Культурология. XX век. Энциклопедия 16 страница

В начале 20 в. в европейском (в том числе русском) Н. поляризуются два направления в восприятии и культурных рецепциях античного: ритуально-мифологическое и эстетическое, или, используя терминологию Ницше, весьма популярную в то время, — дионисииское и аполлоновское. Обе взаимоисключающие, на первый взгляд, линии сосуществуют параллельно, что особенно наглядно проявляется в рус. культуре начала века. Первое направление реализуется собственно в символизме, второе — в неоклассицистских стилях искусства. М.Л. Гаспаров дифференцирует эти две тенденции в рус. модернизме 20 в. как “парнасскую строгость” и “символистскую зыбкость”. Первая из названных тенденций восходит к “светскому” пониманию символики как “многозначного иносказания”, как риторич. приема, применимого к любому материалу; другая апеллирует к “духовному” пониманию символики, прочно связанному с религ. тематикой — “как земной знак несказуемых небесных истин”. “Парнасская” линия предвосхищает и знаменует Н. (Брюсов, Бальмонт, позднее Гумилев и Мандельштам); религиозно-философская — свойственна собственно символизму {Мережковский, Гиппиус, Вяч. Иванов, А. Белый, Блок).

Художники, ориентированные на Н., придерживались иной линии. Для них античность, переведенная в эстетич. план “чистого искусства”, была “золотым веком”, в к-ром охотно усматривались черты гармоничности, цельности и совершенства. Журн. “Аполлон” пропагандировал эллинский культ совершенной формы; в драматургии Анненского и Цветаевой заметен процесс интеллектуализации и модернизации др.-греч. мифа. Подобные тенденции можно усмотреть и в творчестве других художников — Гумилева, Мандельштама, Ахматовой (прежде всего в лирике); в музыке — у Танеева, Скрябина, Стравинского, в живописи и графике — у В. Серова, Бакста, Врубеля, в скульптуре — у Трубецкого, Коненкова, А. Матвеева, в архитектуре —уф. Лидваля, М. Лялевича, И. Фомина, И. Жолтовского.

К эстетизирующей линии Н. примыкают не только произведения искусства на античную тему, но и такие культурологич. концепции, как теория Вольфа и Петер-сена, изложенная ими в книге “Судьба музыки с древности до современности”, в исследованиях Ф. Зелинского и др. филологов начала века.

Если эстетизирующая тенденция Н. концентрирует внимание на “худож. грамматике” Греции, то мифологическая, тяготеющая к сакрализации и проявлениям пракультурного начала, стремится к выявлению хтонич. сущности первобытно-архаич. искусства и архетипов “коллективного бессознательного” (Юнг). Е.М. Меле-тинский объясняет эту тенденцию социальными потрясениями, к-рые поддерживали у многих представителей интеллигенции убеждение в том, что под тонким слоем культуры действуют вечные разрушит, или созидат. силы, прямо вытекающие из природы человека, из об-щечеловеч. психол. и метафизич. начал. Это убеждение непосредственно восходит к античной мифологии с ее категориями рока, судьбы, представлениями об амбивалентности мировых сил, то помогающих, то мешающих человеку.

Именно в противоречивой разноликости “античных” устремлений лит-ры, эстетики, драматургии и театра, философии и религ. исканий серебряного века яснее всего обнаруживаются духовные импульсы, питающие символистский “ренессанс” Н. Так, христ. идеи в интерпретации Вяч. Иванова и А. Белого логично входят в контекст символистски преломленной античности; получила распространение и обратная тенденция: греч. мифы и трагедии нередко интерпретируются как интуитивные предвестия христианства. Античные сюжеты и образы, филос. идеи и теории, мифы и их культурные рецепции, будучи изначально общечеловеческими по своему смыслу и значению и универсальными по форме воплощения, потенциально содержали в себе множество впоследствии далеко разошедшихся культурных

традиций, т.е. обладали огромным и несравнимым с иными культурами потенциалом духовного, художественно-филос. синтеза. Потому на почве античной культуры оказалось возможным примирение и соединение самых разл. и даже полемически отталкивающихся друг от друга культурных тенденций. Так, напр., обе продуктивные тенденции понимания античности в европ. и отеч. культуре — ритуально-мифол., символистская, и неоклассицистская — органично соединились в Н. у Стравинского (“Царь Эдип”). Подобные примеры синтеза стилей модерна и неоклассицизма можно проследить на материале других искусств и явлений культуры.

