Книга III, г л а в а 2 О тех, кто может отводить судей

1. Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1: Феномен средневекового урбанизма. М., 1999.
2. История Европы / Под ред. Е В. Гутновой. М.., 1992. Т. 2к Средневековая Европа. Ч. 2. Гл. I.
3. Корхов Ю. А. Ремесленники средневекового Страсбурга под властью города // Учен. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. Ле­нина. М., 1954. Т. 68, вып. 4.
4. Негуляева Т. М. Зарождение правосознания и чувства личности у средневекового бюргерства (по материалам городских хартий XII—XIII вв.) // Средневековый город. Саратов, 1998. Вып. 13.
5. Негуляева Т. М. Складывание сеньориального режима в Страсбурге // Средневековый город. Саратов, 1998. Вып. 12.
6. Негуляева Т. М. Средневековый город и городское право // Средневековое городское право XII—XIII вв. / Под ред. С. М. Стама. Саратов, 1989.
7. Орлова Е. Ю. К вопросу о термине «раннесредневековый город» (историографические заметки) // Средневековый город. Са­ратов, 1997. Вып. 11.
8. Подопригорова Н. Н. Политико-административная структура Дубровника в период становления республики (вторая по­ловина XIV'— первая половина XV века) // Средневековая Европа: История и историография. Воронеж, 1997. Вып. 1.
9. Подопригорова Н.Н. Судебная система Дубровника во второй половине XIII — первой половине XV века // Вопросы истории славян. Воронеж, 1996. Вып. 11.
10. Репина Л. П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в. М., 1979.
11. Рутенбург В. И. Итальянский город от раннего средне­вековья до Возрождения. Л., 1987.
12. Сванидзе А. А. Городские хартии и распространение му­ниципальных привилегий в шведских городах середины XIII—XV ве­ков // Средние века. 1973. Вып. 35.
13. Сванидзе А. А. Патрициат и стратегия удержания власти в средневековом городе // Власть и политическая культура в сред­невековой Европе. М., 1992. Ч. 1.
14. Солодкова Л. И. Ранний Кельн: социально-экономичес­кое развитие и освободительная борьба горожан XI—XIII вв. Сара­тов, 1991. Гл. 2, 3.
15. Социальная природа средневекового бюргерства. М., 1979.
16. Стам С. М. Город и развитие политической структуры фео­дального общества // Стам С. М. Средние века: город, ереси, Воз­рождение, Реформация. Саратов, 1998.
17. Стам С. М. Складывание социальной структуры средневеко­вого города // Средние века. М., 1971. Вып. 34.
18. Стам С. М. Экономическое и социальное развитие раннего города. Саратов, 1969. Введение. Гл. I.
19. Стоклицкая-Терешкович В. В. Основные проблемы истории средневекового города. М., 1960. Гл. 3,5.
20. Тушина Г. М. Города в феодальном обществе Южной Франции. М., 198Ь.
21. Тьерри О. Городские коммуны во Франции в средние века. СПб., 1901.
22. Хачатурян Н. А. Политическая организация средневеко­вого города // Город в средневековой цивилизации Западной Евро­пы. Т. 1.
23. Шаферова Л. А. Человек в средневековой коммуне (Не­формальные отношения горожан в далматинском городе) // Вопросы истории славян. Воронеж, 1998. Вып. 13
    I. НАРРАТИВНЫЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
    
    ПО ИСТОРИИ ФРАНЦУЗСКОГО ГОРОДА ЛАНА (XII ВЕК)
    
    1. Из автобиографии Гвиберта Ножанского (1114-1115 годы)
    Глава VII. По прошествии некоторого времени с тех пор, как епископ* отправился в Англию попросить денег у английского короля, которому некогда служил и был с ним в дружеских отношениях, Готье архидиакон* и Гвидон¹²³ завели кое-какие переговоры с сеньорами го­рода. В городе этом с давних пор настолько вырос дух вражды, что ни у кого в нем не было боязни ни перед небесным, ни перед земными владыками, но по мере воз­можности и по усмотрению любого из горожан грабежи и убийства держали в трепете весь город. Начну с такого вре­доносного обычая: когда королю случалось прибыть в Лан, он, которому надлежало требовать со всей царственной внушительностью почтения к себе, терпел постыдные при­теснения прежде всего в том, что принадлежало ему по праву. Хорошо еще, что, избив конюхов, не угоняли силой его коней во время утреннего или вечернего водо­поя. Даже с клириками* обращались со столь великим пренебрежением, что не щадили ни их самих, ни их иму­щества, и было так, как сказано у пророка Исайи: «От судьбы народа не уйдет и священнослужитель». Что же остается мне сказать о простом народе? Любому поселя­нину, входившему в город, любому из подъезжавших к нему в одиночку, а не под внушительной охраной кара­вана путников, грозило заточение в целях понуждения к выкупу или привлечение к суду под любым предлогом, без всякого действительного основания.
    
    В качестве примера приведем один случай... По при­бытии на субботний рынок в Лан сельского люда из разных деревень горожане стали носить по рынку образцы продажного гороха, пшеницы и других продуктов в чаш­ках, на блюдцах и всяким другим способом. Когда было предложено купить эти продукты одному из спрашивавших их поселян и тот выразил согласие купить их за установ­ленную цену, продавец сказал: «Иди за мной в мой дом, чтобы там осмотреть остальное количество продаваемого мною продукта и взять осмотренное». Тот последовал за ним; при подходе поселянина к ларю, добросовестный продавец приподнял крышку ларя и, придерживая ее, обратился к поселянину со словами: «Просунь голову и руки по локоть в ларь, чтобы убедиться, что все содержание ларя не отличается от того образца, который я тебе предложил на рынке». Когда же покупатель, перевесив­шись животом через край ларя, просунул внутрь его го­лову и плечи, находившийся за спиной его добрый про­давец приподнял за ноги не подозревавшего ловушки че­ловека, неожиданно втолкнул его в ларь и, захлопнув над ним крышку, держал его в целости и сохранности вплоть до того, как он выкупился из своего заточения. Такие и тому подобные дела происходили в городе. Грабежи и даже разбой совершались открыто феодалами и их слугами. Ночью никому из прохожих не была обеспечена безопас­ность; прохожим оставалось только или разбегаться, или же быть захваченными в плен, а не то и быть убитыми. Духовенство с архидиаконами во главе и светская знать, принимая в соображение все это и вымогая всяческими способами деньги у горожан, дают последним понять че­рез посредников, что если они заплатят приличную сум­му, то получат возможность образовать коммуну. А это новое и весьма дурное слово «коммуна» означает, что все лично зависимые люди должны выплачивать своим госпо­дам раз в год обычные повинности, а за свои противоза­конные поступки должны платить установленный штраф. От несения же прочих повинностей и оброков, которые обычно налагаются на сервов*, они совершенно освобож­даются. Пользуясь случаем выкупиться на волю, горожа­не заплатили груды серебра, чтобы насытить жадность стольких корыстолюбцев. Последние, повеселев от столь обильно излившегося на них потока серебра, скрепили клятвой свое обещание горожанам соблюдать верность это­му заключенному с ними договору.
    
    После того как духовенство, светская знать и горожа­не заключили между собой это соглашение о взаимной поддержке, вернулся от англичан с огромной суммой де­нег епископ; сильно разгневанный на виновников этого новшества, он некоторое время не вступал в город... Од­нако в то время, как он говорил о своем крайнем него­довании против тех, кто заключил между собой клятвен­ное соглашение, и против зачинщиков этого, предложен­ная ему куча золота и серебра сразу же успокоила пыл его речей. Он принес присягу, что будет соблюдать права коммуны, подобные тем, что были установлены и запи­саны в городах Нуайоне и Сен-Кантене¹²⁴. Так же и ко­роль¹²⁵, склоненный щедрыми дарами городского населе­ния, согласился клятвенно подтвердить эти же самые пра­ва. Бог мой, кто был бы в состоянии рассказать, какая загорелась борьба, когда после принятия от горожан да­ров и клятвы в соблюдении прав коммуны стали нарушать эти права, стараясь вернуть в прежнее состояние, сер­вов, раз навсегда избавленных от тягостей ярма неволи. Действительно, неутолимой завистью к горожанам охва­чены были епископ и сеньоры. Пастырь духовный, раз ему не удавалось искоренить французскую свободу по норманд­скому или английскому способу, томился ненасытной жад­ностью, забывая о долге своего служения. Если кто из сторонников городской свободы привлекался к суду, то бывал осужден не по Божеским законам, а по судейско­му произволу, и у него отнимали все его имущество вплоть до последней нитки...
    
