Кэндес Бушнелл. Секс в большом городе

 

Запоминающиеся образы и восхитительная свобода суждений, юмор и

неожиданные повороты сюжетов, к которым привыкли зрители сериала "Секс в

большом городе", доставят удовольствие всем, кто решил познакомиться с

замечательной книгой Кэндес Бушнелл, по которой снят этот модный кинофильм.

Это - откровенный, ироничный, тонкий, пряный и не нравоучительный роман

о современных женщинах. Они влюбляются и расстаются, восхищаются и

разочаровываются, и при этом делятся друг с другом своими мыслями с той

максимальной степенью откровенности, которую можно позволить себе только с

близкими подругами. У них нет запретных тем или тайн друг от друга, как,

впрочем, и от читателей.

 

Кэндес Бушнелл

Секс в большом городе

 

 

Воспитание чувств:

Любовь в Манхеттене?

Не смешите меня!..

 

Рассказать вам трагическую сказочку в духе "валентинок"? Слушайте.

Жила была одна английская журналистка. Как то раз приехала она в Нью

Йорк. Она была хороша собой, остроумна и тут же закрутила роман с одним из

самых завидных нью йоркских холостяков. Тиму было сорок два, он был

инвестиционным банкиром и зарабатывал что то около пяти миллионов в год. Две

недели подряд они целуются и нежно держатся за руки - и вот в один

прекрасный осенний день он везет ее в свой недостроенный дом в Хэмптоне.

Вместе с архитектором они склоняются над проектными чертежами. "Я чуть было

не попросила сделать сплошные перила на втором этаже, чтобы дети случайно не

упали, - рассказывала потом журналистка, - думала, он мне предложение

делает". В воскресенье вечером Тим завозит ее домой и напоминает про ужин во

вторник. Во вторник он звонит и просит отложить ужин до другого раза. Две

недели - ни слуху ни духу. Наконец она звонит ему и интересуется, не слишком

ли затянулся этот самый другой раз. Он обещает перезвонить. Вы то уже

догадываетесь - он не перезванивает. А вот она, как ни странно, никак не

хочет понять, что произошло. Говорит, у нас в Лондоне, раз уж дело до

чертежей дошло, это что нибудь да значит. Наконец меня осенило: ну конечно,

она же из Лондона! Откуда ей знать о Конце Любви в Манхэттене! А потом я

подумала: ничего, освоится.

Добро пожаловать в Век Искушенных. Сверкающие огни Манхэттена, некогда

столь оживлявшие эпизоды трогательных свиданий, воспетых Эдит Уортон, еще не

поблекли - но сцена опустела. И нет здесь больше места ни "Завтраку у

Тиффани", ни головокружительным романам - завтракаем мы теперь в семь утра,

а романы стараемся как можно скорее выкинуть из головы. Куда катится этот

мир?

Трумэн Капоте точно предугадал дилемму современных девяностых -

коллизию любви и сделки. Пожалуй, слишком точно. В фильме "Завтрак у

Тиффани" и Холи Галлайтли, и Пол Варджак связаны по рукам и ногам - оба

живут на содержании. Но - о чудо! - им удается вырваться из заколдованного

круга: власть денег попрана, любовь торжествует. В Манхэттене такое не часто

встретишь. Все мы связаны по рукам и ногам - работой, квартирой, светским

кодексом фешенебельных ресторанов, роскошными особняками на хэмптонском

побережье, парадной ложей в театре "Гарден", и нам это нравится. Инстинкт

самосохранения и деловые интересы стоят на первом месте. Амур отдыхает.

Припомните хоть раз, когда в ответ на томное "люблю тебя" вы не

добавили бы от себя "как друга"? Когда при виде млеющей от восторга пары вы

обошлись бы без циничного "не смешите меня!"? Когда, услышав банальное "я с

ума схожу от любви!", вы не съязвили бы: "Утром пройдет"? А что за фильм

стал главной рождественской сенсацией, не считая слащавых сказочек с Тимом

Аленом? "Разоблачение"! И десять или пятнадцать миллионов киноманов в едином

порыве ринулись лицезреть холодный расчетливый секс между корпоративными

эротоманами - сюжет весьма далекий от романтики, но глубоко характерный для

нравов современного Манхэттена.

Секса в Манхэттене по прежнему хоть отбавляй, но это тот секс, который

заканчивается дружбой и деловыми отношениями, но никак не любовью.

В наше время у всех есть друзья и коллеги - но нет возлюбленных, даже

если мы с кем то и спим.

Вернемся к нашей английской журналистке: каких то полгода пара новых

романов однодневок, мимолетная связь с человеком, который вечно звонил ей "с

дороги" и обещал перезвонить "из дома", но никогда не перезванивал - и она

поумнела.

- Нью йоркские романы не терпят чувств, - сказала она. - Но что, если

мне нужны чувства?

Уезжай, милая.

 

Любовь в баре "Бауэри",

часть первая

 

Пятница, вечер в "Бауэри". На улице снегопад, внутри - столпотворение.

Среди публики: актриса из Лос Анджелеса, восхитительно контрастирующая с

обстановкой бара в своем виниловом сером пиджаке и мини юбке, в

сопровождении загорелого кавалера в золотых побрякушках; актер, певец и

известный тусовщик Донован Литч в зеленом пуховике и мохнатой рыжей шапке

ушанке; Фрэнсис Форд Коппола со своей женой. Одно место за столиком Копполы

пусто. Не просто пусто - соблазнительно, призывно, насмешливо, вызывающе

пусто. Настолько пусто, что во всем баре не найдется более занятого места. И

тут, когда пустота стула грозит разразиться скандалом, за столик

подсаживается Донован Литч. По залу прокатывается волна острой зависти.

Фрустации. Публика просто кипятком писает. Атмосфера искрится

электричеством. Вот она, романтика Нью Йорка.

 

Счастливый супруг

 

- Любить - это связать свою жизнь с жизнью другого человека, а что,

если этот другой окажется обузой? - рассуждает мой приятель, один из

немногих моих знакомых, кто вот уже двенадцать лет счастлив в браке. - И чем

больше оглядываешься назад, тем больше увязаешь в своих сомнениях. И все

меньше и меньше становишься расположен к серьезным отношениям, по крайней

мере до тех пор, пока нечто значительное, вроде смерти родителей, не

потрясет твою жизнь до основания.

- В Нью Йорке люди возводят между собой железобетонные стены, -

продолжал он. - К счастью, я с ранних лет успел устроить свою жизнь - в этом

городе так просто не принимать отношений всерьез, что процесс приобретает

прямо таки необратимый характер.

 

Счастливая

(в общем и целом)

супруга

 

Мне позвонила замужняя подруга: - Я вообще не понимаю, как в этом

городе можно строить какие то прочные отношения. Это же практически

невозможно. Столько искушений. Тусовки. Выпивка. Наркотики. Знакомые.

Человеку нужны развлечения. А что можно делать вдвоем? Сидеть в четырех

стенах и друг на друга любоваться? Когда ты одна, все намного проще. И домой

не нужно возвращаться.

 

Холостяк из "Коко Паззо"

 

Много лет назад мой приятель Капоте Дункан, имея репутацию одного из

самых завидных женихов Нью Йорка, крутил романы направо и налево. В то время

мы еще наивно полагали, что однажды кто нибудь его захомутает. Должен же он

когда нибудь влюбиться, рассуждали мы. Рано или поздно все влюбляются, и его

избранница уж точно будет красивой, умной и преуспевающей женщиной. Но все

эти красивые, умные и преуспевающие появлялись и исчезали. А он так и не

влюбился.

