Инкультурация и социализация

Тема: Культура – цивилизация – общество

1. Взаимодействие культуры, общества и цивилизации.

2. Механизм взаимодействия культуры и общества.

3. Социальные институты культуры.

Инкультурация и социализация.

5. Культурная самоидентичность.

6. Модели культурной универсализации.

Как культуру, так и общество часто отождествляют с циви­лизацией. Слово «цивилизация» происходит от лат. сivitas, что означает «государство, сосредоточенное в городе». Прилагательное «цивили­зованный» изначально имело смысл «городской», «образованный», «воспитанный» в противоположность «необразованному», «грубо­му», «дикому», «варварскому». Это понятие было введено французскими просветителями для обозначения общества, основанного на началах разума, спра­ведливости, закона. Понятие цивилизации в разные периоды понималось по-разному:

1. С конца XVIII в. термин «цивилизация» практически выступает как синоним культуры: цивилизация воплощает целостность всех культур, их единство, противосто­ящее варварству, выступает воплощением единства и идеалом прогресса человечества. Но в это же время формируются и иные, менее широкие представления о цивилизации: она рассмат­ривается как материальная культура, как сфера вещей и услуг, тогда как за собственно культурой закрепляется лишь духов­ное творчество. В дальнейшем такая оппозиция не только сохранилась, но и приобрела историко-теоретическое обос­нование: в XIX вв. широкое распространение получил взгляд на цивилизацию как на третье звено в цепочке исторических форм жизни человечества: «дикость – варварство – цивилизация».

2. На рубеже XIX – XX вв. такое «разделение» этих понятий усиливается до противопоставления – О. Шпенглер, М. Вебер, Н. Бердяев по сути характеризуют цивилиза­цию как своего рода антигуманное вырождение культуры, свя­занное с господством техники, урбанизации, денег, материаль­ных потребностей и упадком нравственности, духовности. После опубликования книги О. Шпенглера «Закат Европы» цивилизацией стали называть по­следнюю стадию развития каждого типа культуры, выражающую ее омертвление.

Изменение отношения к цивилизации и ее противопоставление культуре было не случайным – оно отражало реальные противо­речия процесса развития западного мира. С развитием научно-тех­нического прогресса – появлением железных дорог, электричества, телефона и радио, фотографии, кинематографии и т.д. – стреми­тельно изменялась повседневная жизнь людей, все более высокую ценность приобретали материальные удобства, комфорт, а следова­тельно, и деньги, позволявшие делать жизнь легкой и приятной.

Бескорыстные, духовные, нравственно-высокие интересы и стрем­ления оттеснялись на задний план, а подчас попросту вытеснялись. Так развивался, углублялся, обострялся конфликт между научно-техническим прогрессом, неразрывно связанным с экономикой, и духовно-нравственным, религиозным, художественным потенци­алами культуры. Его драматизм особенно проявился в использо­вании научных достижений в области химии для массового унич­тожения людей в Первой мировой войне; в атомной бомбардиров­ке японских городов в конце Второй мировой войны; неодолимо развивающемся экологическом кризисе, породившем все более мощ­ное движение «зеленых», а в наши дни и консервативный антигло­бализм, наконец, в опасных для сохранения человеком своих чело­веческих качеств экспериментах генной инженерии, которая сдела­ла возможным вторжение соответствующих технологий в генофонд человека. Таким образом, разведение понятий «культура» и «циви­лизация» является не прихотью теоретиков, а попыткой теоретичес­ки описать фундаментальные противоречия жизни человечества в эпоху капитализма, индустриализма, тотальной технизации бытия, реальной угрозы превращения человека в «киборга» – кибернетический организм, утративший обретенное им в ходе истории ду­ховное содержание.