    Итак, в конце великого поста, на страстной неделе¹²⁶, пригласив к себе сеньоров и некоторых клириков, епис­коп решил приступить к осуществлению своего замысла об уничтожении коммуны, беречь которую он поклялся сам и дарами склонил к тому же короля. Он пригласил ко­роля к Божественным службам страстной недели, и нака­нуне дня Параскевы, то есть в день тайной вечери¹²⁷, он внушил королю и всей его свите мысль о нарушении дан­ной клятвы, из-за которой он первым попал в затруд­нительное положение. И как раз в тот день, когда епис­коп должен был совершать с особой торжественностью архиерейскую службу, а именно: освящать миро* и отпус­кать народу грехи, его не видели даже, чтобы он входил в церковь. А он в это время придумывал вместе с коро­левскими приближенными способы воздействия на коро­ля, чтобы тот, уничтожив коммуну, сократил права города до их прежних размеров. Но горожане, боясь унич­тожения коммуны, обещали королю и приближенным к нему людям 400 ливров* (а может быть, и более, в точности не знаю). Со своей стороны, епископ склоняет сеньоров к тому, чтобы они вместе с ним поговорили с королем и пообещали ему вместе 700 ливров... Жадность ко­роля заставила его склониться на сторону тех, кто обещал больше; с его соизволения вопреки заповедям Божиим все его клятвы, как и клятвы епископа и сеньоров, без всякого зазрения совести и уважения к святым дням страст­ной недели объявляются лишенными силы. В эту ночь король, имевший ночлег не у епископа, вследствие брожения среди городского люда, вызванного его несправед­ливейшим поступком, побоялся спать вне епископского дворца. Когда король рано утром уехал, епископ заверил сеньоров, чтобы они не беспокоились о принятом обяза­тельстве уплатить такую большую сумму денег и чтобы они знали, что, по принятому ими обязательству заплатит он, епископ. «А если я не выполню данного вам обещания, — промолвил он, — препроводите меня в королевскую
    тюрьму до выкупа».
    
    Упразднение договоров, создавших Ланскую коммуну, привело сердца горожан в такую ярость и смятение, что все должностные лица прекратили исполнение своих обя­занностей, закрылись лавочки башмачников и сапожни­ков, трактирщики и харчевники не выставляли напоказ никакой продажной снеди, так как из них никто не на­деялся, чтобы ищущие наживы сеньоры им что-либо ос­тавили. И действительно, епископ и сеньоры тотчас же принялись за оценку имущества каждого из горожан и тре­бовали, чтобы сколько кто давал, как это было известно, на учреждение коммуны, столько же дал бы и для ее унич­тожения. Все это творилось в день Параскевы, то есть в день приготовления к Пасхе, и в великую субботу: души верующих готовились к принятию тела и крови Христовой¹²⁸ в эти дни одними лишь убийствами, одними лишь клят­вопреступлениями. Чего же больше? Епископ и сеньоры в течение всех этих дней только и думали о том, чтобы обобрать до нитки людей низшего класса. В свою очередь эти последние, охваченные, мало сказать, гневом, а пря­мо яростью дикого зверя, составили скрепленный взаим­ной клятвой заговор, обрекавший на смерть насильствен­ным способом епископа и его единомышленников. Всего заговорщиков, как говорят, было 40. Этот их замысел не мог остаться скрытым. А именно: весть о нем дошла до сведения магистра* Ансельма к вечеру великой субботы, и он предупредил отходившего ко сну епископа, чтобы тот не ходил к пасхальной заутрене: ведь если он пойдет, то будет убит; но епископ, безрассудный выше всякой меры, воскликнул: «Фу, чтобы я погиб от таких людей!». Однако, относясь к ним на словах с таким презрением, он нет рискнул встать к заутрене и пойти в церковь. На следую­щий день он отдал распоряжение своим домашним слугам и нескольким рыцарям нести за ним спрятанное под их одеждами оружие, когда он будет следовать за своим кли­ром* в церковной процессии. Во время прохождения этой процессии, когда начался было обычный при скоплении толпы переполох, один из горожан счел это за начало за­думанной заговорщиками резни и, выйдя из засады, стал вопить громким голосом: «Коммуна, коммуна!», как бы скликая этим народ. Так как был праздничный день, на­чавшиеся беспорядки были легко подавлены, но тем не менее они заставили насторожиться противников комму­ны. Поэтому епископ, окончив служение обедни, вызвал из епископских сел многочисленные отряды крестьян, укрепил башни собора и предписал принять меры к охра­не епископского подворья; в то же время он скрепя серд­це сознавал, что и эти люди не менее враждебны ему, ибо они знали, что груды денег, обещанных епископом коро­лю, будут извлечены из их кошельков.
    
    По существующему в Лане обычаю духовенство на вто­рой день Пасхи идет в процессии к монастырю св. Винцента. Горожане, поняв, что накануне их замыслы были предупреждены, решили привести их в исполнение в этот день и осуществили бы свое намерение, если бы узнали заранее, что все сеньоры находятся с епископом. В са­мом деле, они обрели в предместье города одного из этих сеньоров, ни в чем не повинного человека, совсем недавно взявшего замуж мою кузину, молоденькую девушку, очень скромную от природы. Но они воздержались от на­падения на него, чтобы другие сеньоры не насторожились еще более. Так как наступил уже третий день Пасхи, епископ, почувствовав себя в большей безопасности, от­пустил домой людей, которых он выставил для своей ох­раны на соборных башнях и на епископском подворье, заставляя их при этом питаться на свой счет. На четвер­тый день Пасхи, так как мои хлебные запасы, а также несколько окороков, благодаря вызванному епископом возмущению, оказались расхищенными, я отправился к нему. В ответ на мои слова о том, чтобы он избавил го­род от такой бурной сумятицы, он сказал: «А что, думае­те вы, они могут сделать своими волнениями? Если мой негр Жан вздумал бы потянуть за нос самого главного из них, так тот не осмелился бы даже заворчать на него. Я заставил их вчера отречься на все время моей жизни от того, что они называли своей коммуной». Высказавшись и видя угрюмое настроение моего собеседника, я воздер­жался от дальнейших разговоров. Все же, прежде чем уда­литься из города, мы сильно рассорились друг с другом из-за его легкомыслия. Многие предупреждали его об угрожающей ему опасности, но он ни на чьи слова не обращал внимания.
    
    Глава VIII. На следующий день, а именно в пятый день Пасхи, когда после полудня епископ с архидиаконом Готье обсуждали вопрос о сборе денег с горожан, вдруг по городу раздался шум и крики: «Коммуна!». Многочис­ленные отряды горожан, вооруженных мечами, обоюдо­острыми секирами, луками, топорами, дубинами и копь­ями, через храм присноблаженной девы Марии проникли на епископское подворье. При первом же известии об этом натиске горожан сеньоры, давшие клятву епископу оказать ему помощь, если он будет в ней нуждаться при нападении на него, стали стекаться к нему со всех сторон. Среди спешивших на помощь кастелян* Гинимар, чело­век благородный, почтенный, благообразный, незапят­нанной добродетели, пробежал через церковь с одним лишь щитом и копьем и, едва переступив порог епископского дворца, получил от некоего Рэнбера, его давнишнего кума, удар в затылок обоюдоострой секирой и пал первой жертвой. Вслед за тем Ренье, о котором я гово­рил выше, женатый на моей кузине, тоже спешивший в епископский дворец, был пронзен сзади ударом копья в тот самый момент, когда он, держась за выступ епископ­ской капеллы*, хотел проникнуть в нее, и остался на ме­сте бездыханным трупом, нижняя половина которого вско­ре сгорела при пожаре епископского дворца.
    