Мы заблуждались. Сегодня Капоте ужинает в "Коко Паззо" и радуется

собственной неприступности. Ему не нужны длительные отношения. Даже слышать

об этом не желает. Его не интересуют чужие проблемы. Он прямо говорит

женщинам, что предлагает им свою дружбу в обмен на секс, и это все, на что

они могут рассчитывать.

И ему хорошо. И даже не грустно. Ну, не больше, чем раньше.

 

Любовь в баре "Бауэри",

часть вторая

 

За моим столиком в "Бауэри" - Паркер, журналист тридцати двух лет,

пишущий романы с неизбежно печальным концом; Роджер, его любовник; Скиппер

Джонсон, юрист, специализирующийся на шоу бизнесе.

Скипперу двадцать пять, и он само олицетворение поколения Икс и

развенчанный идеал любви.

- Я просто не верю, что когда нибудь встречу женщину своей мечты и

женюсь, - говорит он. - Романы - это такой напряг. Верить в любовь - себе

дороже. Никому нельзя доверять. Людишки насквозь прогнили...

- Да ведь нас только это на плаву и держит! - возразил Паркер. - Без

любви мы бы давно погрязли в цинизме.

Скиппер был непреклонен.

- Сегодня все еще более запущено, чем двадцать пять лет назад! Я на

стену лезу от одной мысли, что меня угораздило родиться именно сейчас. Ну

что за гребаное поколение! Деньги, спид и любовь - все это между собой

связано. Половине моих сверстников приличная работа вообще не светит. Когда

у человека нет гарантий финансового благополучия, он не склонен заводить

серьезные отношения.

Я разделяла его скептицизм - недавно я и сама говорила, что не хочу

серьезных отношений, поскольку, как ни крути, все равно в конечном итоге

остаешься у разбитого корыта. Разве что умудришься не выйти замуж.

Скиппер осушил бокал.

- У меня просто нет другого выбора! - Он явно завелся. - Дешевые

интрижки я не признаю, вот и сижу ни с чем. Ни любви, ни секса. Может, и к

лучшему. Кому все это нужно? Сплошная головная боль - болезни,

беременности... Вот взять хотя бы меня - ни забот, ни хлопот! Никаких тебе

болезней истерик, всяких заскоков. Почему нельзя просто общаться с друзьями

и радоваться жизни?

- Чушь! - отрезал Паркер. - При чем здесь деньги? Деньгами мы, может,

друг другу и не поможем, но разве в этом дело? Моральная поддержка тоже

дорогого стоит. Чувства хлеба не просят. Зато есть к кому пойти. Есть

близкий человек.

Я давно уже вынашивала теорию, что если в наше время в Нью Йорке еще и

можно где нибудь найти любовь, то только среди геев - они еще не растеряли

душевной щедрости и страсти, в то время как гетеросексуальная любовь давно

уже свелась к торопливым обжиманиям в туалетных кабинках. Отчасти эта теория

возникла благодаря недавней шумихе вокруг мультимиллионера, который бросил

жену ради какого то мальчика и тут же принялся таскать свою юную пассию по

самым модным ресторанам Манхэттена прямо перед носом у желтой прессы. Вот

это, подумалось мне, Настоящая Любовь.

Паркер лишний раз подтверждал мою теорию. К примеру, когда Паркер

заболел, Роджер тут же примчался к нему домой, чтобы приготовить ужин и

поухаживать за больным. В гетеросексуальных отношениях это просто

невозможно: если бы девушка на заре отношений изъявила желание поухаживать

за заболевшим мужчиной, у него бы глаза на лоб полезли - решил бы, что она

его окрутить хочет. Тут то дверь перед ее носом и захлопнулась бы.

- Любовь опасна, - произнес Скиппер.

- Чем больше это понимаешь, тем больше начинаешь ее ценить! - парировал

Паркер.

- Любовные отношения неуправляемы, - гнул свое Скиппер.

- У тебя просто с головой не все в порядке, - заключил Паркер.

Но Роджер продолжал обрабатывать Скиппера:

- А как насчет неисправимых романтиков? Тут встряла в разговор моя

подруга Кэрри.

Уж кто кто, а она с этим типажом была хорошо знакома.

- Как только мужчина говорит мне, что он романтик, мне хочется орать

благим матом, - произнесла она. - Это говорит только о том, что он тебя

идеализирует, и стоит тебе перестать играть по его правилам и показать свое

истинное лицо, как он тут же бежит в кусты. Вот чем опасны романтики.

Держитесь от них подальше.

В этот момент один из таких опасных романтиков подсел за наш столик.

 

Дамская перчатка

 

- С появлением презервативов романтике пришел конец, зато стало намного

легче затащить женщину в постель, - заявил мой приятель. - Презерватив

создает иллюзию, что все это не всерьез. Исчезает интимность прикосновения.

Поэтому женщину проще расколоть на секс.

 

 

Любовь в баре "Бауэри",

часть третья

 

Баркли, художник двадцати пяти лет, и моя подруга Кэрри всего восемь

дней как начали встречаться, то есть они появлялись вместе на людях,

целовались, заглядывали друг другу в глаза, и все было трогательно до слез.

Досконально изучив тридцатипятилетних мужчин с их великосветским цинизмом,

Кэрри решила опустить возрастную планку и попробовать закрутить роман с кем

нибудь, кто еще не успел надышаться ядовитым воздухом Нью Йорка.

Баркли признался Кэрри в том, что он романтик "по зову сердца", а также

сообщил, что хочет по роману Паркера сделать сценарий. Кэрри предложила их

познакомить, и таким образом Баркли оказался сегодня здесь, в баре "Бауэри".

Но стоило ему появиться, как они с Кэрри взглянули друг на друга и...

не испытали ровным счетом ничего. Может, в предчувствии неизбежного Баркли

привел с собой спутницу - странную девочку с блестками на лице. И тем не

менее, усевшись, он изрек:

- Я безоговорочно верю в любовь. Без этого жизнь была бы невыносимой.

Каждый человек - половинка. Любовь придает нашему существованию целостность.

- А потом тебя бросают, и ты разбиваешься вдребезги, - добавил Скиппер.

- Просто нужно уметь упаковывать собственную жизнь, - ответил Баркли.

Скиппер конкретизировал:

- Дом в Монтане, спутниковая антенна, факс и "рэнджровер" - и все тебе

нипочем.

- А может, мы просто не того хотим? - предположил Паркер. - В смысле не

того, что нужно?

- Лично мне нужна красота. Я должен быть рядом с красивой женщиной.

Ничего не могу с собой поделать, - ответил Баркли. - Вот и оказываюсь все

время с круглыми дурами.

Скиппер и Баркли принялись разглядывать свои мобильные телефоны.

- Таким убить можно, - заметил Баркли, кивнув на мобильный Скиппера.

А потом Кэрри и Баркли отправились в клуб "Туннель" глазеть на

смазливую молодежь, курить сигареты и потягивать коктейли. Под финал Баркли

отчалил с девочкой в блестках, а Кэрри осталась с Джеком, лучшим другом

Баркли. Они немного потанцевали, а затем, неприлично поскальзываясь и

спотыкаясь, долго ловили такси. Кэрри даже на часы была не в силах

взглянуть.

На следующий день позвонил Баркли:

- Ну, что скажешь, подруга?

- Понятия не имею. Ты же позвонил, а не я.

- Я же говорил, что не хочу серьезных отношений. Сама виновата. Ты же

знала, что я за тип.