Потребность в универсализме, объединении культурных усилий человечества обращали деятелей европ. культуры 20 в. — “неоклассиков” — к разнообр. формам, принципам и идеям античной культуры в качестве эталонов классич. совершенства и гармонии, высоты человеч. духа перед страшными испытаниями судьбы, масштабности и вечности созданий мировой культуры. И тогда отд. культуры и частные их явления начинали жить в “большом времени” всемирной истории (М. Бахтин).

Лит.: Бакст Л.С. Пути классицизма в искусстве // Аполлон. 1909. № 3; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976; 1995; Аверинцев С.С. Образ античности в зап.-европ. культуре XX в. Нек-рые замечания // Новое в совр-й классич. филологии. М., 1979; Порфирьева А. “Неоклассицизм” Стравинского // Эволюционные процессы муз. мышления. Л., 1986; Она же. Вячеслав Иванов и нек-рые тенденции развития условного театра в 1905-15 годы // Рус. театр и драматургия 1907-17 годов. Л., 1988; Мандельштам О.Э. Слово и культура: Статьи. М., 1987; Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1991; Левая Т.Н. Рус. музыка нач. XX века в худож. контексте эпохи. М., 1991; Сарабьянов Д.В. История рус. искусства к. XIX — нач. XX в. М., 1993; Гаспаров М.Л. Избр. статьи. М., 1995.

Ю. В. Корж

НЕОТОМИЗМ — наиболее авторитетное течение совр. католич. философии и философии культуры, базирующееся на учении Фомы Аквинского (1225-1274). Получил статус офиц. филос. доктрины Ватикана после опубликования в 1879 энциклики папы Льва XIII “Aeterni patris”. На разработку и распространение Н. ориентированы Академия св. Фомы в Ватикане, Католич. ин-т в Париже, Пуллахский ин-т (близ Мюнхена), ун-т Нотр Дам (США) и др. Ведущие представители философии культуры Н. — Э. Жильсон, Ж. Маритен (Франция), Э. Корет, И. Месснер (Австрия), А. Демпф, М. Мюллер, И. Пипер, К. Ранер (ФРГ), А. Дондейн, Ж. Ладриер (Бельгия), К. Войтыла (Иоанн Павел II), Б. Мондин (Италия). Считая “град земной” способным вести людей к общему благу, Аквинат был далек от понимания специфики социокультурного бытия человека. Оно рисуется ему продолжением и завершением естественно-природного миропорядка, сотворенного Богом. Человек есть сложная субстанция, состоящая из двух простых — души и тела. Цель и смысл существования личности — созерцание божеств, абсолюта, ведущее по пути обретения интеллектуальных, нравств. и теологич. добродетелей. Развивая под влиянием христ. неоплатонизма Ареопагита концепции взаимосвязи Бога и мира, Аквинат был нечувствителен к диахронному анализу истории, проблеме культурного самосозидания человека. Уже в пер. пол. 20 в. наряду с тенденциями по сохранению в неприкосновенности доктрины Аквината наблюдались попытки ее культуроцентристской трансформации путем ассимиляции положений совр. зап. мысли. После II Ватикан, собора (1962-65), санкционировавшего курс католич. обновления — “аджорнаменто”, эта тенденция получила устойчивое преобладание, базируясь на ассимиляции инструментария и категориальных средств феноменологии, экзистенциальной герменевтики, герм. филос. антропологии, персонализма и иных направлений. Н. ориентируется на переосмысление осн. традиц. филос. проблем в антропол., культурфилос. ключе. Уже в сочинениях таких теоретиков экзистенциального Н., как Маритен и Жильсон, прослеживаются основополагающие моменты культуроцентристской трансформации Н. В них снимается недооценка земной составляющей человеч. истории, присущий ей финализм рассматривается как дополняющая трансистор. провиденциальное предначертание. Культурное развитие человека и человечества в истории приобретают характер самоценного явления. История предстает полем, на к-ром раскрывается способность человека к обретению совокупности интеллектуальных, нравств. и теол. добродетелей. Раскрывается взаимодополнительность “града земного” и “града божьего”. Этот вариант культур-философий Н. был пропитан верой в возможность самосовершенствования индивида и человечества. Подобный умеренный прогрессизм не исключал критич. отношения к постренессансной традиции, к-рая, на взгляд представителей Н., не смогла осуществить продуктивного синтеза гуманизма и христ. ценностей. В рез-те возникает программа христ. гуманизма, призванного трансформировать совр. культуру, придав ей утраченную целостность, ценностно-смысловую ориентацию. Она предполагает в качестве конкр. идеала будущего преодоление гнетущих социальных противоречий путем корпоративного объединения предпринимателей, интеллектуалов и рабочих, утверждение принципов христ. демократии в политике, обнаружение ориентира мудрости веры, способного питать нравств. устои человека, ограничивая неумеренные притязания научно-техн. разума и раскрывая мистич. потенциал творчества художника. Радикальные преобразования Н. в эпоху “аджорнаменто” привели к смене типа культурфилос. теоретизирования в трудах Корета, Ранера, Дондейна, Ладриера и др. Разделяемый ими вариант трансцендентальной антропологии выдержан в духе герменевтич. интерпретации культурно-истор. творчества. Человек

