Геше Майкл Роуч – Алмазная мудрость. Будда о том, как управлять бизнесом и личной жизнью 4 страница

Вначале давайте поговорим об идее ментальных отпечатков в целом. Представьте, что ваше сознание это очень чувствительный пластилин. Каждый раз, когда он соприкасается с чем-либо на нём остаётся след.

Но наш пластилин обладает ещё и другими удивительными качествами. Во-первых, он абсолютно прозрачный и не осязаемый. Он не имеет ничего общего с нашими телами, и всем, что состоит из плоти и крови.

Буддизм не принимает идеи о том, что мозг - это и есть сознание, хотя сознание, в некотором смысле, может располагаться вблизи мозга. Но вместе с тем сознание распространяется до кончиков пальцев ваших рук. Именно поэтому вы знаете, что кто-то прикасается к вашим рукам. Ваше сознание об этом знает. Более того, если я вас спрошу, есть ли что-нибудь вкусненькое в вашем холодильнике, то ваш внутренний взгляд туда отправится, и ваша память обнаружит то, что возможно осталось после завтрака. Таким образом, ваше сознание, используя логику и память, выходит за границы ближайшего окружения, выходит за пределы вашего физического тела и оказывается совсем в другом месте. А если я вам предложу подумать о звёздах и о ещё более далёких мирах, где окажется ваше сознание?

Наше подобное пластилину сознание обладает ещё одним интересным качеством. Представьте себе, что оно тянется, подобно длинной макаронине, от первого момента вашей жизни до последнего (а возможно, что и дальше в обе стороны, но сейчас мы в это входить не будем). Другими словами, оно тянется во времени. Отпечатки, которые были сделаны в первом классе при изучении алфавита, перешли во второй класс, и поэтому вы и сейчас тоже можете читать.

У нас на Западе не очень принято говорить о "направленном создании отпечатков", но если вы об этом подумаете, то именно за этим мы и отправляем наших детей в школу. Мы надеемся, что учительница в первом классе будет достаточно опытной, чтобы создать пару хороших отпечатков в сознании Димы, и мы надеемся, что они сохранятся до его поступления в медицинский институт. Тогда в старости нам не придётся рассчитывать только на пенсию. В целом мы да признаём идею ментальных отпечатков, но не слишком задумываемся, как это работает. Например, почему наш мозг не растёт, когда мы становимся старше? Где он размещает всё то, чем мы его заполняем?

Давайте поговорим о тех разновидностях отпечатков, которые вынуждают нас видеть чистые или нейтральные вещи, как плохие или хорошие. К слову, я уверен, что вы уже достаточно узнали о "пустоте", чтобы отдавать себе отчёт, что она не имеет ничего общего с "отсутствием смысла'' или ''чёрной дырой'', или попыткой думать ни о чём, или с чем-либо другим в этом духе. Она означает только то, что все хорошие или плохие вещи, которые с нами случаются, не являются таковыми сами по себе.

Эти "хорошие" или "плохие" переживания создаются тремя различными путями: когда мы что-либо делаем, когда мы что-либо говорим, или даже, когда мы о чём-либо думаем. Наша внутренняя видеокамера включена всё время. Определённый уровень нашего сознания постоянно записывает всё, что мы видим, слышим, а также всё остальное, включая наши мысли. Когда вы видите себя, помогающим сотруднику, переживающему трудное время, то в вашем сознании создаётся хороший отпечаток. Если вы видите себя слегка привирающим вашему клиенту или поставщику, то в вашем сознании создаётся плохой отпечаток.

Самой важной частью нашей видеокамеры является намерение, оно и определяет силу создаваемых отпечатков. Если вы помогли своему сотруднику по причине того, что его проблема плохо сказывалась на вашей продукции или на вашем заработке, то хороший отпечаток, который вы оставили в своём сознании будет очень слабеньким. Если вы выручили его, понимая, что его проблема делает его несчастным, то созданный отпечаток будет гораздо сильнее. А если вы это сделали, потому что осознаёте, что граница между "тобой" и "мной" искусственная, и то, что причиняет боль мне, причиняет и тебе, или короче, потому что вы видите себя одолевающим общего врага, который зовётся человеческим страданием, то отпечаток будет самым сильным из всех, которые вы можете создать.