"Еще бы! - чуть не вырвалось у нее. - Меня всю жизнь тянуло к

банальным, пошлым бабникам!"

Но она сдержалась.

- Вообще то, если честно, мне наплевать.

И самое печальное заключалось в том, что это было действительно так.

Последующие четыре часа они провели за обсуждением его картин.

- Моя бы воля - я бы круглые сутки вот так трепался, каждый божий день,

- сказал Баркли. - Это же в сто раз лучше, чем секс!

 

Великий НЕпритворщик

 

- Работа - это все, - заявил Роберт, издатель сорока двух лет. - Когда

у человека столько работы, у него не остается времени на романтику.

Роберт рассказал, что какое то время встречался с одной женщиной,

которая ему нравилась, но через полтора месяца понял, что у них ничего не

выйдет.

- Она меня все время проверяла на прочность - вроде как я еще в среду

должен назначать ей свидание на пятницу. А если в среду у меня такое

настроение, что хоть в петлю лезь, и я понятия не имею, что со мной будет в

пятницу?! Ей хотелось, чтобы по ней с ума сходили. Я могу ее понять. Но не

умею притворяться и изображать несуществующие чувства. Само собой, мы

расстались друзьями, - добавил он. - Все время встречаемся. Просто не спим.

 

Нарцисс и "Времена года"

 

Как то воскресным вечером я попала на благотворительный тематический

ужин в клубе "Времена года". Тема вечера - "Ода любви". Каждый столик

посвящен какой нибудь прославленной паре: Тэмми Фэй с Джимом Беккером,

Нарциссу и ему же, любимому, Екатерине Великой и ее лошади, Майклу Джексону

и компании.

Аль Д'Амато сидел за столиком имени Билла и Хиллари Клинтон. В центре

каждого столика красовалась композиция из соответствующих атрибутов - к

примеру, столик Тэмми Фэй Беккер украшали накладные ресницы, голубые тени

для глаз и свечи в форме губок. На столе Майкла Джексона громоздилось чучело

гориллы и отбеливающий крем для лица.

Боб Питтман тоже оказался здесь. - Любовь жива - а вот с курением

покончено, - произнес, ухмыляясь, Боб.

Рядом стояла Сэнди, его жена, а я все норовила украдкой затянуться

сигаретой, прячась за пальмой. Сэнди сказала, что собирается махнуть на пару

недель в Новую Гвинею покорять горные вершины.

Домой я отправилась в гордом одиночестве, но прежде чем я ушла, кто то

умудрился мне всучить челюсть лошади Екатерины Великой.

 

Любовь в баре "Бауэри",

эпилог

 

Донован Линч встал из за столика Фрэнсиса Форда Копполы и присоединился

к нам.

- Да что вы?! - вступил он в разговор. - Я ни капли не сомневаюсь во

всепоглощающей силе любви. Просто иногда для любви нужно немного воздуха.

Именно этого Манхэттену и не хватало.

- Ах да, кстати! Боб и Сэнди разводятся.

 

 

Секс на всю катушку?

Не думаю...

 

Все началось как обычно - совершенно невинно. Я сидела себе дома и

поглощала скромный обед, состоявший из крекеров и сардин, когда неожиданно

позвонил мой приятель. Его друг недавно попал в "Ле Трапез", секс клуб для

пар, и был потрясен. Ошарашен. Прямо перед его носом обнаженные гости

занимались сексом. В отличие от садомазохистских клубов, где до настоящего

секса дело не доходит, здесь был самый смак. Его девушка тоже слегка

обалдела, но когда какая то обнаженная дама к ней прильнула, ей "вроде даже

понравилось". В его интерпретации.

На самом деле и ему там так понравилось, что он даже не хотел, чтобы я

про это место писала, опасаясь, как бы - по примеру большинства приличных

заведений в Нью Йорке - слава его не испортила.

Я дала волю воображению: прекрасные молодые тела; томные прикосновения;

девушки со светлыми вьющимися волосами в венках из виноградных листьев;

юноши с крепкими белоснежными зубами, перепоясанные виноградными лозами. Я в

наряде из листьев дикого винограда, едва прикрывающем бедра и ниспадающем с

одного плеча. Мы входим туда в наших покровах и выходим просветленными.

Автоответчик заведения произвел на меня отрезвляющее действие.

- В "Ле Трапез" не бывает чужих, только свои, с которыми вы просто не

успели еще познакомиться, - произнес голос неопределенного пола. Затем тот

же голос поставил меня в известность, что в моем распоряжении

"безалкогольный бар, а также горячий и холодный шведский стол" - понятия, в

моем представлении не очень то сопрягающиеся с сексом или наготой. В честь

Дня Благодарения девятнадцатого ноября проводится "Ночь Востока". Звучало

это довольно интригующе, и все было бы прекрасно, если бы потом не

оказалось, что "Ночь Востока" подразумевала восточную еду, а не публику.

Вот тут то и нужно было поставить точку. Не следовало заводиться от

умничаний этой зашоренной Салли Тисдейл, которая в своей супермодной книге о

порнографии "Расскажи, как ты меня хочешь" распространяется на тему

публичного группового секса: "Это табу в полном смысле слова... Если бы секс

клубам удалось реализовать свое истинное предназначение, это возымело бы

разрушительное действие. Да да, произошло бы именно то, чего все так боятся,

- крушение всяческих устоев и границ... Образовалась бы критическая масса".

Нужно было еще тогда задать себе вопрос: "Ну и что в этом интригующего?".

Но мне обязательно нужно было увидеть все собственными глазами. А

потому в моем ежедневнике появились две новые записи на ближайшую среду:

21.00 - прием в честь дизайнера Карла Лагерфельда, бар "Бауэри"; 23.30 -

секс клуб "Ле Трапез", Двадцать седьмая Ист стрит.

 

Неряхи и гольфы

 

Как показывает практика, люди всегда не прочь поговорить о сексе, и

вечер Карла Лагерфельда, кишмя кишевший супермоделями и редакторами журналов

мод при исполнении, не был исключением. Более того, за нашим концом стола

страсти кипели нешуточные. Некая восхитительная молодая особа с темными

вьющимися волосами и с выражением пресыщенности на лице, столь хорошо

удающимся в двадцатилетнем возрасте, заявила, что любит проводить время в

топлес барах, и не в простых, а в самых злачных, вроде "Биллиз Топлес",

поскольку только там у девочек "все свое".

Все тут же согласились, что маленькая грудь лучше силиконовой, что

повлекло за собой своего рода социологический опрос: кто из сидящих за

столом мужчин когда либо спал с женщиной с силиконовой грудью? Никто не

сознавался, но один из присутствующих, художник тридцати с чем то лет,

недостаточно рьяно отрицал этот факт.

- Ну признайся, что было, - настаивал другой гость, владелец

процветающего отеля с лицом херувима. - И главное - тебе это... понравилось!

- тоном обличителя заключил он.

- Ну, не то чтобы понравилось, - помялся художник, - но я не имел

ничего против.

К счастью для него, в этот момент подали закуски и все наполнили

бокалы.

Завязался новый разговор: действительно ли в постели предпочтительнее

неряхи? У владельца отеля была на этот счет своя теория:

- Если ты приходишь домой к женщине и все - на своих местах, а кругом

ни пылинки, дураку ясно, что она не станет целый день валяться с тобой в

кровати и заказывать китайскую лапшу в постель. Она обязательно заставит

тебя встать и чинно позавтракать за кухонным столом.