рассматривается как существо, предрасположенное к самопревосхождению — трансценденции в своем тяготении к божеств, абсолюту. Культурно-истор. процесс не связывается Н. с оптимистически интерпретируемым постоянно нарастающим совершенствованием человека, а предстает полным трагич. коллизий, ибо гуманистич. ценности в нем далеки от своего воплощения в реальную жизнь. В данной связи теоретики Н. апеллируют к наследию М. Вебера, Гуссерля, Хайдеггера, Ясперса и др. философов, обращавшихся к теме кризиса культуры. Радикальный эсхатологизм христианства рассматривается Н. как связанный с его абсолютным гуманизмом, раскрывающим ограниченность всех конкр. его типов. Этот вариант культурфилософии Н. во многом заимствует антиидеол. пафос неомарксизма Франкфурт, школы, разоблачая иллюзорное видение культурно-истор. процесса и притязающие на разрешение всех внутримирских противоречий глобальные утопии будущего. В наст. время он преобладает в работах представителей Н., говорящих о том, что критич. рефлексия, развенчивающая иллюзии, способна привести к пониманию значимости абсолютных ценностей.

Лит.: Губман В.Л. Зап. философия культуры XX века. Тверь, 1997; Dempf A. Kulturphilosophie. Munch.: В., 1932; BrunnerA. Geschichtlichkeit. Bern; Munch., 1961; Dondeyne A. Faith and the World. Pittsburgh; Louvain, 1963; D'Arcy M.C. Humanism and Christianity. L., 1971; Rahner K. Zur Theologie der Zukunft. Munch., 1971; Coreth E. Was ist der Mensch? Innsbruck, etc. 1973; Ladriere J. The Challenge Presented to Cultures by Science and Technology. P., 1977; Mondin B. Cultura, marxismo e cristianesimo. Mil., 1979; Vries J. de. Grundbegriffe der Scholastik. Darmstadt, 1980.

Б.Л. Губман

НЕОЭВОЛЮЦИОНИЗМ - см. эволюционизм.

