ЧАСТЬ I Не принимай это близко к сердцу 4 страница. – Она покрасила волосы, – заметил Роган

– Она покрасила волосы, – заметил Роган.

– Правда?

– Да. Раньше у нее рыжины этой не было. Цвет больше походил на твой.

Элли немного опустила взгляд.

– Может, тебе все-таки проверить анатомию, подруга.

Роган согнул руку и чмокнул свой бицепс.

– Стопроцентно мужественный афроамериканский мужчина, дорогуша. Не стоит забывать об этом. – Он легонько шлепнул Элли тыльной стороной ладони, но тут же посерьезнел: – Внимание!

Кристен Вудс оглядела свои брови в ручное зеркало, одобрительно кивнула и направилась к стойке администратора для расчета.

– Если бы меня спросили, я бы сказал, что деньги должна платить другая сторона, – пробормотал Роган.

Выходя из салона, Вудс чуть не врезалась в них. Когда девушка обернулась, по лицу было видно, что она их узнала.

– Элли Хэтчер, полиция Нью-Йорка. Мой напарник, Джей Джей Роган.

– Да, конечно, я помню. Слышала, у вас с моим боссом вчера в суде стычка вышла.

Элли была рада, что взаимопонимание, которое возникло у них с Кристен, не пострадало.

– А что, господин Спаркс делится с вами такими колоритными подробностями?

– Смеетесь? Ничем он со мной не делится. Просто я слышала, как он орал вчера в конторе. Думаю, суть я поняла.

– Наверняка ваш босс испереживался по поводу моей короткой отсидки.

– Да, если вы имеете в виду, что вам дали всего сутки. Простите, возможно, вам пока не хочется шутить на эту тему.

– А вы бы отнеслись к этому иначе? Мне даже не разрешили оставить собственное белье.

– Вот ужас!

Роган притопнул каблуком и закатил глаза.

Обе намек поняли, и Кристен сменила тему.

– Знаете, вы насчет него не правы.

– Насчет кого?

– Насчет Спаркса. У него, конечно, свои тараканы, но вообще-то человек он порядочный. Он бы не мог никого убить.

Элли улыбнулась. Любой человек может убить. Вопрос только – кого и при каких обстоятельствах. Но сейчас ей меньше всего хотелось излагать свои соображения секретарше Спаркса.

– На самом деле, – заверила ее Элли, – подозреваемым он не является. Я пыталась объяснить это судье. А потом из мухи слона сделали.

– «А может, это Спаркс?» Карикатура, где он за решеткой? Это вроде как забавно, но вы ошибаетесь, клянусь вам.

– Да это нечаянно вышло. Совершенно непрофессионально, согласна, однако положения дел в нашем расследовании совсем не отражает. Мы вашего босса не подозреваем.

– Правильно. И поэтому вы решили застать меня здесь, чтобы Сэм не узнал? Но… Знаете что, мне все равно. Когда меня спрашивают копы, я отвечаю. А если Сэм спросит напрямик, обращались ли вы ко мне, я не буду врать и ему.

– Никто вас не просит врать, Кристен.

– Ну хорошо, и все-таки. Он и не спросит. Я уверена, вы специально решили прийти сюда, а не в офис. Я просто говорила, что он никак не мог навредить Робо, на случай, если вы так думаете. Поэтому давайте, спрашивайте, о чем хотите. У меня с вами, ребята, проблем нет.

О столь откровенном, почти идеальном свидетеле детективы могли только мечтать. Секретарша, преданная своему боссу, но не настолько, чтобы лгать ради него.

– Вернемся к самому началу, – сказала Элли. – Убедимся, что ничего не пропустили. Мы хотим еще раз поговорить с вами о том, как Манчини зарезервировал квартиру на тот вечер.

– Ладно.

– Вы говорили, у вас есть график заселений в «Двести двенадцатый»?

– Верно. Сэм предлагает этот пентхаус разным деловым партнерам, когда они приезжают в город. Он производит более приятное впечатление, чем гостиница. Я отслеживаю все эти визиты, чтобы удостовериться: горничная приходит и убирает за гостями, белье меняет и все такое. А для этого надо знать, как долго там находятся люди.

– А Спаркс и своим сотрудникам позволяет пользоваться этими апартаментами?

– Да. Не часто, но это вроде небольшого разового поощрения. Я же сказала, не такой уж он злодей, как вы думаете. Все знают, что такие вещи нельзя принимать как само собой разумеющееся.