Я пришла в некоторое замешательство, поскольку вторую такую неряху, как

я, надо было поискать - у меня под кроватью и по сей день, наверное,

валяются старые картонки из под куриной лапши генерала Цо. Увы, большая

часть их содержимого была съедена мной в одиночестве. Вот тебе и теория.

Подали мясо.

- Вот что меня действительно сводит с ума, - проговорил художник, - так

это девочки в юбочках шотландках и гольфиках. Увижу такую на улице - весь

день работать не могу.

- Это еще что! - подхватил владелец отеля. - Хуже всего, когда идешь за

женщиной по улице - и вдруг она оборачивается и оказывается еще красивее,

чем ты ее себе представлял. Олицетворение всего, чем ты никогда не сможешь

обладать.

Художник подался вперед.

- Я однажды на пять лет работу забросил - и все из за женщины, -

признался он.

Последовало молчание. И что тут скажешь?

. Настало время шоколадного мусса, и близилось время моего визита в "Ле

Трапез". Поскольку в "Ле Трапез" пускали только пары - в традиционном женско

мужском составе, - я уговорила моего недавнего парня, Сэма брокера,

составить мне компанию. Сэм был идеальным вариантом, поскольку, во первых,

оказался единственным, кого мне удалось уговорить, а во вторых, у него уже

был опыт в подобных вещах: когда то, лет сто тому назад, он имел счастье

посетить "Пристанище Платона". Там к нему немедленно подошла какая то

девица, расстегнула ему ширинку и легким движением руки вытащила его мужское

достоинство. Его девушка, которая, собственно говоря, и являлась инициатором

этой затеи, с воплями покинула клуб.

Разговор свернул в неизбежное русло: что за публика посещает подобные

заведения? Похоже, я была единственной, у кого на этот счет не оказалось

твердого мнения. Несмотря на то что никому из присутствующих никогда не

приходилось бывать в секс клубах, все немедленно сошлись на том, что

посетители подобных заведений - неудачники из Нью Джерси. Кто то заметил,

что просто так в такие места не захаживают - разве что по долгу службы.

Легче мне от этого не стало - пришлось заказать текилы.

Мы с Сэмом встали, собираясь уйти. Некий писатель, освещающий вопросы

поп культуры, одарил нас прощальным советом:

- Берите инициативу в свои руки, а иначе пеняйте на себя, - предупредил

он, хотя сам подобные заведения обходил за версту. - Главное - взять все в

свои руки. Задать тон.

 

Воскрешение секс зомби

 

Клуб "Ле Трапез" располагался в белокаменном здании, сплошь покрытом

граффити. Вход оказался неброским, с закругленными металлическими перилами,

- ширпотребный вариант парадной лестницы отеля "Роялтон". В дверях мы

столкнулись с какой то парой, спешащей прочь из клуба, - заметив нас, дама

торопливо прикрыла лицо воротником плаща.

- Весело было? - поинтересовалась я. Она взглянула на меня глазами,

полными ужаса, и исчезла в подъехавшем такси.

Внутри, в тесноте барной стойки, восседал темноволосый молодой человек

в спортивной рубашке в полоску. С виду ему можно было дать лет восемнадцать.

Он даже головы не поднял.

- Платить вам?

- Восемьдесят пять долларов за двоих.

- Вы кредитки принимаете?

- Только наличные.

- Можно чек?

- Нет.

Нам пришлось дать подписку, в которой мы обязались соблюдать правила

безопасного секса, после чего нам вручили временные клубные карточки, на

обороте которых красовалось напоминание о том, что проституция, а также

аудио - и видеозапись в помещении клуба запрещены.

Я уже совсем было настроилась на дым коромыслом, но, войдя, мы с

удивлением обнаружили, что дымились здесь только столы - а именно,

вышеупомянутый шведский стол, состоящий из горячих и холодных закусок. Тем

не менее никто из присутствующих не ел, а над буфетной стойкой красовалась

табличка с надписью: "Прикрывайте нижние части тела перед едой".

Тут появился Боб, управляющий, - грузный бородатый мужчина в клетчатой

рубашке и джинсах. Вид у него был такой, словно он заправлял не секс клубом,

а зоомагазином в Вермонте. Боб сообщил нам, что клуб просуществовал вот уже

пятнадцать лет благодаря известной осмотрительности. "Кроме того, - веско

добавил он, - в нашем клубе "нет" означает "нет"". Он посоветовал нам не

стесняться своего непроизвольного вуаеризма, поскольку большинство начинают

здесь именно с этого.

И что же представилось нашим изумленным взорам? Просторный зал с

огромным надувным матрасом, на котором копошилось несколько дебелых пар,

потрясая своими телесами; невостребованный "секс стул" в виде паука;

дородная тетка в халате, сидящая на краю джакузи с сигаретой в зубах; пары с

остекленевшим взглядом (просто "Воскрешение секс зомби" какое то! -

подумалось мне); судя по всему, большинство мужчин, явно дерзнувших сюда

явиться, не рассчитали своих силенок.

Но правил бал здесь, безусловно, тот самый пресловутый дымящийся

шведский стол (да что же там подают, в конце то концов, - мини хотдоги?!),

и, увы, на большее рассчитывать не приходилось.

Клуб "Ле Трапез" оказался - уж простите покорно мой французский -

"Л'Обдираловкой".

К часу ночи люди начали расходиться. Тетка в халате сообщила нам, что

сама родом из округа Нассау, и пригласила нас заглянуть к ним в субботу

вечером.

- В субботу, - пообещала она, - здесь будет шведский вечер.

Я не стала уточнять, что именно она имеет в виду, опасаясь услышать

ответ.

 

Обед "Мортимерс"

 

Пару дней спустя я обедала с подругами в ресторане "Мортимерс". В

который раз разговор свернули на секс и мои впечатления от посещения секс

клуба.

- Так тебе не понравилось? - спросила Шарлотта, английская журналистка.

- Вот бы мне туда... Неужели это совсем не заводит, когда толпы людей на

твоих глазах занимаются сексом?

- Не а, - ответила я, проглотив очередную порцию кукурузных блинчиков с

красной икрой.

- Почему?

- Все равно ничего не видно было, - объяснила я.

- А как мужчины?

- В том то все и дело - вспомнить страшно, - ответила я. - Половина из

них наводила на мысль о сексопатологе. Я теперь, наверное, всю жизнь при

визите к психиатру буду представлять себе голого бородатого мужика с

остекленевшим взглядом, который изнывает от полуторачасового минета - и все

еще не в силах кончить.

Да, объяснила я Шарлотте, мы разделись, но тут же замотались в

полотенца. Нет, сексом мы не занимались. Нет, все это меня ничуть не завело,

даже когда высокая привлекательная брюнетка лет тридцати пяти вышла на

танцпол, вызвав всеобщее оживление. Она быстро, как обезьяна, оголила свою

задницу и в считанные минуты исчезла в сплетении рук и ног. Наверное, это

должно было выглядеть эротично, но я никак не могла избавиться от ощущения,

что присутствую при сцене спаривания бабуинов из серии "Нейшнл джеографик".

Дело в том, что эксгибиционизм и вуаеризм - явления далеко не массового

порядка, как, впрочем, и садомазохизм, вопреки бытующему мнению. Таким

образом, основная проблема - особенно в клубах - сводится к одному - к

публике. Это безработные и бесперспективные актрисы, неудавшиеся оперные

певцы, художники и писатели, служащие низшего звена, которым никогда не

суждено выбиться в среднее. Иными словами, люди, которые, загони они вас в

угол у барной стойки, довели бы вас до белого каления бесконечными

рассказами о своих бывших супругах и проблемах с пищеварением. Люди, не

вписавшиеся в социум, вышвырнутые на обочину жизни - сексуальной и

социальной. И уж тем более не те, с кем вам захотелось бы разделить свои

самые интимные фантазии.