Есть и другие факторы, которые следует учитывать. Первый из них, это наши эмоции. Если вы обманули своего поставщика, испытывая к нему ещё и сильное чувство злости, то отпечаток, созданный в вашем сознании, будет намного более сильным.

Следующий фактор мы назовём «правильное распознавание». Если вы обманули покупателя по оплошности, неправильно прочитав цену на компьютере, то соответствующий плохой импринт будет намного слабее, чем, если вы точно знали, что названная цена неправильная.

Условия или обстоятельства, в которых находится человек, по отношению к которому вы совершаете действие, так же в очень большой степени определяют силу создаваемого отпечатка.

После двух-трёх лет работы в бизнесе, где я покупал и продавал полированные алмазы большими упаковками, я решил, что смогу оценивать эти камни лучше, если буду понимать, как их гранят. Я стал стучаться в двери маленьких гранильных мастерских, пытаясь найти того, кто мог бы помочь мне в этом деле.

В результате я вышел на одного из самых известных огранщиков. Насколько я помню, в то время он работал над самым большим из огранённых алмазов в мире - фантазийным камнем канареечного цвета весом свыше 400 карат, купленным ювелирной сетью «Zales jewelry». "Фантазийными" называются камни, имеющие яркую природную окраску. Она может быть ярко жёлтой, или коричневой, или голубой, как бриллиант Надежды. Так вот, этот огранщик сказал, что иногда я могу приходить к нему и смотреть, но на этом всё и закончилось.

После этого я наткнулся на огранщиков из Южной Африки, и провёл с ними несколько дней, но у них было слишком шумно. Проблема была ещё в том, что мне нужен был кто-то, кто смог бы меня учить в довольно поздние часы, поскольку мы всё ещё продолжали работать по сумасшедшему графику, строя компанию Андин. Так мы познакомились с Сэмом Шмуэловым.

Шмуэль, как мы его называли, был настоящим джентльменом алмазного бизнеса. Его жена Рэчел была моей правой рукой в «Андин», и, пожалуй, одной из главных причин успеха нашего отдела. Шмуэль согласился обучать меня по ночам и по воскресеньям. Одной из причин такого странного графика была религия. Дело в том, что Шмуэль, как и многие алмазные дилеры в Нью-Йорке, был ортодоксальным евреем и свято чтил шаббат — субботу. На 47-й улице вообще никого не заставляли работать в этот день, если он или она были религиозными.

Когда я в первый раз оказался в гранильной мастерской, то почувствовал себя Данте, странствующим по кругам ада в сопровождении Вергилия. Шмуэль буквально взял меня за руку и завёл на "Улице" (естественно 47-й) в почти незаметную дверь между двумя облицованными мрамором небоскрёбами. Затем мы зашли в лифт, который с усилием дотянул нас до десятого этажа и выпустил в тускло освещённый узкий коридор с узкими дверями по обеим сторонам. Каждая из этих дверей была странным сочетанием обшарпанной покраски и сверкающей новизны современных замков и засовов. На большинстве дверей висело 5-6 дешёвых табличек с написанными от руки маленькими буквами названиями фирм. Позднее я узнал, что это были «псевдонимы» маленьких алмазных мастерских, в которых мог работать всего один человек, например, Бени Аштар. На его табличке могло быть написано:

«Международная алмазная корпорация Аштар»

(это могла быть небольшая коробка из-под обуви, наполненная странными алмазами, которые он огранил за последние несколько месяцев, а также действительно ужасные непродаваемые камни, оставленные кем-то много лет назад в уплату безнадёжного долга)

«Всемирная компания по выпуску ювелирных изделий Бен-Аш»

(это могло быть несколько весьма странных серёжек, сделанных когда-то из имеющихся камней, поскольку он прослышал, что ювелирный бизнес это более лёгкие деньги, чем алмазный, но сбыть, естественно, ничего не смог)

«МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ ПО ОГРАНКЕ И РЕМОНТУ АЛМАЗОВ СИМЗЕВ»

(реально действующее предприятие, состоящее из единственного стола с алмазным гранильным кругом; в названии, как это принято, соединены имена его детей Симоны и Зеева, хотя все называют его не иначе, как «Гранильная мастерская Бенни»)

«Редкие и экзотические камни Бенжамина, предприятие с ограниченной ответственностью»