    Виконт* Адон, горячий на словах, а еще горячее серд­цем, будучи в одиночестве, не мог побороть стольких про­тивников, тем не менее, настигнутый на пути в епископ­ский дом массой вооруженных горожан, он так упорна оборонялся копьем и мечом, что в один миг положил к своим ногам троих из напиравших на него. Затем он взоб­рался на обеденный стол в епископском подворье, и, бу­дучи ранен, помимо прочих ран, покрывавших его тело и ноги, он и на коленях продолжал сражаться, нанося направо и налево удары нападавшим на него, пока, на­конец, стрела одного из горожан не пронзила его истом­ленное тело, превращенное вскоре в пепел пожаром, ис­требившим дома епископского подворья.
    
    В дальнейшем дерзкая толпа повела атаку на еписко­па, производя при этом страшный шум и перед стенами епископского дворца; епископ с несколькими оказывавши­ми ему помощь людьми по возможности отражал атаку, осыпая камнями и стрелами нападавших. И в данном слу­чае, как и раньше, он проявлял величайший боевой пыл. Но так как он неподобающим ему образом и совершенно зря взялся за светский меч, то и погиб от этого меча. Не будучи в силах, в конце концов, отразить отчаянные ата­ки городского народа, он, переодевшись в платье одного из своих слуг, бежал в подвал под церковью и укрылся в небольшом помещении, наполненном винными бочками, вход в которое завалил один верный ему слуга. Годри счи­тал себя в надежном убежище. Горожане сновали туда и сюда, ища, где он мог бы быть, и вслух называли его не епископом, а мошенником; они схватили одного из прислуживавших ему мальчиков, но не могли поколебать верности этого слуги и выпытать у него то, что им хотелось. Тогда они достали другого епископского слугу и по знаку этого вероломного человека догадались, где нужно искать епископа. Войдя тогда в подвал и всюду обыскав его наконец, нашли епископа следующим образом.
    
    Был некий злодеи Тейдего из сервов монастыря св. Винцента, давнишний служащий и приказчик сеньора Энге-рана де Куси, наблюдавший за сбором дорожных пошлин у моста, по имени Сурд. Он неоднократно захватывал не­большие караваны путников и, отняв у них все их имущество, сбрасывал их в реку и топил, чтобы они никог­да не смогли жаловаться на его действия. Один Бог знает, сколько раз он это проделывал. Никто не в состоянии в точности определить неисчислимое количество совершенных им ограблений и разбойных нападений; я сказал бы, что вся гнусность его души явно отражалась в чертах его отвратительного лица. Попав в немилость к Энгерану, он всецело перешел на сторону коммуны в Лане. Как раньше он никогда не щадил ни монаха, ни клирика, ни иностранца, ни пола, ни возраста, так теперь он оказался в состоянии убить епископа. Глава и зачинщик этого преступного начинания, питавший к епископу в сравнении с другими более лютую ненависть, всеми силами старался выследить убежище епископа.
    Когда при поисках горожанами епископа в каждой из бочек Тейдего остановился перед той, в которой спрятался Годри, искавшие вышибли дно у этой бочки и стали настойчиво разузнавать, кто в ней находится. И когда епископа чуть не ударили палкой, он с трудом раскрыл помертвевшие от страха уста и проговорил: «Здесь плен­ник». Епископ имел обыкновение называть Тейдего в на­смешку за сходство его с волком Изегином¹²⁹, — так имеют обыкновение называть волка некоторые.
    
    ...И вот епископа, хотя и грешника, но все же помазанника Божия, вытаскивают за волосы из бочки, осыпают множеством ударов и выводят его наружу в узкий переулочек у ворот подворья, перед домом капеллана* Годефруа. Несмотря на то, что Годри весьма жалобно умолял о милосердии, высказывал желание поклясться горожанам в том, что он никогда впредь не будет их епископом, что он заплатит им колоссальные деньги и по­кинет родную страну, все в ответ с ожесточением нано­сили ему оскорбления, а один, по имени Бернар и по прозвищу Де-Брюер, подняв обоюдоострую секиру, сви­репо раскроил череп этому грешному человеку, но все же святителю. Епископ, подхваченный на руки, прежде чем упал на землю, получил от второго горожанина удар по­перек лица, пониже глаз, по переносью, и пал мертвым. Прикончив его, перебили у него голени и нанесли мно­жество ран. А Тейдего, видя кольцо на пальце того, кто при жизни был епископом, и не будучи в состоянии лег­ко его сорвать, отрубил мечом палец умершего и схватил кольцо. Затем обобранный догола труп Годри был брошен в закоулок перед домом его капеллана. Бог мой, кто бы выявил в точности, сколько слышалось насмешливых слов от прохожих по адресу распростертого на земле трупа Год­ри, сколько комков земли, сколько камней и пыли было накидано на труп!

Глава X. Так как не было почти никого, кто про­шел бы мимо лежащего на земле трупа епископа, не бро­сив в него грязью и не осыпав его ругательствами, а о по­гребении его никто и не помышлял, магистр* Ансельм, который накануне в момент восстания укрылся в безопас­ном месте, на другой день обратился к виновникам этой трагедии с просьбой, чтобы они разрешили похоронить Годри хотя бы только потому, что он носил имя и сан епископа; те согласились на это с большим трудом. И тело епископа, лежавшее обнаженным на земле, как какая-нибудь собачья падаль, с вечера пятого дня Пасхи до трех часов следующего дня, по распоряжению магистра было, наконец, подобрано, обряжено в саван и перенесено в мо­настырскую церковь ев» Винцента. Нет возможности пе­ресказать, сколько угроз и ругательств вытерпели те, кто взялся похоронить епископа, нет возможности рассказать, сколько оскорбительных выражений было брошено по ад­ресу самого умершего. По перенесении тела епископа в церковь не было совершено никакой погребальной служ­бы, подобающей, не скажу епископу, а всякому христи­анину. Могила для его погребения была вырыта наполо­вину; его тело было так сдавлено короткими досками гроба, что чуть не лопнули грудь и живот трупа. Погребаль-щики епископа были дурно настроены против покойного, как я говорил уже об этом, а присутствовавшие горожане определенно побуждали их к тому, чтобы они возможно гнуснее обращались с жалким трупом. В день погребения монахи св. Винцента не справляли в своей церкви ника­ких Божественных служб. Но что я говорю про этот день? Ведь в течение ряда дней эти монахи, трепеща за целость укрывшихся в монастыре беглецов, опасались также и за собственную жизнь. Достопочтенный и премудрый архи­епископ¹³⁰* во время обедни произнес проповедь на тему об этих достойных проклятия коммунах, в которых вопреки божеским и человеческим законам сервы силою освобож­даются от законной власти своих господ. «Рабы, — гово­рит апостол, — с трепетом повинуйтесь своим господам¹³¹. А чтобы сервы не ссылались на жестокость и жадность гос­под, пусть выслушают еще следующие слова апостола: «Подчиняйтесь не только добрым и кротким, но и суро­вым»¹³². По церковным канонам¹³³ подвергается анафеме* всякий, кто под видом благочестия стал бы внушать ра­бам не подчиняться своим господам или убегать от них куда-либо, а тем более противиться им силою. А отсюда имеется основание к тому, чтобы принимать в ряды кли­ра, в духовные ордена, в ряды монашества людей, сво­бодных от личной зависимости, случайно же принятые сервы никоим образом не удерживаются в духовном зва­нии вопреки воле требующих их к себе обратно господ.