Справедливости ради нужно отметить, что не все посетители "Ле Трапез"

были бледными малорослыми секс зомби - перед самым уходом мы с Сэмом

столкнулись в раздевалке с броской длинноногой дамой и ее кавалером. Мужчина

обладал крупными чертами лица типичного американца и был чрезвычайно

разговорчив - он тут же сообщил нам, что родом из Манхэттена и недавно

открыл собственное дело. Дама оказалась его коллегой. Пока она переодевалась

в желтый деловой костюм, ее приятель улыбнулся и добавил: "Сегодня она

воплотила в жизнь свою самую дерзкую мечту". Дама бросила на него

испепеляющий взгляд и гордо покинула раздевалку.

Пару дней спустя мне позвонил Сэм, и я тут же принялась на него орать.

Тогда он спросил: разве не я все это затеяла? И разве я так ничего и не

поняла?

Поняла, ответила я. Поняла, что там, где дело касается секса, ничто не

заменит домашний очаг.

Но ты ведь и без меня это знал. Правда, Сэм?

 

 

Жертвы серийного любовника

 

На днях семеро женщин встретились в Манхэттене за вином, сыром и

сигаретами, дабы обсудить предмет, равно интересующий всех - мужчину. И не

просто мужчину, а Самую Блестящую Партию Манхэттена, назовем его Томом Пери.

Возраст: сорок три года, рост: метр пятьдесят пять, волосы русые,

прямые. Внешность ничем не примечательная, за исключением недавнего

пристрастия к черным костюмам от Армани в сочетании с самыми немыслимыми

подтяжками. Родом из состоятельной семьи промышленников, вырос на Пятой

авеню и в Бедфорде, штат Нью Йорк. Проживает в современной высотке на Пятой

авеню.

За последние пятнадцать лет Пери, чья фамилия практически заменила ему

имя, превратился в своего рода ходячую легенду. Самое интересное, что

бабником его не назовешь, поскольку он каждый раз искренне мечтает жениться,

- скорее, Пери относится к разряду изощренных серийных любовников, умудряясь

сменять по двенадцать женщин в год. Но будь то через пару дней или месяцев,

рано или поздно происходит неизбежное - все вдруг идет наперекосяк, и он

снова произносит свою сакраментальную фразу: "Меня бросили".

Для определенного типа женщин - лет около тридцати, амбициозных и

преуспевающих - роман с Пери (или попытка его избежать) является чем то

вроде акта инициации, все равно что первая поездка на лимузине и первое

ограбление в одном флаконе...

Даже на фоне самых блистательных ловеласов Нью Йорка Пери бросается в

глаза - хотя бы потому, что у него в запасе намного меньше козырей. Он не

наделен ни великосветским лоском лорда Эрика Уотчмейстера, ни тугим

кошельком Морта Цуккермана.

Меня не переставал мучить вопрос: чем же он берет?

Каждая из приглашенных дам имела к Пери самое непосредственное

отношение - будь то в качестве любовницы или предмета его платонического

обожания, - и каждая решительно заявила, что она его бросила. Все с

готовностью согласились принять участие в Разговоре о Пери - у меня возникло

ощущение, что у каждой из них остались к нему свои счеты. Может, они хотели

его вернуть. Может, они хотели его убить.

 

Дерил Ван Хорн

 

Мы собрались в гостях у Сары, режиссера и бывшей фотомодели - "пока

меня не достал весь этот бардак и я не набрала десять килограммов". На ней

был темный костюм в полосочку.

- Когда начинаешь перебирать в памяти всех своих бывших любовников,

Пери - единственный, кого не можешь раскусить, - заявила она. - Сидишь и

думаешь: и что же это было?

Но не успели мы добраться до пикантных подробностей, как неожиданно для

себя сделали престранное открытие. Несмотря на то что большинство

приглашенных дам уже лет сто как потеряли Пери из виду, сегодня утром он

позвонил четверым из них.

- Сомневаюсь, что у него сработала интуиция, - произнесла Магда, -

скорее, это просто совпадение.

Магда дружила с Пери с незапамятных времен, к тому же добрая половина

ее подруг принадлежала к числу его бывших любовниц - через него то она с

ними и познакомилась.

- Он про нас все знает, - заметила одна из присутствующих дам, - прямо

как Дерил Ван Хорн в "Иствикских ведьмах".

- Скорее, Дерил Ван Хер, - сострила другая. Мы откупорили бутылку вина.

- С Пери вся штука вот в чем, - начала Сара. - Когда с ним знакомишься,

он просто неотразим - остроумен, красноречив, а главное, у него уйма

свободного времени, поскольку работой он не обременен. Какая женщина сможет

устоять перед мужчиной, который, не успев с тобой отобедать, звонит тебе на

работу и приглашает на вечерний коктейль! Когда последний раз вы встречались

с мужчиной, который горел бы желанием видеть вас по три раза на день?

- К тому же "коктейль" - такое емкое понятие, - добавила Магда, - тут

же вспоминаешь Кэтрин Хэпберн с Кэрри Грантом.

Джеки, редактор журнала, припомнила:

- Когда мы познакомились, мы сразу начали встречаться - каждый божий

день. Он за мной по пятам ходил.

- Да, что что, а голову вскружить Пери умеет. Он, знаете ли, обожает

трепаться по телефону, - продолжала Сара, - а для женщины это просто бальзам

на душу - создается впечатление, что он от тебя без ума, раз звонит по сто

раз на день. Вот и закрываешь глаза на неказистую внешность.

- А потом вдруг замечаешь его подтяжки и думаешь: Боже правый! -

добавила Мейви, поэтесса ирландских кровей.

- Или вдруг понимаешь, что не так уж он и остроумен, - подхватила Сара,

- просто припас с десяток шуточек на все случаи жизни. И когда приходится

выслушивать одно и то же по сто раз, это начинает жутко бесить. Как

заезженная пластинка. С ума сойти можно.

- Он мне как то сказал, что я - единственная женщина, которая понимает

его шутки, - припомнила Мейви, - и это притом, что лично я ничего смешного в

них не находила.

- А потом вдруг оказываешься в его квартире со всеми этими несметными

портье и нескончаемыми дверями - бред какой то...

- И сразу хочется спросить, не проще ли выкинуть к черту всю эту мебель

или, если на то пошло, переехать жить в мебельный магазин.

- Однажды он показал мне новые кольца для салфеток. В виде наручников.

Это он так девушек соблазняет.

 

Первое свидание: "Сорок четыре"

 

Так с чего же все начинается? История Джеки была не оригинальна.

- Я ждала столик в "Голубой ленте", - начала она, - как вдруг он

подошел и ни с того ни с сего заговорил со мной. Так и блистал остроумием -

я тогда даже подумала: "Смотри ка, да между нами просто искры летают! Даже

жаль, что расстанемся - и поминай как звали..."

Все сочувственно закивали - история была стара как мир.

- На следующий день он звонит в восемь утра, - продолжала Джеки. -

"Пообедаем вместе?" - спрашивает. На первом свидании он всех тащит в "Сорок

четыре".

Сапфира, белокурая мать одиночка, усмехнулась:

- Меня он туда повел только на втором.

- Потом, не давая опомниться, приглашает тебя провести с ним выходные,

- продолжала Джеки.