– А «все» – это кто?

– Ну, это не работники корпорации, разумеется, а многие из его личного персонала. Я, телохранители… то есть «специалисты по охране», – поправилась она с улыбкой. – По-моему, он как-то раз пустил туда своего подрядчика.

– И ни у одного из этих людей не было ключа, так? – Элли сделала вид, что хочет услышать все еще раз.

– Ключа нет ни у кого. На входной двери есть небольшой отсек с кодовым замком. Набираете код, дверка открывается, внутри лежит ключ от квартиры. В мои обязанности входит обновлять код после каждого визита гостей.

В ночь убийства Манчини дверь оказалась не заперта, а ключ лежал на кухонном столе. Манчини запирать за собой не стал.

– Значит, если кто-то хочет воспользоваться квартирой, он обращается к вам, чтобы застолбить местечко в графике и получить код.

– Так и есть.

– Хорошо, а когда Манчини зарезервировал апартаменты на вечер двадцать седьмого мая?

– Двадцать седьмое мая – это… когда он умер, да?

Элли кивнула.

– Он в тот день звонил мне. Кажется, я вам уже говорила, что это было около двух, но я не уверена.

На самом деле Элли и Роган уже получили в сотовой компании, обслуживающей «Спаркс Индастриз», распечатку звонков. Манчини звонил в 14.32.

– И попросился именно на одну эту ночь?

– Да. Мы всегда пускаем туда только на одну ночь. Как я уже сказала, выгоды мы из этого не извлекаем.

– А вы говорили кому-нибудь, что квартирой воспользуется Манчини?

– Нет, – ответила она, покачав головой.

– И даже прислуге, чтобы подготовить место?

– Нет. В квартире убирались за две недели до этого. Для главы «Дженерал Электрик» я бы заказала новую уборку. А Робо и с небольшой пылью перебился бы.

– А где были вы после двух часов?

– Я?

– Повторюсь: мы должны собрать всю информацию. Извините, – сказала Элли, склонив голову чуть вбок с самым дружелюбным и ободряющим видом.

Перемещения Кристен Элли не интересовали, однако разговор о делах секретарши оставлял лазейку для уточнения действий ее босса. И даже займи Кристен оборонительную позицию, она могла бы не заметить эту уловку.

– Я находилась в конторе, мне нужно было утрясти кучу всяких дел в связи с приемом, который Сэм устраивал на следующей неделе. Договориться с барменами, уточнить меню… Ей-богу, лучше бы уж он женился, и пусть жена его заботится о всяких общественных мероприятиях.

– Женился? – подал голос Роган. – Удивительно, что вы вообще упомянули о такой возможности. Если верить слухам…

– Каким? – возмутилась Кристен. – Вас интересует мнение местных таблоидов, выставляющих его либо неугомонным плейбоем, либо самым популярным аттракционом в тематическом парке Большого Эла-гомосека?^[10]

Элли кашлянула.

– В таких выражениях мы о нем ничего не слышали.

– Ну, а я слышала. И эти слухи – неправда. Он часто встречается с женщинами, но главным образом для того, чтобы избежать сплетен, возникающих, когда богатый холостяк слишком часто бывает один. Правда, толку от этого маловато.

– Значит, организация приема, – напомнила Элли, возвращая Кристен к теме. – Этого хватило, чтобы занять вас на всю вторую половину дня?

– В основном. Наверняка я занималась чем-то еще, но тогда мне надо вернуться на работу и попытаться восстановить события по электронной переписке и…

– Но вы находились в офисе? Вам не нужно было уходить куда-нибудь, возможно, с господином Спарксом?

– Нет, – ответила Кристен, явно не замечая, к чему клонит Элли. – Всю вторую половину дня Спаркс был на выезде с архитектором, они объезжали стройплощадки. После этого ему нужно было мчаться прямиком к человеку, который финансирует одну радикальную экологическую организацию. Я это помню, потому что у меня, по его распорядку на тот день, было достаточно времени, чтобы справиться со всеми делами. Мне даже удалось уйти с работы пораньше.

– В тот день после обеда вы о чем-нибудь говорили с господином Спарксом?

Кристен снова покачала головой.

– Я даже поддразнила его на следующий день, мол, вы стали почти независимым. Ни одного звонка, письма или сообщения.