2. Пожалование коммуны жителям города Лана Людовиком VI (1129 год)
Во имя святой и нераздельной Троицы, аминь. Божь­ей милостью Людовик, король французов, объявляем всем нашим верным, как будущим, так и настоящим, следующее Мирное Постановление, которое, по совету и с согласия нашей высшей знати и ланских граждан, мы уч­редили в Лане...

1. Никто не имеет права без разрешения судьи задер­живать за проступки ни свободных людей, ни сервов. Если судьи нет на месте, разрешается без всякого злоупотреб­ления задержать обвиняемого до приезда судьи или отвес­ти его в судный дом и, согласно состоявшемуся над ним приговору, получить с него удовлетворение за совершен­ное им преступление.

2. Если кто-либо нанесет каким бы то ни было обра­зом обиду клирику*, рыцарю или купцу — местному или чужому, — если обидчик из этого самого города, он дол­жен быть вызван к суду в течение четырех дней, явиться перед мэром* и присяжным* и либо оправдаться во взво­димом на него обвинении, либо подвергнуться тому, к чему его присудят; если он не захочет исполнить последне­го, он должен быть изгнан из города вместе со всеми сво­ими домочадцами (за исключением наемников, которые, если не захотят удалиться вместе с ним, не будут к этому принуждаемы); ему не будет позволено вернуться до тех пор, пока он не возместит соответствующим образом свой проступок.

Если он владеет домами и виноградниками на городской земле, мэр и присяжные потребуют суда над этим злодеем от сеньора или сеньоров, если их несколько, в округе ко­торых находятся его владения, или от епископа, если он аллодиальный владелец*; и если, несмотря на требования сеньоров или епископа, он не загладит своей вины в про­должение двух недель, и если ни епископ ни сеньор, в округе которого находятся его владения, не могут заставить его исполнить постановление суда, тогда присяжным доз­воляется уничтожить все имущество этого злодея.

Если преступник не из этого города, пусть дело будет перенесено к епископу, и если, несмотря на требования епископа, он не загладит своей вины в продолжение двух недель, мэру и присяжным разрешается преследовать его своей местью, как они смогут.

8. Прежние преступления, совершенные до разруше­ния города или до учреждения Мирного Постановления, прощаются вполне, за исключением тринадцати лиц, име­на которых следуют... Кроме этих лиц, если кто-либо, изгнанный из города за прежнее преступление, захочет вернуться, пусть отдадут ему все, что ему принадлежало и что будет доказано им как непроданная и незаложенная его собственность.

9. Постановляем также, чтобы люди податного состо­яния¹³⁴ уплачивали своему сеньору оброк (ценз*) без вся­кого излишка; если они не уплатят его к установленному сроку, пусть уплатят штраф по тому закону, по которо­му они живут; пусть они исполняют требования своих гос­под не иначе, как добровольно; но господам предостав­ляется право привлекать их к суду за совершенные ими преступления и взимать с них то, что будет присуждено.

10. Люди Мира, исключая слуг церкви и господ, жи­вущих в пределах установленного Мира, могут брать себе жен из какого угодно сословия; что касается слуг церкви, находящихся вне пределов этого Мира, или господ, жи­вущих в пределах Мира, им дозволяется брать себе жен только с согласия своих сеньоров.

12. Мы вполне уничтожаем право мертвой руки¹³⁵.

14. Кроме того, пусть ни один чужак из оброчников церкви или из городских рыцарей не будет принят в на­стоящий Мир без согласия своего сеньора; если же кто-либо по неведению будет принят без такого согласия сень­ора, да позволено ему будет в течение двух недель без­обидно убраться подобру-поздорову, куда пожелает, со всем своим имуществом.

15. Всякий, принятый в этот Мир, обязан будет в те­чение года или выстроить себе дом, или купить виноград­ник, или привезти в город столько движимого имущества; чтобы быть в состоянии удовлетворить правосудие, если бы он случайно подал повод к какой-нибудь против него жа­лобе.

16. Если же станет отрицать, что слышал городской вызов в ополчение, пусть он докажет это свидетельством эшевенов* или очистится поднятием руки в знак прися­ги.

19. Люди Мира не будут вынуждаемы отправляться ради суда за пределы города. Если у нас будет к кому-нибудь из них иск, нам окажут правосудие городские присяжные; если же у нас будет повод жаловаться на всех, тогда мы получим удовлетворение от епископского суда.

21. Если кто-либо из высшей знати этой страны при­чинит вред людям Мира и не даст им требуемого за то удовлетворения, то пусть его люди, найденные в преде­лах Мира, будут задержаны вместе со своим имуществом, в возмещение за причиненный им ущерб, судьею той тер­ритории, на которой они будут взяты, для того, чтобы та­ким образом и люди Мира сохранили свои права, да и су­дья также не лишился своих прав.

22. Итак, за эти благодеяния и еще за многие другие, дарованные нами по нашему королевскому благоволению горожанам, люди этого Мира заключили с нами следую­щее соглашение: что, не считая нужд нашего королевского двора, походов и конной службы, они будут давать нам три раза в год ночлег, если мы будем приезжать в город; или вместо этого уплатят двадцать ливров*, если мы не будем приезжать.

23. Итак, мы утвердили все это постановление не в ущерб прав нашего собственного, епископского, церков­ного и тех знатных лиц, которые пользуются законными и особыми правами в пределах этого Мира; и если бы люди этого Мира нарушили в чем-либо право наше, епископа, церкви или городской высшей знати, они могли бы без дальнейших последствий, в течение двух недель, искупить пенею* нарушенное ими право.

II. АНГЛИЙСКИЕ ГОРОДСКИЕ ХАРТИИ XII ВЕКА
3. Хартия, данная городу Оксфорду в 1156 г. Генрихом II Плантагенетом
Да будет ведомо, что мы пожаловали и подтвердили го­рожанам нашим г. Оксфорда все вольности, и привиле­гии, и свободные обычаи, которые они имели в царствование короля Генриха¹³⁶, нашего деда, особо же их купеческую гильдию*, со всеми правами и привилегиями в от­ношении земель, лесов, пастбищ и проч.

И пусть они имеют свою купеческую гильдию со все­ми вольностями и привилегиями в отношении земель, паст­бищ и проч. И тот, кто не принадлежит к гильдии, не будет заниматься никаким ремеслом и торговлей в городе и его предместьях, как это было установлено в царство­вание короля Генриха, нашего деда. И они будут свобод­ны от уплаты торговых пошлин в пределах всей Англии и Нормандии, на земле, на воде, на морском берегу. И они будут иметь все прочие вольности и привилегии и законы такие же, как и горожане Лондона. И если у них будут сомнения или несогласие по поводу какого-нибудь реше­ния, которое они должны вынести, пусть они отправят посланных в Лондон для выяснения спорного вопроса, и то решение, которое вынесут горожане Лондона по это­му вопросу, должно быть обязательным и неизменным.

Если кто-нибудь будет обвинять их или затеет тяжбу, пусть выяснит в Лондоне, какие существуют законы и обычаи по этому поводу, потому что у них и у горожан Лондона одни и те же вольности, привилегии и законы.
Кроме того, нам угодно, чтобы они держали все вы­шеозначенные вольности, привилегии, обычаи и свои держания... с правом взимать рыночные пошлины, разби­рать тяжбы и судить воров и преступников, пойманных в пределах города. И они не должны привлекаться к суду за пределами г. Оксфорда ни по какому делу, особенно по такому, которое может повлечь за собою вызов на поединок¹³⁷.

III. ХАРТИИ НЕМЕЦКИХ ГОРОДОВ XII ВЕКА
4. Древнейшее городское право Страсбурга (вторая половина XII века)
1. По образу других городов на том почетном условии основан Страсбург, чтобы каждый человек как чужой, так и местный уроженец, имел в нем мир во всякое время и от всех.