(Это может быть два килограмма «розового льда», как называют розовые кубики синтетического циркония, которые его уговорили купить ещё в 1993 году, когда тот был шесть месяцев в моде; Бенни его придержал в надежде, что цена продолжит расти, а сейчас страховой агент не доволен, что пакет занимает слишком много места в сейфе, и что хорошо бы его выкинуть)

По мере того как мы приближаемся к странной двери, всё громче становится высокое комариное пение. Ощущение, как будто подходишь к огромной пещере, в которой, словно пойманные в ловушку, тучами вьются миллионы комаров. Сама дверь представляет собой некое хитроумное инженерное сооружение серого цвета без номера и вообще без каких-либо опознавательных знаков. Высоко над дверью, из-под самого потолка, своим всевидящим оком за нами наблюдает видеокамера.

Шмуэль нажимает на кнопку звонка, и мы ждём.

Ответа нет.

Он нажимает снова и снова, и, наконец, из-за двери раздаётся крик: «Ну, кто там ещё?» (камера, естественно, не работает, так как ни у кого нет ни времени, ни желания её чинить).

- Шмуэль!

- О кей, о кей.

И вы слышите, как отпирают засов за засовом, а потом ещё несколько цепочек, и наконец, дверь со скрипом открывается.

Шум, как от взрыва, вырывается наружу, сдавливая вашу голову и уши. Кажется, что всё звуки нью-йоркской улицы, по которой мы шли полчаса: скрип тормозов, вой сирен, грохот отбойных молотков, все это было спрессовано в несколько секунд. Шмуэль проходит вперёд под пристальным взглядом хозяина мастерской.

"Всё в порядке, он со мной", - и проталкивает меня через "ловушку" (которая тоже сломана) в саму мастерскую.

Одна или две головы среди этого шумового циклона поднимаются, и, убедившись, что это не грабитель и не покупатель, опускаются вниз, спеша удостовериться, что камень размером чуть больше микрона не стёрся окончательно на круге, пока они на него не смотрели.

В комнате стоят порядка пяти длинных и узких, как рёбра, столов. На каждом из них установлены вращающиеся металлические круги. Перед кругом сидит на высоком стуле огранщик, склонившись над своим камнем. Стулья располагаются с обеих сторон для экономии ценнейшей офисной площади, одной из самых дорогих в мире. Огранщиков, сидящих наискосок, отделяют одного от другого всего несколько футов. Проводя на стуле от десяти до четырнадцати часов, они видят только лицо того, кто сидит наискосок от них. Остаётся только надеяться, что с ним будет приятно поговорить.

Такого освещения, как на алмазном производстве, нет больше нигде. Дело в том, что когда коричневатая оболочка необработанного алмаза шлифуется до получения прозрачной зеркальной грани, то мельчайшие частицы алмаза откалываются и смешиваются с очищенным маслом на поверхности металлического гранильного круга. Из-за невероятно высокой скорости вращения круга крошечные песчинки прозрачной алмазной пыли и капли масла разлетаются по воздуху, и эта липкая смесь летит в ближайшую стену или в вашего коллегу.

Поэтому здесь каждый дюйм серый, тускло-серый. В серой комнате с серыми стенами и полом сидят серые огранщики в серых рубашках, серых брюках и ботинках, с серыми руками и серыми лицами. И даже окна здесь серые. Можно побывать на глубине в тысячу футов под землей или на сороковом этаже сверкающего снаружи нью-йоркского небоскрёба (где полно алмазных цехов), но так и не увидеть отличия подземного освещения от серой мглы, пробивающейся сквозь стёкла на большой высоте. Я не перестаю изумляться тому, как из тёмных преисподней появляются на свет изысканные ювелирные камни. Это очень напоминает созерцание прекрасного розового лотоса на пруду возле нашего монастыря в Индии, выросшего из единственной почвы, дарующей ему жизнь, — смеси ила и мусора. Буддисты очень любят эту метафору: "Можем ли мы быть, как лотос? Можем ли и мы расцветать, вбирая в себя боль и неустроенность жизни, можем ли использовать её несовершенство, чтобы стать одной из редчайших драгоценностей мира — истинно сострадательной личностью?”