НИБУР (Niebuhr) Райнхольд (1892-1971) - амер. протестантский философ и теолог. После окончания в 1915 теол. семинарии в Идене учился в Йельском ун-те. В 1928-60 проф. христ. этики в Объединенной теол. семинарии Нью-Йорка. Автор более 1500 статей и 16 книг. До 1966 редактировал журнал “Christianity and Crisis”, пропогандировавший идеи протестантской неоортодоксии.

В центре учения Н. проблемы совр. индустриального об-ва, кризис религии, проблемы человека, возрождения его культуры. В его деятельности можно выделить несколько этапов. Первый период (1915-27) связан с увлечением идеями социального евангелизма, в том числе “культур-протестантизма”, суть к-рого в сближении религии с культурой. Анализируя историю христианства в контексте общей истории культуры, рассматривал протестантизм как высшую ступень развития зап. культуры.

В “аккультурации” религии и, соответственно, в христианизации культуры ранний Н. видел источник социального оптимизма. Утверждал, что Бог имманентен культуре и выступает как партнер человека в процессе культурно-истор. творчества. Принимал участие в деятельности “Братства во имя христ. социального порядка”, к-рое в 1928 вошло в состав “Братства примирения”, где Н. также играл заметную роль. В это время он опубликовал книги “Нужна ли цивилизации религия?” (1927) и “Листки из дневника смиренного циника” (1929), к-рые принесли ему известность в Америке. Книгой “Моральный человек и аморальное об-во” (1932) обозначил разрыв с прежними идеями, выступил с критикой индустриальной цивилизации. Кратковременное увлечение “христ. марксизмом” сменяется активной разработкой программы неоортодоксии и теологии кризиса, нашедшей отражение в его публикациях.

Большое влияние на формирование культурологич. взглядов зрелого Н. оказала неоортодоксия, появившаяся в Германии в нач. 20-х гг.: один из ее теоретиков, Тиллих, был приглашен в США братьями Нибурами в 1933. Полемизируя с У.Раушенбушем и другими представителями социального евангелизма, отвергая позитивную оценку светской культуры, к-рая была характерна для “культур-протестантизма”, Н. акцентировал внимание на противоречивости культуры и природы человека. “Набожная и секулярная Америка” — под таким названием в 50-х гг. вышел в свет сб. ст. и очерков Н. Это было время, когда многие зап. мыслители рассуждали о процессах секуляризации культуры, о кризисе христ. религии, неустойчивости ее положения в век бездуховной цивилизации. “Ирония истории”, по мнению Н., заключалась в противоречии между оптимистич. устремлениями человека и горьким опытом его жизни. Причину “иронии” в соответствии с христ. традицией Н. усматривал в человеч. свободе. В книге “Природа человека и его сооб-ва” Н. критиковал две тенденции трактовки проблемы свободы человека: “реализм” и “идеализм”, связанные соответственно с протестантизмом и католицизмом. В этот период он скорректировал модель культуры, представленную в работах основателя неоортодоксии К.Барта. От признания принципиальной иррелигиозности культуры, невозможности корреляции философии и теологии Н. под влиянием Тиллиха переходит к разработке моделей культуры и человека совр. культуры, к-рые получили большее признание в амер. теол. модернизме.Для совр. культуры характерно внешнее противопоставление секулярного и светского. Для объяснения причин кризиса культуры Н. обращается к христ. концепции первородного греха, дополняя ее признанием всеобщего, онтологич. характера греха, к-рый порождается “тварной”, природной сущностью человека и накладывает отпечаток на всю деятельность людей.