Нынешний рассказ Кристен полностью соответствовал ее показаниям четырехмесячной давности. Подтверждался он и сведениями о звонках: с того момента, как Манчини зарезервировал апартаменты, и до его смерти никаких телефонных контактов у Кристен со Спарксом не было.

Элли поблагодарила девушку за потраченное время.

– Вас подвезти куда-нибудь? – предложила она.

– Нет, спасибо. Сэму я сегодня уже не понадоблюсь, и у меня тут неподалеку встреча с другом.

По пути к машине Элли еще раз прокрутила в голове хронологию событий. Если Спаркс и был в курсе, где Манчини собирался провести ближайшую ночь, то узнал он это не от Кристен Вудс.

И только спустя три дня Элли предстояло осознать свою ошибку.

 

Глава 12

 

17.15

 

5-й участок ПУ Нью-Йорка расположен на пересечении улиц Элизабет и Канальной. Сорок лет назад это место находилось на границе Маленькой Италии и Чайнатауна. Но когда федеральное правительство в 1965 году изменило законы, впуская в страну все больше уроженцев Азии, население Чайнатауна резко возросло. Теперь Шелковичная улица с ее приманивающими туристов ресторанчиками и торговцами, продающими футболки с надписями «Бада Бинг»^[11] и «Забудь об этом»,^[12] оставалась последним островком в некогда и впрямь итальянской округе. А 5-й участок оказался теперь в эпицентре постоянно растущего Чайнатауна.

Роган припарковался на Элизабет, чуть южнее Канальной улицы, и направился в участок.

– Погоди! – окликнула его Элли, потянув на себя дверь, на которой красовались золотистые китайские иероглифы. Минуту спустя она вернулась, держа завернутый в салфетку жареный пирожок со свининой; она ничего не ела с тех самых пор, как отвергла выдаваемую за обед тюремную баланду.

– Бакс двадцать пять, – сообщила она, прежде чем откусить от пряного мясного лакомства. – Чайнатаун вне конкуренции.

К тому времени, как они, свернув за угол, подошли к дому из белого камня, где за небесно-голубой дверью располагался 5-й участок, Элли завершила свой импровизированный обед. Гражданский сотрудник с круглой, как у Чарли Брауна,^[13] головой сидел за стойкой дежурного.

Откинув полу пиджака, Роган показал ему жетон.

– Отдел наркотиков?

Служащий махнул рукой в сторону лестницы, находившейся неподалеку от главного входа:

– Этажом выше.

Еще несколько лет назад считалось, что любое незаконное проникновение в жилище связано с наркотиками. Учитель? Священник? Герой, посадивший самолет на Гудзон? Не важно. Пострадавших от таких вторжений автоматически причисляли к наркоторговцам. Но в последнее время полиция столкнулась с ростом подобных налетов, участились и трагические случаи, в результате которых невиновные люди оказывались жертвами самых отъявленных и жестоких преступников только потому, что номер их дома или квартиры всего одной цифрой отличался от соответствующих номеров в адресе известного наркоторговца.

На втором этаже Роган осведомился у другого служащего, как найти сержанта Фрэнка Бойла.

– Сержанту пришлось срочно уехать. Вы – детектив Роган?

Джей Джей кивнул.

– И детектив Хэтчер. Я звонил Бойлу чуть больше часа назад. Он ожидал нас.

– Что-то ему помешало.

– Типа конец рабочего дня? – предположил Роган, глядя на часы.

Служащий вежливо улыбнулся.

– Возможно. Сержант просил, чтобы вы обратились к детективу Каренце, вон он. – Мужчина указал на человека, габаритами напоминавшего холодильник; тот стоял у стола возле дальней стены помещения.

Направляясь к человеку, которого, видимо, и звали Каренца, Элли обратила внимание на его смуглые бицепсы со вздутыми венами, грозившие разорвать по швам рукава обтягивающей черной футболки. Кроме нее, наряд детектива составляли выцветшие синие джинсы, остроносые ботинки из крокодиловой кожи и массивная золотая цепь на шее.

– Элли Хэтчер, – представилась она, протягивая руку. – Сержант предупредил вас о нашем приходе?

– Тони Каренца. – Детектив обменялся с ней крепким рукопожатием и повернулся, чтобы поздороваться с Роганом. – А вы, стало быть, Роган. Бойл говорил, что придет парень из отдела убийств.

– Готовитесь к работе под прикрытием? – поинтересовался Роган, оглядывая наряд коллеги.

Каренца оглядел свой прикид и пожал плечами.