Шмуэль даёт мне несколько необходимых предварительных указаний, после чего усаживает на высокий скрипучий стул. Слева от меня сидит Натан, справа Хорхе. Натан — хасидский еврей из Бруклина. Каждый день он приезжает на работу в специальном автобусе, в котором женщины и мужчины сидят по разные стороны, разделённые занавеской, и читают молитвы, пока старенький жёлтый школьный автобус прокладывает себе путь через Бруклинский мост и Чайнатаун и добирается до "алмазного" района. Натан — счастливчик, у него постоянный контракт с крупным производителем ювелирных изделий на огранку «четвертинок» (камней весом в четверть карата). Обычно, это не слишком выгодно, так как стоимость его труда почти равна или даже превышает стоимость готового камня, но они торгуют изысканными украшениями, а он запрашивает хорошую цену за стабильное качество. Поэтому, если он будет по-настоящему много работать, то сможет заработать себе на жизнь.

Хорхе - это совсем другая история. Он один из пуэрториканских мастеров алмазного бизнеса: гордый и неуправляемый. Иногда он уходит в запой и не показывается по несколько дней, иногда исчезает в Пуэрто-Рико на несколько недель и вдруг появляется на работе, как ни в чём не бывало, как будто ходил пить кофе. Но его виртуозная работа! Ни у кого больше нет таких рук. Они мелькают над гранильным диском, как крылья стрекозы, создавая шедевры из абсолютно безнадёжных кусков сырья. Ему доверяют обрабатывать лучшие камни в мире, вот и сейчас в его верных руках двенадцатикаратный алмаз, раскалённый до малинового цвета визжащим железным кругом. После огранки он будет стоить больше пятидесяти тысяч долларов.

Шмуэль достаёт старое надёжное приспособление для захвата камней из набора экзотических инструментов, воткнутых в отверстия по краю его скамьи. Возможно, что именно на нём он учился сам, настоящий антиквариат, применявшийся на заре алмазного дела. На конце рукоятки, сделанной из твёрдой качественной древесины, закреплена толстая медная оправка со свинцовым шариком на конце. Мы нагреваем шарик с одного края на маленькой спиртовой лампе, которая всегда у него под рукой, пока он не станет мягким. Затем быстрым движением Шмуэль вдавливает необработанный камень в свинец, плотно подгоняя его несколькими быстрыми постукиваниями ногтя.

Совершенная атомная структура алмаза делает его не только чистейшим веществом в мире, но и одним из лучших проводников тепла и электричества. Поэтому совсем маленькая алмазная пластинка, помещённая под чувствительное электрическое соединение, скажем, в крошечный выключатель космического аппарата, гарантирует, что устройство никогда не выйдет из строя из-за перегрева. И на самом деле алмазы можно найти во многих лучших изделиях NASA. Я помню, они как-то заказали на соседней фирме большой камень, причём потребовали, чтобы он был почти безупречным и большого диаметра. Он был вырезан в форме диска, и его использовали для защиты внешних линз камеры на спутнике, посылаемом на Марс, ведь алмаз неподвержен почти никакому виду окислительной или другой коррозии. Они даже заказали ещё один такой камень про запас, на случай, если что-то произойдёт с первым. Я и представить не могу, во сколько им всё это обошлось. Во сколько бы ни было, Шмуэль должен был действовать очень быстро, потому что алмаз проводит тепло лучше, чем даже такие металлы, как золото и серебро, и потому может вызвать приличный ожог.

Для моего первого камня Шмуэль выбрал крупный кусок "борта", как называют оплошность природы при создании алмазов. Это случается тогда, когда кристаллизация проходит не совсем правильно, и вместо того, чтобы выглядеть, как лёд, камень больше напоминает желе мутного защитного цвета. Эти камни идут главным образом на порошок, используемый для выравнивания металлического круга, после того, как неуправляемый алмаз процарапал на нём бороздки своим неожиданно твёрдым направлением. Необработанный камень весит пару карат, но стоит меньше 10 долларов, поэтому мы ничего не потеряем, если я даже испорчу все его углы.