- Мне он через неделю уже предложение сделал, - похвалилась Сара, - а

это даже для него рекорд.

- А меня он на третьем свидании повез знакомиться с родителями, -

вспомнила Бритта, фотоагент, высокая стройная брюнетка, успевшая с тех пор

удачно выйти замуж. - Только мы, его родители и дворецкий. Помню, на

следующий день мы валялись на кровати и он крутил домашнее видео, показывал

себя в детстве. Он просто умолял меня выйти за него замуж, говорил: "Вот

увидишь, я могу быть серьезным". А потом взял и заказал какую то дрянь из

китайской забегаловки. Посмотрела я на него и подумала: "За тебя - замуж?!

Ну уж нет, я еще не совсем спятила!" Рамона вздохнула.

- С другой стороны, я тогда как раз рассталась с одним человеком и была

в полном раздрызге, а Пери всегда в нужный момент оказывался рядом.

Начала прослеживаться закономерность. Всех женщин объединяло одно -

Пери их находил в тот момент, когда они мучительно переживали разрыв со

своими мужьями или давними любовниками. Или это они его находили?

- С ним отдыхаешь душой - он тебя буквально по кусочкам собирает, -

согласилась Сара. - Что то вроде: "Жизнь не удалась? К вашим услугам роман".

- Он прямо как "Мейфлауэр" души, - поддакнула Мейви, - лучший способ

переместиться из пункта А в пункт Б, причем прибываешь на конечную остановку

значительно посвежевшей.

Как оказалось, Пери отличался необычайной чуткостью. Фраза "он прямо

как женщина" повторялась снова и снова.

- Столько журналов мод, сколько читает он, не читает, наверное, ни одна

женщина, - добавила Сапфира. - К тому же он в сто раз охотнее берется за

чужие проблемы, чем за свои собственные.

- Он на редкость уверен в себе, - продолжала Мейви. - Нет ничего хуже

мужчины, разыгрывающего из себя беспомощного младенца, который не в

состоянии отыскать собственные носки. Пери же говорит: "Со мной ты как за

каменной стеной. Положись на меня". И ты, естественно, думаешь: "Боже, какое

счастье!" Положа руку на сердце - что еще женщине надо? Большинство мужчин

этого не понимает. Пери, по крайней мере, хватает ума, чтобы этим

воспользоваться.

И наконец, секс.

- В постели ему нет равных, - заявила Сара.

- Да, он просто великолепен, - согласилась Сапфира.

- Вы считаете, он хорош в постели?! По моему, он ужасен. Одни его ноги

чего стоят!

Как бы то ни было, пока Пери казался мне сущим воплощением двух

качеств, которые любая женщина так ценит в мужчине: с одной стороны, он

обладал чуткостью натуры, граничащей с женской, с другой - полной

самодостаточностью. Так в чем же дело?

 

Пери: размер (тридцать восьмой) имеет значении

 

- Дело вот в чем, - начала Мейви. - Пока у тебя проблемы и истерики,

все замечательно, но стоит ему решить все твои проблемы, как он тут же

превращается в головную боль.

- Он становится невыносим, - согласилась одна из дам. Остальные

согласно закивали.

- Однажды, - вспомнила Джеки, - я между делом упомянула, что у меня

тридцать восьмой размер - и вы бы видели, как он взвился: "Это у тебя то

тридцать восьмой?! Сороковой, как минимум! Уж я то знаю, как выглядит

тридцать восьмой, и поверь мне, тебе до него далеко".

- А мне он постоянно твердил, что мне надо скинуть пять килограммов, -

добавила Сара. - И это притом, что я разве что в детстве была стройнее.

- А по моему, мужчина велит женщине похудеть, только когда ему самому

похвалиться нечем, - ядовито заметила одна из дам.

Мейви припомнила поездку в Солнечную Долину:

- Пери из кожи вон лез. Купил билеты, заказал домик. Сказка, а не

поездка...

Проблемы начались еще по дороге в аэропорт - не успели они усесться в

лимузин, как уже принялись ссориться из за места. К тому времени как они

очутились в самолете, стюардессам чуть ли не разнимать их пришлось. ("На тот

момент мы уже выясняли, кто из нас потребляет больше кислорода", - объяснила

Мейви.) Они ругались всю дорогу. Они ругались на лыжах. На второй день Мейви

стала упаковывать вещи.

- Он сказал: "Ха, сегодня метель, самолеты не летают", а я ответила:

"Ха, на автобусе доеду!"

Месяц спустя Мейви вернулась к мужу. Она была не одна такая - многие,

бросив Пери, возвращались к своим бывшим мужчинам.

Но Пери это не останавливало.

- На меня тут же обрушился шквал писем, факсов, звонков, - вспомнила

Сапфира, - это было ужасно. У него и в самом деле золотое сердце, когда

нибудь из него выйдет настоящий человек.

- Я до сих пор храню его письма, - добавила Сара. - Такие трогательные,

только что слезами не залиты. - Она вышла из комнаты и тут же вернулась с

письмом в руках, которое и зачитала вслух: - "Я не требую от тебя любви, но

уповаю на широту твоей души в надежде, что ты не отвергнешь мою любовь. Я не

шлю тебе цветов, поскольку не желаю делить твое расположение с тем, что

сотворено не мной". - Сара улыбнулась.

 

"Мы решили пожениться!"

 

Дамы в один голос заявили, что после романа с Пери их дела пошли в

гору. Джеки закрутила роман со своим инструктором; Магда опубликовала свой

первый роман; Района вышла замуж и забеременела; Мейви открыла собственное

кафе; Сапфира обрела давно забытую любовь; Сара завела себе

двадцатисемилетнего любовника, что ее вполне устраивало.

Сам же Пери не так давно отправился за границу в поисках новых невест.

Ходили слухи, что там его бросила англичанка, которая мечтала выйти замуж за

графа.

- Вечно ему попадаются не те женщины, - заметила Сапфира.

Полгода назад Пери ненадолго приехал домой и пригласил Сару на ужин.

- Он взял меня за руку, - рассказывала она, - и обратился к своему

приятелю со словами: "Это единственная женщина, которую я когда либо

любил".. По старой памяти я после ужина зашла к нему на коктейль, и он

сделал мне предложение, причем так искренне, что я ушам своим не поверила.

Решила, он дурака валяет - думаю, дай ка я его помучаю.

Сара помолчала, погрузившись в воспоминания.

- Он тогда сказал: "Обещай, что не будешь встречаться с другими

мужчинами, а я не буду спать с другими женщинами". Я сказала:

"Договорились", - а сама подумала: и как же ты это себе представляешь? Ты в

Европе, я в Нью Йорке... И тем не менее на следующее утро он мне звонит и

говорит: "Ты еще не забыла, что ты теперь моя невеста?" Я ему отвечаю:

"Ладно, Пери, как скажешь".

Он уехал в Европу, а Сара благополучно забыла обо всей этой истории. И

вот однажды лежит она в постели со своим любовником, как вдруг раздается

телефонный звонок. Пери собственной персоной. Они мило общаются, и тут ее

любовник возьми и спроси: "Хочешь кофе?". Пери жутко взбеленился.

- Это еще кто? - спрашивает.

- Друг, - отвечает Сара.

- В десять часов утра?! Ты что, с кем то спишь? Мы с тобой без пяти

минут женаты, а ты спишь с другим?! - И бросает трубку. Через неделю

перезванивает как ни в чем не бывало.

- Ну как, ты готова? - спрашивает.

- К чему? - отвечает Сара.

- Мы же решили пожениться, забыла? Или у тебя кто то другой?