Н. рассматривал человека как двойственное противоречивое существо, одновременно связанное с миром природы, изменяющимся, конечным и миром боже-

ственным, вечным, трансцендентным. В человеч. личности неразрывно связаны и взаимопроникают стремления к самоутверждению и к самоотдаче, что отражает суть парадокса самого Христа: “Тот, кто заботится о своей жизни, утратит ее, а тот, кто теряет ее ради меня, найдет ее”. Человеку трудно вынести положение между смертностью и вечностью, отсюда и то беспокойство, к-рое пронизывает все творения человека, его культуру, сталкивая светское и религиозное. Н. полагал, что в амер. культуре мирное сосуществование религ. и светских элементов не только возможно, но и необходимо. С позиций диалектич. теологии развивал идеи “христ. реализма”, согласно к-рому преодоление негативных последствий человеч. свободы, творч. деяний осуществляется с помощью искупительной жертвы Христа.

Н., отталкиваясь от идей неоортодоксии, дал оригинальную интерпретацию христ. этики как “невозможной возможности”, основываясь на к-рой разрабатывал концепцию любви. Выступал с критикой одностороннего воззрения на любовь как “феномен избыточности” в работах Фромма и различал три рода любви: бескорыстная любовь (“агапэ”), взаимную любовь и любовь по расчету. Только “агапэ” выражает божеств, путь любви и является не просто идеалом, а в своем высшем выражении выступает как любящий Бог. Именно “агапэ” придает истинное значение и смысл человеч. жизни и культуре. Человек должен стремиться не к созданию некоей идеальной социокультурной сферы на земле, а идти к царству Божьему, к-рое трансцендентно истории как провиденциальная ее цель, но к-рое и есть сущность подлинной христ. культуры.

Соч.: Reflections on the End of an Era. N.Y., 1934; Beyond Tragedy. N.Y., 1937; The Nature and Destiny of Man. V. 1-2. N.Y., 1941-43; Faith and History. L. 1949; The Irony of American History. N.Y. 1952; An Interpretation of Christian Ethics. N.Y., 1956; Pious and Secular America. N.Y., 1958; Moral Man and Immoral Society. N.Y. 1960; Man's Nature and his Communities. N.Y., 1965; Христос и культура: Избр. труды Х.Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996.

Лит.: Odegard Н. Sin and science; R. Niebuhr as Political Theologian. Yellow Spring; Ohio, 1956; R. Niebuhr: His Religious, Social, and Political Thought. / Ed. by Ch.W. Kegley, R.W. Bretall. N.Y., 1956.

Л. П. Воронкова

НИБУР (Niebuhr) Ричард Хельмут (1894-1962) -амер. протестантский теолог, специалист в области христ. этики, историк теологии культуры. Младший брат Райнхольда Нибура. Окончил теол. семинарию, затем Вашингтон, ун-т, позднее учился в Йельском ун-те, где в 1924 защитил дис. по философии. Вел активную проповедническую, обществ., преподават. деятельность: был пастором евангелической церкви в Сент Луисе, профессором Иденской семинарии, возглавлял Элмхастский колледж с 1931 до конца жизни — проф. теологии и христ. этики Йельской теол. школы.

Н. стремится найти ответы на актуальные проблемы развития совр. цивилизации, кризис культуры и нравств. оскудение человека в свете не только традиц. теологии, но и с учетом опыта всех форм духовной культуры: философии, истории, психологии и др.

В ранних работах Н. испытал влияние идей социального евангелизма, его интересовали проблемы места и роли христ. религии в совр. жизни христ. сооб-ва. Позднее он выступал как критик “культур-протестантиз-ма”, стремился преодолеть его крайности в трактовке отношений между культурой и религией. В программной работе “Христос и культура” (1951) он рассматривал противопоставление культуры не религии, а Иисусу Христу (тенденция “антропологизации” религ. сознания). Тем самым Н. продолжал традиционную для протестантского модернизма тенденцию секуляризации религии, десакрализации, “очеловечивания” образа Иисуса Христа, к-рая достигала в социальном евангелизме своего максимального развития, когда Христос рассматривался в качестве не только носителя нового морального сознания, но и непосредств. участника социокультурных процессов создания “царства Божьего на Земле”. Позиция протестантского теолога, рассматривающего в качестве оппонента человеч. культуры не религию вообще, а лишь Иисуса Христа, позволяла ему размежеваться с традицией культурного негативизма в христ. религии и тем самым как бы выделить ее подлинное, “незамутненное” историч. наслоениями ядро.