3. В марксистской теории цивилизация выступает как ступень об­щественной истории, культуры, следующая за варварством, характер которой определяется материальным развитием, со­стоянием способа производства. В советское время утверждался ценностный при­оритет материального над духовным, а высокая ценность духовной жизни казалась скомпрометированной ее связью с религией, пото­му что бедность, нищета, техническая неразвитость быта порожда­ли стремление «догнать и перегнать Америку». Однако с круше­нием ленинско-сталинской версии марксизма как «единственной подлинно научной идеологии» и переориентацией общественного бытия на рыночные отношения в отечественной культурологии сложился так называемый «цивилизационный подход», понимающий под «цивилизацией» единство определенного типа общества и соответствующего ему типа культуры.

4. В настоящее время цивилизация чаще всего рассматрива­ется как состояние культуры, возникающее (вместе с государ­ством) на определенном историческом этапе развития. При этом если культура акцентирует меру развития человека, его внут­реннего мира, духовных сил, то цивилизация прежде всего во­площается в организации общественной жизни, в формах при­своения культурных ценностей, характеризует «внешнее», со­циальное бытие культуры, создает те или иные условия для ее развития (в русле этого подхода выделяют аграрную, индуст­риальную и постиндустриальную цивилизации). Учитывая то обстоятельство, что доцивилизационный период существования культуры был во много раз более длительным, чем цивилизационный (последний длится не более четырех тысячелетий, тогда как культурогенез, соответствующий времени антропогенеза, по последним археологическим данным, насчитывает более четырех миллионов лет), исследователи вынуждены отказаться от научного двоения гигантского доцивилизационного периода истории человечества, Кроме того, цивилизационный подход ставит перед необходимостью исключить из сферы изучения фольклор (в широком по­нимании данного термина, всю крестьянскую культуру, а не только то словесно-музыкальное творчество, которое признается фольклори­стами), который по всем признакам является доцивилизационным типом культуры, родственным ее синкретическому первобытному со­стоянию. Наконец, «цивилизационный подход» выводит за рамки интересов науки весь доцивилизационный процесс формирования культуры ре­бенка, который к культуре начинает приобщаться с первых лет своей жизни, а цивилизованным человеком становится – или не становит­ся – лишь спустя многие годы учения.

Итак, понятия «культура» и «циви­лизация» имеют разный исторический масштаб: культура сопро­вождает всю историю существования людского рода, начиная с момента зарождения человеческого сознания, тогда как термин «ци­вилизация» определяет особое состояние культуры, характерное для ее развития на протяжении нескольких последних тысячелетий. Примечательно, что уже в египетской мифологии была осмыслена радикальная новизна достигнутого обществом уровня культуры. Это нашло отражение в представлении о боге Осирисе, который «от­учил людей от дикого образа жизни и людоедства, научил сеять злаки (ячмень и полбу), сажать виноградники, выпекать хлеб, изго­товлять пиво и вино, а также добывать и обрабатывать медную и золотую руды. Он обучил людей врачебному искусству, строитель­ству городов. Независимо от того, какие дары египетского бога современная наука согласилась бы считать действительно важными признаками цивилизации, их перечень являет собой результаты грандиозной, культурной революции.

Культуроведческий подход приводит к пониманию исторических изменений во взаимоотношениях между цивилизацией и культу­рой. В этом процессе можно выделить четыре основных этапа.

1. Для начала истории человечества был характерен материаль­но-духовный синкретизм, выражавшийся в нераздельности мате­риальной и духовной форм активности людей, в одухотворенности всех их сколько-нибудь значимых в общественном отношении действий: магические обряды сопровождали совершеннолетие ребен­ка и погребение умершего, охоту и войну, посев и сбор урожая; «освящались» рождение нового человека и создание нового орудия (так зарождались сохранившиеся по сей день христианские обряды крещения ребенка и освящения нового социально значимого здания, корабля, военной акции). На данном этапе еще не возник­ла расчлененность деятельности на «бездуховную» практику физи­ческого труда и отвлеченные от нее явления духовной жизни: само­углубленную медитацию, «чистое» теоретизирование, интеллекту­альные игры. Действия и предметы, материальные по своей сути, одухотворялись людьми, которые еще не знали принципиальных различий между трудом и заклинанием, охотой и предварявшим ее танцем, оберегом и украшением. Неудивительно, что Э. Тайлор в описании первобытного бытия использовал понятия «культура» и «цивилизация» как синонимы – у этнографа, оперировавшего ма­териалом, даже более поздним, чем собственно первобытный, не было оснований дифференцировать разные «слои» и сферы деятельнос­ти наших далеких предков.