- Знаешь, Пери, что то я не вижу колечка на своем пальце, - решительно

ответила Сара. - Может, сначала наведаешься к Гарри Винстону, а потом

поговорим?

К Гарри Винстону Пери наведываться не стал и пропал на долгие месяцы.

Сара сказала, что ей его даже не хватало.

- Я его обожаю, - пояснила она. - Жалко его, совсем у человека мозги

набекрень.

За окном стемнело, но никто и не думал расходиться. Все сидели, словно

зачарованные образом идеального мужчины, как две капли воды похожего на Тома

Пери, но не Тома Пери.

 

 

Клеймо Манхэттена: старые девы, хронические холостяки

 

Обед за досужими сплетнями с малознакомым мужчиной - перемываем

косточки общим знакомым, супружеской паре. Он знаком с мужем, я знаю жену.

Мужа я никогда не встречала, да и жену не видела уже сто лет, если не

считать случайных встреч на улице, но, как водится, посвящена в малейшие

подробности их жизни.

- Ничего у них не выйдет, - разглагольствую я. - Она просто

воспользовалась его наивностью. Он же как деревенский теленок. Приехал из

Бостона, ничего о ней не знает - вот она за него и ухватилась. С таким

богатым прошлым и с такой репутацией ей все равно в Нью Йорке ничего не

светило. Ни один уважающий себя мужчина не позарился бы.

Я налегла на цыпленка, развивая тему: - У нью йоркских женщин чутье.

Они словно нутром чуют, что пора выходить замуж, - тут то и выходят. То ли

устают от многочисленных любовников, то ли наконец понимают, что так ничего

в жизни и не добьются, а может, искренне хотят детей. Они тянут с

замужеством до последнего, но рано или поздно наступает критический момент,

и, если вовремя не подсуетиться... - я пожала плечами, - поезд уйдет. Скорее

всего им так и придется всю жизнь куковать в одиночестве.

Наш сосед по столику, типичный образчик корпоративного работника и

любящего отца семейства из Вестчестера, бросил на нас взгляд, полный ужаса.

- А как же любовь?! - спросил он.

Я посмотрела на него с искренней жалостью.

- А никак.

В вопросах супружества Нью Йорк диктует свои законы - его

матримониальные ритуалы не менее безжалостны и изощренны, чем в романах Эдит

Уортон. Правила игры всем известны, но о них предпочитают умалчивать. В

результате Нью Йорк вывел новую породу одиноких женщин - умных,

привлекательных, преуспевающих - и вечно незамужних. Им под сорок или сорок

с хвостиком, и, если эмпирические утверждения вообще чего то стоят, они

никогда не выйдут замуж.

И дело здесь не в статистике. И не в исключениях из правил. Все мы

наслышаны о преуспевающем драматурге, женившемся на красавице кутюрье,

которая была намного старше его. Но когда вы красивы, богаты, знамениты и у

вас "все схвачено", законы простых смертных на вас не распространяются.

Но что, если вам под сорок, вы привлекательны, работаете продюсером на

телевидении или владеете собственной пиар компанией, и при всем при этом до

сих пор живете в гордом одиночестве и спите на раскладном диване - эдакая

Мэри Тайлер Мур девяностых (только в отличие от Мэри Тайлер Мур вы, конечно,

переспали со всеми этими многочисленными мужиками, вместо того чтобы

стыдливо выставлять их за дверь в две минуты первого)... Таким то каково?

В этом городе тысячи, может, даже десятки тысяч таких женщин - в том

числе и среди наших знакомых, и все мы в один голос соглашаемся, что им цены

нет. Они путешествуют по свету, платят налоги, выкладывают по четыре сотни

долларов за пару босоножек от Маноло Бланик...

- Да все у них в порядке, - заверил меня Джерри, корпоративный юрист

тридцати девяти лет, женатый на одной из таких деловых женщин, которая к

тому же на три года старше его. - И с нервами, и с головой. Просто это не

Роковые Женщины. - Джерри призадумался. - Почему я могу с ходу перечислить

кучу потрясающих незамужних женщин и ни одного потрясающего неженатого

мужчины? Посмотрим правде в глаза: все неженатые мужики Нью Йорка - полный

отстой.

 

Сладкая парочка

 

- Понимаешь, - начал Джерри. - В Нью Йорке шанс выйти замуж находится в

прямой зависимости от возраста. Главное - не упустить момент. Граница

проходит где то между двадцатью шестью и тридцатью пятью. Ну может,

тридцатью шестью.

Мы оба согласились, что, если женщина уже однажды побывала замужем, для

нее не составит труда выйти во второй раз - видимо, играло роль знание

правил игры.

- Но когда им тридцать семь или тридцать восемь, появляется... балласт,

что ли? - продолжал он. - Жизненный груз. Везде то они были, все то они

знают. Их жизненный опыт начинает работать против них. Если бы я был холост

и вдруг узнал, что интересующая меня женщина встречалась раньше с Мортом

Цуккерманом или с Марвином издателем - та еще сладкая парочка, - меня бы как

ветром сдуло. Кому охота волочиться в хвосте? А если они к тому же начинают

выкидывать фортели вроде внебрачных детей и наркологических лечебниц - тогда

совсем плохо дело.

Джерри рассказал мне одну историю. Прошлым летом его пригласили на ужин

в Хэмптоне. Публика по преимуществу принадлежала к миру кино и телевидения.

Они с женой решили свести бывшую сорокалетнюю модель с их недавно

разведенным приятелем. Те уже совсем было разговорились, как вдруг речь

зашла о Морте Цуккермане и Марвине, и их приятель тут же потерял к

собеседнице всякий интерес.

- В Нью Йорке есть целый ряд хронических холостяков, - заявил Джерри, -

они как проказа - одно соприкосновение с ними губительно.

Вечером того же дня я пересказала эту историю Анне, тридцати шести лет,

имеющей обыкновение оспаривать все, что исходит из уст мужчин. При этом все

они как один мечтают с ней переспать, а она непрестанно поливает их грязью

за ограниченность. Она когда то встречалась с обоими из этой "сладкой

парочки" и знакома с Джерри. Выслушав мой рассказ, она взорвалась:

- Да он им просто завидует! Сам бы не прочь оказаться на их месте, да

кишка тонка - ни денег, ни связей. Раз уж на то пошло, так все мужчины Нью

Йорка только о том и мечтают, чтобы стать вторым Мортом Цуккерманом.

Джордж, инвестиционный банкир тридцати семи лет, согласился, что

хронические холостяки представляют определенного рода проблему.

- Все эти персонажи - что пластический хирург, что редактор "Тайме",

что тот чокнутый с его клиникой по искусственному оплодотворению - вращаются

в одном и том же женском кругу, только местами меняются, - сказал он. - Да,

думаю, если бы я познакомился с женщиной, которая переспала со всей этой

тусовкой, мне бы это не понравилось.

 

Дети - или белье?

 

- Если ты - Диана Соуэр, то ты всегда выйдешь замуж, - сказал Джордж. -

Но даже те, кто тянет на пятерку или пятерку с минусом, не застрахованы.

Дело в том, что в Нью Йорке элита сплачивается во все более замкнутые

группки избранных. Те, с кем ты имеешь дело, - элита в полном смысле этого

слова, их стандарты завышены до невозможности. И потом, ведь существуют еще

друзья. Взять хотя бы тебя, - продолжал Джордж. - Вспомни всех, с кем ты

когда либо встречалась - нормальные мужики, и тем не менее мы вечно поливаем

их дерьмом.