Н. полагал, что существуют и крайние, прямо противоположные решения проблемы соотношения Христа и культуры, и промежуточные варианты, к-рые находят отражение в разл. направлениях христ. теол. и философско-теол. мысли. Он выделяет пять культурологич. концепций в христ. мысли: “Христос против культуры” (концепции “иррелигиозности культуры” у Тертуллиана, Кьеркегора, К. Барта, рассматривающие светскую культуру как плод греховных деяний человека, что способствует изоляции культуры от религии, к-рая оттесняется в сферы личной жизни людей); “Христос в культуре” (концепция “панрелигиозности культуры”, характерная для “культур-теологов” А. Ричля, Трёльча и др. протестантских модернистов, к-рые настаивали на неразрывности и даже слитности воедино Христа и культуры. В условиях кризиса цивилизации и культуры Христу отводилась роль реформатора социальной жизни, что не соответствует осн. христ. концепции). Симпатии Н. на стороне тех вариантов культурологич. построений, в к-рых рассматриваются разл. варианты сближения религии и культуры: “Христос над культурой” (культурологич. концепция католич. теологии); “парадокс Христа и культуры” (эта позиция близка Лютеру) и, наконец, “Христос как преобразователь культуры” (Н. связывает ее с Бл.Августином и Кальвином). Причины существования этих культурологич. концепций Н. видел в опр. культурно-истор. ситуациях, появляющихся в процессе ассимиляции христианства разл.

нац. культурами, в ходе чего соответственно меняется и представление о Христе и его роли в человеч. культуре. Христос входил в человеч. культуру в том смысле, что он сам воспринимался как часть социального наследия, к-рое должно быть сохранено и передано потомкам.

Рассматривая популярные в рамках “теологии кризиса” идеи десакрализации и секуляризации культуры, характерные, в частности, для работ Райнхольда Нибура, Н. различал “религ. веру” и “религию”, что давало ему возможность связывать кризисные процессы с религией, погруженной в мирскую суету. Он связывал историю мировой культуры с борьбой разл. видов религ. веры: “радикального монотеизма”, “политеизма” и “генотеизма”, к-рые в основе своей имеют разл. варианты раскрытия роли Христа в человеч. сооб-ве, толкования христ. этики и ответственности личности перед Богом. Проблему существования мира Н. усматривал в проблеме синтеза культуры, осуществленного с учетом разл. интересов отд. наций и классов на основе единого взгляда на мир и единой этики.

Соч.: The Meaning of Revelation. N.Y., 1941; The Social Sources of Denominationalism. N.Y., 1960; Radical Monotheism and Western Culture. N.Y., 1960; The Responsible Self. N.Y., etc., 1963; Christ and Culture. N.Y., etc., 1975; Средоточие ценности // Культурология XX век: Антология. Аксиология, или философское исследование природы ценностей. М., 1996; Христос и культура: Избр. труды X. Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996.

Лит.: Fadner D.E. The Responsible God: A Study of the Christian Philosophy of Н. Richard Niebuhr. Missoula (Montana), 1975.