2. Если кто вне города совершит преступление и из-за страха вины бежит в него, пусть пребывает в нем безопас­но. Пусть никто, применив насилие, не наложит на него руку; он же покорно и с готовностью пусть предстанет пе­ред судом.

3. Пусть никто не принесет в него (в город) и не ос­меливается в нем хранить награбленное или украденное, если не будет готов дать отчет каждому истцу.

4. Пусть никто не введет в город пленника, если не представит его шультгейсу* (causidicus) или судье (iudex), который пусть сохранит его до законного рассмотрения дела.

5. Все должностные лица этого города подчинены вла­сти епископа так, что либо он сам их назначает, либо те, которых он сам поставил. Старшие же будут назначать младших соответственно тому, как они им подчинены.

6. Никому епископ не должен давать общественной должности, кроме тех, кто принадлежит к зависимым лю­дям его церкви (de familia ecclesiae sue).

7. Четырех же должностных лиц, на которых лежит уп­равление городом, епископ инвестирует своею рукой (вла­стью), а именно, шультгейса (scultetus), бургграфа* (burg-gravius), телонеария* (thelonearius) и магистра монеты (monete magister).

О шультгейсе, который называется также (causidicus), скажем прежде всего.

8. Шультгейс имеет право назначать двух подчиненных ему заместителей, которых обыкновенно называют судья­ми (iudices), настолько уважаемых, чтобы горожане (burgen-ses), сохраняя свою честь, могли предстать перед ними в суде.

9. Также шультгейсу принадлежит право назначать трех лиц, которых называем хеймбургами (heymburgen), — од­ного во внутреннем, т.е. старом, городе и двух во внеш­нем — и надзирателя тюрьмы, в которой содержатся под охраной преступники.

Таковы же обязанности каждого в отдельности.

10. Шультгейс будет судить за кражу (furtum), за freve­la, за денежные долги (pro geltschulda) всех горожан города и всех прибывших в него из этого епископства*, если они не противопоставят разумного основания для исклю­чения, кроме министериалов* церкви и тех, которые при­надлежат к зависимым людям (de familia) епископа, и тех, которые им назначены на должности.
11. Получает же власть преследовать и наказывать пре­ступников, которую называют банн (bannum), не от епис­копа, но от фогта* (ab advocato). Ибо ту власть, которая — в соответствии с характером преступления — направлена на пролитие крови при вешании, отрубании головы, изу­вечении и тому подобное, духовное лицо не должно ни иметь, ни передавать другому. Поэтому, после того как епископ поставит фогта, император дает ему банн, т.е. право наказания мечом осуждаемых таким образом, и всю власть их преследовать.

12. Так как ее [т.е. эту власть], имеет, следователь­но, только лишь в силу фогтского звания, то справедли­во, чтобы никоим образом не отказывал в ней шультгейсу, телонеарию, магистру монеты, кого бы ни поставил епископ, от которого он сам держит фогтство.

13. В этом городе, итак, никто не имеет права суда, исключая императора или епископа, или тех, которые имеют судебную власть от него.

14. У судей, которые подчинены шультгейсу, власть су­дить не распространяется на кражи (furta) или frevelas, но только на денежные долги (in geltschuldas).

15. Место же судов на рынке у св. Мартина. Поэтому никто из тех, на кого подана жалоба, не должен быть вы­зван в дом шультгейса или судьи, но только в вышеупо­мянутое общественное место.

16. Если, однако, судьи или шультгейс вызовут кого-либо к себе на дом и те не придут, то за это они не бу­дут виновны (обязаны уплатить) какую-либо композицию*.

29. Шультгейс* или судья не должен разбирать в суде никакого дела, за исключением того, с которым обрати­лись к нему. Если же будет уличен, что сделал что-либо помимо судебного порядка и справедливого суда, по за­кону теряет свою должность.

30. Горожанина, находящегося в состоянии готовнос­ти к дороге, т. е. уже входящего на корабль или садящегося на лошадь или в повозку, никто из согорожан не дол­жен задерживать из-за жалобы. Но так как он настолько не заботился о себе, что дело свое отложил до такого край­него времени, то справедливо, чтобы все, что против того имел, до его возвращения отложил.

31. Если кто обвинит своего согорожанина вне города перед чужим судьей, то из-за этой вины обязан уплатить композицию и судье города и тому, кого обвинил, и воз­местить ему ущерб, который из-за его жалобы тот понес.

37. Во всех дворах монастырских братьев или министе­риалов, в которых они сами лично не будут жить, шульт­гейс или судья имеет право вызова на суд и принуждения их обитателей.

38. Точно так же шультгейс имеет право судить слуг братьев любого монастыря в отношении их личности (de ipsis), а именно, в делах, касающихся торговли, если они занимаются торговлей (mercatores esse), 39. Всякий, кто прибудет в город, являясь должником какого-либо человека, если будет обвинен перед судьей, должен быть представлен шультгейсу на суд тем канони­ком* или министериалом, в дом которого он вступил. Если же (каноник или министериал) этого не сделает, то должен ответить вместо него.

42. Фогт не должен судить нигде, кроме как во двор­це епископа. Если же кого-либо вызовет к себе на дом, то тот, кто не придет, не должен из-за этого платить ему какую-либо композицию.

43. Когда же фогт умрет или когда по какой-либо при­чине фогство будет вакантно, епископ никакого фогта не должен назначать без избрания и согласия каноников, ми­нистериалов и горожан.

44. К обязанности бургграфа принадлежит назначать ма­гистров* почти всех officiorum в городе, а именно седель­ников, кожевников, перчаточников, сапожников, кузне­цов, мельников и тех, которые делают винные бочки и кружки, и изготовителей мечей, и которые продают пло­ды, и трактирщиков, И в отношении них имеет право суда, если в чем-либо прегрешат в своих обязанностях (in officiis suis).

45. Место же суда и наказания их находится во дворце епископа.

47. К праву бургграфа принадлежит также получение некоторых пошлин, как например, с мечей, которые в ножнах выносятся на рынок для продажи. С других же, ко­торые на кораблях привозятся из Кельна или откуда бы то ни было, пошлину пусть получает телонеарий.

48. Также с растительного масла, орехов, плодов, — откуда бы они ни были привезены и проданы за деньги, — пошлину получает бургграф. Если же они проданы за соль, вино, зерно или какую угодно другую цену, то по­шлину пусть поделят бургграф и телонеарий.

49. Помимо вышеназванных, все остальные пошлины принадлежат к должности телонеария. Они же взимают­ся по-разному.

50. Если кто с одного корабля на другой корабль пе­регрузит свои товары, с каждого корабля даст 4 денария.

51. Всякий купец (mercator), который пройдет в (че­рез) этот город со своим грузом на вьючных животных, — если ничего не продаст или не купит, — не уплатит никакой пошлины.

52. Если кто-либо из зависимых людей этой церкви (de familia ecclesiae), мужчина или женщина, продаст в этом городе вещи, которые сделал своими руками или ко­торые выросли у него, то не даст пошлины. И если ку­пит что-либо для своих надобностей, чего не будет про­давать ради наживы, также не даст пошлины. Если же, однако, кто-либо наклевещет на него, что проданные вещи не выросли у него и не были им самим сделаны, или что он купил их ради наживы, то простой своей рукой пусть себя очистит.

53. Если кто купит или продаст до [менее чем на] 5 солидов, не дает пошлины.

54. С пяти солидов пусть даст монету, с таланта — 4, с лошади — 4, с мула — 4, с осла — 1 денарий.

55. Пошлину с углей и пеньки, каковую епископы до сих пор взимали, равно как плату за винный и печной банн¹³⁸ отныне пусть телонеарий не взимает.

56. К должности телонеария относится удостоверять раскаленным железом все меры — малые или большие — для соли, вина, растительного масла и зерна, сделанные магистром трактирщиков. И он никому не должен их ус­тупать, разве согорожанину своему для измерения амы¹³⁹ (ата) вина, или четверти зерна, и при подобных мело­чах и притом бесплатно.