А углы должны быть идеальными. Из всех природных материалов алмаз обладает самой высокой способностью преломлять лучи света, что опять же объясняется совершенством его молекулярной структуры. Под преломлением или рефракцией понимается способность материала позволить свету проникнуть внутрь, отразится от задней грани или внутреннего зеркала и вернуться обратно к наблюдателю. Если угол нижней или верхней части слишком острый, то луч преломится между гранями и не выйдет наружу, и камень будет казаться тусклым даже нетренированному глазу. Если же нижнюю грань сделать слишком плоской, то свет просто насквозь пройдёт через неё, как через дно стакана, что лишит камня сверкания. Самый трудный навык для ученика - это "вписаться" в правильный угол нижней грани (фасеты), который составляет ровно сорок целых и три четвёртых градуса. Шмуэль, настоящий мастер обучения, даже не собирается допускать меня к современным "допам" с автоматической установкой угла. Начинать я был должен с круглого алмазного булыжника, закреплённого в свинце на конце медной палочки. Чтобы получить нужный угол, приходилось наклонять медную палочку и, придерживая рукой, прижимать к колесу. Несколько микронов камня снято, и мне надо быстро поднести его к моей лупе и проверить угол странным инструментом, похожим на металлическую бабочку. Фокусное расстояние лупы около дюйма, и это означает, что моё лицо почти полдня приклеено к держащим стекло пальцам. Я использую кончик носа, чтобы удерживать лупу в устойчивом положении. Ни у кого нет такой твёрдой руки, чтобы без дополнительного упора обнаруживать мельчайшие вкрапления внутри камня. Это всё равно, что искать блох микроскопом, сидя в маленьком шкафу во время землетрясения.

Приблизительно через полчаса, я осознал, что смотрю не на включения в алмазе, а скорее на поры моего пальца по другую сторону камня. Одновременно держать лупу, лекало и доп с камнем, удерживать пальцы от тряски, глядеть на свет под правильным углом, задерживать дыхание, стараться не слышать визжания гранильных кругов вокруг — это, уже, слишком. Уголком глаз я смотрю на стрелки часов, еле двигающихся к окончанию работы, и чем дальше, тем медленнее.

Вдруг в мастерской возникает неожиданное волнение, и я вижу Хорхе со спины, стоящим на четвереньках и почти вплотную прижимающим лицо к полу. Как я позже узнал, это обычная поза в алмазном бизнесе, когда кто-то роняет камень. Ни с чем несравнимое зрелище: полная комната взрослых людей, многие из которых миллионеры, ползают на четвереньках, поднимают каждый катышек пыли и очищают его в надежде найти камень, улетевший с круга или с алмазного пинцета. На курсах по классификации алмазов нас не отпускали домой, пока потерянный камень не находился. Один раз нам пришлось задержаться после занятий на три часа, так как большой красивый бриллиант пролетел через всю комнату и приземлился в углу кафедры преподавателя, а вовсе не на полу, на котором мы проверили каждый дюйм по многу раз.

Так вот, вначале Хорхе ползает по полу довольно тихо, потом шумнее, потом начинает слегка материться на испанском, потом уже и Натан оказывается на полу, и тогда Хорхе смотрит растерянным взглядом на Шмуэля, который должен означать следующее: "У нас тут проблема. Ты можешь прислать подмогу?" Через несколько минут уже все работники мастерской оказываются ползающими по полу. По меньшей мере, несколько сот тысяч долларов зависли над бешено вращающимися кругами, ожидая своей очереди, в то время как братство огранщиков алмазов проявляет свою солидарность. Один из них потерял камень весом в 12 карат. Это самый большой камень, который попал в мастерскую за довольно длительный срок.

Уже далеко за полночь, а мы всё ещё продолжаем искать. Сначала мы обследуем каждый кусочек поверхности пола, а затем все подоконники (к счастью окна не открывались уже много лет, и можно не бояться, что камень упал в руки удачливого алмазного дилера, что в прошлом случалось довольно часто на 47 улице). После этого мы проверяем в карманах рубашек (излюбленный тайник), в отворотах брюк, в ботинках, носках, под ремнями, в брюках, в нижнем белье, в щелях и трещинах. Мы даже проверяем волосы, у тех, у кого они есть (маленькие камешки часто там застревают), но всё тщетно. Затем мы повторяем то же самое ещё и ещё раз. Ни один человек не ушёл, все остались помогать. И уже к рассвету, совершенно обессиленные, мы сдаёмся.