Л.П. Воронкова

НИСИДА Китаро (1870 - 1945) - япон. философ-идеалист, основатель т.н. киотоской школы. Филос. система Н. была изложена им в конце 20-нач. 30-х гг. в работах “Самосознающая система общего” (1920), “Определение небытия в самосознании” (1931), “Осн. вопрос в философии” (1933). Н. стремился доказать принципиальное отличие вост. философии от западной. Своеобразие культуры Востока усматривал в присущей ей идее небытия. Небытие пытался истолковать с позиций учения дзэн как представление о всеобъемлющем универсуме, к-рый, “будучи всем, сам есть ничто”, “действует без действующего”, “определяет без определяющего”. Несмотря на стремление Н. толковать свою философию как “подлинно восточную”, исходящую из буддизма, его взгляды близки в сущности зап.-европ. идеалистич. философии 20 в., прежде всего экзистенциализму. Согласно осн. филос. концепции Н., названной им “антиинтеллектуалистической”, истинное бытие постигается интуитивно благодаря особому “способу рассмотрения вещей”, или “способу осознания себя”, позволяющему преодолеть противоположность объективного и субъективного. Обществ, развитие Н. представляет как результат взаимодействия общего — небытия и отдельного — человеч. индивидов, подлинность отношения к-рых выражается в коммуникации между Я и Ты.

Соч.: Дзэнсю (ПСС). Т. 1-18. Токио, 1947-53.

Лит.: ТосакаДзюн. Сэнсю, Дайрокукан (Избр. произв.). Токио, 1948; Кояма Ивао. Нисида тэцугаку (Философия Нисида). Токио, 1955; Нагао Мититака. Нисида тэцугаку но кайсаку (Комм. к философии Нисида), Токио, 1960; Козловский Ю.Б. Концепция вост. культуры Нисида Китаро // Вестник истории мировой культуры. 1961. N 2; Он же. Распространение экзистенциализма в Японии // Совр. экзистенциализм. М., 1966.

М.Н. Корнилов

НИХОНДЗИН РОН (япон. — “теории о японцах), другое название НИХОН БУНКА РОН (япон. — “теории японской культуры”) — общее название для исследований о япон. культурном своеобразии, включающее две их разновидности: а) в широком смысле — исследования о япон. нац. специфике, прежде всего об особенностях япон. об-ва, культуры, личности и этнопсихологии; б) в узком смысле — теории япон. культурной исключительности, уникальности, тесно связанные с националистической идеологией нихонизма. Н.р. — многодисциплинарный научно-эссеистский жанр. В числе его авторов — культурологи, культурантропологи, этнологи, этнографы, социоантропологи, социологи, социопсихологи, психологи, психиатры, психоаналитики, историки, лингвисты, философы, представители др. областей гуманитарных знаний. Междисциплинарный подход — методол. особенность многих исследований Н.р. Характерная черта жанра — культурная детерминированность понятийного и концептуального осмысления япон. культуры, обусловленная “давлением” собственной культуры творцов Н.р., поэтому нередко япон. исследователи говорят о зап. Н.р. как об автопортрете зап. человека — Сэйдзин рон. Сторонники узкого, националистич. подхода к Н.р. вообще утверждают невозможность понимания япон. культуры не только вне ее культурного контекста, но и на другом языке, представителями других народов, в системе инокультурных концепций, поскольку они не адекватны японским реалиям. Хотя в жанре Н.р. доминирует культурно-релятивистский подход, утверждающий необходимость подлинно научного понимания культуры и всех ее явлений в системе только данной культуры и через нее самое, теоретики Н.р., как правило, основываются на противопоставлении япон. и других, в первую очередь зап., культур.

Исторически становление жанра Н.р. в Японии связано с ростом чувства нац. самосознания: предшественники совр. Н.р. появились уже в конце эпохи Токугава (1603-1867), когда чувство нац. самоутверждения рождалось на основе противопоставления японцев китай-