– Не, парень. Так, с бумажками подразберусь, и на выход.

Роган вежливо кивнул, и Каренца расхохотался:

– Что, надул я вас, а? Нет, мой прикид, вероятно, не чета вашему, – признал он, указывая на Рогановский костюм «Канали» с пиджаком на три пуговицы, – зато для работы отлично годится. Сегодня вечерком собираемся в одном клубе точку накрыть.

В дополнение к полицейским в форме, которые проводят задержание и обыск и славятся своей нетерпимостью, подразделение по борьбе с наркотиками пользовалось так называемыми следственными «единицами» для операций под прикрытием.

Каренца приподнял инкрустированный бриллиантами знак доллара, болтавшийся у него на золотой цепи и больше похожий на трофей с очередного налета.

– Что, перебор?

– Жуть, – отозвалась Элли.

– Я так и думал. Так чем могу служить? Мой сержант велел мне оказать максимальное содействие, стало быть, считайте меня самым помогучим помощником.

Роган поскреб щеку и сказал:

– Мы все еще работаем по тому майскому делу: вторжение на пересечении Кенмар и Лафайет, в результате – труп.

– Да, я знаю это дело. «Двести двенадцать». Лучше было бы назвать «Шестьсот сорок шесть».^[14] Я проверял – теперь уже никто не может получить номер с кодом двести двенадцать. Ведь это местечко принадлежит Сэму Спарксу, верно?

Роган кивнул. Элли подумала, что Спаркс, возможно, известен широкой публике больше, чем ей казалось, и даже без помощи всяких реалити-шоу.

– Мы тогда узнавали у Бойла – хотели выяснить, возможна ли ошибка адресом. Но он ничего не мог сказать. А теперь адвокат Спаркса утверждает, что у него иные сведения. Заявляет, что вы проводите операцию в отношении одного из соседей Спаркса.

– Я бы не назвал это операцией, – возразил Каренца, протягивая Элли бланк ДД5 – форму управления для отчетов по текущим расследованиям. Этот документ касался квартиры 702 в доме 212 по улице Лафайет.

– Это же соседняя квартира, – заметила Элли.

Роган заглянул ей через плечо.

– И насколько я помню, больше квартир на том этаже не было.

Отчет содержал записи по трем случаям: два произошли в марте, один в июне.

– В марте к нам в дежурку обратились двое соседей с жалобой на торговца наркотиками, который незадолго до этого переехал в одну из шикарных квартир на верхнем этаже. Вы это здание видели?

Элли и Роган кивнули.

– Значит, представляете. Дом старый, стоит там испокон веку. Жильцы в большинстве своем постоянные, тоже проживают там давным-давно. А потом Сэм Спаркс покупает крышу, вкрячивает туда еще несколько мультимиллионных апартаментов и называет это место «Двести двенадцать». И теперь одним и тем же входом, одним и тем же лифтом пользуются два совершенно разных типа жильцов. Вот вам и культурные противоречия.

Элли почувствовала, как у нее на поясе зажужжал сотовый, но позволила включиться голосовой почте.

– И что же это за противоречия?

– Есть там две дамы, обедают в половине пятого в местной кафешке. На двоих им небось века полтора стукнуло. Говорю вам, это что-то. Целыми днями смотрят «Си-Эс-Ай. Место преступления» и «Закон и порядок» в повторах по кабелю, как они выразились. Они и жаргона оттуда нахватались: жуки, маруха, наезд, осведомитель. Я вот к чему: что ни назови, они все знают. Они и сами бы оповестителями стали. Но, скажем так, когда речь заходит о выявлении наркоторговцев, они не самые надежные осведомители. Неряшливый старик мусорит на лестнице, а не кидает отходы в мусоропровод? В этом случае им доверять можно. Однако они из тех милых неискушенных граждан, которые считают, что любой человек, к кому днем и ночью ходят друзья, занимается чем-то постыдным и незаконным. Назовем это конфликтом поколений.

– Зачем же тогда заполняли форму ДД5 по этой квартире?

– Иначе эти старушенции не отстали бы, храни их Господь. Они приходили и нудели в дежурке, всем жильцам косточки перемыли, то и дело пользуясь всякими полицейскими словечками, короче, от них была одна головная боль. И бедолагам из местной полиции, чтобы унять этих активисток, ничего другого не оставалось, кроме как составить отчет. Вы же этих ребят знаете, лишь бы спустить на тормозах. В конце концов они поручили бабулькам самим потрудиться и собрать данные, чтобы можно было получить ордер на обыск по заявлению гражданского лица.