С этим было сложно поспорить. Все мои мужчины, как правило, обладали

целым рядом достоинств, но мои друзья вечно умудрялись отыскивать в них

изъян и постоянно пилили меня за мою терпимость к их пусть ощутимым, но, на

мой взгляд, вполне простительным недостаткам. В настоящий момент я была

одна, и мои друзья наконец были счастливы.

Два дня спустя я случайно встретилась с Джорджем в гостях.

- Вообще то, все дело в детях, - сказал он. - Если уж жениться, так

только для того, чтобы завести детей, следовательно, ей должно быть не

старше тридцати пяти, иначе с детьми придется поторопиться. Вот и все.

Я решила спросить мнение Питера, писателя сорока двух лет, с которым я

пару раз до этого встречалась. Он согласился с Джорджем.

- Все дело в возрасте и физиологии, - сказал он. - Ты себе представить

не можешь, насколько велико сиюминутное влечение к женщине детородного

возраста. С женщинами за сорок все сложнее, потому что такого сильного

влечения они не вызывают. Чтобы захотеть с ними переспать, нужно

познакомиться поближе, и здесь уже дело в чем то другом...

Может, в эротичном белье?

- По моему, проблема незамужних женщин среднего возраста - чума

современного Нью Йорка, - заключил Питер, а затем задумчиво добавил: - Даже

представить страшно, сколько женщин страдает от одиночества - притом, что

половина из них сами себе боятся в этом признаться.

Питер рассказал мне одну историю. Его знакомой исполнился сорок один

год. Она меняла партнеров как перчатки (причем один был сексуальнее другого)

и получала от жизни максимум удовольствия. И вот однажды она отправилась на

свидание с двадцатилетним мальчишкой и была безжалостно высмеяна. После

этого она попыталась закрутить роман с очередным "мачо", но он тут же ее

бросил, и с тех пор ни один мужчина в ее сторону даже не смотрел. Она совсем

опустилась, потеряла работу, и в конце концов ей пришлось вернуться в Айову

и поселиться в доме своей матери.

Такие истории способны разбередить самые потаенные страхи любой женщины

- и в то же время нельзя сказать, чтобы у мужчин они вызывали особое

сострадание.

 

Версия Роджера

 

Роджер сидел в одном из ресторанов Верхнего Ист Сайда, наслаждаясь

жизнью и потягивая красное вино. Ему тридцать девять лет, у него собственный

инвестиционный фонд и шестикомнатная квартира классической планировки на

Парк авеню.

Он рассуждал о явлении, которое я бы назвала расстановкой сил среди

особей среднего возраста.

- Когда тебе лет двадцать - тридцать, в личных отношениях доминируют

женщины, - объяснил Роджер. - Но по мере приближения к сороковнику ты

приобретаешь в их глазах статус потенциального мужа, и они начинают виснуть

на тебе гроздьями. Иными словами, мужчина становится хозяином положения -

причем произойти это может в один момент.

Не далее как сегодня Роджер был приглашен на коктейль - войдя, он

обнаружил в своем распоряжении сразу семь незамужних блондинок с Верхнего

Ист Сайда от тридцати пяти до сорока лет в черных вечерних платьях, и одна

остроумнее другой.

- Сразу ясно: что бы ты ни сказал - ты в дамках, - добавил Роджер. -

Для женщин этот возраст характеризуется сочетанием крайней степени отчаяния

с пиком сексуальности. Надо сказать, прихотливое сочетание. Заглядываешь им

в глаза - и видишь в них стремление к обладанию любой ценой, смешанное со

здоровым почтением к капиталу. И уже заранее знаешь, что не успеешь ты выйти

из комнаты, как они тут же начнут перемывать тебе косточки. Но самое

печальное заключается в том, что большинство этих женщин и в самом деле

необычайно интересны - в первую очередь именно потому, что не пошли по

проторенной дорожке и не выскочили замуж при первой возможности. Но разве

может такое выражение в глазах пробудить в мужчине страсть?!

Питер, увлекшись темой, почему то взъелся на ни в чем не повинного

Алека Болдуина:

- Во всем виноваты чрезмерные запросы! Женщины среднего возраста не

умеют довольствоваться тем, что есть. Они не замечают вокруг себя вполне

достойных, полноценных мужчин, вот и говорят: "Ну и черт с вами - мне вообще

никто не нужен!". С какой стати мне жалеть этих заносчивых дур с их

неумеренными аппетитами? Я скорее пожалею тех несчастных, на которых эти

особы даже не соблаговолят взглянуть. Им, видишь ли, Алека Болдуина подавай!

Да во всем Нью Йорке не найдется ни одной женщины, которая не отвергла бы с

добрый десяток милых, любящих мужчин только потому, что они ей не по вкусу -

этот слишком толстый, тот недостаточно богат, третий уж слишком трепетный...

Только ведь те красавцы, на которых они заглядываются, интересуются

двадцатилетками, а не дамами под сорок!..

Питер почти перешел на крик:

- Нет бы этим дурам выйти за толстяка! Ну почему бы им не выйти за

жирного, заплывшего салом кабана?!

 

Хорошие друзья, паршивые мужья

 

Я задала тот же вопрос Шарлотте, английской журналистке.

- Сказать почему? - ответила она. - Были у меня такие, коротышки,

толстые, страшные, - разница ноль. Такие же бесчувственные эгоисты, как и

красавцы. - И добавила: - Когда тебе за тридцать пять и ты все еще не

замужем, волей неволей думаешь: да зачем мне вообще это надо?

Она рассказала, как совсем недавно отвергла красивого разведенного

банкира за сорок только потому, что у него был слишком маленький член.

- С мизинец, - горестно вздохнула она.

К нам заглянула Сара. Она только что раздобыла денег на свой первый

полнометражный фильм и пребывала в состоянии эйфории.

- Да чтобы женщина не могла выйти замуж?! Это такая чушь, у меня слов

нет! Если хочешь кого то окрутить, достаточно просто закрыть рот. Заткнуться

раз и навсегда и соглашаться с каждым их словом.

К счастью, позвонила моя подруга Амалита и все мне объяснила.

Объяснила, почему совершенно потрясающие женщины прозябают в одиночестве, и

не то чтобы, конечно, радуются этому факту, но, по крайней мере, особенно не

переживают.

- Радость моя, - проворковала она в трубку. Сегодня она была в отличном

настроении, поскольку всю ночь занималась сексом с двадцатичетырехлетним

студентом юрфака. - Да каждый дурак знает, что из нью йоркских мужчин

выходят отличные друзья и паршивые мужья. Как говорят у нас в Латинской

Америке: "Лучше быть одному, чем в плохой компании".

 

 

В постели с моделью

 

Вечер пятницы. Неожиданное появление некоего Грегори Рока, режиссера

документалиста, вызывает в баре "Бауэри" легкое оживление. Мистер Рок, автор

таких скандально известных фильмов, как "Д. Р. Ф." ("Джеральд Рудольф Форд")

и "Манкиз", шествует в довольно задрипанном твидовом пиджаке, опустив глаза

долу. За ним следует стайка юных созданий - шестеро новых моделей известного

модельного агентства. Среди них нет ни одной старше двадцати одного года

(двоим вообще по шестнадцать), и половина из них в жизни не видела ни одного

фильма мистера Рока и, положа руку на сердце, плевать на это хотела.

Роль буксиров, обеспечивавших непрерывность движения и сохранность

состава, выполняли Джек и Бен, "моделепоклонники" - два инвестора

предпринимателя лет по тридцать - молодые