нам, а затем, после “открытия” страны в 1853, объектом для сравнения стали зап. народы и культуры. Время от времени, особенно в кризисные для Японии годы, стремление к нац. самоутверждению находило свое выражение в бумах Н.р., первый из к-рых приходится на время борьбы страны за пересмотр неравных договоров с зап. государствами (80-90 гг. 19 в.). В 1891 появились две работы С. Миякэ “Правдивые, добрые и красивые японцы” (Синдзэмби нихондзин) и “Лживые, злые и страшные японцы” (Гиакусю нихондзин), заложившие две основные модели будущих Н.р. — модели “превосходства японцев над зап. народами” и “модели недостатков японцев по сравнению с ними”. Впоследствии Япония пережила несколько бумов Н.р., последний из к-рых приходится на 60-70 гг. нашего века; во время каждого из них доминировала одна из вышеназванных моделей: так, напр., в послевоенные годы — “модель недостатков”, в 60-70 гг. — “модель превосходства”. Хотя предшественники зап. Н.р. начали появляться во вт. пол. 19 в., подлинное рождение этого жанра на Западе произошло в США в 40-е гг. 20 в., когда в условиях войны с Японией амер. культурантропологи и этнопсихологи приступили к изучению нац. характера и культуры своих противников-японцев (Горер, Лабар, Р. Бенедикт; изучением япон. нац. психологии занимался в эти годы даже крупнейший амер. социолог Пирсонс).

Сложившиеся в теориях Н.р. оппозиции “западного”—“японского” в истолковании разл. факторов развития культур и их феноменов можно представить в следующем виде (на первом месте зап. культуры, на втором — японская): 1) геоклиматич. факторы становления культур: материк — остров; пустыня, луга и пастбища — лес, “мокрые” поля для выращивания риса; бедная природа, доминирование над ней человека — богатая природа и ее верховенство над человеком; умеренный, отличающийся регулярностью и предсказуемостью климат — переменчивый, муссонный климат; 2) этногенетич. основа: гетерогенность — гомогенность; 3) историко-экон. база: кочевое и пастбищное скотоводство — оседлое земледелие; плотоядные культуры — вегетарианская; основанные на “рабской модели” трудовые отношения — общинная солидарность и сотрудничество; 4) социальные структуры: об-во (Gesellschaft) — общность (Gemeinschaft); индивидуализм — группизм, контекстуализм; горизонтальная стратификация — вертикальная стратификация; эгалитаризм — иерархичность; договорный принцип отношений — родственно-договорный принцип; доминирование частных интересов — господство общих интересов; “культура вины” — “культура стыда”; урбанистически-космополитич. доминанта — деревенская, эксклюзивная; правовые культуры — культура, основанная на чувствах долга и обязанности (“гири”, “он”); акцент на независимости — ориентация на зависимость (“амаэ”); 5) социокультурные основы: верховенство мужчины, мужских принципов отношений — верховенство женских принципов; воинственность — миролюбие; монотеизм — политеизм, анимизм; отсутствие стабильности — стабильность; нетерпимость — толерантность; материальные ориентации — преобладание духовной ориентации; 6) образы мышления: дуалистический, логический — монистический, амбивалентный; рациональный — эмоциональный; объективный — субъективный; ориентация на строгое соблюдение общих принципов и законов — ситуативное мышление и поведение; разговорчивость — молчаливость (“культура молчания”), развитая невербальная коммуникация. Если эти оппозиции зап. культуры японской свести к нескольким основополагающим принципам, то их различия будут выглядеть следующим образом: универсализм — партикуляризм; гетерогенность — гомогенность; доминирование абсолютных принципов — релятивизм; конфликтность — стремление к гармонии; искусственность — естественность; абстрактность — феноменализм, конкретность; донативно-активная природа культуры — рецептивно-реагирующая; открытость — замкнутость. Япон. культура в теориях Н.р. определяется такими понятиями, как: партикуляристско-ситуационалистский этос с представлениями “здесь и сейчас” (общая типология); преобладание эмоциональности и интуитивизма над рационализмом, конкретного мышления над абстрактным, символов над дефинициями, частностей над универсалиями, исключительно инструментальное использование рационализма (образ мышления); позитивное, оптимистич. представление о человеке, основанное на непротиворечивом целостном принятии его (концепция человека); позитивное, виталистское отношение к жизни и миру; доминирование в структуре об-ва органичных малых групп, акцентирование устойчивости обществ. системы (социальная структура); прагматич. подход к возникающим проблемам (основа динамики обществ, развития).