Этот случай - пример того, как может быть создан особенно сильный отпечаток в нашем сознании тем, насколько мы добры или безразличны к тем, кто действительно нуждается в помощи. В алмазной отрасли есть страховые полисы, которые вы можете сделать для покрытия подобных случаев, но почти никто не может себе их позволить. Хорхе потребовался бы целый год для возмещения стоимости алмаза. И не сомневайтесь, он бы это сделал, поскольку для огранщика это вопрос чести. Все в мастерской отложили свою работу, что бы найти потерявшийся алмаз и помочь тому, кто в этой помощи очень нуждался. Отпечатки, которые мы делаем, проявляй заботу о другом человеке или не проявляя эту заботу - будут очень сильными (хорошими или плохими соответственно).

Кстати, на следующее утро хозяину мастерской позвонил огранщик из соседнего офиса вдоль по коридору и задал вопрос, а не потеряли ли мы большой камень? Он нашёл его на полу, в углу, где сидит бухгалтер. Так я получил посвящение в абсолютную честность почти всех, кто состоит в рядах алмазного бизнеса, и на меня это произвело глубочайшее впечатление. Мы поняли, что алмаз отскочил от металлического угла гранильной скамьи, прокатился по полу, нырнул в малюсенькую трещину в плинтусе и, попав через зазор между стеной и полом в такую же трещину в плинтусе, вышел с другой стороны стены. Нет необходимости говорить о той огромной благодарности, которую испытывал Хорхе.

Отпечаток будет сильнее не только, когда вы делаете что-то хорошее для человека, попавшего в беду. Подобным образом он будет усиливаться, если вы делаете, что-то хорошее тому, кто помог вам в прошлом. Или, если этот человек обладает большими достоинствами. Одно дело уволить сотрудника, который отработал совсем немного и не сделал никакого серьёзного вклада, и совсем другое расстаться с тем, кто много лет строил компанию и сейчас почти подошёл к пенсионному возрасту. Одно дело опоздать с оплатой телефонного счёта, и совсем другое, нарушить устное соглашение с человеком, который по доброте душевной доверил вам дорогой свёрток с алмазами.

Такие соглашения приняты в бизнесе драгоценных камней. Вся оптовая торговля в алмазной отрасли опирается на традиционную концепцию "Мазал". Мазал - это сокращённый вариант выражения на идиш: "Мазел ун браха", что означает: "Наслаждайся этим в добром здравии". У бизнесменов алмазной отрасли это равносильно слову "по рукам" или "договорились". Большинство алмазных сделок на самом высоком уровне заключаются на основе "мазала", то есть устного договора. Камни, стоимостью в миллионы долларов, продаются и покупаются по телефону, иногда людьми, которые никогда друг друга в глаза не видели только благодаря слову "мазал". Как только слово мазал сорвалось с ваших губ, значит, вы приняли на себя обязательство выполнять договор любой ценой.

"Держать мазал" - это сердцевина алмазного бизнеса. "Нарушать мазал" - неслыханно. Когда продавец и покупатель после отчаянной торговли оба произносят "мазал", то это значит, что договор уже выбит на камне, а не только в их сердцах. Нет никаких контрактов и никаких подписей. Вы заплатите цену, которую вы обещали заплатить и в день, который был оговорен, только потому, что вы сказали "мазал".

Теперь вы можете представить себе, какой силы будет негативный отпечаток, если вы пренебрегли традицией "мазал" или сделали что-то скверное человеку с исключительно высокими личными качествами.

Примером этому может служить то, что мы называем "подменой", нарушением системы "напоминания", ещё одной священной традиции алмазного ремесла.

Представьте себе, что дилер А посылает посылку или маленький бумажный пакет с тремястами алмазами весом в один карат на демонстрацию или проверку дилеру Б. У дилера Б возьмёт несколько дней внимательно проверить камни и решить, покупает ли он все, или часть из них, или вообще не покупает. Если он решит купить все камни, то будет обязательно рассчитывать на скидку с общей цены, и размер этой скидки станет темой жарких переговоров, которые могут затянуться на недели.

Если же дилер Б решит купить только часть камней из посылки, то по традиции дилер А имеет право запросить более высокую цену за каждый отдельный камень, выбранный дилером Б. Поскольку, как правило, цена лучших камней в упаковке выше, чем остальных "гадкий утят". Поэтому, если вы "снимаете сливки", то есть забираете лучшие камни, то за них вы должны заплатить несколько больше.

