запястью и тем самым напомнил, что он все еще здесь.

Как будто она могла об этом забыть. У Тилли было сухо во рту.

«О чем я думаю? О том, что могла бы переспать с тобой и никто бы об этом не узнал. Мы могли бы сейчас пойти наверх и заняться любовью, и это так и осталось бы тайной. Мне надо быть дома не позже двенадцати, когда Макс и Лу вернутся из Стратфорда. Они будут считать, что я весь вечер смотрела DVD вместе с Бетти. Собаки обладают потрясающим качеством: они не могут изогнуть бровь и холодно — а-ля Эркюль Пуаро — заявить, что, кстати, Тилли Шалава, это не совсем правда, потому что вы...»

Дзииииииииииинь.

 

Глава 21

 

Звонок в дверь. Проклятие.

— Кто это? — Этот визитер ни с кем не считается; трудно было выбрать более неподходящее время.

Джек пожал плечами.

— Никогда не задумывался о том, чтобы поставить камеры видеонаблюдения. — Судя по виду Джека, звонок его не взволновал. Да и с дивана он вставать не собирался.

— А выяснить не хочешь?

— Постоят и уйдут.

Очевидно, это одна из его многочисленных подружек, которая не смирится с тем, что ее держат на крыльце, и будет настаивать, чтобы ее пригласили в дом. Возможно, Джек выбрал наилучшую тактику.

Дзииииииинь. В дверь снова позвонили, затем послышался стук открываемой заслонки на щели для почты. Тилли затаила дыхание. Вероятно, там бросили записку, в которой сообщается, что к Джеку приходили и что он может позвонить, когда...

— Дже-е-ек! Ты дома?

Женский голос. Надо же, вот так сюрприз. Тилли посмотрела на Джека, но тот нахмурился.

— Кто это?

— Джек, это я-я-я-я! Прошу тебя, открой дверь, я в отчаянном положении.

Ну и ну, и не стесняется признаться в этом.

— Похоже, тебе придется впустить ее. — Встав с дивана, Тилли добавила: — Если это некто склонный к ревности, может, я лучше выйду через заднюю дверь?

Но Джек уже вскочил на ноги, его лицо прояснилось.

— Все в порядке. Я знаю, кто это. Господи, просто не верится...

Он поспешил в холл, бросив Тилли в гостиной. В следующее мгновение она услышала, как дверь открылась, раздались восторженные возгласы, и по паркету застучали торопливые шаги, затем открылась и закрылась еще одна дверь.

Джек вернулся в гостиную. Он качал головой и улыбался.

— Она действительно была в отчаянном положении. Ей нужно было в туалет.

Ха, старый как мир трюк.

— Это Эми? — Только по голосу это была не Эми.