2. Радикальные изменения в бытии человеческих популяций – ис­торики нередко определяют их значение понятием «революция» – были связаны с «городской революцией», по терминологии Л. Уай­та, т.е. с рождением города.

Показательные признаки цивилизации определяются по-разному. Наиболее полным представляется перечень основных «цивилизационных механизмов» в статье В. Ж. Келле. Автор выделяет

– общественное разделение труда и порожден­ный им рынок;

– политико-правовой способ организации обществен­ной жизни – государство;

– различные духовные силы – нормы, традиции, верования и способы трансляции культуры, прежде всего письменность.

Однако и этот перечень можно было бы продол­жить, дополняя его другими приметами городской жизни, поэтому необходимо прежде всего выявить определяющую, системообразу­ющую силу цивилизованного процесса, и такой силой было, оче­видно,

– радикальное изменение отношения человека к природе, отно­шения практического и духовного.

Земледелие и скотоводство сохраняли биологически обуслов­ленную зависимость людей от природных стихий, что вело к их обожествлению, основанному на образном, правополушарном, мифо­логическом – «бессознательно-художественном» (К. Маркс) – восприятии и осмыслении мира (изменяясь по формам, мифологи­чески-религиозное сознание по сей день господствует в мировоз­зрении земледельческих народов).

3. Только ремесло, когда оно выш­ло за рамки исключительного обслуживания обработки земли и военных действий и развилось в профессионализированную дея­тельность с массовым производством вещей и торговлей на ос­нове абстрактно-количественного денежного посредника товарообмена, стимулировало радикальные изменения в образе жизни людей и в структуре их мышления. Все более активным становилось левое полушарие, вырабатывавшее необходимые ремеслу понятийные, аб­страктно-логические, а не конкретно-образные формы отражения и осмысления мира, из которых вырастали уже не мифологически-религиозные фантазии, а научное знание преобразовавшегося ре­меслом материального мира, и прежде всего самая абстрактная из наук – математика. Это было началом грандиозной «культурной революции», которая потребовала изобретения нового способа пере­дачи накапливавшихся знаний другим поколениям – письменно­сти – и, соответственно, школы для обучения письму и чтению, социального института образования. Началось отделение от рели­гии науки, образования, а также искусства, которое, сохраняя свою служебную роль в культе, уже обособлялось от него, обретая и светски-политические, и нравственно-воспитательные, и гедонисти­ческие функции. Город стал поселением людей, которое концентри­ровало в себе правителей нарождавшейся государственности и ее идеологического освящения — жречества; ремесленников и тор­говцев, учителей и ученых, представителей разных областей искус­ства, профессионализированную армию, необходимую для защиты городского населения, и обслуживавших его земледельцев. В ре­зультате город стал носителем нового исторического типа культу­ры, который впоследствии был назван цивилизацией.

Современное состояние взаимоотношений между культурой и цивилизацией имеет существенную особенность. Речь идет о хоро­шо известном явлении — раздвоении культуры на пике научно-технического прогресса на «элитарную» и «массовую». Подобное расслоение проходило через всю историю культуры в социально-дифференцированном обществе. Знаменитый лозунг древнеримской элиты «хлеба и зрелищ!» выразительно говорит о различии, более того, противостоянии утонченного искусства Горация и Вергилия, Апулея и Плавта, с одной стороны, и кровопролитных боев гладиа­торов друг с другом и с животными – с другой. Веками сохраня­лось противостояние фольклора – сначала крестьянского, а затем и городского – и аристократической культуры. Однако драмати­ческое значение социально детерминированное раздвоение культу­ры приобрело только тогда, когда технический прогресс предоста­вил средства, оттеснившие литературу на обочину массовой культу­ры и выдвинувшие в центр поп-арта эстрадные, кинематографические, телевизионные и рекламные произведения, которые не оказывают интеллектуального воздействия. Они обращены к объединенным на стадионах или в колоссальных концертных залах молодым лю­дям, жаждущим эмоционального возбуждения, которое бывает осо­бенно действенным при соединении зримых образов и как можно более громких звуков и актуализирует сексуальные и агрессивные чувства.