– Почему же Бойл не сказал нам об этом тогда, в конце мая, когда мы к вам обращались?

– Потому что в половине случаев, когда мы намереваемся получить «гражданский» ордер, эта так называемая встревоженная общественность ленится и бросает все на полпути. Вот мы и не заполняем ДД5, пока нам не представят бумаги по всей форме. В нашем случае это было сделано только в июне.

– А можно уточнить, что это за «гражданский» ордер? – спросил Роган.

– По наркотикам не работали, а? – Каренца произнес это так, словно ни один квалифицированный полицейский не мог попасть в отдел убийств, не оттрубив положенный срок в отделе по борьбе с наркотиками. Элли так и вовсе оказалась на нынешней должности всего после пяти лет службы и года работы детективом по общеуголовным преступлениям, поэтому сейчас она порадовалась, что вопрос задала не она.

– Отдел серьезных правонарушений, потом СРЖН,^[15] – сказал Роган.

– Ладно, ордер по заявлению гражданского лица – наша выдумка, но на самом деле это инструмент полицейской работы с населением. Вы же наверняка видели, после одиннадцатого сентября весь транспорт в Нью-Йорке обклеили плакатами: «Увидели что-то – сообщите».

– Не всякий же раз речь идет о новом Закарии Мусауи.

– По большей части, слава богу, нет, постучите по дереву. Зато теперь многие не в меру любопытные соседи с полным правом считают, что кто-то что-то непременно замышляет. Так вот, этот «гражданский» ордер заставляет потрудиться и их самих. Они должны записывать все, что кажется им подозрительным. Затем они передают эти записи нам. Если мы находим основания для возбуждения дела, запрашиваем ордер. Если нет…

– Вы заверяете их, что сделали все возможное, и снова отправляете толочь воду.

– Обычно так и происходит. Но вернемся к отчету. Эти две дамы пришли к нам в марте. Пару недель спустя, после еще нескольких историй с ушлыми Лорелом и Харди,^[16] они находят контакт с полицейской службой по работе с населением, где им рассказывают о «гражданском» ордере. Через пару месяцев мы этот сигнал проверили, но там все чисто.

– Вы уверены?

– Никаких сомнений. Когда некоторое время у нас поработаешь, обостряется чутье на наркотики. Чувак устраивает у себя вечеринки, как и любой холостяк на Манхэттене, имеющий такие бабки. Мы сделали все, что полагается. Мы с напарником даже чуток пообщались с этим типом. Это отражено в июньской записи. Честно говоря, мне просто хотелось взглянуть на эту квартирку.

– И? – продолжил расспросы Роган.

– Приятное местечко. Мраморный пол. Окна от пола до потолка…

– А что жилец? Наркотики? Торговля?

– Ничего. Светский хлыщ, скупающий недвижимость на Манхэттене, пока доллар ни фига не стоит. Каждую ночь по клубам. Снимает всяких подвыпивших девиц с окраин, которые ищут богатенького мужичка и местечко, где можно потусить. Без проблем дал мне все осмотреть. Там было чисто, только немного травки в тумбочке, на одного. Похоже, ему было наплевать, что я ее нашел; я не стал его привлекать, и он прямо при мне спустил ее в сортир. Никакой тяжелой дряни. Никаких принадлежностей для торговли. Никаких упаковочных материалов. Ни нала, ни книжек.

– Значит, он не торговец?

– Не торговец.

– У вас есть номер сотового, на случай, если понадобится, чтобы вы подтвердили ваши слова в суде? – спросила Элли. – А то, если верить адвокату Спаркса, в соседней квартире просто Пабло Эскобар^[17] жил.

Элли записала номер в блокнот и вместе с Роганом направилась к выходу. Герреро морочил им голову, заявляя, что жилец квартиры напротив стал объектом полицейской операции. Но Элли по-прежнему интересовало, откуда адвокат мог об этом знать. И тут она догадалась о возможном источнике.

Она обернулась к Каренце.

– Послушайте, а вы случайно не знаете Ника Диллона?

– Знаю, конечно. Мой брат тоже служит в полиции. Они работали по особо тяжким, пока Ник не продался тому мужику. Мы и сейчас иногда в картишки перекидываемся. Он с меня уже кучу бабок слупил.