57. Однако, если их [меры] пожелает иметь кто-либо из горожан для своей надобности, то ему дозволяется, но так, чтобы они были добросовестно и самим лично клей­мены телонеарием, так же, как и каждому из горожан можно иметь в доме свои собственные весовые гири, так, однако, чтобы они были сделаны магистром монеты (monetarius).

58. Также обязанность телонеария все мосты нового го­рода — сколько их будет нужно — и бургграфа все мосты старого города строить настолько прочно, чтобы всякий мог безопасно переехать со своими повозками и вьючны­ми животными. Если же из-за старости, слишком боль­шой изношенности или какой-либо неисправности мостов кто-либо потерпит ущерб, то телонеарий или бургграф должны быть принуждены каждый по своей части по пра­ву возместить.

Следует об обязанности магистра монеты (monetarius).

59. Он по праву имеет судебную власть в делах отно­сительно фальшивой монеты и над самими фальшивомо­нетчиками как в городе, так и вне его по всему епископ­ству без какого-либо препятствия со стороны судей.

60. Где бы во всем епископстве он ни нашел фальши­вомонетчика, пусть доставит его в город и судит согласно судебному праву города.

61. Монета же должна быть такого веса, чтобы 20 со­лидов составляли марку, каковые денарии [т.е. чеканен­ные из этого расчета] называются pfundig. Та монета, по­стоянная и устойчивая, должна обращаться в этом епис­копстве, если только не будет подделана. Тогда же по совету [буквально — совещанием] мудрых пусть будет из­менена соответственно другой форме, но не другому весу.

72. Когда епископ приказывает чеканить новую монету, то сначала делают 5 солидов той формы и того веса, которые должна иметь в обращении новая монета.

77. Всякий, желающий получить право монетчиков, даст епископу половину марки золота, магистру монеты пять денариев золота, монетчикам 20 солидов тяжелой [полновесной] монеты.

80. Каждый, кто повредит стены или ров (vallum) го­рода, уплатит бургграфу композицию* в 40 солидов.

81. Всякий, кто застроит улицу, также предстанет для уплаты штрафа перед бургграфом. Никому же бургграф не должен давать разрешения.

82. Пусть никто не вываливает навоз или отбросы пе­ред своим домом, если не желает немедленно вывезти их, за исключением предназначенных для этого мест, а имен­но: около мясных ларей, также около св. Стефана, и так­же около колодца на конном рынке, и около места, ко­торое называется Гевирке.

84. Всякий, кто желает выстроить мельницу, пусть про­сит разрешения у бургграфа и согласия у горожан. Зару­чившись тем и другим, пусть даст бургграфу золотую мо­нету.

85. Пусть никто не платит пошлины с рогож (или ци­новок), кур, гусей, яиц, лука, капусты и других каких угодно овощей, с чаш (scuttelis), с кружек, если не про­даст на 5 солидов.

86. Никто не должен иметь в городе свиней, если не поручит их пастуху.

88. К праву епископа принадлежит иметь из этого го­рода 24 посланца (legatos) и только лишь из числа торгов­цев (mercatores). Их обязанности в пределах только епис­копства совершать поездки с поручениями епископа к его людям. Если же в то время они понесут какой-либо ущерб — или в отношении своей личности или в отношении сво­их вещей, которые везли с собой в пути, — епископ дол­жен им возместить.

89. Отдельные из них обязаны ежегодно три раза со­вершать такие поездки с поручениями за счет епископа. Со стороны епископа им оказывается такая почесть, что­бы при его празднествах, когда он пригласит своих лю­дей, они имели перед ним самим почетные места за столом, чтобы те люди его, благодаря этому, сделались тем более известны.

90. Когда епископ вступит в город, то его лошади долж­ны быть размещены в господской конюшне, которая на­чинается от странноприимного дома [или богадельни] и идет по окружности стены до сада епископа.

91. Если епископ будет иметь больше лошадей, то их возьмут шультгейс или судьи его и конюший и разместят их по домам, где обычно находятся пристанища для пришлых людей. Если еще больше будет иметь лошадей, то по праву не может разместить их в каких-либо других до­ мах города, если не сможет этого добиться посредством просьб.

92. Если же император или король вступят в город, его лошади размещаются всюду.

93. Отдельные горожане должны также ежегодно пять дней работать на господской барщине (in dominico opere), за исключением всех монетчиков, которые принадлежат к числу зависимых людей (familia) церкви, и за исключени­ем двенадцати среди кожевников, и за исключением всех седельников, и четырех среди перчаточников, и четырех среди пекарей, и восьми среди сапожников, и всех куз­нецов, и всех плотников, и мясников, и бочаров винных бочек.

98. Каждый из судей даст во время жатвы пять соли­дов и магистр мельников один солид, и магистр трактир­щиков один солид для покупки хлеба при жатве.

99. И когда будут обмолачивать хлеб епископа, каждому из судей он даст один мальтер¹ зерна, так как судьи и гла­шатаи (precones) должны стеречь хлеб епископа при жат­ве, пока идет уборка.

102. Среди кожевников есть 12, которые за счет епис­копа (cum expensis episcopi) должны делать [обрабатывать] кожи и изготовлять меховые одежды: сколько епископу по­надобится. Материал для них магистр кожевников, взяв с собой сколько будет нужно из числа этих двенадцати, пусть купит на деньги епископа в Майнце или Кельне. Если какой-либо ущерб потерпят в дороге как в вещах, так Мальтер равен 16 четвертям, примерно 220 кг. и в отношении плена [т. е. благодаря плену], епископ должен им возместить.

103. Право [обязанность] кузнецов таково. Когда епис­коп отправится в поход императора, каждый кузнец даст по 4 подковы со своими гвоздями. Из них бургграф даст епископу на 24 коня, остальные удержит себе.

104. Если епископ отправится ко двору императора, каждый кузнец даст по две подковы со своими гвоздями, из числа которых бургграф даст епископу на 12 лошадей, а остальные удержит себе.

105. Кроме того, кузнецы обязаны делать все, что по­надобится епископу в его дворце, а именно по части две­рей, окон и разных вещей, которые делаются из железа; при этом им дается материал и отпускается продовольствие на все время.

106. Если епископ осадит какой-либо замок, или у него будет осажден замок, то кузнецы дадут 300 стрел. Если епископу, понадобится больше, то за его счет (de sumptibus suis et expensis) в достаточном количестве пусть доста­вят.

107. Запоры и цепи для запирания городских ворот, по­лучив общественные средства на расходы, должны делать кузнецы.

108. Среди сапожников есть 8 человек, которые будут давать епископу, отправляющемуся ко двору или в поход императора, чехлы для светильников, baccinorum et cypho-rum. Все остальное, — что понадобится для вышеуказан­ного или для осады замков, либо из кожаных мешков, либо in bustris, либо из какого угодно соответствующего характеру вышеупомянутых нужд снаряжения, — изготов­ляемое из черной кожи, пусть делают за счет (de sumpti-bus et expensis) епископа.

109. Четверо среди перчаточников дадут епископу, отправляющемуся ко двору или в поход, сколько будет не­обходимо белой кожи на чехлы для светильников. Все ос­тальное, сколько будет необходимо для вышеупомянутых вещей и для осады замков, из белой кожи пусть делают за счет (de sumptibus et expensis) епископа.

110. Седельники дадут епископу, отправляющемуся ко двору, два вьючных седла, в поход империи — четыре.

Если будет иметь нужду в большем количестве, за счет (de sumptibus et expensis) епископа пусть сделают.

111. Когда епископ отправляется в поход или ко дво­ру, то изготовители мечей должны чистить мечи и шле­мы vicedomini¹⁴⁰, конюшего, дворецкого, виночерпия, камерария¹⁴¹ и всех необходимых и повседневных слуг епис­копа. Кроме того, если окажется нужным, будут чистить охотничьи копья епископа.