Цивилизация, имевшая в основе своей развитие интеллекта на всех уровнях культуры и одухотворение инстинктивно-физиологи­ческой мотивации социального и сексуального поведения людей, парадоксальным образом привела к вытеснению интеллекта из куль­туры и к активизации унаследованных человеком от предков фи­зиологических реакций. Отражая эту ситуацию, психоаналитиче­ская мысль определила функцию культуры по отношению к натуре человека не как духовно-возвышающую, а как репрессивную, и ста­ла искать способы минимизации становящегося едва ли не всеоб­щим конфликта между либидозными, агрессивными «зовами приро­ды» и сдерживающими их нравственными «табу».

Оказалось, таким образом, что цивилизация не является абсо­лютным благом, и острота сложившейся исторической ситуации состоит в том, что впервые в своей истории цивилизация раскрыла таящиеся в ней силы, разрушительные для культуры и для само­го физического существования человечества, а может быть, и жизни на нашей планете как таковой. Процессы, происходящие на наших глазах и, хотим мы этого или нет, при нашем участии, свидетель­ствуют о том, что человечество ищет выход из тупика, в который привел его научно-технический прогресс, освободивший вместе с религиозными преградами и от всех имманентных культуре нрав­ственных «регуляторов». Экологический и назревающий генетиче­ский кризисы требуют формирования нового типа отношений куль­туры и цивилизации, который вывел бы современную культуру из подчинения цивилизации, но не возродил бы при этом ее подчинен­ность религиозно-мифологической культуре традиционного типа. враждебно относящейся к цивилизации. Это сможет осуществить­ся, если культура будет оказывать воздействие на все цивилизационные механизмы, причем не государственно-политическими дек­ретами и репрессивно правовыми средствами, а нравственными принципами, регулирующими поведение и деятельность членов об­щества сознанием ответственности каждого за судьбу всех.

Патриархальный крестьянский быт и монашеская духовная са­моизоляция считаются архаическими формами культуры именно потому, что они отрешены от современной цивилизации. Характер­ная для идеологии наших неославянофилов и почвенников идеа­лизация прошлого, доцивилизаиионного состояния человечества – патриархально-общинного строя крестьянской жизни и порожден­ного им домостроя, дохристианской языческой древности Руси или уваровско-николаевской триады «православие, самодержавие, народ­ность», – должна быть расценена в лучшем случае как наивно-романтический ретроспективизм: она наносит реальный вред вос­питанию сознания вступающих в жизнь поколений, а значит – формированию нового исторического типа культуры, использующе­го все механизмы цивилизации и опирающегося на них, но не под­чиняющего им выработанных в процессе многотысячелетнего раз­вития культуры высших ценностей человеческого бытия.

Только на этой основе станут и возможными, и необходимыми преодоление пропасти, разделяющей массовую и элитарную суб­культуры, и реализация заложенного в бытии культуры импульса к духовному объединению людей: жизнь духа «снимает» все био­антропологические и социальные различия (между полами и поко­лениями, расами и нациями, сословиями и классами и др.), порож­денная культурой человеческая духовность имеет нравственную, т.е. общечеловеческую, природу в отличие от духовности религиозной. Вот почему речь идет о совершенно реальной возможности гармо­низации интересов науки и нравственности – именно это долж­но стать фундаментом связи культуры и цивилизации, способной обеспечить человечеству будущее.

В русле культурологического подхода цивилизация рассматривается как социально-культурное образование, основу которого составля­ет уникальная однородная культура и которое выступает своего рода линией «пе­ресечения» культуры и общества.