– А вы могли упоминать при нем о том «гражданском» ордере?

– Ага. Он ведь тоже по наркотикам работал, вы в курсе? Я думаю, он от души развлекается, когда соседи его босса практикуются в своем сленге за игрой в маджонг. А что, у вас из-за этого какие-то проблемы, а? В смысле, там ничего такого и…

Роган махнул рукой.

– Не парься, дружище.

По пути к выходу Роган перехватил взгляд Элли.

– У этого парня есть уши, верно? Он умеет заводить друзей и не терять их.

– Ну, мои дружеские отношения с ним не спасли меня от камеры. Возможно, в следующий раз срок отбывать отправишься ты.

– Не дождешься, – возразил Роган, придерживая дверь для Элли. – Я слишком хорош, чтобы меня арестовали по обвинению в злостном оскорблении. Если меня возьмут, то по крутому делу. Мне потребуется какое-нибудь более солидное федеральное учреждение – чтобы поле для гольфа, крокет…

– Роган, ты вырос в Бруклине. Ты хоть знаешь, что такое крокет?

– Я знаю, там есть такая круглая штучка под названием мячик, а это значит, что это еще один вид спорта, в котором «брат по крови» может преуспеть, если дать ему такую возможность.

– Когда закончишь хвастаться, может, впустишь меня? – Элли демонстративно подергала ручку пассажирской двери «Краун Виктории».

Оказавшись в машине, она достала мобильный и увидела, что пришло новое голосовое сообщение от Макса Донована. Предпочитая дождаться удобного момента и поговорить в уединении, она снова прицепила телефон к поясу.

 

Пробиться из Чайнатауна через пробки в конце дня было непросто. Даже с мигалкой Элли и Роган смогли попасть в 13-й участок лишь около шести. Элли собиралась было сесть за свой компьютер, когда через неплотно сдвинутые планки жалюзи заметила Макса Донована в кабинете лейтенанта. Такер встала, подошла к двери и выглянула в общую комнату.

– Вы очень вовремя вернулись. Зайдите на два слова.

Роган метнул на Элли такой взгляд, что она пожалела – нужно было проверить сообщение Макса еще в машине.

– Это не к добру.

 

Глава 13

 

18.00

 

– У помощника окружного прокурора Донована есть свежая информация по делу Спаркса. – Робин Такер откинулась на спинку кресла и улыбнулась Элли. – Нам следует поблагодарить его за особую любезность, которую он проявил, придя сюда с новостями.

Элли знала, что это был намек на ее личные отношения с помощником прокурора, несомненно, эти отношения и заставили Макса покинуть свою контору и прийти сюда.

– Очевидно, вчерашнего триумфа Спарксу показалось недостаточно. Сегодня мне в офис доставили бумаги от Рамона Герреро.

– Что им еще понадобилось? Наша попытка подступиться к делам Спаркса провалилась. А меня упекли за неуважение к суду.

– Нас попросту зарубили, черт возьми, – заметил Роган.

– Так вот, Герреро жаждет новой крови. Теперь он составил ходатайство, требуя доступ ко всем уликам, собранным полицией по делу некоего Роберта Манчини.

– Это просто смешно, – возмутилась Элли.

Роган перебил ее:

– Скажите им, пусть они засунут это свое ходатайство…

Робин Такер скрестила ладони, призывая его к порядку:

– Дадите вы человеку хоть слово сказать? Он же для вас старается, пытается вам обрисовать положение вещей.

– Ну, разумеется, это ходатайство необоснованно, – продолжил Донован. – Одного только факта, что Спаркс как-то с этим связан, недостаточно, чтобы претендовать на доступ к материалам расследования. И они не могут сослаться на законы о документах публичного характера, поскольку следствие продолжается.

– Значит, этот крутой адвокат просто пытается оправдать свой гонорар? – спросил Роган.

Макс провел рукой по своим взъерошенным волосам.

– Нет. Или по крайней мере это не единственная причина. Герреро свое дело знает. И понимает, что есть судья, который не против ему угодить.

– Ну, положим, Бэндона особо не подмажешь, – возразил Роган. К судьям в полиции относились почтительно. Бэндон слыл человеком прямым и честным, жестким к преступникам, но справедливым к обеим сторонам.

Макс кивнул.