112. Кружечники пусть выделывают все кружки, в скольких будет иметь нужду епископ или при своем дво­ре, или при дворе императора, когда император к нему прибудет, или, отправляясь ко двору императора, за счет (de sumptibus et expensis) самого епископа. Магистр же бочаров даст древесный материал. Кроме этого, ежедневно будет давать дерево кружечникам епископа.

113. Бочары, получив древесный материал от своего магистра и обручи и связки у казначея епископа, пусть сделают все, в чем будет иметь нужду епископ, находясь дома, или император, или императрица, — когда будут присутствовать здесь, — для бани своей и, кроме этого, для кухни и для нужд виночерпиев. Точно так же и когда епископ отправляется ко двору, все то доставят за счет (cum sumptibus et expensis) епископа. Кроме этого, все винные бочки епископа — малые и большие — будут свя­зывать [очевидно, набивать обручи] за его счет (cum sumptibus et expensis sius).

114. Право [обязанность] трактирщиков по понедель­никам чистить отхожее место епископа и амбар, если он этого захочет.

115. Мельники и рыбаки обязаны возить епископа по воде, куда бы он ни пожелал, между Рустом и Виллето-ром. Лодками их будет снабжать в нужном количестве телонеарий. Весла они приносят свои; и до епископского сада они отводят лодки — так же, как ранее отправились туда — за счет епископа. Рыбаки дают двух гребцов, мель­ники третьего. Если они погубят суда по своей небрежности, пусть заплатят. Если же суда будут отняты у них силой, то ущерб возместит епископ.

116. Рыбаки должны ловить рыбу для нужд епископа в промежуток времени между рождеством св. Марии и празд­ником св. Михаила ежегодно в течение трех дней и трех* ночей со своими снастями, — когда вода будет более бла­гоприятна — в Рейне между Виллетором и Рустом, в Альзе¹ вплоть до Эберсгейма, в Брейше вплоть до Маллегейма, в Шуттере вплоть до Мербурга, в Кинциге вплоть до Кинцдорфа за счет епископа. В этих пределах никто пусть не осмелится их исключить от какой-либо воды [от права ло­вить рыбу], исключая воду, которая sub claustris coarctata est.

117. В Брейше от верхней стены города до нижней около св. Стефана пусть никто не осмелится ловить рыбу без разрешения епископа или его дворецкого.

118. Плотники по понедельникам должны выходить на работу епископа за его счет (cum expensis ipsius). Когда са­мым ранним утром придут на место перед дворцом, пусть не осмелятся уходить до звона колокола, в который уда­рили к ранней обедне. Если тем временем не будут взяты на работу епископа, то свободные в тот день пусть ухо­дят. Они не могут быть принуждаемы идти на работу для кого-либо другого, кроме епископа.

IV. ЮРИДИЧЕСКИЕ И НАРРАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

ПО ИСТОРИИ ДАЛМАТИНСКОГО ГОРОДА ДУБРОВНИКА XIII-XV ВЕКОВ
5. Статут Дубровника 1272 года (с последующими дополнениями)
Господин князь, который в то время будет в Рагузе¹⁴², пусть имеет право выбора пяти судей, шести советников Малого совета на один год полномочий, учитывая то, что кто был судьей, советником или викарием¹⁴³ в этом году, н следующем году не может быть на той же самой долж­ности. Все кандидаты должны быть рагузинцами по рож­дению и находиться в городе или его округе в момент вы­боров.
Всех их пусть приведет к присяге г.¹⁴⁴ князь... Этот г. князь с названными судьями и советниками пусть выберет всех прочих должностных лиц.
И в следующем году и советников Малого совета, и ви­кария г. князь может по своему желанию сменить, а с ними и всех остальных официалов...
В текущем 1293 году 6 месяца марта в бытность кня­зем Рагузы г. Марина Бадуария была разъяснена данная статья самим г. князем с согласия Малого и Большого со­ветов и одобрения народа, а именно таким образом, что кто был советником Малого совета в этом году, в следу­ющем году не может быть ни советником, ни судьей. Викарий в следующем году не может быть ни викарием, ни судьей, ни членом Малого совета. Викарий, избран­ный на один год полномочий, в течение последующих 5 лет не может находиться на той же самой должности...
...Чтобы судьями Большой курии, членами Малого со­вета выбирались лучшие и более достойные люди, поста­новляем: ежегодно должны избираться 15 [кандидатур] су­дей, а именно: 10 от Большого совета в двух палатах и 5 от Малого совета. Баллотирование их должно происходить в Большом совете. И те, кто получит более половины го­лосов, пусть считаются судьями.

И таким же образом должны избираться 18 [кандида­тур] советников, а именно: 12 — в Большом совете в двух палатах и 6 — в Малом совете. Из них 6 человек, имею­щих наибольшее количество голосов, за которых проголо­совало более ½ избирателей, должны стать советниками.

Подобным образом должны избираться три [кандидату­ры] викария, а именно: два — в Большом совете в двух