Если дилер Б не отличается особой честностью, то он может позвонить через несколько дней дилеру А и сказать ему: "Я только что закончил пересматривать твои камни и не могу поверить, что ты мне предлагаешь такой "дрек". Присылай своего охранника и забирай их обратно. Я постесняюсь принести такое в мою мастерскую". "Дрек" на идиш означает "дерьмо". Если вы имеете дело с индийским дилером, то он употребит "караб", а русский скажет "мусор". Идея вам понятна? Если вы продаёте камни, то они всегда "миция", то есть "невероятная удача", даже если это тот же самый "дрек", который вам сегодня утром продал кто-то другой.

В действительности, дилер Б в течение нескольких дней изучал алмазы дилера А самым тщательным образом. Он вытащил оттуда один или два ценных алмаза и заменил их своими камнями более низкого качества, но точно такого же веса. Алмазы они как снежинки, нет двух одинаковых. И никто не вспомнит, как выглядит каждый алмаз из его запасов. Особенно, если в запасниках, подобных андиновким, находится четверть миллиона алмазов, то обнаружить подмену практически нет шанса.

Впрочем, мы, конечно, разработали различные уловки, чтобы не стать жертвами подобного жульничества.

Поскольку алмаз слишком твёрдый, то нацарапать на нём иголкой свои инициалы невозможно. Сегодня для этой цели в алмазной отрасли применяются специальные высокоточные лазеры, позволяющие прожечь крохотный опознавательный номер на грани камня, но это так дорого, что оправдывает себя только для "сертифицированных", то есть самых дорогих камней. Мы также научились использовать рентгеновские лучи для проверки подделок и подлогов. Мы могли проверять одновременно тысячи камней на небольшом портативном приборе, установленном прямо в автомобиле, который доставлял нас в любое место.

Но на самом деле, в повседневной практике, редкий дилер отважится совершить подмену. Рано или поздно он допустит какую-нибудь глупость (глупость и ложь часто сопутствуют друг другу, как, например, алмазы и гранаты, где красный камень является признаком близкого нахождения алмазов), и тогда весть облетает всех за один-два дня. Неожиданно ему всюду отвечают: "Извините, но сегодня именно такого товара нет", когда он звонит для заказа новой партии.

Дело здесь в том, что дилер Б обманул священное доверие дилера А. Он нанёс ущерб человеку, который ему доверился. Он нарушил кодекс чести, представленный понятием "мазал", и отпечатки, которые он оставил в своём сознании, будут очень сильными.

То, как вы совершаете плохое или хорошее действие тоже влияет на глубину отпечатка на пластилине вашего сознания. Скажем, вы не только опоздали с оплатой поставщикам, но ещё и придумали разные отговорки. Вот самые известные из тех, что мне приходилось слышать в сфере бизнеса:

«Чек был отправлен на прошлой неделе, но вы знаете эту нью-йоркскую почту!»

«Заместитель нашего бухгалтера по оплате счетов переехал в другой офис в этом же здании; нет, у нас нет пока его прямого телефона».

«Мы поменяли бухгалтерскую программу, чеки теперь можно печатать только по пятницам».

«Да я знаю, что по договору девяносто дней, но мы думали, что это значит девяносто дней после того, как мы закончим классификацию алмазов по сортам» (на что может уйти несколько недель).

«Даже такие огромные компании как Соса-Соlа берут несколько дней отсрочки; в чём же проблема?» (только лишь в том, что вы-то уже задержали оплату на два месяца).

«Мы сейчас в серьёзной запарке; ваш чек будет готов через день-другой; что, если вы тогда и подъедете, скажем, после обеда?» (то есть бухгалтерия проинструктировала нас вручить чек в пятницу через десять минут после закрытия банка, чтобы нам ещё три дня набегали проценты от этих денег).

Конечно, самый простой способ это просто уклониться от уплаты. Снимите все трубки в бухгалтерии с аппаратов или (ещё более садистски) установите запись на автоответчике, на которой сладкий голос будет повторять: "Ваш звонок нам очень важен! Пожалуйста, подождите ещё несколько секунд, пока наши представители обслуживают других тоже очень ценных клиентов!» Повторяйте эту запись каждые тридцать секунд или вдобавок поставьте отвратительный музыкальный фон и будьте уверены, что отпечатки от вашего негативного действия станут намного сильнее именно из-за способа, которым вы их создали.