– Так-то оно так, но тому есть причина. Бэндон не из тех, чья карьера заканчивается судом первой инстанции. В девяностые он был важной шишкой в Минюсте, затем его сманили на должность адвоката по особым делам в солидную юридическую фирму. Он тянет лямку местного судьи только для того, чтобы улучшить свое резюме и пробиться в федеральный суд. И, по слухам, его кандидатура уже рассматривается. Тогда не придется переизбираться. Дела будут интереснее. Престиж выше. Такая должность – мечта любого юриста. Поэтому, конечно, в последние три года он был безупречен дальше некуда. Но в нашем случае, в этом деле, в этот раз он, возможно, слишком безупречен. Люди типа Спаркса имеют доступ к той силе, которая дергает за веревочки политических назначений.

– Так он намерен развалить наше дело в угоду Спарксу? Это же откровенное нарушение закона.

Макс покачал головой.

– Нет. Бэндон знает, что оснований у ходатайства Герреро нет. На самом деле мне сегодня утром звонил помощник судьи – сразу после того, как бумаги были получены. Он, по сути, подтвердил, что все это чепуха. Но затем судья, вероятно, передумал, поскольку его помощник перезвонил мне примерно… – Макс посмотрел на часы. – Примерно час назад.

Роган встревоженно глянул на Элли. Она тем временем уже представляла себе, как болтушка Кристен Вудс, вздергивая свежевыщипанные бровки, рассказывает своему боссу о сегодняшней неожиданной встрече.

– Так все же чем нам это грозит?

Макс нахмурился.

– Бэндон хочет бросить кость Герреро. Мне кажется, тем самым он пытается продемонстрировать Спарксу: делаю, что могу.

– То есть?

– Бэндон хочет вызвать нас на ковер, чтобы мы рассказали ему без утайки, как обстоят дела, и в дальнейшем докладывали бы обо всех новостях следствия.

Судя по гвалту, который подняли в кабинете всего два человека, Элли и Роган, можно было подумать, что здесь собралась целая аудитория участников «Шоу Джерри Спрингера».^[18]

– Он может так сделать? – наконец выпалил Роган.

– Не совсем, – сказал Макс. – Тут возникает вопрос разделения власти. Мы – исполнительная. Он – судебная. У него нет права претендовать на доступ к информации, которую мы получаем в ходе расследования.

– Ладно, тогда в очередной раз объясни им, куда они могут засунуть свой запрос.

Макс посмотрел на Элли; она поняла, что будет дальше.

– Он говорит, что это нетипичное дело. Говорит, есть правдоподобное заявление, будто полиция Нью-Йорка преследует Сэма Спаркса…

Роган мотнул головой, но Элли подняла руку, желая дослушать объяснение.

– Бэндон говорит, что заявление правдоподобно, вот и все. И что в свете его полномочий по этому делу, с учетом требования Герреро раскрыть имеющуюся информацию, он выносит определение о дополнительной мере судебной защиты. По сути, это компромисс. Мне он объяснил, что своим вмешательством фактически защищает нас – в смысле вас, полицию, – Макс снова посмотрел на Элли, – от иска Спаркса за причинение беспокойства.

– Скажи ему, пусть рискнет, – сказал Роган. – С ним еще мягко обошлись по сравнению с любым, кто оказался бы на его месте. Так что хрен с ним, пусть попробует подать в суд.

Роган посмотрел на свою напарницу, ища поддержки, но Элли упорно разглядывала крапчатый, землистого тона линолеум на полу кабинета Такер. Если Макс здесь, а не в здании суда, это потому, что он уже пытался выступить в ее защиту.

– Я уже проработал этот вопрос, – сказал он, подтверждая ее подозрения. – Найт полагает, что лучше ему подыграть. – Найт был главным обвинителем процессуального отдела окружной прокуратуры и начальником Макса. – Надо только встретиться с Бэндоном в кабинете судьи, в судейской комнате, – продолжал Макс. – В отсутствие Спаркса, Герреро и даже секретаря. Тогда я неофициально уведомлю его о дальнейших шагах. Как я уже сказал, это все лишь для вида. Бэндон будет хорошо выглядеть перед Спарксом. Нет доказательств, что он сделал одолжение богатому хмырю…

– А мы будем подыгрывать, – отозвался Роган с нескрываемым сарказмом.

– Донован прав, – снова заговорила Элли. – Возможно, Бэндон пытается нам помочь.

Робин Такер, удивленно подняв брови, посмотрела на Элли, но в ее взгляде читалось явное одобрение.

– А с судьей в кабинете лучше встретиться Рогану.