палатах и один — в Малом совете, из которых один, име­ющий наибольшее число голосов, за которого проголосоч вало более W избирателей, должен стать викарием...;* Избранные судьи, советники и викарий должны быть знатными людьми, родившимися в Рагузе, и находиться* в момент выборов в общине Рагузы или ее округе. Избран­ные должны принести присягу, согласно той, которая со­держится во второй книге Статута. И те, которые будут судьями, советниками, викарием в течение этого года, на следующий год не могут быть на той же самой должнос­ти. И г. князь или ректор с большей частью Малого со­вета, в котором должны присутствовать не менее 9 чле­нов, обязаны избрать всех остальных официалов общины за исключением казначеев и прокураторов¹⁴⁵ церкви св. Ма­рии, которые должны быть выбраны Большим советом таким образом, как избираются судьи и советники...
Книга II, глава 10 Клятва ночных сторожей
1) Клянусь на Св. Евангелии добросовестно, без об­мана охранять общину нашу, суда и крепость, клянусь не помогать другу и вредить врагу обманным путем; 2) и если я найду какой-либо трактир открытым после третьего удара в колокол, хозяин уплатит 1 перпер, и рано утром я до­ложу об этом г. князю, а если кого-нибудь обнаружу с ору­жием, потребую отдать оружие, а если он его не отдаст, доложу г. князю, и владелец оружия уплатит 5 перперов и отдаст оружие; 3) и если кого-нибудь обнаружу без света [фонаря] и без оружия, тот уплатит 1 перпер, и если об­наружу разбойника и смогу его задержать, передам его г. князю, а если узнаю его, сообщу г. князю; 4) и если какой-либо товарищ мой причинит какое-либо зло или до­пустит обман, тотчас сообщу об этом г. князю; 5) и если обнаружу вино, за которое не уплачена пошлина, и за­хвачу его, а также задержу вьючных животных и людей, которые привезли вино, рано утром доложу об этом г. кня­зю и получу половину этого вина; 6) и все съестные при­пасы, которые ночью или днем какой-либо человек доставит вопреки правилам, захвачу и доставлю г. князю, и он (этот человек) уплатит 1 перпер, а из тех съестных при­пасов я получу половину и ¹А часть перпера, уплаченного в качестве штрафа; 7) и если я увижу или точно узнаю, что какой-либо мужчина или какая-либо женщина прода­ет хлеб, доложу об этом г. князю, и те обязанности, ко­торые мне г. князь убавит или прибавит, буду выполнять; 8) и если узнаю, что кто-либо продает на дому съестные припасы, доложу г. князю, и из причитающегося за это штрафа получу Ул часть...
К н и г а II, г л а в а 11 Клятва хранителей весов и мер
1) Клянусь на Св. Евангелии, что добросовестно, без обмана буду старательно следить за проведением всех из­мерений и взвешиваний и за использованием меры для смолы и извести, и не стану помогать приятелю и вредить недругу коварным образом, и согласно порядку, который установил мне г. наш князь со своим советом, я буду по­ступать; 2) и если я у кого-нибудь обнаружу поддельные меры или весы и меру для извести и смолы меньше той, которая должна быть, как можно скорее доложу г. кня­зю, и виновный должен заплатить штраф — 1 перпер и потерять фальшивые меры и весы; 3) и из всех этих де­нег, которые в связи с этой должностью в руки мне по­падут, я не использую для какой-либо своей выгоды и никому из этих денег не предоставлю в долг, но буду дер­жать у себя для употребления с пользой для дела, испол­нять которое я поставлен, и как скоро смогу, отдам эти деньги г. нашему князю, или кому он сам распорядится....
Книга II, глава 15
Клятва камерариев¹⁴⁶, которые получают деньги, причитающиеся общине
1) Клянусь на Св. Евангелии, что добросовестно, без обмана буду стараться изучать и защищать все интересы об­щины, о которых я буду знать сам или через г. князя, а также через других лиц; и деньги сохраню для пользы общины Рагузы и никому из этих денег не дам, кроме как по распоряжению г. князя и Малого совета, исключая тот случай, когда сам г. князь попросит меня дать, я дам ему сумму от 10 перперов и ниже на нужды общины один только раз за все время его управления, если я буду иметь
деньги; 2) но прочие необходимые расходы сам он [князь] производить не может, а только с согласия Малого сове­та. И... злоумышленно я не буду присваивать из этих де­нег, принадлежащих общине, и о всех выгодах, касаю­щихся г. князя, и о которых я буду знать, я ему как мож­но скорее доложу; 3) и все, что г. князь с Большим со­ветом и курией, созванными по звону колокола, мне к этому клятвенному обещанию пожелают прибавить или убавить, все исполню; 4) и отчет о поступлениях и рас­ходах я составлю и всякий раз, когда г. князь мне предложит представить его кому-либо, я его представлю; 5) все это я выполню добросовестно, не помогая приятелю, не вредя коварно недоброжелателю, врагу, в течение года или до окончания года со времени, когда г. князь начнет уп­равлять; 6) и верным буду г. венецианскому дожу, пока
буду жив, и обязуюсь сохранять верность нашему г. кня­зю, согласно законам, во исполнение которых Рагузинской общиной ему принесена клятва, и договор с вене­цианцами я буду соблюдать, и приложу старание, чтобы всеми соблюдался¹⁴⁷.
К н и г а II, г л а в а 19
Клятва тех, кто поставлен заведовать хлебом и другим зерном
1) Клянусь на Св. Евангелии, что буду выполнять обя­занность по заведованию доверенным мне зерном без об­мана и злого умысла, и не уступлю никакому лицу и не дам позволения унести кому-либо зерно или бобы за пре­делы дистрикта Рагузы; 2) в пределах этого дистрикта я выдам зерна не более, чем одну меру пшеницы на три человека на неделю; а если кто-либо пожелает ячменя, бобов, предоставлю одну меру на четыре человека и не бо­лее; и если кто-либо пожелает увезти зерно для посева в дистрикте Рагузы или вне дистрикта, возьму с него заве­рение, что это зерно он засеет и после жатвы отвезет в общину Рагузы, если не будет законного препятствия, и если узнаю, что кто-либо будет препятствовать, доложу как можно скорее г. князю; 3) и при исполнении этой службы не возьму и не позволю взять ничего, что пойдет на пользу мне или кому-либо; и когда г. князь со своим Советом пожелает что-либо прибавить или убавить из вы­шеизложенного, я это исполню; 4) и в городе буду вы­давать меру зерна каждый день вышеуказанное количество, а жителям островов и тем, которые отправляются через море, буду выдавать в воскресный день и в понедельник; и жителям всех других мест выдам в другие дни недели согласно указанному порядку; 5) и тот дубровчанин, ко­торый увезет зерно или заставит кого-либо его увезти воп­реки этому порядку, уплатит 1 перпер и отдаст все то зер­но; 6) все это я буду соблюдать добросовестно, начиная со дня св. Михаила¹⁴⁸ в сентябре в течение полного года.
Книга III, г л а в а 1
О порядке работы судов и сроках судебных разбирательств
1)... Если какой-либо рагузинец... имеет претензию к другому какому-либо рагузинцу, пусть он сначала явится к г. князю или тому, кто его будет замещать, чтобы по­лучить от него распоряжение явиться к г. князю в опре­деленный день и час тому, к кому он имеет претензию; 2) после того как обвиняемый придет к г. князю или тому, кто его будет замещать, имеет право получить от него отсрочку судебного процесса на 8 дней, если поже­лает. По истечении этой отсрочки должен вторично явить­ся к г. князю и потребовать защитника, какого сам по­желает, и который будет отвечать за него на суде соглас­но обычаям общины; а если сам защитник в Рагузе будет отсутствовать, г. князь или тот, кто будет его замещать, должен позаботиться со своей курией о назначении срока, к которому он должен возвратиться в Рагузу; 3) все это должно иметь место, если жалоба не касается долго­вого соглашения, которое кто-либо заключил, желая от­правиться в какое-либо путешествие... ибо тогда отсрочка судебного процесса разрешается на три дня, в течение которых обвиняемый не может выбыть из общины; 4) ког­да после установленного срока вышеупомянутый защитник явится в суд, обвиняемый получает отсрочку — 8 дней, по истечении которых может, если захочет, выступить с отводом судей перед г. князем; 5) и тогда обе стороны должны выбрать судей извне (вне курии) по своей воле так, что обвиняемая сторона сначала выбирает и называ­ет своих судей, и если те избранные судьи не вызовут воз­ражений у другой стороны, то пусть состоится суд перед ними; если же относительно предложенных судей будут возражения у обвиняющей стороны, то та сторона, кото­рая возбуждает дело, пусть выберет других судей, и если их кандидатуры не встретят возражений вызванной на суд стороны, пусть состоится суд в их присутствии, но если по поводу тех судей будут возражения другой стороны, последняя называет своих судей, и так пусть продолжает­ся, пока стороны не придут к согласию; если они не смо­гут прийти к согласию, то обвиняющая сторона обязана явиться в курию г. князя и в присутствии его и судей дать объяснение или должна пасть на землю¹⁴⁹, и вызванная [об­виняемая] сторона обязана явиться в курию в тот срок, ко­торый г. князь и его судьи назначат.

6) В 1367 г. в тринадцатый день мая месяца мы, Иоганн де Граде, ректор Рагузы, с нашими Малым и Большим советами, с одобрения народа, собранного по существующему обычаю на народное собрание, принимая во внимание, что отклонение судей и перенесение сроков суда являются основаниями для затягивания судебного процесса, желая также противодействовать злодеяниям тех, которые стремятся умалить права других, и для бо­лее быстрого правосудия постановляем, 7) что г. ректор с одним судьей, принесшим присягу перед курией, име­ет право выслушать, исследовать и совершить все необхо­димые для дела процессы, а также определять и выносить решение по тяжбам, а именно, на сумму от 10 перперов и ниже только по гражданским искам и обвинениям, как это до сих пор делал г. ректор с курией относительно жа­лоб и обвинений... 8) Если же г. ректор не согласится с решением одного судьи, тогда г. ректор и судья пусть призовут какого-либо судью из судей курии, и в колле­гии из ректора и двух судей большинством голосов пусть разберут и решат тот спор... 9) На будущее время мы же­лаем, чтобы в спорах и жалобах на указанную сумму в 10 перперов ни одна из тяжущихся сторон не могла отво­дить судей и требовать получить отсрочку или новые сро­ки. Однако если г. ректору и судье или судьям¹⁵⁰ заблаго­рассудится предоставить новый срок или отсрочку тяжу­щимся сторонам, сообразуясь с величиной иска, то они могут это сделать, однако, при таком условии, что на­значенный срок или отсрочка не должны по количеству [дней] превосходить оговоренные в Статуте...